Вероника сидела на кухне и смотрела на стену. Вчера этой стены не было. А сегодня она была. Кривоватая, из гипсокартона, с дверкой.
— Илюх, это что?
Брат выглядывал из-за холодильника с довольным лицом. Как будто поймал большую рыбу.
— Ник, привет! Ну как тебе? Я же говорил, что сделаю уголок для Данилки. Теперь у него своя комната.
— Это мой балкон.
— Был твой балкон. А теперь детская. Утеплил, свет провёл. Красота же!
Вероника села за стол. Тот самый стол, который достался ей от тёти Раи вместе с квартирой. Стол помнил ещё советское время, а теперь на нём лежали саморезы и какие-то чертежи.
— Ты не спросил.
— Да ладно тебе. Мы же родные. И потом, тебе же лучше. Тепло держится, шума меньше с улицы.
Илья всегда говорил «мы же родные», когда делал что-то без спроса. Как в детстве. Только тогда он ломал её игрушки, а сейчас ломал квартиру.
— На сколько вы приехали?
— Ну, пока снимем что-то нормальное. Месяц-два. Может, до весны.
До весны. Сейчас был сентябрь.
Даниил выскочил из своего нового уголка. Десять лет, но уже умел изображать на лице благодарность.
— Тётя Ника, спасибо за комнату! Тут так круто!
Илья подмигнул сыну. Мол, молодец, правильно работаешь.
— Рад, что тебе нравится, — сказала Вероника.
А что ещё сказать ребёнку? Что его папа присвоил чужое пространство? Что она теперь не может выйти подышать воздухом, не спрашивая разрешения у десятилетки?
Через неделю пришла Анна. Свекровь от бывшего мужа Вероники. Та ещё птичка.
— Вероничка, родненькая! Можно у тебя на недельку переночевать? У меня такая история приключилась!
Анна всегда рассказывала истории. Про то, как она бросила работу ради йоги. Про то, как съездила в Индию на последние деньги. Про то, как важно жить здесь и сейчас, а не копить на будущее, как скучные обыватели.
— Я же не навязываюсь. Просто пересижу сложный период. Ты ведь не откажешь старой женщине?
Анне было пятьдесят восемь, и она очень любила называть себя старой, когда ей что-то было нужно.
Вероника согласилась. Потому что была воспитанной. Потому что неловко отказывать. Потому что все вокруг умели просить так, что отказ казался преступлением.
Анна поселилась в гостиной. Разложила свои кристаллы, развесила ловцов снов, принесла здоровенную шкатулку с травами. Квартира стала пахнуть пачули и чем-то ещё.
— Знаешь, Вера, — говорила Анна, заваривая очередной чай, — дом это не стены. Дом это энергия. А у тебя тут такая зажатая энергия.
— Меня зовут Вероника.
— Да, конечно. Просто ты мне напоминаешь мою подругу Веру. Тоже такая закрытая была. Пока не освободилась от предрассудков.
Анна училась жизни по книжкам с названиями вроде «Как стать богиней своей судьбы». И очень хотела всех вокруг тоже научить.
Илья с Анной подружились сразу. Оба считали, что жизнь слишком коротка для планов и правил. Что надо брать от неё всё. Правда, брали они обычно у Вероники.
— Ник, а давай мы тут небольшой ремонтик сделаем? — предложил Илья как-то вечером. — Анна такие крутые идеи подкинула.
— Какой ремонт?
— Да так, косметический. Стенку одну снесём, зонирование сделаем. У Анны глаз отличный на интерьеры.
Анна кивала и рассказывала про фэн-шуй. Про то, что энергия в квартире застоялась. Что нужно всё переделать.
— Мы же не просто так предлагаем, — добавляла она. — Мы заботимся о тебе. Ты тут одна сидишь, как сова в дупле. Людей боишься, перемен боишься.
Вероника не боялась людей. Она боялась этих людей. Которые заботились о ней, переделывая её жизнь под себя.
— Я подумаю.
— Да что тут думать? — Илья хлопнул ладонью по столу. — Живём один раз. Надо действовать.
И они действовали. Каждый день что-то передвигали, переставляли, улучшали. Анна читала мантры и жгла благовония. Илья забивал гвозди и рассказывал, как это всё круто получается.
Вероника приходила с работы и не узнавала свою квартиру. То диван переставят, то полки перевесят. То вообще стол перетащат в другую комнату.
— А где мой стол?
— А мы его на кухню перенесли, — объяснял Илья. — Он же старый, зачем он в гостиной. Тут теперь креативное пространство.
Креативное пространство выглядело как барахолка. Анна разложила свои амулеты, Илья притащил гантели и боксёрскую грушу. Даниил построил крепость из подушек.
— Вы не могли бы спросить?
— Вер, ну что ты как маленькая, — сказала Анна. — Мы же для тебя стараемся. Хотим, чтобы ты наконец зажила полной жизнью.
Полная жизнь, по версии Анны, это когда в твоей квартире живут чужие люди и переделывают её по своему вкусу.
А Илья добавлял:
— Ник, ты же не собственница. У тебя нет детей, мужа. Зачем тебе столько места? Мы тут семья создаём.
Семья за чужой счёт. Семья, которая считала Веронику лишней в собственном доме.
Последней каплей стал замок. Илья поменял замок на входной двери.
— Зачем?
— Да старый заедал. Я новый поставил, надёжный. Вот ключи.
Он протянул ей связку. На ней было два ключа вместо одного.
— А второй зачем?
— Ну, запасной же. На всякий случай.
Запасной ключ остался у Ильи. Потому что он же мужчина, ему можно доверить.
Вечером Вероника сидела на кухне и пила чай. В гостиной Анна медитировала под звуки тибетских чаш. Из детской доносились голоса — Илья читал Данилке сказку.
Хорошая картинка. Семейная. Уютная.
Только это была не её семья. И не её уют.
— Илья, нам надо поговорить.
Он вышел, зевая.
— О чём говорить? Всё же хорошо.
— Мне нужно, чтобы вы съехали.
Илья посмотрел на неё так, будто она предложила продать Данилку в рабство.
— Ник, ты что несёшь? Мы же семья.
— Мы не семья. Мы родственники. Это разные вещи.
— Хорошо, родственники. Но мы же не чужие. Данилка к тебе привык. Анна тебе как мать. А ты их на улицу?
Анна услышала разговор и вышла из гостиной. На ней была белая туника и браслеты из камней.
— Что происходит? Я чувствую негативную энергию.
— Вероника хочет нас выгнать, — сказал Илья.
— Вер, милая, — Анна села рядом и взяла её за руку. — Ты же понимаешь, что это не по-человечески? Мы тебе помогаем, поддерживаем. А ты нас прогоняешь.
— Как вы мне помогаете?
— Как? — Илья возмутился. — Я тебе полквартиры переделал. Анна готовит, убирается. Данилка оживляет обстановку. Ты одна тут сидела, как в склепе.
— Я не просила переделывать квартиру.
— Не просила, но рада же. Видишь, как стало лучше.
Лучше для кого? Для них?
— Вер, — Анна погладила её по руке. — Я понимаю. У тебя стресс на работе, усталость. Но не надо срываться на близких. Мы тебя любим.
Любят. И поэтому забрали её дом.
— Я не ссорюсь. Просто хочу жить одна.
— А Данилка? — Илья сыграл главную карту. — Ты понимаешь, что делаешь? Ребёнок привык к стабильности, а ты его травмируешь.
Данилка выглянул из своей комнаты. С умным лицом, как будто понимал, о чём речь.
— Тётя Ника, ты нас прогоняешь?
— Данил, иди спать, — сказала Вероника.
— Он не виноват, что у тебя проблемы с эмпатией, — бросил Илья.
Проблемы с эмпатией. Красиво сказано.
— Я даю вам месяц на поиск жилья.
— Ты с ума сошла? — Илья встал. — За месяц ничего нормального не найти. Особенно с ребёнком.
— Тогда два месяца.
— Вер, — вмешалась Анна, — ты сейчас принимаешь решение в состоянии аффекта. Надо успокоиться, подумать. Может, сходим к психологу? Поговорим в спокойной обстановке?
Психолог. Чтобы объяснил Веронике, почему она неправа.
— Не надо психолога. Надо съезжать.
Илья прошёлся по кухне. Остановился, повернулся.
— Знаешь что, Ник? Ты просто эгоистка. Всегда была эгоисткой. Тебе плевать на родных.
— Илья, успокойся, — попробовала вмешаться Анна.
— Да что тут успокаиваться? Смотри, что она творит. Мы пытаемся ей добра, а она нас выставляет.
— Никто вас не выставляет. Я прошу найти своё жильё.
— Своё жильё. — Илья усмехнулся. — А это разве твоё? Тётка оставила, ты даже не заработала. И ведёшь себя, как владелица замка.
Вероника почувствовала, как внутри что-то холодеет.
— Это моё наследство.
— Наследство. — Илья покачал головой. — Тебе повезло, и ты думаешь, что лучше других. А когда родные просят помощи, прикидываешься принцессой.
— Илья, хватит, — сказала Анна. — Вера, мы понимаем, что тебе тяжело. Но семья это святое. Нельзя отворачиваться от семьи.
Семья это святое. А священные коровы дают молоко.
— Послушай, — Илья сел напротив. — Может, мы что-то не так делаем? Скажи, мы исправимся. Но не разрушай семью.
Какую семью? Они живут в её квартире, едят её еду, тратят её деньги. И это называется семьёй?
— Два месяца, — повторила Вероника.
— Хорошо, — сказал Илья после паузы. — Хорошо, Ник. Запомним.
На следующий день Вероника пошла к юристу. Надежда Марковна принимала в офисе рядом с метро. Пожилая женщина с умными глазами и спокойным голосом.
— Расскажите ситуацию.
Вероника рассказала. Про перегородку, про замок, про «семью».
— Они делали перепланировку без согласования?
— Да.
— Документы на квартиру у вас?
— Да.
— Хорошо. Самовольная перепланировка это нарушение. Можно потребовать демонтажа через суд.
— А их выселить можно?
— Если они не прописаны и живут без договора найма, то можно. Но родственники это сложный случай.
Надежда Марковна объяснила процедуру. Документы, сроки, инстанции.
— Вы готовы к конфликту?
— Готова.
— Тогда начнём с официального уведомления. А потом посмотрим на их реакцию.
Через три дня к Веронике домой пришли люди с папками. Инспекция жилищного надзора.
— Гражданка Петрова? По вашему заявлению проверяем факт самовольной перепланировки.
Илья выглядел растерянно. Анна нервничала.
— Что происходит? — спросил Илья.
— Проверка, — ответила Вероника.
Инспекторы фотографировали перегородку, измеряли, записывали. Составили акт нарушения.
— Демонтаж в течение тридцати дней, — сказал старший инспектор. — Иначе штраф и принудительный снос.
После ухода инспекторов в квартире повисла тишина.
— Ник, — тихо сказал Илья. — Ты что наделала?
— Защитила свои права.
— Какие права? Мы же договорились по-семейному.
— Вы договорились. Я молчала.
Анна села в кресло и закрыла лицо руками.
— Не могу поверить, — бормотала она. — Столько негатива. Столько агрессии.
— Это не агрессия, — сказала Вероника. — Это закон.
— Закон. — Илья засмеялся. — Ну ты даёшь. Закон против родного брата.
— Родной брат против чужих прав.
В тот вечер они почти не разговаривали. Илья звонил кому-то, искал жильё. Анна паковала кристаллы. Данилка спрашивал, почему все грустные.
А через неделю пришла повестка в суд.
Илья нашёл адвоката. Молодой парень в дорогом костюме. Говорил красиво, про семейные ценности и человечность.
— Ваша честь, — говорил он, — моя подзащитная сторона действовала из лучших побуждений. Улучшали жильё, заботились о родственнице. А в ответ получили формальные претензии.
Адвокат Вероники отвечал спокойно и по существу.
— Ваша честь, самовольная перепланировка это нарушение закона. Независимо от мотивов. А проживание без согласия собственника это нарушение его прав.
Судья слушала внимательно. Пожилая женщина с усталыми глазами.
— Ответчик, вы признаёте факт самовольной перепланировки?
— Признаю, — сказал Илья. — Но это же не со зла. Мы хотели как лучше.
— Закон не спрашивает о намерениях, — сказала судья. — Демонтаж в течение месяца. Освобождение жилого помещения в течение двух недель.
После суда Илья был мрачен.
— Поздравляю, — сказал он. — Добилась своего.
— Илья, я не хотела судиться.
— Не хотела, но подала. Теперь мы на улице.
— Вы не на улице. Вы найдёте жильё.
— За такие деньги? С ребёнком? Ты в курсе, сколько стоит аренда?
Конечно, в курсе. Поэтому и получила наследство.
Анна подошла к Веронике перед самым отъездом.
— Знаешь, Вер, — сказала она, — я не обижаюсь. Просто жалко. Ты выбрала одиночество.
— Я выбрала свободу.
— Это одно и то же.
Может быть. Но лучше одиночество по выбору, чем компания по принуждению.
Данилка обнял Веронику на прощание.
— Тётя Ника, ты не злая, — сказал он. — Просто тебе нравится тишина.
Умный мальчик. Жаль, что у него такой папа.
Илья и Анна уехали в субботу утром. Взяли вещи, кристаллы, боксёрскую грушу. Анна оставила записку: «Пусть энергия в доме очистится от обид. Ом мани падме хум.»
Вероника смотрела на пустую квартиру. Никаких чужих запахов. Никаких лишних звуков. Никого, кто знает лучше, как ей жить.
Перегородку демонтировали через неделю. Рабочие пришли с инструментами и за два часа снесли стену.
— Кто ж это так криво ставил? — ворчал прораб. — Косо всё, держится на соплях.
Балкон вернулся к Веронике. Пустой, с остатками детских рисунков на стенах. Данилка нарисовал там дом с большой семьёй. Мама, папа, тётя и он сам.
Вероника не стала закрашивать рисунок. Пусть остается. Как напоминание.
В понедельник позвонил Илья.
— Ник, как дела?
— Нормально.
— Мы устроились. Снимаем однушку пока. Дорого, но что делать.
— Хорошо, что устроились.
— Данилка тебя спрашивает. Говорит, скучает по большой комнате.
Скучает. А она не скучает по чужим носкам в ванной.
— Передай привет.
— Ник, а может, мы как-нибудь к тебе в гости? Данилке хочется тебя увидеть.
В гости. Начинается сначала.
— Илья, давайте пока не будем.
— Понятно. — Голос стал холодным. — Обиделась.
— Не обиделась. Просто нуждаюсь в паузе.
— В паузе от семьи. Ну-ну.
Он положил трубку, не попрощавшись.
Через месяц объявилась Анна. Приехала без предупреждения, стояла у двери с большой сумкой.
— Вер, дорогая! Можно войти?
Вероника не открыла дверь полностью.
— Анна, привет. Что случилось?
— Да так, решила навестить. Посмотреть, как ты без нас. Небось скучаешь?
— Не скучаю.
— Ну ладно, не скучаешь. Можно чайку попить? Или ты меня боишься?
Анна умела говорить так, что отказ выглядел глупо.
Вероника впустила её. Анна прошла в гостиную, осмотрелась.
— Пусто как-то. Без души.
— Мне нравится.
— Понятно. — Анна села в кресло. — Вер, а можно у тебя дня на три остановиться? У меня опять проблемы с жильём.
Опять проблемы. Как удобно.
— Анна, я не готова принимать гостей.
— Я не гость. Я почти родственница. И потом, три дня это не навсегда.
Три дня. Потом неделя. Потом месяц. Потом новая стена из гипсокартона.
— Нет.
— Нет? — Анна удивилась. — Серьёзно?
— Серьёзно.
— Но почему? Я же не прошу ничего особенного.
— Потому что не хочу.
Анна помолчала. Потом достала платочек и промокнула глаза.
— Знаешь, Вер, я думала, мы подружились. А ты меня отталкиваешь.
— Я никого не отталкиваю. Просто говорю честно.
— Честно. — Анна горько усмехнулась. — Честно было бы помочь в трудную минуту.
— А что случилось в трудную минуту?
— У меня сердце прихватило. Врач велел покой, а тут стресс с переездами.
Сердце. Классика жанра.
— Анна, если у вас проблемы с сердцем, вам нужен врач. А не моя квартира.
— Врач есть. А покоя нет. Вер, ну будь человеком.
Быть человеком это пускать всех, кто попросит?
— Я сочувствую. Но помочь не могу.
Анна встала, взяла сумку.
— Жёстко ты стала, Вер. Бездушная какая-то.
— Возможно.
— Ладно. — Анна пошла к двери. — Только помни: что посеешь, то и пожнёшь. Будешь в старости одна, не удивляйся.
— Не удивлюсь.
Анна ушла. А Вероника заперла дверь и прислонилась к ней спиной.
Бездушная. Жёстокая. Эгоистка.
Может быть, и так. Но это лучше, чем быть чужой в собственном доме.
Вечером Вероника сидела в кресле на балконе. Читала книгу, пила чай. За окном был октябрь, в Казани желтели деревья.
Телефон лежал рядом, выключенный. Завтра она его включит. Но не сегодня.
Сегодня была тишина. Та самая, которую она выбрала.
И впервые за много месяцев эта тишина не пугала. А радовала.
Как воздух после дождя. Свежий и чистый.
Дом снова стал домом. А она снова стала собой.
