Хлопнувшая дверь сотрясла старый дом до самого фундамента. Звон подпрыгнувших чашек в шкафу и оглушительная тишина, наступившая следом, резали слух острее кухонного ножа. Две минуты назад мой мир был полон ядовитых слов и невысказанных обид, а теперь передо мной оставалась лишь размытая тень автомобиля, растворяющаяся в густых сумерках.
Мои руки все еще дрожали от ярости, сердце колотилось как безумное, а в голове стучала единственная мысль: «Неужели я действительно только что выгнала мать моего мужа из дома?» Эта мысль одновременно ужасала и наполняла странным, почти постыдным облегчением. Я знала только одно – дороги назад больше нет.
— Больше никогда не буду мириться с хаосом, который устраивает твоя мать в нашем доме, — выпалила я, когда Антон вошел на кухню, где я яростно оттирала заляпанную плиту.
— Софи, она пробудет здесь всего пару дней, потерпи, — его голос звучал устало, словно эта фраза была заученной репликой, повторяемой уже в сотый раз.
— Ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда в мой дом вторгаются посторонние! — мой тон смягчился, переходя в привычное ворчание.
Что плохого, в конце концов, если мать Антона решила погостить у нас несколько дней? Местность у нас и правда изумительная – кристально чистый воздух, невероятное озеро, окруженное старыми деревьями, чьи корни помнят еще времена царей.
С Антоном мы повстречались чуть больше двух лет назад. Я тогда посещала брата в Екатеринбурге. Отношения развивались стремительно, и уже спустя три месяца мы расписались, после чего я убедила Антона перебраться ко мне в Башкирию, где в небольшой деревеньке у меня был собственный дом. Половину жизни я провела в городе, но когда пришло время строить собственную жизнь отдельно от родителей, умерла моя бабушка. Она оставила дом в уединенной деревушке, который моим родителям был не нужен даже как дача. Мама с отцом намеревались продать его, но я как раз завершила обучение и попросила их отдать дом мне. Они удивились моей странной просьбе, мать долго пыталась отговорить меня — дескать, как я буду справляться одна в деревенском доме. Но я твердо знала, что городская жизнь не для меня. Душа не лежала к жизни в этом человеческом муравейнике, где ночное небо затянуто дымкой от заводских труб и выхлопных газов автомобилей.
Наша деревня насчитывала около пятисот душ, все знали друг друга, а вокруг стояли могучие деревья, которым исполнилось уже не одна сотня лет. В озере было полно рыбы, а дом, хоть и старый, но очень крепкий. Близость к озеру давала возможность разводить водоплавающую птицу — в первый же год я обустроила птичники, засеяла огород на обширном участке и, вопреки мрачным прогнозам родителей, зажила превосходно. В доме был газ, но я предпочитала топить дровами, благо стоили они копейки для местных. Было что-то волшебное в том, чтобы вечерами сидеть с чашкой горячего какао и наблюдать, как в круглые отверстия заслонки прорывается веселое оранжевое пламя.
Антон согласился переехать сюда сразу после свадьбы. Он тоже оказался любителем деревенской природы, и трудности его не пугали. Более того, у моего мужа оказались золотые руки и неиссякаемая энергия, с которой он принялся ремонтировать крышу, устанавливать конек, сооружать новый забор, строить телятник, помогать в огороде. Мы жили душа в душу, и этот старый бабушкин дом чувствовал наши чувства, и жил, дышал, поскрипывая половицами, благоухал свежевыпеченным хлебом и лесными травами, которые мы собирали для зимних чаепитий.
Этой весной мы с Антоном совсем разгулялись — приобрели корову, телят на откорм, завели индюшек и кроликов, и наконец-то купили породистого щенка алабая, о котором я давно мечтала. Щенок был толстолапый, невероятно пушистый и смышленый. Мы решили не держать его на цепи, поскольку собака такой солидной породы точно не будет бесцельно лаять. Муж сварил просторный вольер, чтобы Буран мог жить там зимой, сделал утепление. Пес мог заходить и в дом, разумеется, но ему гораздо больше нравилось носиться на воле. Без причины он не подавал голос, но с первых же дней проявил себя как настоящий охранник, рыча на чужаков.
В последнее время мужу часто звонила его мать. Она жила как раз в Башкирии, недалеко от нас в небольшом городке. Когда мы переехали в деревню, она долго причитала, но потом смирилась, и два года особо к нам не наведывалась. К матери мужа я не испытывала неприязни — нашему браку Елена Викторовна радовалась, только часто донимала, что ждет поскорее внуков. Но это я легко игнорировала, а Антон отшучивался. С детьми мы решили повременить — сначала нужно было как следует обустроиться, наладить хозяйство. Радовало, что в деревне был детский сад и даже начальная школа, так что нашим будущим малышам будет куда ходить, чтобы не чувствовать себя одинокими. Возраст вполне позволял нам с мужем еще пару-тройку лет пожить для себя, обустраивая участок, дом, беззаботно наслаждаясь вечерними посиделками у новой мангальной зоны.
Недавно муж начал уговаривать меня, чтобы его мать приехала к нам в гости. Я не была в восторге. Что поделать, такой уж у меня характер — я искренне не жалую гостей у себя дома. Давно усвоила простую истину — чем дальше, тем роднее. Особенно это касается родственников мужа. Но никаких действительно серьезных причин отказать Елене Викторовне у меня не было, муж настаивал и уговаривал, и я уступила, согласившись.
Свекровь прибыла ранним утром с двумя огромными чемоданами. Взглянув на них, я удивленно приподняла бровь — и зачем такой багаж на пару дней?
— Елена Викторовна, зачем вы столько всего привезли?
— В самый раз на неделю! — огорошила свекровь, бодро прошагав в дом.
— Разуйтесь, пожалуйста, здесь! — указала я, когда женщина намеревалась пройти в обуви в комнаты.
Свекровь бросила на меня недовольный взгляд, но подчинилась.
— Так, Антош, мне нужно идти в огород. Животных я уже покормила, тебе пора на работу, — поцеловала я мужа на прощание, взяла грабли для рыхления и отправилась на грядки.
Перед этим я показала свекрови где что находится на кухне, а та заверила, что сама приготовит себе завтрак и нальет чаю. Кивнув и улыбнувшись, я ушла. Лето для меня было золотым временем, ведь в школе, где я преподавала, как раз начались каникулы, и отдыхали не только ученики, которые целыми днями с визгом плескались в озере, но и учителя, которые могли спокойно заниматься огородами и ухаживать за многочисленной живностью.
Как обычно по утрам, пока еще не наступила жара, я быстро увлеклась прополкой и опомнилась только когда солнце поднялось высоко. Устало выпрямилась, вытерла лоб — жарко!
В дом я вошла, ощущая ароматы яичницы и свежесваренного кофе. Свекровь сидела за столом, потягивая душистый кофе, посмотрела на меня:
— Я и тебе сварила, и яичницу оставила, Софи!
Я удивленно осмотрела кухню: кофе выкипел из турки, но никто не потрудился вытереть после этого плиту, мука была рассыпана по столу, по полу, по разделочным поверхностям, сковорода и тарелка немытые. М-да, вот тебе и дорогая гостья, которая только добавила работы хозяйке дома!
Молча встала к мойке — мыть посуду. Протерла плиту, убрала рассыпанную муку. По-хорошему, после такого кулинарного погрома следовало бы и пол помыть, но сил пока на это не хватало. Несмотря на то, что в доме было прохладно благодаря деревянным стенам, я уже успела изрядно разогреться на грядках.
Муж вернулся с работы как обычно, около шести вечера. Поцеловал меня в висок, быстро перекусил и пошел пасти гусей и уток, а заодно закинуть удочку на озере. Вернулся с шумной стаей галдящей птицы, которая сразу направилась к эмалированным мискам, чтобы наесться перед сном. В руках у Антона был шевелящийся пакет — все-таки наловил рыбы для котов. Я предложила пожарить в честь приезда свекрови шашлык и растопить баню. Антон занялся мангалом, я растопила баню, села в тени, наблюдая за закатом. Свекровь что-то рассказывала про своих городских подруг, я почти не слушала, но кивала, чтобы создать видимость интереса.
Антон пошел париться в первый жар, потом я отправила мыться свекровь, сама пошла последней. Войдя в предбанник, я остолбенела — грязную одежду никто даже не удосужился вывернуть и сложить аккуратно. Как сняли, так и бросили. В бане на полу валялось мыло, совсем размякшее. В полном беспорядке лежали на скамейках веники, а вся холодная вода была использована, и новой никто не принес. Вздохнув, я начала устранять последствия визита свекрови. Быстро помылась. Неделя предстояла непростая.
Как я выдержала эти семь дней, знает только Антон, которому я каждый вечер высказывала свое возмущение. Но, наконец, свекровь уехала, и я вздохнула с облегчением. Ненадолго. Через неделю она снова приехала на три дня, еще через неделю опять, а через две заявила, что проживет у нас почти месяц.
— Я больше не намерена убирать за твоей матерью — Объявила я мужу
— Как я могу сказать ей такое, это же моя мать!
— Тебе нравится, во что она превращает наш дом? В прошлый раз попросила Бурана покормить, так кости потом по всему двору собирала! Готовит так, что после нее словно ураган пронесся, в баню после нее страшно зайти. Я не прислуга, в конце концов! Да, у меня отпуск, но я хочу провести его в привычной чистоте, а не ходить за твоей матерью с тряпкой.
Елена Викторовна на этот раз прибыла вечером и сразу решила испечь нам булочек:
— Софи, я нашла новый рецепт, хочу попробовать. Ты и так устала, посидите с Антошей, а когда все будет готово, я вас позову.
Я нахмурилась, бросив взгляд на мужа. Тот молчал, словно воды в рот набрал, и тогда я решила сама объяснить свое недовольство гостье.
— Елена Викторовна, извините, но я не рада вашему присутствию в моем доме. Я действительно очень устаю от того беспорядка, который вы оставляете после себя.
— Софочка, ты хорошая девочка, но твоя одержимость чистотой меня давно настораживает. Нельзя же бросаться вытирать каждую крошку!
— Мука, рассыпанная по всей кухне — это не мелочь. Баня после вас была оставлена в таком состоянии, что я почти час убиралась, но тогда не решилась высказаться, опасаясь вас обидеть. Но вы слишком часто к нам приезжаете, и ничего не меняется. Я превратилась при вас в своем доме в служанку. Меня это не устраивает.
— Я приехала к своему сыну, я здесь гостья, а не домработница! За гостями должна убирать хозяйка.
— Хозяйка не желает видеть такую гостью и просит вас покинуть этот дом! — потеряв терпение, рявкнула я.
— Антоша, защити свою мать! — Елена Викторовна тоже попыталась найти поддержку у моего мужа.
Но ее сын молчал, не высказываясь по поводу сложившейся ситуации.
— Прошу вас, больше к нам не приезжайте.
— Вот как! Да ноги моей здесь больше не будет! Немедленно вызываю такси и уезжаю!
Свекровь гневно прошлепала босиком по полу, собирая свои вещи. Мы с Антоном остались на кухне, а из другой комнаты было слышно, как свекровь вызывает такси. Обошлось оно ей, конечно, в крупную сумму, и оплатил его в итоге Антон. Но я ничего не сказала по этому поводу — сама бы заплатила вдвое больше, лишь бы свекровь уехала и больше не возвращалась.
Когда машина исчезла в густых вечерних сумерках, я вернулась к дому, села на крыльцо. Сонно переговаривались в курятнике куры, мычали телята, стрекотали кузнечики. Было слышно даже, как плещется в озере крупная рыба, поднявшаяся к поверхности, чтобы поохотиться на мошек и комаров.
— Почему ты молчал? — спросила я мужа, когда тот присел рядом со мной, — Я надеялась на твою поддержку.
— Я не знал, что сказать. Я и тебя понимаю, что беспорядок тебя расстраивает, но и маму мне жаль обижать.
— Но ты согласен, что больше приглашать ее к нам не стоит? После нее тут приходится убираться очень долго.
Муж кивнул, соглашаясь:
— Она всегда была неаккуратной, еще отец ее за это ругал. Но ей ведь уже за шестьдесят, что тут поделаешь.
— Ничего, взрослого человека не перевоспитаешь. Но это не наша проблема, Антош. Мы с тобой живем своей жизнью, и я не потерплю такого в своем доме. Уж прости.
— Я понял, поговорю потом с мамой, когда она остынет. Пойдем, помогу тебе помыть посуду.
Я улыбнулась, и мы вошли в дом. Раз булочки от свекрови не состоялись, я испекла ароматный яблочный пирог. В этом году уродились на удивление крупные кисло-сладкие желтые яблоки. Мы уже законсервировали множество банок с соком, насушили их для компотов, но пирог с этими яблоками нам с Антоном не надоедал, и пекла я его часто. Бисквит получился нежным, ярко-желтым и воздушным благодаря нашим домашним яйцам. Уже почти стемнело, а мы сидели на веранде с кусками вкусного еще теплого пирога, пили невероятно ароматный чай с цветами липы. По двору носился счастливый Буран, который охотился за ночными бабочками. Четырехмесячный здоровяк-алабай, размером уже с теленка, никак не мог поймать ни одну из ночных красавиц, которые ловко взмахивали крылышками и улетали от глупыша. О свекрови не хотелось больше ни говорить, ни вспоминать.
— Может, следующим летом на море съездим? — спросил муж.
— Антош, посмотри какая красота вокруг. Какое море? Давай лучше пойдем на озеро искупаемся, там наверняка вода сейчас, как парное молоко.
Мы долго плавали в озере. Сонно плескались у берега караси, а кожу на руках щекотно покусывали крошечные рыбешки, которых здесь водилось великое множество. Звенел, но не кусал комар. Где-то в тени деревьев уже ухал филин, возвещая о наступлении ночи.
Я сидела на берегу, обнимая мужа, а он, погрузившись в свои мысли, рассеянно гладил меня по плечу. Я чувствовала себя абсолютно счастливой без всяких посторонних и чужих людей.
