— Опять эта старуха притащилась! — недовольно фыркнула тринадцатилетняя Катя, войдя в кухню. — Стоит там, — мрачно добавила девчушка, схватила с доски яблочную дольку.
Её мать, Марина, готовилась печь пирог и яблоки были для него.
— Нельзя так говорить, дочка. Все мы стареньким будем! И я, и ты… — новоиспеченная хозяйка дачи встала из-за стола и вытерев руки полотенцем, поспешила во двор. — И неизвестно еще, как жизнь повернется… Добрее надо быть!
Закатив глаза, Катя саркастически хмыкнула. Марина же уже сбегала по скрипучим ступенькам крыльца старой дачи, спеша к незваной гостье.
— Здравствуйте, баба Дуся! Вот, и снова вы… Как здоровье? — Марина старалась быть как можно более дружелюбнее.
Старушка, стоявшая прислонившись плечом к деревцу — раскидистой рябине, гроздья которой алели от близости осени в лучах заходящего солнца. Она вскинула на Марину удивительно ясные для своего преклонного возраста, серые глаза, пожевала губами, но не ответила.
— Вечер-то какой, — снова попыталась начать разговор Марина, несмотря на то, запас терпения уже близился к концу. Это было н первое вторжение Евдокии Петровны на их частную территорию. — Может быть, чайку? Пирог яблочный сейчас поставлю!
— Это можно, — наконец ответила баба Дуся. — Пироги я люблю… Дрожжевой, пирог-то?
— Нет, обычная шарлотка, — Марина подала ей было руку, но Дуся, оттолкнула ее — вполне ловко, даже необычайно проворно для своего в целом щуплого, хрупкого телосложения, она управлялась с палочкой.
— Не утруждаете вы себя, всё у вас стало по-простому. Даже пироги и те, на скорую руку, попросишь — научу печь настоящие! — проворчала Евдокия и проворно зашагала впереди новой хозяйки к дому.
— Пап, опять эта бабка притащилась! — вторично выразила личное мнение Катя, когда на кухню заглянул её отец, Николай. — Поговори с мамой, зачем она разрешает ей приходить? Вон, посмотри, опять эту противную старушенцию к нам ведет…— добавила она кисло. — Я не буду её нудные рассказы слушать! Надоело! Я к себе! В своем доме уже на кухне не посиди, — и девочка убежала.
Мужчина же, который после послеобеденного сна рассчитывал на чаепитие всей семьей, совсем не обрадовался очередному визиту бабы Дуси. Вздохнул, но пошел встречать бесцеремонную гостью. Задумав после того, как Евдокия Петровна уедет, серьезно поговорить на эту тему с женой. Визиты нужно прекращать!
А началось все с того, что супруги просто купили дачу. Удобное месторасположение, щедро засаженный плодовыми культурами участок, благоустроенное дачное товарищество, выгодная цена… Они тогда и не обратили внимания на то, что продававшая дачу женатая пара ею, по сути и не владела ранее — дача принадлежала десятки лет Евдокии Петровне Коробейниковой — матери продавца.
Она была к этому дому и земле привязана, но, из-за возраста уже не могла хозяйничать в полную силу, да и находилась дача далековато от города, сын и его жена просто физически не могли приезжать каждую неделю, чтобы ей помогать. Поэтому и приняли решение — продать проблемное имущество, а мать забрать к себе.
На заключении сделки Евдокия Петровна роняла слезы, причитала о том, как же дачу, руками ее мужа покойного построенную, ей жаль продавать, но действовала добровольно и соответственно, ни у нотариуса, ни у покупающей стороны лишних вопросов не возникло.
А потом началось
Примерно через пару недель уже после смены дачей своего владельца Евдокия Петровна (просившая, кстати, всех окружающих называть ее просто баба Дуся) появилась там в первый раз. Марина и Николай тогда скорее удивились, чем рассердились.
— Хоть погляжу последний раз на нее, родную мою, — прошамкала старушка и взялась утирать слезы платочком.
Марина тогда сама прослезилась — так сочувствовала бедной бабулечке. Баба Дуся же прошла в дом, села на диванчик, посмотрела на голую стену — раньше тут висели фотокарточки ее семьи. И еще раз пустила слезу.
Евдокию Петровну напоили чаем, выслушали, ахая искренне, ее рассказ об этом месте и часа через три проводили до пригородной электрички — она долго прощалась, обнимая то Марину, то Николая, было видно, что она совсем не хочет возвращаться в город, но всё-таки уехала.
Но ровно через неделю появилась опять. На этот раз — она уже вошла по-хозяйски на кухню.
— А вот и я! Еле добралась… Сколько народа в электричке утром! Чаек горячий — это хорошо, а я пирог привезла, настоящий, — баба Дуся говорила быстро и пока обалдевшее семейство переглядывались, она уже сама себе налила чай, нарезала пирог, который привезла и села за стол.
— Этот пирог тоже яблочный, но попробуйте — он же совершенно другой!
А после чаепития, она проворно завязала платок на голове и вышла в палисадник. Марина вышла за ней. Евдокия Петровна давала ценные советы о том, как и что лучше сажать… И не просто советы, переменами бывшая хозяйка была недовольна.
— Повыдергивать надо тут все! — размахивала баба Дуся руками, увидев, что в цветнике Марина высадила розы и лилии. — Здесь должны быть маргаритки и флоксы. Вернуть надо, все как было. Так как стало — некрасиво! Неправильно!
— Но я не люблю маргаритки, флоксы мне тоже не нравятся. — начала оправдываться Марина. — Это как бы мой цветник теперь. Извините, но я ничего возвращать не буду! Дача теперь наша, вы забыли, что мы ее купили?
Но на этом слове Марина осеклась — потому что Евдокия так посмотрела на нее, что той стало не по себе
— Купили… Да, конечно… — наконец произнесла старушка и горько всхлипнула. — Выходит имеете полное право теперь все тут портить! А мои труды…прахом, да? А мне каково видеть это всё? — и баба Дуся разревелась.
Марина просила прощения…Марина утешала…Марина кинулась к соседям — просить капли от сердца
— Знаете, по-человечески, конечно, можно посочувствовать, — сказала ей Алёна —одна из соседок. — Но еще когда Евдокия тут жила, она была… непростым человеком. Сложно с ней было! Детишки никогда не рисковали на ее участок забираться. Да и со взрослыми она умела быстро отношения испортить.
— Да при чем тут это?! — не особо поняла Марина. — Старый человек, у нее стресс… Это все так ужасно! Мне кажется, что мы с мужем вообще ошиблись, что участок этот купили, — развела она руками.
— Бедная ездит к нам уже чуть ли ни каждый день. Мы ее сыну, невестке звоним обычно, кто-то из них приезжает… Нет, — поспешно добавила Марина. — Дуся нам не мешает! Милая старушка, но… Я просто как-то не знаю, что дальше делать.
— Надо было Евдокию с самого на дачу не пускать, теперь все — не отцепится! — холодно сказала Алена.
Марина вернулась на свой… ну, почти свой участок после этого разговора в растрепанных чувствах. Ей все казалось, что происходит что-то не то! Но вскоре необъяснимое чувство вины перед бабой Дусей и щемящее желание быть гостеприимным, отзывчивым человеком взяли верх и визиты бабулечки продолжились…
Теперь она появлялась на даче регулярно. Ходила везде, цокала языком, критиковала, поучала… А порой — начинала рыться по шкафам и тумбам — говорила, что ищет кое-какие вещи, что забыла забрать.
Вот и сейчас — Дуся сидела на кухне, лопала пирог, обсыпая все вокруг крошками и раздавала советы. Точнее говоря — критиковала свежий ремонт, который уже почти закончили внутри домика супруги.
— Сейчас вашему сыну позвоню, он вас заберет, — Марина потянулась за телефоном.
— Не выйдет, — тяжело икнув, сказала баба Дуся. — Они с женою в отпуск укатили… На моря. Бросили меня совсем одну. Хоть в приют иди! — задумчиво выдала Евдокия и посмотрела на Марину.
Николай с Мариной приглянулись.
— А как же родственники, — осторожно спросил Николай. — Соседи? Может быть, социальный работник, — он осекся, поскольку жена ткнула его локтем в бок.
— Надолго сын с невесткой уехали? —спросила Марина.
— Может и навсегда! — округлила глаза баба Дуся. — Надоела я им, стало быть… Может, вообще кинули меня, как тапок старый! Вот, вы мне скажите, — резко подалась она к Марине. — Как жить-то дальше одной?!
Дело было к вечеру и ничего другого не оставалось, как только устроить гостью в лучшей комнате. На следующий день они планировали всей семьей на речку выбраться, да пособирать клубнику, но вместо этого пришлось весь день выпытывать деликатно у старушки, к кому из родни, знакомых за помощью можно обратиться.
Впрочем, клубнику тоже собирали. Евдокия Петровна это и затеяла, а потом заявила, что такое варенье сварит — пальчики оближут!
— Я заморозить хотела, — робко попробовала отстоять хоть часть ягод Марина.
— Фу! Гадость какая! — погрозила ей пальцем Евдокия. — Варенье! Я очень люблю!
Марина вздохнула — ей ужасно не хотелось спорить, чтобы случайно не расстроить старушку. Так что полдня потратили на варенье.
Только через день нашелся человек, который забрал бабулечку к себе — ее внучатый племянник Олег. Он, кстати, пообещал, что поговорит с сыном и невесткой Евдокии Петровны о том, чтобы визиты эти закончились, а самое главное, он был искренне удивлен, что они уехали на море. Оказалось, что к друзьям, на дачу на пару дней! Наврала бабушка.
— Спасибо вам огромное! Выручили, — сердечно благодарила его Марина.
— Да, что вы, это вы нас простите, столько неудобств вам доставили! — Олегу было очень неудобно, так как в отличие от тактичной Марины, Николай и Катя не постеснялись, рассказав всё, как есть.
— Евдокия Петровна, а это вам к чаю, — Марина подошла к машине, куда уже уселась баба Дуся и протянула две баночки сваренного ими накануне варенья.
— Ой, чуть было не забыла! Неси-неси!
— Что нести? — непонимающе спросила Марина.
— Как что? Остальное варенье!
— Которое мы вместе варили?
— Ты же не думала, что я вам, чужим людям, своё варенье оставлю? — спросила хитрая старушка.
— Как же так? Ягоды же наши…
— Ваши? Эти ягоды я своими руками сажала когда-то… — и голос непрошенной гостьи опять задрожал.
— Вот так поели ягодки, отдай ей всё, пусть едет уже, — сказал Николай.
— Я к вам, как к родным приехала, думала, погостить, а вы меня выгоняете! — Баба Дуся посмотрела на Марину и та вся съежилась.
Ей вдруг так стало стыдно, но муж пришел на помощь.
— Марин, успокойся! Ты так и не поняла, что она специально это говорит! Эти визиты надо прекращать!
И продолжил:
— Вы не приезжайте больше, дача уже не ваша, в следующий раз просто выгоним, — Николай сказал твердо, обращаясь к Евдокии.
— Коля… — попыталась остановить его Марина.
— Не вмешивайся, пожалуйста. Мне все это порядком надоело.
— Олег, пожалуйста, поговорите с её сыном, пусть они этот вопрос решат, некрасиво же будет, если дело до полиции дойдет, — продолжил Николай уже обращаясь к Олегу.
— Не переживайте, я им сделаю внушение! — сказал Олег.
— Какой полиции? Меня в полицию? Меня?! Нет тут ничего вашего! Вы обманом меня заставили дачу продать! — Евдокия Петровна закричала, высунувшись в окно отъезжающего автомобиля, — А шарлотка у тебя Маринка, невкусная, дочь невоспитанная и муж — хам!
Когда машина с бабулечкой исчезла вдали, Николай почесал затылок и сказал:
— А клубнику, конечно, жалко!
— Я там пару пакетов успела в заморозку кинуть, — сказала Катя.
— Спасибо, дочка, — улыбнулась Марина.
— Умница! — потрепал отец дочь по голове.
Семья вернулась в дом — все устали, все хотели спать.
Одна радость — визиты Евдокии Петровны наконец-то прекратились. Хотя Марина еще порядком долго напрягалась, стоило ей увидеть в дачном товариществе какую-нибудь старушку.
Позже семейство узнало, что сын и невестка Евдокии решили купить свою дачу, поменьше и поближе к городу, где и стала наконец-то опять хозяйничать баба Дуся.
