— Лена, ты не в себе? — Нина Михайловна поставила чашку с чаем на старенькую клеёнку. — Как это — взять и подарить квартиру? А самой куда?
Елена Петровна задумчиво помешивала ложечкой ромашковый чай. За окном накрапывал мелкий осенний дождик, отчего старая кухня казалась особенно уютной. Массивный холодильник, верой и правдой служивший ещё при муже, тихо гудел в углу. На подоконнике привычно зеленели пышные фиалки — единственное, что осталось от увлечений покойного Сергея Ивановича цветоводством.
— Нин, я всё решила, — спокойно ответила Елена Петровна, разглаживая и без того идеально ровную скатерть. — Сколько можно смотреть, как Андрей с семьёй мучается по съёмным квартирам? Двенадцать лет уже скитаются.
— А младший что скажет? — Нина Михайловна покачала головой, и её седые кудряшки, уложенные по последней моде, качнулись в такт движению. — Павлик-то как это воспримет?
Елена Петровна тяжело вздохнула. Этот вопрос она задавала себе уже сотню раз за последний месяц.
— К нему и перееду. У них Софийка маленькая, помощь нужна. Ольга на работу хочет выйти, а с бабушкой под боком и за ребёнком присмотр, и готовка-уборка.
— И в однокомнатной впятером жить собралась? — Нина Михайловна неодобрительно поджала губы.
— В однокомнатной? — Елена Петровна невесело усмехнулась. — Ты давно у Павлика была? Они три года назад расширились, двушку взяли в соседнем доме. Тесновато, конечно, но на первое время…
Она не договорила, отвернувшись к окну. По стеклу сбегали дождевые капли, сливаясь в извилистые дорожки. Совсем как слёзы, которые она украдкой вытирала вчера, перебирая старые фотографии.
— Лен, а может, ты торопишься? — Нина Михайловна придвинулась ближе, накрыв ладонью руку подруги. — Сергей вот уже пять лет как ушёл, ты только-только в себя пришла. Зачем такие жертвы?
— Какие жертвы, Нина? — В голосе Елены Петровны зазвучала сталь. — Я мать или кто? Андрей с Мариной который год на первый взнос копят, а цены всё растут. Димка у них в седьмой класс пошёл, скоро институт, репетиторы. А они всё по съёмным углам. Я по ночам уснуть не могу, как представлю…
Она замолчала, справляясь с дрожью в голосе. Нина Михайловна терпеливо ждала, зная характер подруги — если уж Елена Петровна что решила, переубедить её невозможно.
— Знаешь, — продолжила Елена Петровна после паузы, — я ведь перед Андреем виновата. Когда он маленький был, я всё на работе пропадала. Две ставки, вечерняя школа, репетиторство. Сергей тогда в аспирантуре учился, денег не хватало катастрофически. А потом Павлик родился…
— Лена, брось! — перебила её Нина Михайловна. — Ты лучшая мать, какую только можно представить. Оба сына у тебя замечательные выросли.
— Выросли, — кивнула Елена Петровна. — А я всё помню, как Андрюша в садике последним оставался. Как просил с ним поиграть, а я всё «некогда, некогда». Как он в первом классе грамоту получил, а я на награждение не пришла — у меня экзамены в вечерней школе были…
Она встала, подошла к плите и принялась греть чайник, хотя обе чашки были ещё полны.
— С Павликом уже проще было, — продолжила она, не оборачиваясь. — Мы квартиру эту получили, Сергей защитился, в институт перешёл. Я одну ставку оставила. Времени больше появилось…
— И что теперь, через тридцать лет решила старые долги раздавать? — В голосе Нины Михайловны звучала смесь упрёка и восхищения.
Елена Петровна наконец повернулась к подруге. В её глазах стояли слёзы, но улыбка была твёрдой.
— Знаешь, Нина, я ведь давно это решила. Ещё когда Сергей болел. Мы с ним говорили об этом. Он сказал: «Лена, ты только дождись, когда сама поймёшь, что готова». Вот я и поняла.
Нина Михайловна покачала головой:
— А Марина что говорит? Невестки обычно в штыки такие подарки принимают. Боятся, что свекровь потом попрекать будет.
— Марина… — Елена Петровна помедлила. — Марина пока не знает. Я сначала с Павликом поговорить хочу. Он у меня чуткий, поймёт. А потом уже…
Звонок в дверь прервал её на полуслове. Елена Петровна вздрогнула, бросив быстрый взгляд на часы.
— Батюшки, это же Павлик! Договорились на пять, я и не заметила, как время пролетело. — Она заметалась по кухне, собирая чашки. — Нина, ты уж прости, мне надо…
— Да что ты, Леночка, — засуетилась Нина Михайловна, торопливо накидывая пальто. — Я понимаю. Только ты подумай ещё, не спеши…
Звонок повторился, более настойчиво.
— Иду-иду! — крикнула Елена Петровна и, понизив голос, добавила: — Нина, я всё решила. Просто поддержи меня, хорошо?
Подруги обнялись в прихожей. Нина Михайловна шепнула:
— Звони, если что. В любое время.
Когда Елена Петровна открыла дверь, на пороге стоял Павел — высокий, как отец, такой же подтянутый, только в глазах уже появилась ранняя усталость тридцатипятилетнего мужчины, который тянет семью в нынешние непростые времена.
— Мам, прости, — он чмокнул её в щёку. — На работе завал, еле вырвался.
— Ничего-ничего, проходи, — засуетилась Елена Петровна. — Я чайник только поставила.
Нина Михайловна, пробормотав слова прощания, выскользнула за дверь. В её глазах читалось беспокойство за подругу.
Павел прошёл на кухню, привычно пригнув голову в дверном проёме — отцовский рост достался с отцовскими же проблемами в типовой квартире. Елена Петровна смотрела на его широкую спину, обтянутую строгим пиджаком, и сердце сжималось от нежности и тревоги.
— Мам, ты какая-то напряжённая, — Павел обернулся, внимательно глядя на мать. — Что-то случилось?
Елена Петровна глубоко вздохнула. «Сейчас всё решится», — подумала она, присаживаясь за стол.
— Сынок, нам надо поговорить…
Павел сел напротив матери, не снимая пиджака. В другое время она бы обязательно сделала ему замечание — сколько раз говорила, что дома нужно переодеваться, но сейчас было не до того.
— Павел, — начала она, впервые за много лет называя сына полным именем, — я долго думала и приняла решение.
Она помолчала, собираясь с мыслями. Павел терпеливо ждал, только пальцы, барабанящие по столешнице, выдавали его беспокойство.
— Я решила подарить нашу квартиру Андрею, — произнесла она наконец и замерла, глядя на сына.
Павел перестал постукивать по столу. Его лицо, обычно такое живое и подвижное, словно застыло.
— Андрею? — переспросил он после долгой паузы. — Всю квартиру?
Елена Петровна кивнула, не отводя взгляда:
— Да, сынок. Я всё обдумала. Им с Мариной нужно своё жильё. Димка растёт, в съёмной квартире тесно…
— А ты? — перебил её Павел. — Ты куда?
Вот он, самый сложный момент. Елена Петровна расправила плечи:
— К вам перееду, если примете. Софийке нужна бабушка рядом, да и Ольге помогу…
— Мама, — Павел встал, прошёлся по кухне, — ты понимаешь, что говоришь? У нас двушка, тесная…
— Понимаю, сынок, — мягко ответила она. — Но это временно. Вы молодые, справитесь. Зато Андрей с семьёй наконец-то свой угол будет иметь.
Павел резко обернулся:
— А почему не наоборот? Почему не нам квартиру, а ты к Андрею?
Елена Петровна грустно улыбнулась:
— Потому что у вас уже есть крыша над головой. Пусть маленькая, но своя. А они…
— Мам, — Павел снова сел, подался вперёд, — ты не должна себя винить за то, что было тридцать лет назад. Андрей давно всё понял.
Елена Петровна вздрогнула. Как он догадался? Неужели настолько всё очевидно?
— Дело не только в этом, — она покачала головой. — Просто так будет правильно. Я чувствую.
Павел смотрел на мать долгим взглядом. Она вдруг заметила, как сильно он похож на отца — тот точно так же смотрел, когда принимал важное решение.
— Ольга меня укокошит, — наконец произнёс он с невесёлой усмешкой.
— Не укокошит, — Елена Петровна накрыла ладонью его руку. — Я с ней сама поговорю.
— Нет, мам, — Павел покачал головой. — Это я должен с ней поговорить. Мы справимся.
Он помолчал, потом добавил:
— Знаешь, я ведь всегда завидовал Андрею. Он с тобой строгости видел больше, зато и внимания тоже. А я был младшенький, избалованный…
— Паш…
— Подожди, мам. Дай договорить. — Он сжал её руку. — Я рад, что ты так решила. Правда рад. Андрей заслужил. И ты заслужила наконец перестать себя винить.
Елена Петровна почувствовала, как предательски защипало в глазах. Она часто заморгала, пытаясь сдержать слёзы.
— Только ты это… — Павел запнулся, подбирая слова. — Ты не торопись с переездом. Дай нам с Ольгой время подготовиться. Софийке объяснить. Может, ремонт небольшой сделаем…
— Конечно, сынок, — она благодарно сжала его руку. — Я всё понимаю.
Они сидели молча, пока не остыл чай. За окном всё так же моросил дождь, но Елене Петровне казалось, что в кухне стало светлее. Словно тяжесть, которую она носила в себе много лет, начала понемногу отпускать.
— Ладно, мам, — Павел первым нарушил молчание, — мне пора. Обещал Софийку из музыкалки забрать.
Он встал, одёрнул пиджак, и вдруг, как в детстве, крепко обнял мать:
— Ты у меня самая лучшая, слышишь?
Когда за сыном закрылась дверь, Елена Петровна ещё долго сидела на кухне. Первый, самый трудный разговор был позади. Теперь предстояло объясниться с Андреем и Мариной. И почему-то именно этот разговор пугал её больше всего.
Через неделю, в субботу вечером, Елена Петровна готовилась к приходу старшего сына с семьёй. На столе уже стоял пирог с капустой — любимый Андреев, духовка доходила с мясом по-французски — коронное блюдо для особых случаев. Она то и дело поглядывала на часы, поправляла занавески, переставляла вазу с яблоками то на один край стола, то на другой.
В дверь позвонили ровно в шесть. Послышался топот ног, радостный голос внука:
— Бабуль, это мы!
Елена Петровна открыла дверь. На пороге стоял Дима, высокий для своих двенадцати лет, за ним Марина с контейнером в руках — наверняка свой салат принесла, и Андрей, как всегда, с портфелем — даже в выходные без рабочих бумаг не обходился.
— Проходите, проходите, — засуетилась Елена Петровна. — Дима, руки мыть!
— Знаю-знаю, — внук скинул кроссовки и умчался в ванную.
Марина прошла на кухню, Андрей задержался в прихожей, внимательно глядя на мать:
— Что-то случилось, мам? Ты по телефону так настойчиво звала…
— Всё хорошо, сынок, — Елена Петровна погладила его по руке. — Просто поговорить надо.
За столом Дима, уплетая пирог, рассказывал про школу, про новую компьютерную игру, про то, как в баскетбольной секции его наконец-то поставили в основной состав. Елена Петровна слушала вполуха, собираясь с мыслями.
— Дим, — наконец прервала она внука, — ты бы не мог в комнату пойти? Нам с твоими родителями поговорить нужно.
— Ба-а-а, — протянул мальчик, — опять секреты?
— Дима, — строго сказал Андрей, — иди.
Когда за внуком закрылась дверь, Елена Петровна повернулась к сыну и невестке:
— Я должна вам что-то сказать.
Марина напряглась, машинально поправляя причёску. Андрей отложил вилку
— Что такое, мам? Ты здорова?
— Да-да, всё в порядке, — Елена Петровна глубоко вздохнула. — Я приняла решение. Я хочу подарить вам эту квартиру.
В кухне повисла тишина. Было слышно, как из комнаты доносится приглушённая музыка — Дима включил свой планшет.
— Что? — первой опомнилась Марина. — Как… подарить?
— Совсем подарить, — твёрдо сказала Елена Петровна. — Переоформить на вас. Чтобы вы наконец перестали по съёмным углам скитаться.
— Мама, — Андрей встал, прошёлся по кухне, — ты с ума сошла? А ты где жить будешь?
— К Павлику перееду.
— К Павлу? — Марина недоверчиво покачала головой. — В их двушку? Они же и так теснятся, а тут ещё вы…
— Справимся, — Елена Петровна улыбнулась. — Я уже с ним говорила. Он согласен.
— Нет, — Андрей резко развернулся. — Даже не думай. Мы не возьмём.
— Почему? — спокойно спросила Елена Петровна.
— Потому что это неправильно! — он повысил голос, потом, спохватившись, заговорил тише: — Мам, ты всю жизнь на эту квартиру работала. Вы с отцом…
— Вот именно, — перебила его Елена Петровна. — Мы с отцом работали, чтобы у наших детей был свой дом. Чтобы внуки росли в своих комнатах, а не по съёмным квартирам. Ты думаешь, мне легко смотреть, как вы мучаетесь?
— Мы не мучаемся, — тихо сказала Марина. — Мы справляемся.
— Конечно, справляетесь, — Елена Петровна посмотрела на невестку. — Ты замечательная хозяйка, Мариночка. Из любой съёмной конуры конфетку делаешь. Но разве об этом мы с Сергеем мечтали? Разве для этого работали?
— А Павел? — Андрей снова сел за стол. — Почему ему не отдашь квартиру?
— У Павлика есть своя, бабушкина же ему досталась. Пусть маленькая, но есть. А вы…
— Мам, — Андрей накрыл её руку своей, — я знаю, о чём ты думаешь. Ты всё корить себя будешь, что мало со мной в детстве была. Но я давно всё понял. Ты работала, чтобы нас поднять. Я горжусь тобой.
Елена Петровна почувствовала, как к горлу подступает ком. Второй раз за неделю её дети читают её мысли…
— Дело не только в этом, — Елена Петровна покачала головой. — Я просто хочу успеть увидеть, как вы живёте в своём доме. Не когда-нибудь потом, а сейчас. Пока я могу помочь, пока силы есть.
Марина вдруг всхлипнула. Оба — и свекровь, и муж — удивлённо посмотрели на неё.
— Простите, — она достала салфетку, промокнула глаза. — Просто… Елена Петровна, я ведь знаю, как вы эту квартиру любите. Каждую вещь, каждую мелочь. Сергей Иванович тут везде… его фотографии, его книги, его фиалки…
Елена Петровна почувствовала, как защемило сердце. Вот оно что. Невестка, оказывается, всё понимает.
— Мариночка, — она протянула руку через стол, сжала ладонь невестки. — Сергей бы первый меня поддержал. Он всегда говорил: «Главное — чтобы дети на ноги встали».
— Но переезжать к Павлу… — начал было Андрей.
— А что Павел? — В голосе Елены Петровны появились знакомые учительские нотки. — Ему с Ольгой помощь нужна. София в музыкальную школу ходит, в художественную. Ольга на работу хочет вернуться. А тут бабушка под боком — и обед приготовит, и в школу заберёт.
В коридоре послышались шаги — Дима, видимо, устал сидеть в комнате.
— Ба, можно уже? — он просунул голову в дверь.
— Подожди ещё немного, милый, — Елена Петровна улыбнулась внуку. — Мы почти закончили.
Когда дверь снова закрылась, она повернулась к сыну:
— Андрюша, я всё решила. И Павлик согласен. И Ольга… — она запнулась, — Ольга поймёт.
— Ты с ней ещё не говорила? — насторожилась Марина.
— Павел сам хотел с ней поговорить, — Елена Петровна вздохнула. — Должен был вчера…
Словно в ответ на её слова, зазвонил телефон. На экране высветилось: «Павлик».
— Да, сынок? — Елена Петровна поднесла трубку к уху. Послушала минуту, и лицо её изменилось. — Что значит «не может»? А… понимаю… Нет-нет, ты не виноват… Конечно, я сама с ней поговорю…
Она положила телефон на стол. В кухне повисла тяжёлая тишина.
— Ольга против? — тихо спросила Марина.
Елена Петровна медленно кивнула:
— Говорит, что не готова. Что им и так тесно. Что София привыкла иметь свою комнату…
— Вот видишь! — Андрей стукнул ладонью по столу. — Ничего не выйдет. Забудь об этой затее.
— Нет, — Елена Петровна выпрямилась. — Я поговорю с Ольгой. Объясню. Она поймёт.
— Мама… — Андрей устало потёр лицо. — Ты же знаешь Ольгу. Если она что-то решила…
— Знаю, — Елена Петровна встала, начала собирать посуду со стола. — Но я тоже решила. И я не собираюсь отступать.
Марина вдруг тоже поднялась:
— Я поговорю с ней.
Оба — и свекровь, и муж — удивлённо посмотрели на неё.
— Мы с Ольгой… мы не то чтобы близкие подруги, — Марина нервно сцепила пальцы, — но, может, я смогу объяснить. Как невестка невестке.
Елена Петровна почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы:
— Мариночка…
— Не надо, — Марина подняла руку. — Я просто… я понимаю, как важно для вас это сделать. И для нас… — она запнулась, — для нас это тоже важно.
В дверь снова заглянул Дима:
— Ну что, закончили секретничать?
Елена Петровна посмотрела на внука — вылитый Андрей в его возрасте, только глаза Маринины, серые, внимательные.
— Да, милый, заходи, — она улыбнулась. — Будешь чай с пирогом?
Уже поздно вечером, проводив сына с семьёй, Елена Петровна сидела на кухне, перебирая в памяти сегодняшний разговор. За окном зажглись фонари, их свет причудливыми тенями ложился на стену. Где-то вдалеке лаяла собака.
Телефон тихо звякнул — пришло сообщение от Марины: «Я договорилась с Ольгой, встречаемся завтра в кафе. Всё будет хорошо, мама.»
Елена Петровна улыбнулась. Первый раз за столько лет невестка назвала её мамой.
Кафе «Акварель» располагалось на первом этаже нового торгового центра. Марина специально выбрала это место — нейтральная территория, достаточно шумная, чтобы разговор остался приватным, но не настолько людная, чтобы мешать беседе.
Ольга опоздала на пятнадцать минут. Она влетела в кафе запыхавшаяся, с растрёпанными волосами, на ходу снимая шарф:
— Прости, София на репетиции задержалась, пришлось ждать…
— Ничего, — Марина пододвинула ей меню. — Я только пришла.
Это была ложь — она сидела здесь уже полчаса, нервно помешивая чай. Но Ольге об этом знать необязательно.
Они не виделись месяца два, с последнего семейного ужина. Марина отметила, что невестка осунулась, под глазами залегли тени. «Тяжело ей с работой и ребёнком», — подумала она.
— Слушай, — Ольга даже не открыла меню, — давай начистоту. Это всё Елена Петровна придумала, да? Чтобы ты со мной поговорила?
Марина покачала головой:
— Нет, это моя идея. Она даже не знает, что мы встречаемся.
— Тогда зачем?
В голосе Ольги звучало недоверие, и Марина её понимала. Они никогда не были близки — слишком разные характеры, слишком разные интересы. Только семейные праздники да редкие встречи, когда дети играли вместе.
— Потому что я хочу, чтобы ты меня выслушала, — Марина отодвинула чашку. — Не как золовку, а как женщину, которая тоже много лет назад стала частью этой семьи.
Ольга хмыкнула, но промолчала. К столику подошла официантка, они заказали кофе — Ольга двойной эспрессо, Марина капучино.
— Знаешь, — начала Марина, когда официантка отошла, — я ведь тоже сначала была против. Думала — зачем нам эта квартира? Справимся как-нибудь сами…
— Вот именно! — перебила Ольга. — Все прекрасно живут, никто не жалуется. Зачем всё менять?
— Потому что она мать, — тихо сказала Марина. — И она хочет успеть сделать для детей всё, что может.
— За счёт других детей? — Ольга горько усмехнулась. — За счёт моей Софийки, которая останется без своей комнаты?
— А мой Димка? — так же тихо продолжила Марина. — Двенадцать лет по съёмным квартирам. Четыре школы сменил, потому что мы всё время переезжаем туда, где дешевле…
Официантка принесла кофе. Они помолчали, пока она расставляла чашки.
— Знаешь — Ольга вертела в руках пакетик сахара. — Я ведь понимаю её. Правда понимаю. Но…
Она замолчала, и Марина увидела, как в глазах невестки блеснули слёзы.
— Но что?
— Я не справлюсь, — почти шёпотом произнесла Ольга. — С работой, с Софией, со свекровью в одной квартире… Это же всё время быть идеальной, всё время соответствовать…
— А сейчас ты не стараешься быть идеальной? — Марина грустно улыбнулась. — Не готовишь каждый день, не следишь за порядком, не водишь дочь по кружкам?
Ольга удивлённо подняла глаза:
— Откуда ты…
— Потому что я такая же, — Марина пожала плечами. — Все мы такие. Пытаемся быть идеальными жёнами, матерями, невестками. А Елена Петровна… она просто хочет помочь. По-настоящему, без условий.
— Думаешь? — В голосе Ольги впервые появилось сомнение.
— Уверена, — Марина отхлебнула капучино. — Знаешь, она ведь никогда не лезла в нашу с Андреем жизнь. Не учила, как воспитывать Димку, как вести хозяйство. Просто была рядом, когда нужна помощь.
Ольга задумчиво смотрела в окно. За стеклом спешили куда-то прохожие, мамы с колясками, школьники с рюкзаками.
— А твой Димка? — вдруг спросила она. — Как он отнесётся к переезду?
Марина улыбнулась:
— Знаешь, что он сказал, когда узнал? «Круто, теперь у меня будет своя комната! И можно будет позвать друзей в гости!»
— А София… — Ольга закусила губу. — Она так привыкла к своей комнате…
— Может, это и к лучшему? — осторожно предположила Марина. — Научится делиться, заботиться о других. Да и бабушка рядом — это же здорово. Будет кому сказки почитать, уроки проверить…
Ольга молчала, крутя в руках пустую чашку. Потом вдруг решительно достала телефон: — Алло, Паша? Ты можешь сейчас приехать в «Акварель»? Да, я с Мариной. Нам надо поговорить. Всем вместе.
Павел приехал через двадцать минут, взъерошенный, с ослабленным галстуком — видимо, прямо с работы.
— Что случилось? — он тревожно переводил взгляд с жены на невестку. — Что-то с мамой?
— Всё хорошо, — Ольга подвинулась, освобождая ему место. — Садись. Нам надо всё обсудить.
Марина начала собираться:
— Я, наверное, пойду…
— Нет, — твёрдо сказала Ольга. — Останься.
Павел заказал себе кофе, непонимающе глядя на жену. Та сидела прямо, расправив плечи, как делала всегда, когда принимала важное решение.
— Паш, — начала она, — я тут думала… Может, мама права?
— В смысле? — он чуть не поперхнулся только что принесённым кофе.
— Ну, насчёт квартиры. И переезда.
Марина затаила дыхание. Она видела, как напряглись плечи Павла, как дрогнули его пальцы на чашке.
— А как же София? — осторожно спросил он. — Ты же говорила…
— София справится, — Ольга положила руку на его ладонь. — Мы все справимся. Просто… — она глубоко вздохнула, — просто я боялась. Что не смогу, что будет тяжело, что…
— Что я буду сравнивать тебя с мамой? — тихо закончил Павел.
Ольга кивнула, опустив глаза.
— Глупая, — он сжал её руку. — Ты же знаешь, для меня…
— Знаю, — она слабо улыбнулась. — Теперь знаю.
Марина почувствовала себя лишней в этот момент. Она снова начала вставать, но Ольга остановила её:
— Подожди. У меня есть идея.
Все посмотрели на неё.
— Помнишь, Паш, мы говорили про ремонт? Что хорошо бы расширить кухню за счёт кладовки?
Павел кивнул.
— А что если… — Ольга говорила всё увереннее, — что если сделать перепланировку? София может жить с нами в спальне — там места хватит для двух кроватей. А её комнату отдать маме. И кухню расширим, чтобы всем было удобно…
— Это же сколько работы, — протянул Павел. — И денег…
— Зато потом будет удобно всем, — Ольга повернулась к Марине. — И вы сможете к нам приходить. С Димой. У нас же будет большая кухня.
Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. Столько лет они держались на расстоянии, а теперь…
— Только маме пока не говорите, — вдруг спохватилась Ольга. — Я хочу сама ей сказать. И с Софией надо поговорить…
— Я могу помочь, — предложила Марина. — С ремонтом. У меня брат строитель, он недорого сделает.
— Правда? — оживился Павел. — А то я уже прикидывал, во сколько это встанет…
Они просидели в кафе ещё два часа, обсуждая детали, рисуя планы на салфетках, считая бюджет. Когда наконец вышли на улицу, уже стемнело.
— Знаешь, — сказала Ольга, прощаясь с Мариной, — я рада, что мы поговорили. Правда рада.
Они обнялись — впервые за столько лет.
Вечером того же дня Елена Петровна услышала звонок в дверь. На пороге стояла Ольга с огромным букетом белых хризантем.
— Можно войти… мама? — неуверенно спросила она.
Елена Петровна молча обняла невестку, чувствуя, как по щекам текут слёзы.
А через месяц в их семье появилась традиция — каждое воскресенье собираться всем вместе за большим столом на новой кухне. Елена Петровна готовила вареники с вишней, которые так любила внучка, Марина приносила салаты, Ольга удивляла новыми рецептами. Дима учил Софию играть в компьютерные игры, а она показывала ему, как рисовать акварелью.
И каждый раз, глядя на свою большую семью, Елена Петровна думала о том, что иногда нужно просто сделать первый шаг, чтобы всё изменилось. Даже если этот шаг кажется безумным.
