Ольга Николаевна прикусила губу и сделала глубокий вдох, пытаясь сохранить вид светской дамы, хотя внутри все клокотало. В ее представлении семейные обеды должны были проходить иначе — с вежливыми улыбками и уважительными кивками. Но вот уже третий воскресный обед подряд превращался в поле битвы.
— Олечка, дорогая, — произнесла она, растягивая слова, словно карамель. — Вы с Антоном уже два года женаты, а все еще снимаете квартиру. Это же деньги на ветер! У нас с Валерием Петровичем есть свободная квартира. Переезжайте, будете платить нам, а не чужим людям.
Невестка подняла взгляд от тарелки с оливье. В глазах ее читалась усталость — не от бессонной ночи, а та особая усталость, которая накапливается годами от непрекращающегося давления.
— Спасибо, Ольга Николаевна, но мы уже обсуждали это. Мы хотим жить отдельно, — ответила Ольга, аккуратно промокнув губы салфеткой.
— Вот вечно ты отказываешься от помощи! — вспыхнула свекровь. — Не понимаю, в чем проблема. Квартира хорошая, в центре, после ремонта. Я даже шторы новые повесила!
Антон, сидевший рядом с женой, нервно забарабанил пальцами по столу. Он был высоким, широкоплечим мужчиной, но рядом с матерью словно съеживался, становился меньше.
— Мам, мы благодарны, но… — начал он, но Ольга Николаевна не дала ему закончить.
— Но что? Вы платите сорок тысяч в месяц за съемную квартиру! А могли бы платить нам и откладывать на свою.
Валерий Петрович, до этого молча жевавший котлету, прокашлялся.
— Оленька, не дави на детей. Не хотят — не надо.
— Да не в этом дело, пап, — вздохнул Антон, но снова был перебит, на этот раз женой.
— Дело в условиях, — четко произнесла младшая Ольга, и все за столом затихли. — Вы предлагаете нам платить за квартиру, но отказываетесь оформить на нас хотя бы долю. Мы с Антоном хотим иметь свое жилье, а не быть вечными квартирантами.
— Что значит оформить долю? — всплеснула руками свекровь. — Это наследство Антона! Когда нас не станет, все ему достанется!
— Когда вас не станет, нам будет за пятьдесят, — спокойно ответила невестка. — А до тех пор мы должны жить без гарантий? Вы хотите, чтобы я платила за квартиру, но не имела на нее прав? Лихо придумали.
Ольга Николаевна побагровела. Она не привыкла, чтобы с ней разговаривали в таком тоне, особенно эта тихоня-невестка, которая первый год после свадьбы только глазками хлопала да пирожки пекла.
— Тебе права нужны? — процедила она сквозь зубы. — Ты на что намекаешь? Думаешь, я квартиру у сына отниму?
Невестка отложила вилку и посмотрела свекрови прямо в глаза.
— Я ни на что не намекаю. Я говорю прямым текстом. Если мы будем платить за квартиру, мы хотим иметь на нее права. Если это невозможно, мы продолжим снимать жилье. И кстати, мы платим тридцать две тысячи, а не сорок.
— Антон! — воскликнула Ольга Николаевна. — Скажи что-нибудь!
Антон, мявшийся до этого, выпрямился. На его лице промелькнуло что-то, похожее на решимость.
— Мам, Оля права. Мы обсудили это. Я согласен с ней.
Ольга Николаевна откинулась на спинку стула, словно ее ударили.
— Вот значит как, — прошептала она. — Едва женился, и уже жена тобой крутит-вертит как хочет.
— Никто никем не крутит, — ответил Антон. — Это взрослое, обдуманное решение.
Свекровь закусила губу и отвернулась. В комнате повисла тяжелая тишина, нарушаемая только звоном вилок о тарелки.
Домой ехали молча. Антон крепко сжимал руль, изредка бросая взгляды на жену. Ольга смотрела в окно на проносящиеся мимо огни города. Оба знали, что разговор с родителями был неизбежен, но легче от этого не становилось.
— Ты молодец, — наконец произнес Антон. — Я не смог бы так четко все объяснить.
Ольга слабо улыбнулась.
— Я просто устала ходить вокруг да около. Твоя мама никогда не услышит намеки.
— Она обиделась.
— Переживет, — ответила Ольга, а затем, заметив выражение лица мужа, мягче добавила: — Тонь, я не хотела ее обидеть. Но мы два года женаты, и все это время она предлагает одно и то же, игнорируя наши возражения. Пришло время расставить точки над «и».
Антон кивнул и припарковался возле их дома — обычной многоэтажки в спальном районе.
— Знаешь, — сказал он, выключая двигатель, — я горжусь тобой. Ты изменилась за эти два года.
— Научилась постоять за себя, — усмехнулась Ольга. — Твоя мама — отличный тренер.
Они поднялись в квартиру — небольшую, но уютную, с фотографиями на стенах и цветами на подоконниках. Их дом, пусть и съемный.
Телефон зазвонил в семь утра. Ольга застонала и перевернулась на другой бок, но Антон уже потянулся к тумбочке.
— Да, мам, — сонно произнес он, и Ольга мгновенно проснулась. — Что? Сейчас? Но я на работу…
Ольга видела, как меняется выражение его лица: сначала раздражение, потом беспокойство, затем тревога.
— Что случилось? — спросила она, когда муж повесил трубку.
— Отец в больнице. Сердечный приступ.
Через полчаса они уже мчались по утренним улицам. Антон был бледен, его руки на руле подрагивали. Ольга положила свою ладонь поверх его.
— Все будет хорошо, — сказала она, хотя сама в это не верила.
В больнице Ольга Николаевна выглядела постаревшей на десять лет. Она сидела на пластиковом стуле в коридоре, сжимая в руках носовой платок.
— Антоша, — прошептала она, увидев сына, и разрыдалась.
Пока Антон обнимал мать, Ольга отошла к автомату с кофе. Она чувствовала себя лишней в этот момент семейного горя. Отношения со свекровью всегда были натянутыми, а после вчерашнего разговора и вовсе превратились в холодную перебранку.
Когда она вернулась с двумя стаканчиками кофе, Антон уже разговаривал с врачом. Судя по его расслабившимся плечам, новости были не самыми плохими.
— Жить будет, — сказал он, когда Ольга протянула ему кофе. — Но нужна операция. Дорогая.
— У нас есть сбережения, — тихо ответила Ольга. Они копили на первый взнос за ипотеку. — Сколько нужно?
Антон назвал сумму, и Ольга едва не выронила стаканчик. Это были все их деньги, до копейки.
— А страховка? — спросила она.
— Закончилась в прошлом месяце. Отец не продлил.
Они переглянулись, понимая, что выбора нет.
Валерий Петрович шел на поправку медленно. После операции начались осложнения, и вместо обещанной недели он провел в больнице почти месяц. Все это время Ольга Николаевна жила у них — сначала по настоянию Антона, который боялся оставлять мать одну, потом потому, что «так удобнее ездить в больницу».
Для Ольги это был настоящий ад. Свекровь, переживающая за мужа, срывалась на всех вокруг, особенно на невестку. То еда не так приготовлена, то в квартире пыльно, то Ольга слишком поздно приходит с работы.
— В мои времена жены сидели дома и заботились о семье, а не бегали по офисам, — говорила Ольга Николаевна, когда невестка возвращалась после рабочего дня. — Антоше нужен горячий ужин, а не эти твои полуфабрикаты.
Ольга молча сносила упреки. Она понимала, что свекровь просто боится потерять мужа, с которым прожила сорок лет, и срывает свой страх на окружающих. К тому же, после того как их сбережения ушли на операцию, они не могли позволить себе снимать квартиру большего размера, где свекрови было бы удобнее.
Однажды вечером, когда Антон задержался на работе, а Ольга Николаевна в очередной раз раскритиковала приготовленный ужин, Ольга не выдержала.
— Ольга Николаевна, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Я понимаю, вам сейчас тяжело. Но если вас что-то не устраивает в этой квартире или в моей готовке, вы можете вернуться домой. Валерий Петрович уже достаточно окреп.
Свекровь уставилась на нее с открытым ртом.
— Ты меня выгоняешь?
— Нет, — твердо ответила Ольга. — Я предлагаю вам выбор. Либо вы остаетесь здесь и перестаете критиковать все, что я делаю, либо возвращаетесь в свою квартиру, где все будет так, как вам нравится.
Ольга Николаевна поджала губы.
— Я всегда знала, что ты не подходишь моему сыну. Холодная, расчетливая.
— А вы всегда обвиняете других, когда слышите правду, которая вам не нравится, — парировала Ольга. — Может, поэтому Антон так боится вам перечить. Проще согласиться, чем выслушивать обвинения.
Лицо свекрови исказилось от гнева.
— Да как ты смеешь! — воскликнула она. — Я его мать! Я всю жизнь…
Но Ольга уже не слушала. Она надела куртку и вышла из квартиры, хлопнув дверью.
Она бродила по вечернему городу, не разбирая дороги. Мартовский ветер забирался под воротник, но Ольга не замечала холода. В голове крутились мысли о том, что, возможно, свекровь права. Может, она действительно холодная и расчетливая. Может, настоящая любящая жена не стала бы спорить о правах на квартиру и отдала бы деньги на операцию без единого вопроса.
Телефон в кармане завибрировал. Антон. Она не хотела отвечать, но знала, что муж будет волноваться.
— Да?
— Ты где? — голос Антона звучал встревоженно. — Мама сказала, вы поругались, и ты убежала.
— Я просто гуляю, — устало ответила Ольга. — Скоро вернусь.
— Не надо, — неожиданно сказал Антон. — Я заберу тебя. Скажи, где ты.
Через двадцать минут его машина остановилась у обочины. Антон выскочил и, не говоря ни слова, крепко обнял жену.
— Прости, — прошептал он. — Я не должен был оставлять вас вдвоем на столько времени.
Ольга уткнулась носом в его плечо.
— Я накричала на твою маму. Она считает меня бессердечной сте.рвой.
— Ты не сте.рва, — Антон погладил ее по спине. — И у тебя самое доброе сердце из всех, кого я знаю. Ты отдала все наши сбережения на операцию отцу без единого упрека.
— Как я могла упрекать? Речь шла о жизни твоего отца.
— Вот видишь, — Антон отстранился и заглянул ей в глаза. — Никакая ты не бессердечная. Просто мама привыкла, что все идет по ее плану. Ей сложно принять, что у нас своя жизнь.
Они сели в машину, но Антон не спешил заводить двигатель.
— Я отвезу маму домой, — сказал он. — Отец уже может оставаться один на несколько часов, а для остального мы наймем сиделку.
— На какие деньги? — грустно усмехнулась Ольга. — У нас же все ушло на операцию.
Антон помолчал, барабаня пальцами по рулю.
— Я разговаривал с родителями о квартире, — наконец произнес он. — Они согласны оформить на нас долю.
Ольга повернулась к нему, не веря своим ушам.
— Правда?
— Да. Отец, когда лежал в реанимации, сказал маме, что жизнь слишком короткая, чтобы цепляться за имущество. А потом… потом они увидели, как мы без колебаний отдали все наши деньги.
Ольга покачала головой.
— Я не хочу, чтобы они думали, будто мы сделали это ради квартиры.
— Они так не думают, — мягко ответил Антон. — Они поняли, что мы семья. Настоящая семья. И что пора им это признать.
Бумаги оформили через месяц, когда Валерий Петрович окончательно встал на ноги. Ольга не верила до последнего, думала, что свекровь передумает или найдет какую-нибудь отговорку. Но Ольга Николаевна сдержала слово.
После подписания документов у нотариуса они вчетвером пошли в кафе. Валерий Петрович, осунувшийся после болезни, но с прежней искоркой в глазах, поднял бокал с соком.
— За нашу семью, — сказал он. — И за моих упрямых женщин, которые все-таки договорились.
Ольга Николаевна фыркнула, но улыбнулась. Она уже не смотрела на невестку волком, хотя до теплых отношений было еще далеко.
— Я все еще считаю, что квартиру нужно было оставить в семье, — проворчала она. — Но Валера прав. Жизнь коротка. И… — она запнулась, подбирая слова, — вы показали, что заботитесь о нас не из-за наследства.
Ольга почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Это было, пожалуй, самое близкое к похвале, что она когда-либо слышала от свекрови.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Мы правда заботимся о вас.
— Только не вздумайте нас к себе забирать, когда состаримся, — проворчала Ольга Николаевна, но в ее глазах блеснули слезы. — Я еще помню, как ты готовишь.
Все рассмеялись, и напряжение, висевшее между ними годами, начало таять, как первый снег под весенним солнцем.
Переезд в новую квартиру состоялся через два месяца. Ольга стояла посреди пустой комнаты, оглядываясь вокруг. Ремонт здесь действительно был хороший, хоть и выполненный по вкусу свекрови — с тяжелыми шторами и обоями в цветочек.
— Первым делом сменим обои, — сказал Антон, обнимая ее сзади. — И шторы. И люстру.
— И купим новый диван, — добавила Ольга, улыбаясь. — Тот, который мы присмотрели в ИКЕА.
Раздался звонок в дверь. На пороге стояли Валерий Петрович и Ольга Николаевна, нагруженные коробками.
— Новоселье без подарков не бывает, — объявил Валерий Петрович, протягивая бутылку шампанского.
Ольга Николаевна огляделась по сторонам.
— Я же говорила, хорошая квартира, — сказала она с видом человека, который только что выиграл спор. — Светлая, просторная.
— Да, очень хорошая, — согласилась Ольга, помогая разгружать коробки. — Спасибо вам.
Свекровь махнула рукой.
— Это ваша квартира теперь. Делайте с ней, что хотите, — она запнулась, а потом добавила: — Только не сносите стену между кухней и гостиной. Эта мода на студии — полная ерунда.
Ольга и Антон переглянулись. Именно это они и планировали сделать в первую очередь.
— Конечно, мам, — сказал Антон, пряча улыбку. — Как скажешь.
Они открыли шампанское, разлили по бокалам. Валерий Петрович поднял тост:
— За новый дом и за то, чтобы в нем царили мир и согласие!
Все чокнулись. Ольга сделала глоток и посмотрела на свою новую-старую семью. Возможно, со свекровью у них никогда не будет идеальных отношений. Возможно, еще будут споры и разногласия. Но сегодня, в эту минуту, они были просто людьми, которые, пройдя через конфликт и болезнь, научились ценить главное — друг друга.
И когда на следующий день Ольга Николаевна пришла с коробкой фарфоровых статуэток, «которые идеально впишутся в гостиную», Ольга просто улыбнулась и поставила их на каминную полку. В конце концов, квартира была достаточно просторной, чтобы вместить и их с Антоном мечты, и память о прошлом.
А еще через месяц она убрала статуэтки в шкаф, когда УЗИ показало, что им понадобится детская комната. И почему-то была уверена, что на этот раз Ольга Николаевна не будет возражать.
