— Опять трескаешь на ночь, Денис.
Зинаида Григорьевна остановилась в дверях кухни, окинула взглядом зятя за столом. Тот замер с бутербродом на полпути ко рту, поперхнулся чаем.
— Детям стыдно будет за такого папу.
Тёща прошла к столу, села напротив. Её взгляд упёрся в живот Дениса, выпиравший из-под майки. Денис торопливо втянул его, но было поздно.
Наталья у плиты застыла с половником в руке.
— Мам, он же с работы только, — тихо сказала она, не оборачиваясь.
— С работы, с работы, — качнула головой Зинаида Григорьевна. — А в животе что, пустота? Утром не завтракал? В обед не обедал?
Денис отставил кружку, сглотнул.
— Зинаида Григорьевна, я просто чай пью.
— С тремя бутербродами. Я считаю.
Тёща развернула стул поудобнее, устроилась как на долгий разговор. Денис взглянул на жену — та по-прежнему стояла спиной, плечи напряжены.
— Владимир из седьмой квартиры, — продолжила Зинаида Григорьевна, — каждое утро бегает. В любую погоду. Подтянутый, стройный. А ты?
Денис молча убрал недоеденный бутерброд на тарелку. Встал, не глядя на тёщу.
— Пойду телевизор посмотрю.
— Вот-вот, — кивнула Зинаида Григорьевна ему вслед. — Диван — твоё любимое место.
На следующий день в «Пятёрочке» Наталья встретила соседку Людмилу у кассы. Та разгружала тележку, вздыхала.
— Опять одни овощи покупаю, — пожаловалась Людмила. — Мой Владимир с утра до ночи в спортзале торчит, дома не увидишь. То тренировка, то массаж, то ещё что-то. А работать не хочет, некогда ему. Уже устала ругаться.
Наталья кивнула, перекладывая покупки.
— А мама наоборот Дениса критикует, что спортом не занимается.
Людмила удивлённо подняла брови.
— Да ладно тебе. Главное — семьянин хороший. А эти качки… они только о себе думают. Владимир меня последний раз когда обнимал — не помню.
Она достала кошелёк, пересчитала мелочь.
— У моего хоть живот есть, зато рядом всегда. И детей по субботам в цирк водит.
Наталья улыбнулась впервые за день.
Дома после обеда Артём ввалился в квартиру после школы, бросил портфель у двери. Прошёл на кухню, молча сел за стол. Наталья обернулась от плиты — лицо сына было мрачным.
— Что случилось, солнышко?
Мальчик покрутил ложку в тарелке.
— Ничего.
— Не может быть ничего. Расскажи.
Артём поднял глаза. В них стояли слёзы.
— Одноклассники говорят, что у меня папа толстый.
В коридоре раздались шаги — Денис возвращался из ванной. Услышав слова сына, он остановился как вкопанный. Наталья быстро обняла Артёма.
— Не слушай их, дорогой. Папа самый лучший на свете.
— А Серёжка Волков сказал, что папа как бегемот, — шмыгнул носом мальчик.
Шаги в коридоре возобновились. Денис прошёл мимо кухни, не поднимая головы. Лицо каменное, челюсти сжаты.
Поздно вечером Денис набрал номер друга.
— Серёга, не спишь? — голос прозвучал устало.
— Да не, телек смотрю. Что стряслось?
Денис прошёлся по комнате, остановился у окна.
— А ты в спортзал ходишь?
Сергей засмеялся в трубке.
— Ты что, спятил? Некогда мне. Работа, семья, дача на выходных. Жена не жалуется.
— А то тёща достала со своими нравоучениями.
— Да забей ты на неё. Тёщи — они все такие. Моя тоже вечно что-то выдумывает.
Денис потёр переносицу.
— А детей как смотреть в глаза, когда в школе над ними смеются?
— Ден, у детей всегда куча поводов друг над другом смеяться. Завтра найдут что-то новое.
В субботу на детской площадке Зинаида Григорьевна толкала Вику на качелях. Наталья сидела на лавочке, наблюдала. К калитке подбежал Владимир — в спортивном костюме, разгорячённый после пробежки.
— Наташ, видишь, какой муж должен быть? — тёща кивнула в его сторону. — Вот Владимир как себя держит!
Владимир услышал, неловко улыбнулся.
— Да что вы, Зинаида Григорьевна. Просто привычка.
Наталья покраснела, опустила глаза.
— У каждого свои заботы, мам.
— Какие заботы? — не унималась тёща. — Лень и обжорство — не заботы. Посмотри на него, на Владимира. Подтянутый, энергичный. Людочка небось гордится.
Владимир покрутил головой, засобирался домой.
— Ну, я пошёл. Увидимся.
Зинаида Григорьевна упрямо качнула головой.
— А твой только с дивана на кухню переползает.
Наталья промолчала, покачала Вику сильнее. Спорить с матерью было бесполезно.
В понедельник в столовой на работе коллега Ирина разворачивала бутерброды.
— Мой Петя тоже поправился после свадьбы, — рассказывала она между глотками чая. — Раньше качался, а теперь только телевизор смотрит. Но я молчу.
Наталья кивнула.
— А мама всё Дениса пилит. Говорит, детям плохой пример подаёт.
— Да что она понимает? — Ирина махнула рукой. — Главное, что он добытчик хороший, детей любит. А мускулы — это всё ерунда. У моего соседа пресс кубиками, так он жену уже два раза колотил.
Она откусила от бутерброда, задумчиво прожевала.
— Лучше с животиком и добрый, чем накачанный и злой.
Эти слова не выходили у Натальи из головы всю дорогу домой. Вечером она заехала забрать Вику от матери.
У Зинаиды Григорьевны дома девочка сидела за столом с альбомом и карандашами. Рисовала семью — себя, Артёма, маму. А папу нарисовала особенно большим, с широкой улыбкой и раскинутыми руками.
— Вика, а почему папа такой… широкий? — спросила бабушка, заглядывая через плечо.
Вика удивлённо подняла глаза.
— А он и есть большой! Он меня на руках носит, сильный такой. И добрый.
Она взяла красный карандаш, дорисовала папе сердечко на груди.
— А ещё он мне сказки рассказывает перед сном. Про медведя доброго.
Наталья, пришедшая за дочерью, остановилась в дверях. Слышала каждое слово. Зинаида Григорьевна молча смотрела на рисунок, гладила внучку по голове.
— Красиво получилось, — тихо сказала бабушка.
Во дворе на следующий день Денис встретил соседа Игоря. Тот стоял у подъезда, курил. Живот у Игоря был ещё больше, майка натягивалась до предела.
— Слышал, твоя тёща всех достаёт темой спорта? — усмехнулся Игорь, затягиваясь.
Денис кивнул.
— Говорит, на Владимира равняться надо.
— А по мне, лучше живот, чем характер гнилой, — Игорь сплюнул в сторону. — Этот твой Владимир жену вчера на лестнице до слёз довёл. Кричал, что она его расслабляет, мешает тренировкам.
Денис нахмурился.
— Да ладно.
— Серьёзно говорю. А моя хоть и на меня ворчит иногда, но знает — домой приду, не пьяный, не злой. Детей в цирк вожу, подарки покупаю.
Игорь докурил, затушил окурок ногой.
— Мышцы — это хорошо. А семья — лучше.
Через неделю Денис сидел в кабинете врача на медкомиссии. Терапевт изучала результаты анализов, хмурилась.
— Давление повышенное, — сказала она, не поднимая головы. — Сердце пока работает нормально, но лишний вес есть. И если не заняться собой, могут быть проблемы.
Денис сжал кулаки на коленях.
— А то свекровь пугает, что развалина из меня.
Врач подняла глаза, посмотрела серьёзно.
— Она не совсем неправа. Тридцать килограммов лишних — это много. Подумайте о здоровье. И о детях.
Она выписала направления на дополнительные анализы.
— Месяца через два приходите. Посмотрим динамику.
Денис шёл домой, мял в кармане бумажки с направлениями. Впервые за долгое время страшно стало. Не из-за насмешек, не из-за тёщиных упрёков. Из-за слов про детей.
Поздно вечером Наталья звонила подруге Оле, пока Денис укладывал детей.
— Мама опять Дениса критиковала, — жаловалась она тихо. — Устала уже от этих разборок. То она ему про живот, то он молчит и мрачный ходит.
— А что ты сама думаешь? — спросила Оля.
Наталья прислонилась лбом к холодному стеклу.
— Не знаю больше. С одной стороны, мама права — здоровье важно. С другой — он же не пьёт, не изменяет, детей обожает.
— Моя свекровь тоже к мужу придирается постоянно, — вздохнула Оля. — Но я поставила условие — либо молчит, либо съезжает. Не могу же я между ними разрываться.
Наталья задумалась над словами подруги. Через стену слышался голос Дениса — читал Вике сказку про трёх медведей.
В субботу на рынке Зинаида Григорьевна с Натальей встретили знакомую Тамару. Та, как всегда, хвасталась.
— Мой-то какой спортивный! — щебетала Тамара, взвешивая помидоры. — Каждый день бегает, в спортзале пропадает!
Зинаида Григорьевна кивнула с видом знатока.
— Вот видишь, Наташа. А мой только ест да на диване лежит.
Наталья сжала губы, отвернулась к прилавку. Но Тамара неожиданно покачала головой.
— Хотя знаете что, Зинаида Григорьевна? Мой-то красивый, а характер… — она понизила голос. — Вчера дочка двойку принесла, так он ей такое наговорил. До слёз довёл. А с детьми вообще мало времени проводит — тренировки важнее.
Тамара взяла пакет с овощами, вздохнула.
— Зато ваш Денис детей обожает, дочь не бьёт. Это дороже всяких мускулов, честное слово.
Зинаида Григорьевна молчала, смотрела на Тамару широко открытыми глазами. Впервые за долгое время в её голове зашевелились сомнения.
На следующий день Артём робко подошёл к отцу. Денис сидел на диване, листал новости в телефоне, выглядел усталым.
— Пап, а давай вместе зарядку делать?
Денис поднял голову, удивлённо посмотрел на сына.
— Зарядку? Откуда такие мысли?
— Физрук в школе сказал, что полезно. И чтобы ребята не смеялись.
В голосе мальчика звучала надежда. Денис отложил телефон, внимательно посмотрел в глаза сына.
— А ты правда хочешь?
Артём серьёзно кивнул.
— Хочу быть сильным, как ты. И чтобы бабушка не ругалась.
Денис растроганно обнял сына. За эти слова он готов был горы свернуть.
— Хорошо, сынок. Завтра утром начинаем.
Утром в субботу отец и сын делали простые упражнения в гостиной. Отжимания, приседания, наклоны. Денис показывал, Артём повторял. Оба сопели и смеялись.
— Раз-два, держим спину! — командовал Денис, и мальчик старательно выпрямлялся.
Наталья заглядывала из кухни, улыбалась. Вика прибежала в пижаме, тоже хотела заниматься. Приехала Зинаида Григорьевна — остановилась в дверях, молча наблюдала.
Видела, как Денис терпеливо поправляет сыну руки, как гладит по голове. Как Артём смотрит на отца восхищённо. Впервые лицо у неё смягчилось.
— Молодцы, — тихо сказала она.
За вечерним ужином Артём взахлёб рассказывал:
— Мы с папой зарядку делали! Я десять раз отжался! А завтра ещё будем!
Вика захлопала в ладоши.
— И меня возьмите! Я тоже хочу быть сильной!
Наталья накладывала картошку, радовалась детскому восторгу. Но Зинаида Григорьевна неожиданно покачала головой.
— Это, конечно, хорошо, но надо в спортзал записаться всё-таки. А то так, баловство одно. И детям не стыдно будет — другие папы всё успевают, и работа, и спортзал, а наш только бока на диване прокачивает.
Воцарилась тишина. Денис медленно поднял голову, посмотрел на свекровь. В его глазах полыхнуло что-то опасное.
— Зинаида Григорьевна, — голос звучал тихо, но каждое слово отчеканивалось, — я с сыном провёл час. Час! Мы вместе делали зарядку, он был счастлив. А вы опять всё портите!
Он резко встал из-за стола, руки дрожали.
Зинаида Григорьевна пыталась возразить, но Денис её резко перебил.
— Всё! Хватит! Не вам решать, как мне жить! Вы не будете командовать в моём доме! Чтобы я подобного больше не слышал!
Вика испуганно заплакала. Артём съёжился, глядя на разъярённого отца. Зинаида Григорьевна побледнела, тяжело дышала, быстро пошла к выходу. Дверь хлопнула с такой силой, что задрожали стёкла.
Наталья обнимала детей, глядя на мужа с упрёком.
— Ну зачем ты так? Она же мать. И всё при детях.
Денис провёл рукой по лицу, тяжело опустился на стул.
— Извини. Уже нервы не выдержали. Надоело постоянно выслушивать, что я плохой отец и муж.
Он посмотрел на плачущую Вику, на испуганного Артёма. Сердце сжалось от боли.
— Детки, папа не хотел кричать. Просто очень устал.
Наталья успокаивала детей, но понимающе смотрела на мужа. Она тоже устала от постоянного напряжения.
Два дня Зинаида Григорьевна не звонила. Дома стало тише, спокойнее. Денис с Артёмом продолжали делать зарядку, и мальчик больше не выглядел расстроенным.
На третий день Наталья набрала номер матери.
— Мам, как дела? Может, приедешь на чай?
— Лучше ты ко мне приезжай, — устало ответила мать.
Через час у Зинаиды Григорьевны дома они сидели за столом молча. Чай стыл в чашках.
— Мам, Денис просит прощения. Он не хотел тебя обидеть.
Зинаида Григорьевна вздохнула, посмотрела в окно.
— Может, я действительно перегибаю палку? Внуки его обожают, ты счастлива.
Наталья взяла мать за руку.
— Мам, он хороший. Просто не любит критику. Особенно при детях.
— Я хотела как лучше, — тихо сказала свекровь. — Чтобы здоровый был, красивый.
— А он и так красивый. Для нас. И добрый, и любящий.
Обе женщины понимающе посмотрели друг на друга. Что-то важное сломалось, но что-то ещё более важное, возможно, появилось — понимание границ.
— Приезжай в воскресенье, — сказала Наталья. — Только… может, не будем Дениса поучать?
Зинаида Григорьевна медленно кивнула.
Через неделю за воскресным обедом Артём снова взахлёб рассказывал про зарядку. Зинаида Григорьевна слушала молча, только иногда кивала. Когда мальчик поделился, что теперь одноклассники не смеются, а завидуют, бабушка впервые улыбнулась.
— Молодец, внучек.
Денис осторожно посмотрел на неё. В воздухе всё ещё висело напряжение, но уже не такое острое. Они учились жить заново — с уважением к границам друг друга.
