Юлия стояла у окна, наблюдая, как сентябрьский ветер играет с желтыми листьями во дворе. За спиной слышалось тяжелое дыхание мужа. Она знала, что Кирилл пытается подобрать слова, которые не превратят их разговор в очередной скандал. Но время компромиссов закончилось.
— Ты понимаешь, что это мои родители? — наконец произнес он с нажимом на слове «мои». — У них нет другого выхода.
Юлия резко обернулась. Её глаза, обычно цвета весеннего неба, потемнели, как перед грозой.
— А у меня, значит, есть? — она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. — Три года, Кирилл. Три года я слушаю, что у них нет выхода. Что им нужно помочь. Что надо подождать. А теперь они просто решили переехать к нам насовсем?
— Юль, это временно, — Кирилл провел рукой по своим светлым, коротко стриженным волосам. Усталость залегла под его глазами глубокими тенями. — Пока не продадут дом и не найдут что-то подходящее.
— Временно? — Юлия горько усмехнулась. — Как та ваза в коридоре, которую твоя мать притащила «на пару дней», а она уже второй год здесь? Или как её коллекция фарфоровых собачек, от которых ломятся полки в гостиной? А может, как постоянные разговоры о том, что я готовлю «не так» и убираю «неправильно»?
Кирилл опустился на край дивана. Его широкие плечи поникли, словно под тяжестью невидимого груза. Он знал, что жена права. Но и бросить родителей не мог.
— Мне сорок один год, — тихо произнес он. — У них никого, кроме меня, нет.
— А у меня тридцать семь, и я хочу жить своей жизнью! — Юлия подошла к нему вплотную. — Все! Никакой твоей родни в моей квартире не будет! Не нравится — с ними на выход! — отрезала она.
Её слова повисли в воздухе, как удар хлыста. Кирилл поднял на нее глаза, в которых читалась смесь обиды и удивления.
— В твоей квартире? — переспросил он. — Мы семь лет женаты, а она всё ещё твоя?
Юлия отвернулась. Технически квартира действительно принадлежала ей — наследство от бабушки. Но напоминать об этом Кириллу она не хотела. До сегодняшнего дня.
— Знаешь что, — сказал Кирилл, поднимаясь, — я, пожалуй, переночую у Игоря.
Он медленно собрал вещи в спортивную сумку, достал из шкафа свежую рубашку на завтра. Юлия молча наблюдала за его перемещениями, борясь с желанием остановить, извиниться, найти какой-то компромисс. Но ком в горле не давал произнести ни слова.
Когда за Кириллом закрылась дверь, она села на диван и закрыла лицо руками. Квартира сразу стала пустой и огромной.
— Значит, выставила мужика? — Вера Павловна, коллега Юлии по бухгалтерии, с наслаждением затянулась сигаретой. Они стояли возле офисного центра, используя обеденный перерыв для короткого перекура.
— Не выставляла я его, — поморщилась Юлия. — Он сам ушел.
— Да ладно, не прибедняйся, — хмыкнула Вера Павловна, женщина лет пятидесяти с безупречной осанкой и вечно надменным выражением лица. — Я бы на твоем месте тоже не стала терпеть. Свекровь — это хуже горькой редьки. Я со своей не могла ужиться, пока она не отдала Богу душу, царствие ей небесное.
Она привычным жестом перекрестилась, не выпуская сигареты из пальцев.
— Веруня, ты хоть слышишь себя? — Юлия покачала головой. — У тебя муж от рака умер пять лет назад, а ты всё про свекровь.
— А что, неправда, что ли? — фыркнула Вера Павловна. — Или ты думаешь, я должна фальшиво страдать? Мы с Витей пятнадцать лет вместе прожили, и десять из них — с его мамашей на шее. «Верочка, ты не так варишь. Верочка, ты не так гладишь. Верочка, у тебя пыль на шкафу, совсем ты мужа не бережёшь».
Она мастерски изобразила пронзительный старушечий голос, и Юлия невольно улыбнулась, представив, как аналогично могла бы звучать мать Кирилла.
— И что теперь? — спросила Вера Павловна, затушив окурок о стену и метко отправив его в урну.
— Не знаю, — честно призналась Юлия. — Он уже три дня не звонит. Я тоже молчу.
— Первая не звони, — безапелляционно заявила коллега. — Пусть помучается. А то привыкли они, что мы всегда уступаем.
«Кто — мы?» — хотела спросить Юлия, но промолчала. Всё равно Вера Павловна не поймет. Она давно уже разделила мир на «женщин» и «мужиков», и вела между ними непрекращающуюся войну, даже после смерти собственного супруга.
Вечером, вернувшись в пустую квартиру, Юлия включила телевизор погромче — просто чтобы не слышать тишины. Машинально приготовила ужин на двоих, а потом долго смотрела на вторую порцию, не зная, что с ней делать.
Телефон молчал. Кирилл не звонил. Она сама могла бы набрать его номер — в конце концов, они взрослые люди. Но что-то удерживало. Может, гордость. А может, страх услышать, что он уже всё решил.
«Это моя квартира», — напомнила себе Юлия. Но почему-то эта мысль не приносила утешения.
Игорь Станиславович придирчиво осмотрел чертеж, лежащий на столе, затем перевел взгляд на Кирилла.
— Ты спишь вообще? На тебе лица нет.
Кирилл потер покрасневшие глаза.
— Нормально я сплю.
— На моем диване? — Игорь скептически приподнял седеющую бровь. — Брось, Кир. Я тебя двадцать лет знаю. С университета. Я даже помню, как ты с Юлькой познакомился на той вечеринке у Маринки.
— И что? — буркнул Кирилл, делая вид, что поглощен расчетами.
— А то, что вы оба упрямые, как ослы. — Игорь отложил карандаш и откинулся на спинку кресла. — Поговори с ней.
— О чем? — Кирилл наконец поднял голову. — О том, что моим родителям некуда идти? Или о том, что моя жена готова выставить меня из дома, только чтобы не видеть их?
— А ты не задумывался, почему? — спросил Игорь, постукивая пальцами по столешнице. — Послушай, я твою Юльку уважаю. Она тебя из такой ямы вытащила после развода с Ингой… Но что-то же её так задевает в общении с твоими родителями?
Кирилл тяжело вздохнул. Он и сам понимал, что мать — женщина непростая. Властная, привыкшая командовать. Всю жизнь проработала завучем в школе, и этот командирский тон въелся в неё, как краска в ткань. А отец… Тот просто никогда не перечил жене, предпочитая уходить в свой мир чертежей и расчетов. Кирилл пошел по его стопам, став инженером, но характер, увы, унаследовал материнский — такой же упрямый и бескомпромиссный.
— Да понимаю я всё, — сказал он наконец. — Но что я могу сделать? Им обоим за семьдесят. Дом в аварийном состоянии, расселяют. Денег на новое жильё не хватает. Куда им идти?
— А Юля знает о вашем финансовом положении? — осторожно спросил Игорь.
Кирилл отвел глаза.
— Не совсем.
— Что значит «не совсем»?
— Ну… она думает, что у родителей достаточно сбережений. И что проблема только в том, что они не могут быстро найти подходящую квартиру.
Игорь присвистнул.
— Ты серьезно скрываешь от жены, что твои родители на мели?
— Не на мели, — поправил его Кирилл. — Просто денег от продажи их квартиры хватит только на комнату в коммуналке. А я не хочу, чтобы они доживали свой век в таких условиях.
— И сколько ты уже выкручиваешься? — спросил Игорь.
— Полгода, — признался Кирилл. — Помнишь тот крупный проект для «Мегастроя»? Я всю премию отдал им на первый взнос за квартиру-студию. Но они не потянули ипотеку — банк отказал из-за возраста. А потом я взял кредит, чтобы помочь с ремонтом их дома перед продажей…
— А Юля думает, что вы копите на отпуск в Таиланд, — закончил за него Игорь.
— Откуда ты знаешь? — удивился Кирилл.
— Твоя жена и моя Светка дружат, забыл? — Игорь покачал головой. — Эх, Кирюха. Ты в такую яму себя загоняешь… Поговори с ней начистоту. Иначе всё потеряешь.
Кирилл молча смотрел в окно. Там, за стеклом, моросил мелкий осенний дождь, превращая город в размытую акварель. Разговор с Юлей казался ему гораздо более пугающим, чем потеря работы или даже дома. Потому что он слишком хорошо знал ее характер — если она почувствует, что ее обманывали все эти месяцы, прощения не будет.
А ведь он действительно любил её. Всем сердцем. И боялся потерять.
— Как там Кирилл? — Светлана осторожно поставила чашку с чаем перед Юлией. — Игорь говорит, он совсем замотался на работе.
Они сидели на кухне в квартире Светланы и Игоря — просторной, светлой, с видом на парк. Дети — двенадцатилетний Денис и восьмилетняя Полина — убежали в свои комнаты, оставив взрослых наедине.
— Не знаю, — Юля отвела взгляд. — Мы не общаемся уже неделю.
Светлана замерла с чайником в руках.
— В смысле — не общаетесь?
— В прямом. Он живет у вас, ты должна знать.
— У нас? — Светлана растерянно моргнула. — Юль, о чем ты? Кирилл у нас не живет.
Теперь настала очередь Юлии удивляться.
— Как не живет? Он же сказал, что будет ночевать у Игоря.
— Ну, может, переночевал разок… — протянула Светлана. — Но точно не живет. Игорь бы сказал мне.
Юлия почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Если Кирилл не у друга, то где он? Неужели все настолько серьезно, что он снял квартиру? Или… переехал к родителям?
Словно прочитав ее мысли, Светлана осторожно спросила:
— А что случилось-то? Поссорились?
Юля невесело усмехнулась.
— Можно и так сказать. Его родители хотят переехать к нам. Насовсем.
— А ты против? — Светлана явно старалась говорить нейтрально.
— Конечно против! — воскликнула Юля. — Ты бы хотела жить со свекровью, которая считает тебя неумехой и неряхой?
— Ну, моя свекровь в Новосибирске, так что мне повезло, — улыбнулась Светлана. — Но вообще… Родители Кирилла не такие уж плохие люди. Просто из другого поколения.
— То есть и ты считаешь, что я должна смириться? — Юля резко поставила чашку, расплескав чай.
— Я этого не говорила, — спокойно возразила Светлана. — Но мне кажется, тут что-то не складывается. Кирилл никогда не просил тебя о чем-то подобном раньше, верно?
Юля задумалась. Действительно, за семь лет их брака Кирилл ни разу не предлагал родителям переехать к ним, хотя те часто гостили в их квартире — на выходных, в праздники, иногда на пару недель летом. И каждый раз это было испытанием для Юлиных нервов. Но терпимым — потому что временным.
— Нет, не просил, — признала она. — Но сейчас он уперся, как баран. Говорит, у них нет выбора.
— А ты спрашивала, почему? — Светлана внимательно посмотрела на подругу.
— Ну… — Юля замялась. — Вроде их дом расселяют. Аварийное жилье. Но у них же есть деньги на новую квартиру. Кирилл говорил, что они копили.
Светлана как-то странно посмотрела на нее, словно хотела что-то сказать, но передумала.
— Что? — насторожилась Юля. — Ты что-то знаешь?
— Нет-нет, — быстро ответила Светлана. — Просто… Мне кажется, вам нужно поговорить. Начистоту. Возможно, ситуация сложнее, чем ты думаешь.
Юля подозрительно прищурилась.
— Светка, колись. Что тебе сказал Игорь?
— Ничего он мне не говорил, — Светлана отвела глаза. — Просто… Я знаю Кирилла почти так же долго, как и ты. Он не из тех, кто будет настаивать без веской причины.
Юля откинулась на спинку стула, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Что-то здесь было не так. Что-то, о чем Кирилл ей не рассказывал.
И ей это совсем не нравилось.
Кирилл стоял у окна родительской квартиры и смотрел на серое небо. Старый дом должны были расселить через месяц, но большинство соседей уже съехало. Подъезд выглядел заброшенным — с облупившейся краской на стенах, перегоревшими лампочками и запахом сырости.
— Кирюша, ты будешь ужинать? — мать выглянула из кухни. Ее седые волосы были аккуратно уложены в прическу, на губах — легкая помада. Даже в семьдесят два она сохраняла стать и горделивую осанку.
— Не хочется, мам, — ответил он.
— Как это — не хочется? — возмутилась Антонина Сергеевна. — Я специально твой любимый суп сварила, с фрикадельками. Отец, скажи ему!
Отец, Виктор Иванович, оторвался от кроссворда и виновато посмотрел на сына.
— Поешь, сынок. Мать старалась.
Кирилл вздохнул. Родители не понимали, что ему сейчас кусок в горло не лезет. Неделя без Юли, неделя бессонных ночей на узкой кровати своего детства, неделя попыток найти выход из ситуации, которая казалась безвыходной.
— Пап, ты уверен, что нельзя взять кредит под залог этой квартиры? — спросил он, хотя знал ответ.
— Кирюш, ну сколько можно? — вмешалась мать. — Мы уже все обсудили. Банки не дают ипотеку в нашем возрасте. А обычный кредит нам не потянуть с нашими пенсиями.
— А продать эту квартиру и купить что-то поменьше?
— За эту развалюху дадут копейки, — покачал головой отец. — Только на комнату в коммуналке хватит. Да и то на окраине.
Кирилл прижался лбом к холодному стеклу. Ситуация казалась тупиковой. Денег, которые давало государство за расселение аварийного жилья, хватало только на минимальную площадь. А его родители всю жизнь прожили в просторной трехкомнатной квартире, хоть и в старом доме.
— Может, тебе с Юлей поговорить? — осторожно предложил отец. — Объяснить ситуацию…
— Нет, — резко ответила за сына Антонина Сергеевна. — Не хватало еще, чтобы он перед ней унижался. Мы и так понимаем, что мешаем вашему счастью.
— Мам, прекрати, — устало сказал Кирилл. — Дело не в этом.
— А в чем? В том, что твоя жена не хочет помогать старикам? — мать поджала губы. — Я всегда говорила, что она…
— Мама! — повысил голос Кирилл. — Я просил тебя не начинать.
Антонина Сергеевна демонстративно отвернулась и загремела посудой на кухне. Виктор Иванович виновато развел руками.
— Ты ее не слушай, сынок. Она расстроена. Мы справимся, не переживай. Поживем в комнате, не развалимся.
Кирилл посмотрел на отца — худого, сутулого, с потухшими глазами. Человека, который всю жизнь работал на износ, чтобы обеспечить семью. Который никогда не жаловался и не просил о помощи. И сейчас не просил — это Кирилл сам настоял, чтобы они переехали к нему, когда узнал о расселении дома.
Только вот Юле он всей правды не рассказал. Боялся ее реакции. Ее категоричного «нет». И теперь расплачивался за свое малодушие.
Телефон в кармане завибрировал. Кирилл достал его и увидел имя жены на экране. Сердце пропустило удар.
— Да, Юль, — сказал он, выходя в коридор, чтобы родители не слышали разговора.
— Привет, — её голос звучал напряженно. — Мы можем поговорить? Лично, не по телефону.
— Конечно, — быстро ответил он. — Когда?
— Сейчас. Я возле вашего дома.
Кирилл замер.
— Откуда ты знаешь, где я?
— Догадалась, — в ее голосе прозвучала горечь. — Выходи. Я на лавочке у подъезда.
Он спустился вниз, перепрыгивая через ступеньки. Сердце колотилось где-то в горле. Он не знал, чего ожидать от этого разговора, но был готов на всё, лишь бы вернуть Юлю.
Она сидела на скамейке, закутавшись в бежевое пальто. Осенний ветер трепал ее волосы, а в глазах застыла решимость, которая пугала Кирилла больше, чем слезы или крики.
— Привет, — сказал он, садясь рядом, но не решаясь дотронуться до нее.
— Почему ты мне не сказал? — без предисловий спросила Юля.
— О чем? — он попытался выиграть время, хотя уже понимал, что она знает.
— О том, что твои родители на грани нищеты, — её голос дрогнул. — О том, что ты отдал всю премию им на первый взнос за квартиру. О том, что взял кредит, чтобы помочь с ремонтом их дома. О том, что все эти месяцы врал мне, будто мы копим на отпуск.
Кирилл опустил голову. Можно было бы спросить, откуда она узнала, но это не имело значения. Важно было только одно — что она знала правду. И теперь, наверное, презирала его за ложь еще сильнее, чем за попытку привести родителей в их дом.
— Прости, — только и смог выдавить он. — Я боялся тебе сказать.
— Боялся? — переспросила Юля. — Меня? Кирилл, ты что, считаешь меня такой бессердечной, что я бы отказалась помогать твоим родителям, если бы знала, что они в беде?
Он поднял на нее удивленный взгляд.
— Но ты же сказала…
— Я сказала, что не хочу, чтобы они жили с нами постоянно, — перебила его Юля. — И это правда. Я не смогу нормально существовать с твоей мамой под одной крышей — мы слишком разные. Но это не значит, что я не готова помочь им по-другому.
— Как? — Кирилл смотрел на нее с недоверием и надеждой одновременно.
Юля достала из сумочки сложенный лист бумаги и протянула ему.
— Что это? — спросил он, разворачивая.
— Договор аренды квартиры, — ответила она. — Однокомнатной, в соседнем от нас доме. Я внесла предоплату за три месяца. Они могут въехать хоть завтра.
Кирилл ошеломленно смотрел то на бумагу, то на жену.
— Но… как? Откуда деньги?
— У меня были сбережения, — пожала плечами Юля. — Те самые, которые мы якобы откладывали на Таиланд.
Кирилл почувствовал, как к глазам подступают слезы.
— Юль… Я не знаю, что сказать.
— Скажи, почему ты мне не доверился, — в ее голосе прозвучала боль. — Мы же семья. Мы должны решать проблемы вместе.
Он глубоко вздохнул.
— Я боялся, что ты откажешься помогать им. Что поставишь меня перед выбором — они или ты. А я… я не смог бы выбрать.
— И поэтому решил просто поставить меня перед фактом? — Юля покачала головой. — Кирилл, я бы никогда не заставила тебя выбирать между мной и твоими родителями. Но и жить с ними под одной крышей я тоже не готова. И дело даже не в том, что твоя мама постоянно критикует меня…
— Она просто не умеет по-другому, — тихо сказал Кирилл.
— Я знаю, — кивнула Юля. — И поэтому предлагаю компромисс. Они будут жить рядом, но отдельно. Мы сможем помогать им — финансово, по хозяйству, во всем. Но у каждой семьи будет свое пространство.
Кирилл смотрел на нее с благодарностью и восхищением.
— Спасибо, — прошептал он. — Но аренда — это же временное решение. Что потом?
— Потом посмотрим, — Юля взяла его за руку. — Может, что-то подвернется. Может, твои проекты выгорят, и мы сможем купить им квартиру. А может… — она замялась.
— Что?
— Может, мы продадим нашу квартиру и купим что-то побольше, — сказала она. — Где хватит места и нам, и им, но при этом будет возможность жить независимо. Например, двухуровневую квартиру или частный дом с отдельным входом.
Кирилл не верил своим ушам.
— Ты серьезно готова продать бабушкину квартиру?
— Не обольщайся, — Юля отпустила его руку и выпрямилась. — Это рабочий вариант. И решать буду я. Твоя задача сейчас — объяснить матери, что либо они принимают мои условия, либо разбираются сами.
Он молча кивнул. Времени на обиды не было.
Через неделю квартира напротив их дома встретила родителей Кирилла свежим ремонтом и новой мебелью. Антонина Сергеевна поджимала губы, осматривая жилище, но возражать не смела.
— Надеюсь, вам понравится, — сказала Юля, передавая ключи. — В холодильнике есть продукты на первое время.
— Спасибо, Юлечка, — растроганно произнес Виктор Иванович. — Мы так благодарны…
— Можно без этого, — оборвала его Юля. — Просто соблюдайте одно правило: звоните, прежде чем прийти к нам. Всегда.
— Ну разумеется, — процедила Антонина Сергеевна. — Мы же не дикари какие-то.
— Рада, что мы поняли друг друга, — Юля направилась к выходу. Уже у двери она обернулась: — И да, я жду возврата кредита, Кирилл. С процентами. Раз уж мы начали говорить начистоту.
Оказавшись в коридоре, она глубоко вдохнула. Ситуация была далека от идеальной. Но она смогла удержать свои границы и при этом не потерять мужа. А это уже немало.
Иногда жизнь требует не слез и восторгов, а трезвого расчета и умения отстаивать свои интересы. И если твоя семья действительно семья — она это переживет.
