Марина замерла с вилкой на полпути ко рту. Она перевела взгляд на собственную тарелку с запеканкой, которую готовила впервые, следуя рецепту из старой поваренной книги. Нет, на вид всё было нормально. Золотистая корочка, аппетитный аромат.
— Я это есть не буду, — Галина Петровна брезгливо отставила тарелку с ужином и демонстративно промокнула губы салфеткой.
— Что не так? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Галина Петровна поджала губы.
— Уж извини, но я терпеть не могу кабачки. Всегда их терпеть не могла. Андрюша в курсе.
Марина посмотрела на Андрея, сидевшего рядом со свекровью. Тот с преувеличенным вниманием изучал узор на скатерти, явно избегая её взгляда.
— А мог бы и предупредить, — произнесла Марина тихо.
— Я думал, ты знаешь, — пробормотал Андрей, не поднимая глаз. — Мама никогда их не готовила.
— Откуда мне знать, чего не готовила твоя мама? Мы знакомы три месяца, а живём вместе две недели.
Галина Петровна поднялась из-за стола с видом оскорблённого достоинства.
— Не надо из-за меня ссориться. Я просто поджарю себе яичницу.
Она направилась к плите, на ходу поправляя Марининым фартуком причёску, уложенную для визита в парикмахерской.
Это была третья встреча с матерью Андрея. Третья из бесконечной череды, которая теперь ожидала их впереди.
Марина никогда не собиралась влюбляться в Андрея. Когда они познакомились на открытии новой экспозиции в историческом музее, где она работала экскурсоводом, он показался ей слишком правильным, слишком предсказуемым. Аккуратно подстриженные волосы, отглаженная рубашка, очки в тонкой оправе. Типичный офисный работник, каких в городе тысячи.
Но потом он начал задавать вопросы. Настоящие, глубокие вопросы о находках, об эпохе, о людях, оставивших эти артефакты. И она увидела в его глазах то, чего не замечала раньше — живой, неподдельный интерес.
Они проговорили до закрытия музея, а потом ещё два часа в кафе напротив. Она рассказывала об исторических парадоксах, он — о своей работе в издательстве научной литературы. Оказалось, их миры не так уж далеки друг от друга.
Три свидания спустя она поняла, что влюбилась. А через месяц он сделал ей неожиданное предложение.
— Я меняю квартиру, — сказал Андрей. — Старая слишком далеко от работы. Нашёл вариант поближе, но он… немного больше, чем мне нужно. Может, посмотришь вместе со мной?
Она поняла невысказанный вопрос. И согласилась.
Квартира оказалась просторной и светлой. Два балкона, выходящих на разные стороны дома. Большие окна. Старый район с тихими дворами и уютными скверами.
— Представь, как здесь будет здорово летом, — сказал тогда Андрей, обнимая её за плечи. — Утренний кофе на восточном балконе, вечернее вино — на западном.
И она представила. Их совместные завтраки. Книжные полки вдоль стен. Картины, которые она давно хотела купить, но всё откладывала. Может быть, даже кота — рыжего, наглого, с характером.
Через неделю они подписали договор. А ещё через две недели въехали. На новоселье пришли только самые близкие друзья, шумная, но уютная компания. Никто из родственников не присутствовал — родители Марины жили в другом городе, а мать Андрея, по его словам, неважно себя чувствовала.
— Она обязательно заедет на днях, — сказал он тогда. — Вы поладите, вот увидишь.
Марина не беспокоилась. После смерти отца прошло семь лет, но она до сих пор помнила, каким заботливым сыном он был. Если Андрей унаследовал хотя бы часть этой чуткости, их отношения со свекровью должны были сложиться хорошо.
Первая встреча прошла в ресторане. Галина Петровна оказалась высокой, статной женщиной с внимательными глазами и поджатыми губами. Она критически осмотрела Марину, задала несколько вопросов о её работе и семье, а потом всё внимание переключила на сына.
Марина не обиделась. В конце концов, они только знакомились. Со временем всё наладится.
Вторая встреча состоялась через неделю — Галина Петровна пришла к ним на чай. Она принесла с собой домашний пирог и бутылку коньяка для Андрея.
— У нас традиция, — пояснила она Марине. — По воскресеньям вечером мы с Андрюшей всегда пили чай с пирогом, а он — рюмочку коньяка. Ещё со студенческих времён.
— Мам, ну какой коньяк в такую жару, — поморщился Андрей.
— Как хочешь, — пожала плечами Галина Петровна. — Просто знала, что ты любишь.
Они пили чай на балконе, любуясь закатом. Свекровь расспрашивала Марину о детстве, о родителях, о выборе профессии. Казалось, что лёд тронулся.
А потом разговор зашёл о планах на будущее.
— Детей-то планируете? — спросила Галина Петровна, отставляя чашку.
Марина поперхнулась чаем. Они с Андреем ещё ни разу не обсуждали эту тему.
— Мам, рано ещё, — вмешался Андрей. — Мы только начали жить вместе.
— Рано? — Галина Петровна подняла брови. — Тебе тридцать два. В твоём возрасте отец уже коляску по двору катал.
— Времена изменились, — осторожно заметила Марина. — Сейчас многие заводят детей после тридцати пяти.
Галина Петровна посмотрела на неё с явным неодобрением.
— Значит, не хотите детей?
— Хотим, — поспешно сказал Андрей. — Просто не сейчас.
— А когда? — не отступала Галина Петровна. — Когда мне будет семьдесят и я не смогу с внуками на площадку ходить?
Марина открыла рот, чтобы возразить, но Андрей легонько сжал её руку под столом. Она поняла намёк и промолчала.
Галина Петровна ушла через час, оставив после себя недоеденный пирог, нетронутый коньяк и тяжёлое чувство недосказанности.
— Она не со зла, — сказал потом Андрей, обнимая Марину. — Просто волнуется. Она всю жизнь мечтала о внуках.
— Я понимаю, — кивнула Марина. — Просто не думала, что этот вопрос возникнет так скоро.
Они не стали развивать тему. Вместо этого допили чай, посмотрели фильм и легли спать. Но что-то неуловимо изменилось.
И вот теперь — третья встреча. И Галина Петровна, брезгливо отодвигающая тарелку с запеканкой.
— Ты мог бы меня предупредить, — сказала Марина, когда они мыли посуду после ухода свекрови. — Я бы приготовила что-нибудь другое.
— Я правда думал, что ты знаешь, — виновато ответил Андрей. — Мы никогда не ели кабачки дома.
— Но откуда мне это знать? Я не телепат.
Андрей вздохнул.
— Прости. Я не подумал.
Марина молча протирала тарелки. В голове крутились десятки фраз, которые она могла бы сказать, но не решалась. «Почему ты не заступился за меня?» «Почему позволил ей так себя вести?» «Почему она считает, что может приходить без предупреждения и диктовать правила в нашем доме?»
Вместо этого она спросила:
— Как часто твоя мама планирует к нам заходить?
Андрей неопределённо пожал плечами.
— Не знаю. Раньше мы виделись раз в неделю, иногда чаще. А что?
— Ничего, — ответила Марина. — Просто хочу быть готова.
Она закончила с посудой и вышла из кухни, оставив Андрея в недоумении.
В ту ночь Марина долго не могла уснуть. Она смотрела в потолок и думала о том, как странно складывается жизнь. Всего пару месяцев назад она и представить не могла, что будет жить с кем-то. У неё была своя налаженная жизнь, свои привычки, свои правила. А теперь она должна была учитывать не только Андрея, но и его мать — женщину, которая явно не одобряла их союз.
Рядом мерно дышал Андрей. Во сне его лицо было спокойным и расслабленным, как у ребёнка. Марина осторожно коснулась его щеки. Она любила его. Но хватит ли этой любви на троих?
Следующие несколько недель прошли относительно спокойно. Галина Петровна не появлялась, только звонила Андрею каждый вечер. Марина старалась не обращать внимания на эти звонки, хотя иногда они раздражали — особенно когда прерывали ужин или совместный просмотр фильма.
А потом наступило воскресенье, и утром Андрей как бы между прочим сказал:
— Мама заедет сегодня вечером. Ты не против?
Марина удивлённо посмотрела на него.
— А ты не мог раньше предупредить?
— Я только что узнал, — пожал плечами Андрей. — Она позвонила, пока ты была в душе.
Марина хотела возразить, но решила, что это не стоит ссоры. В конце концов, это всего один вечер.
— Хорошо, — сказала она. — Что будем готовить?
— Да ничего особенного, — махнул рукой Андрей. — Она просто на чай заедет.
Но Марина не поверила. Она помнила первые два визита, и интуиция подсказывала ей, что простым чаепитием дело не ограничится.
Так и вышло. Галина Петровна появилась в шесть вечера с двумя огромными пакетами.
— Я тут продуктов вам привезла, — сказала она с порога. — Зашла в магазин, смотрю — скидки на всё. Ну, я и набрала.
Она прошла на кухню и начала выгружать покупки на стол. Молоко, сыр, колбаса, хлеб, овощи, фрукты, консервы — казалось, она скупила половину магазина.
— Спасибо, но не стоило, — сказала Марина. — У нас всё есть.
— Лишним не будет, — отмахнулась Галина Петровна. — Андрюша любит поесть. Особенно мясо. Правда, сынок?
Андрей, уже успевший отхватить кусок колбасы, согласно кивнул.
— А я вот смотрю, у вас холодильник почти пустой, — продолжила Галина Петровна, заглядывая внутрь. — Только овощи да молочка. Мужчине нужен белок, это я вам как медсестра говорю.
Марина прикусила губу. Холодильник был не пустой — просто она предпочитала покупать продукты по мере необходимости, а не запасаться впрок.
— Мы стараемся есть меньше мяса, — сказала она. — Это полезнее.
Галина Петровна посмотрела на неё с плохо скрываемым скепсисом.
— Может, для кого-то и полезнее. Но Андрюша с детства привык к нормальной еде. Правда, сынок?
Андрей замялся, явно не желая выбирать сторону в этом кулинарном споре.
— Я всеяден, — попытался отшутиться он. — Ем всё, что дают.
— Вот именно, — кивнула Галина Петровна с видом победительницы. — А дать надо то, что мужчине нужно, а не то, что сейчас модно.
Она повернулась к плите.
— Так, сейчас я вам быстренько ужин сделаю. Андрюша, доставай сковородку, ту, большую.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна протеста. Это была её кухня, её вечер, её планы на ужин. Но прежде чем она успела что-то сказать, Андрей уже доставал из шкафа сковороду.
— Мам, не надо, мы сами справимся, — попытался он возразить, но как-то неуверенно.
— Чего там справляться, — отмахнулась Галина Петровна. — Я за полчаса управлюсь. А вы пока телевизор посмотрите.
Марина поймала взгляд Андрея — растерянный, виноватый. Он пожал плечами, как бы говоря: «Что я могу сделать?»
И тут она не выдержала.
— Нет, — сказала Марина твёрдо. — Не нужно ничего готовить. У нас уже есть планы на ужин.
Галина Петровна замерла с пачкой макарон в руках.
— Какие планы?
— Мы собирались в ресторан, — быстро сказала Марина. — Сегодня годовщина — три месяца, как мы вместе.
Это была ложь, и Андрей это знал. Их настоящая «месячная» годовщина была неделю назад, и они отметили её поездкой за город. Но он не выдал её.
— Точно, — подхватил он. — Я забронировал столик на семь.
Галина Петровна медленно опустила макароны на стол.
— Вот как, — сказала она. — А меня предупредить не могли?
— Мы думали, ты просто на чай заедешь, — ответил Андрей. — Как договаривались утром.
— Я не знала, что у вас планы, — в голосе Галины Петровны появились обиженные нотки. — Могли бы и сказать. Я бы не приехала.
— Мы всегда рады тебя видеть, — поспешил заверить её Андрей. — Просто сегодня такой день…
— Понимаю, — перебила его мать. — Не буду мешать.
Она начала складывать продукты обратно в пакеты.
— Мам, ты можешь оставить, — сказал Андрей. — Спасибо, что привезла.
— Нет уж, раз я не в тему, заберу. Пригодится ещё.
Марина видела, как Андрей мучается, разрываясь между ней и матерью. Ей стало жаль его, но отступать было поздно.
— Может, присоединитесь к нам? — предложила она неожиданно для самой себя. — В ресторане?
Галина Петровна окинула её долгим взглядом.
— Нет, спасибо. Не хочу быть третьей лишней в такой день. — Она повернулась к сыну. — Позвони завтра, ладно?
И ушла, оставив после себя гнетущую тишину.
Андрей повернулся к Марине.
— Зачем ты соврала?
— А что ты предлагаешь? — огрызнулась она. — Сидеть и смотреть, как твоя мать хозяйничает на моей кухне?
— Она хотела как лучше. Привезла продукты, хотела накормить…
— Не надо мне объяснять, чего она хотела, — перебила Марина. — Я не слепая. Она хотела показать, кто здесь главный. И заодно — что я плохая хозяйка, которая не может накормить своего мужчину «нормальной едой».
— Ты преувеличиваешь, — покачал головой Андрей. — Она просто заботится.
— О тебе — да. Обо мне — вряд ли.
Они стояли посреди кухни, глядя друг на друга с неожиданной отчуждённостью.
— И что теперь? — спросил наконец Андрей. — Правда пойдём в ресторан?
Марина вздохнула.
— Если хочешь.
— А если не хочу?
— Тогда закажем пиццу. Или я приготовлю что-нибудь из того, что у нас есть. Как обычно.
Андрей потёр переносицу.
— Марин, я понимаю, что ты расстроена. Но мама реально не со зла. Она просто… такая.
— Я знаю, — кивнула Марина. — И я не требую, чтобы ты выбирал между нами. Просто хочу, чтобы в нашем доме были наши правила. Чтобы твоя мама уважала наше пространство и наши решения. Это так много?
Андрей подошёл и обнял её.
— Нет, не много. Я поговорю с ней.
— Правда?
— Правда.
Они заказали пиццу и весь вечер смотрели комедии, стараясь не возвращаться к неприятной теме. Но что-то между ними изменилось. Появилась трещина — тонкая, едва заметная, но Марина чувствовала её присутствие.
Андрей действительно поговорил с матерью. Марина не знала, что именно он сказал, но следующий визит Галины Петровны прошёл на удивление мирно. Она позвонила заранее, уточнила, удобно ли им, и пришла с коробкой конфет, а не с пакетами продуктов. Они пили чай, говорили о погоде, о новостях, о работе Андрея. Галина Петровна даже поинтересовалась у Марины, как дела в музее.
Казалось, буря миновала. Марина позволила себе расслабиться и поверить, что всё наладилось.
А потом случилось непредвиденное.
В одно прекрасное утро Андрей получил письмо. Обычное бумажное письмо, доставленное почтальоном, — редкость в эпоху электронных коммуникаций. Отправителем значился какой-то научный институт в Германии.
Марина не придала этому значения, пока не увидела, как изменилось лицо Андрея, когда он читал письмо.
— Что-то случилось? — спросила она.
Он поднял на неё глаза, в которых читалось сложное смешение радости, недоверия и… вины?
— Меня пригласили на работу в Институт исторических исследований в Мюнхене, — сказал он тихо. — На два года.
Марина замерла.
— Два года в Германии?
— Да. Они запускают проект по оцифровке и изучению редких рукописей. Им нужны специалисты по вёрстке и редактуре. С моим опытом работы в научном издательстве…
— Но как они о тебе узнали?
Андрей замялся.
— Я… я отправлял им резюме. Полгода назад.
— Полгода? — Марина нахмурилась. — Но мы тогда уже встречались.
— Да, но… это было до того, как мы решили жить вместе. Я даже забыл об этом. Думал, они не ответят.
Марина медленно опустилась на стул. В голове вихрем проносились мысли. Германия. Два года. Чужая страна, чужой язык.
— И что ты решил? — спросила она.
— Я ещё ничего не решил, — поспешно сказал Андрей. — Это всё очень неожиданно.
— Но ты хочешь поехать?
Он помолчал, явно подбирая слова.
— Это большая возможность. Такие предложения не приходят каждый день. Но я не могу просто всё бросить и уехать.
— Почему? — Марина сама удивилась своему вопросу.
— Как почему? — растерялся Андрей. — У меня здесь жизнь. Квартира. Мама. Ты.
Марина криво улыбнулась.
— Именно в таком порядке?
— Нет, конечно! — возмутился Андрей. — Я просто перечислил.
Они замолчали. За окном шумел город, где-то вдалеке сигналила машина.
— Ты мог бы взять меня с собой, — наконец сказала Марина.
Андрей посмотрел на неё с удивлением.
— Ты поехала бы?
— А почему нет? Я неплохо знаю немецкий. Могла бы найти работу там. Или просто поучиться. Всегда хотела заняться культурной антропологией.
Лицо Андрея просветлело.
— Правда? Ты бы согласилась переехать ради меня?
— Не ради тебя, — поправила Марина. — С тобой. Это разные вещи.
Он порывисто обнял её.
— Я люблю тебя, знаешь?
— Знаю, — улыбнулась она. — Но прежде чем мы начнём планировать переезд, тебе придётся решить ещё одну проблему.
— Какую?
— Твоя мама.
Андрей отстранился, и улыбка медленно сползла с его лица.
— Да, это будет непросто.
— Ты расскажешь ей?
— Конечно. Не сегодня, но… скоро.
Марина кивнула. Она не торопила события. Пусть Андрей сам решит, когда и как сообщить матери о возможном отъезде.
Но, как оказалось, время для раздумий у них было не так уж много.
Через три дня им позвонила Галина Петровна. Голос её звучал встревоженно.
— Андрюша, ты можешь сегодня заехать? У меня трубу прорвало, весь пол в ванной залит.
— Конечно, мам, — сразу отозвался Андрей. — Через час буду.
Он повернулся к Марине.
— Ты со мной?
Она покачала головой.
— У меня дежурство в музее. Воскресный день, много посетителей.
— Понятно, — кивнул Андрей. — Тогда я сам.
Марина уехала на работу, а Андрей отправился к матери. Вернулся он поздно вечером, когда она уже собиралась ложиться спать.
— Как твоя мама? — спросила Марина, выходя из ванной. — Трубу починил?
Андрей сидел на краю кровати с отсутствующим видом.
— Да, всё в порядке. Вызвал сантехника, он быстро справился.
— Хорошо, — Марина села рядом. — А что с тобой? Выглядишь уставшим.
Андрей повернулся к ней, и в его глазах она увидела что-то, заставившее её внутренне напрячься.
— Я рассказал маме, — сказал он тихо. — Про Германию.
— И?
— Она… расстроилась.
По тону Марина поняла, что «расстроилась» — это мягко сказано.
— Что она сказала?
Андрей провёл рукой по волосам.
— Сначала ничего. Просто смотрела на меня так, будто я сообщил ей о смертельной болезни. А потом… — он замялся, — потом сказала, что я предаю родину. Что в России сейчас самое время строить будущее, а не бежать на Запад. Что мой отец перевернулся бы в гробу, узнав, что его сын уезжает из страны ради денег.
— Это не ради денег, — возразила Марина.
— Я знаю. И пытался ей объяснить. Но она не слушала. Сказала, что это всё твоё влияние.
— Моё?
— Да. Что ты хочешь оторвать меня от корней, увезти подальше от неё. Что тебе мало нашей квартиры, ты теперь на всю мою жизнь замахнулась.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения.
— И что ты ей ответил?
Андрей отвёл глаза.
— Я сказал, что решение поехать в Германию принял ещё до знакомства с тобой. Что отправил резюме полгода назад, ещё не зная, что встречу тебя.
Марина почувствовала укол разочарования. Он защищался, а не защищал её.
— И этим ты только подтвердил её мысли обо мне, — сказала она тихо.
— Я не это имел в виду.
— Неважно, что ты имел в виду. Важно, как она это восприняла. — Марина встала и прошлась по комнате. — И что дальше?
Андрей опустил голову.
— Она расплакалась. Сказала, что останется одна, никому не нужная. Что все соседки будут жалеть её: сын в Германию уехал, даже внуков не оставил…
Марина остановилась у окна.
— И ты пообещал, что никуда не поедешь?
— Нет! — возмутился Андрей. — Я сказал, что мне нужно подумать. Что это серьёзное решение, и я не могу его принять вот так, сразу.
— Но ты уже принял его. Полгода назад, когда отправлял резюме.
Андрей промолчал. В комнате повисла тяжёлая тишина.
— Знаешь, что самое печальное? — наконец сказала Марина. — Это даже не про Германию. И не про твою маму. Это про нас с тобой. Про то, что каждый раз, когда приходится выбирать, ты выбираешь не меня.
— Это неправда, — покачал головой Андрей. — Я всегда на твоей стороне.
— Правда? — Марина горько усмехнулась. — Когда твоя мама критиковала мою запеканку — ты был на моей стороне? Когда она пришла с сумками продуктов и начала хозяйничать на кухне — ты был на моей стороне? Когда она сказала, что я пытаюсь оторвать тебя от корней — ты был на моей стороне?
Андрей молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Я не прошу тебя ссориться с матерью, — продолжила Марина. — Но я хочу быть с мужчиной, который не боится иметь своё мнение. Который готов отстаивать наше общее пространство. Который не оправдывается перед мамой за свои решения.
— Я не оправдываюсь, — тихо возразил Андрей.
— Нет? А как назвать то, что ты сказал ей про резюме? «Я отправил его до знакомства с Мариной, это не её влияние». Разве это не оправдание?
Андрей не нашёлся с ответом.
— Я устала, — сказала Марина. — Устала быть третьей лишней в ваших отношениях. Устала чувствовать себя чужой в собственном доме. Устала бороться за твоё внимание с женщиной, которая заведомо победит, потому что у неё на тебя пожизненные права.
— Что ты предлагаешь? — спросил Андрей, и в его голосе звучала тревога.
Марина глубоко вздохнула.
— Я предлагаю тебе определиться. Либо ты едешь в Германию — один или со мной, но по своему решению, а не потому что я тебя уговорила. Либо ты остаёшься здесь — опять же, по своему решению, а не потому что мама расплакалась. Но в любом случае, это должен быть твой выбор. Не мой, не твоей мамы — твой.
Андрей долго молчал, глядя в пол.
— А если я выберу остаться?
— Это твоё право, — пожала плечами Марина. — Но тогда тебе придётся научиться жить своей жизнью, а не маминой. Иначе мы с тобой долго не протянем.
— Это ультиматум? — в голосе Андрея послышались обиженные нотки.
— Нет, — покачала головой Марина. — Это констатация факта. Я не хочу быть с человеком, который не может сделать выбор. И не хочу быть с человеком, который выбирает не меня. Это не ультиматум — это реальность.
Она подошла к шкафу и достала сумку.
— Что ты делаешь? — испуганно спросил Андрей.
— Собираю вещи, — спокойно ответила Марина. — Я переночую у подруги. Тебе нужно пространство, чтобы подумать. И мне, если честно, тоже.
— Ты уходишь? — в его голосе звучало недоверие.
— Временно, — кивнула Марина. — На день-два. А потом мы поговорим, и ты скажешь мне своё решение.
Она быстро собрала самое необходимое. Андрей сидел на кровати, не делая попыток остановить её. Только когда она уже была у двери, он спросил:
— А если я решу поехать в Германию?
Марина обернулась.
— Тогда тебе придётся решить ещё кое-что: берёшь ты меня с собой или нет. И опять же — это должно быть твоё решение, а не попытка усидеть на двух стульях.
Она вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.
Лена встретила её с распростёртыми объятиями и бутылкой вина.
— Рассказывай, — сказала она, усаживая Марину на диван. — Что этот маменькин сынок опять натворил?
Марина невольно улыбнулась. Лена, её университетская подруга, с самого начала скептически относилась к Андрею. «Слишком правильный, — говорила она. — Такие мужчины либо скрытые тираны, либо до старости на мамкиной шее сидят». Марина отмахивалась, считая это предубеждением. Теперь она не была так уверена.
Она рассказала Лене всё — про письмо из Германии, про реакцию Галины Петровны, про сегодняшний разговор с Андреем.
— Я же говорила, — вздохнула Лена. — Классический случай. Он никогда не перережет пуповину.
— Не знаю, — покачала головой Марина. — Что-то мне подсказывает, что всё не так однозначно. Он хороший человек, просто… запутался.
— Все они хорошие, — фыркнула Лена. — Только толку от этой «хорошести», если у них кишка тонка за своих женщин постоять?
Марина не стала спорить. Она чувствовала себя опустошённой и уставшей.
— Что будешь делать, если он выберет остаться? — спросила Лена.
— Не знаю, — честно ответила Марина. — Наверное, попробуем ещё раз. Если он готов что-то менять.
— А если выберет Германию, но без тебя?
Марина усмехнулась.
— Вот это вряд ли. Скорее, он предложит мне поехать с ним, но так, чтобы мама не расстраивалась. Что-нибудь вроде: «Давай скажем ей, что едем на полгода, а потом посмотрим». Или: «Я поеду первым, а ты присоединишься позже».
— И ты согласишься?
— Нет, — твёрдо сказала Марина. — Я устала от полумер.
Они проговорили до глубокой ночи. Лена предложила Марине остаться на неделю, «пока всё утрясётся», но та отказалась.
— День-два, не больше. Потом надо решать, в какую сторону двигаться.
Утром Марина проснулась от звонка. Это была её начальница из музея.
— Марина, извини за ранний звонок, но у меня для тебя новость. Помнишь, ты говорила, что хотела бы заняться культурной антропологией?
— Да, — настороженно ответила Марина.
— Так вот, мне только что звонили из Берлинского этнографического музея. У них есть грант на исследовательскую работу, ищут специалиста со знанием русского и немецкого. Я рассказала о тебе, и они заинтересовались. Хотят, чтобы ты отправила им резюме и образцы работ.
Марина замерла, не веря своим ушам.
— Берлин? Это же… почти рядом с Мюнхеном.
— Что? — не поняла начальница. — А, в географическом смысле — да, недалеко. Часа четыре на поезде, кажется. А что?
— Ничего, просто подумала вслух, — быстро сказала Марина. — Спасибо огромное за рекомендацию. Я сегодня же отправлю им резюме.
Она положила трубку и уставилась в потолок. Неужели это судьба? Шанс уехать в Германию, причём не как «девушка Андрея», а как самостоятельный специалист. Со своей работой, своим доходом, своим статусом.
Марина потянулась за телефоном, собираясь позвонить Андрею и рассказать об этой удивительной возможности. Но потом остановилась. Нет. Сначала она дождётся его решения. Это будет честно.
Весь день она была как на иголках. Звонок от Андрея раздался вечером, когда она уже начала думать, что он вообще не позвонит.
— Привет, — сказал он. — Можем встретиться? Поговорить нужно.
— Конечно, — ответила Марина. — Я приеду.
Дома её ждал сюрприз. Андрей накрыл стол для ужина, зажёг свечи, открыл вино. Он выглядел одновременно решительным и нервным.
— Я всё обдумал, — сказал он, когда они сели за стол. — И принял решение.
Марина затаила дыхание.
— Я еду в Германию, — продолжил Андрей. — Это шанс, который бывает раз в жизни. И я хочу, чтобы ты поехала со мной.
Марина почувствовала, как по телу разливается тепло. Значит, он всё-таки выбрал её.
— А как же твоя мама? — спросила она осторожно.
Андрей поморщился.
— Мы сегодня снова говорили. Она, конечно, расстроена. Но я объяснил ей, что это важно для меня. Для моей карьеры, для будущего. Она… поймёт со временем.
Марина улыбнулась.
— Я рада. И да, я поеду с тобой.
— Правда? — в его глазах засветилась надежда.
— Правда. Только есть кое-что, о чём я должна тебе рассказать. — И она поведала ему о звонке начальницы, о возможности работать в Берлинском музее.
Андрей выслушал её с удивлённым выражением лица.
— Это же… невероятно! Судьба просто.
— Да, я тоже так подумала, — кивнула Марина. — Если всё сложится, мы будем жить в разных городах, но недалеко друг от друга. Сможем видеться на выходных.
— В разных городах? — переспросил Андрей. — Но я думал, ты переедешь со мной в Мюнхен.
Марина нахмурилась.
— Зачем? Если у меня будет работа в Берлине? Это же нелогично.
— Но мы же… вместе, — растерянно сказал Андрей. — Я думал, мы будем жить вместе.
— Мы и будем вместе, — мягко ответила Марина. — Просто не каждый день. По выходным, в отпуск. Зато у каждого будет своя работа, свой круг общения. Разве это плохо?
Андрей молчал, явно переваривая информацию.
— То есть, ты не хочешь жить со мной? — наконец спросил он.
— Я не сказала этого, — покачала головой Марина. — Просто если у меня будет шанс на интересную работу в Берлине, глупо от него отказываться ради того, чтобы сидеть в Мюнхене и ждать тебя с работы. Разве не так?
— Наверное, — неуверенно кивнул Андрей. — Просто я представлял всё иначе.
— Как именно?
— Ну… что мы снимем квартиру в Мюнхене. Будем вместе завтракать, вместе возвращаться вечером. По выходным ездить на экскурсии. В общем, жить, как сейчас, только в другой стране.
Марина задумалась. Его слова звучали заманчиво, но что-то в этой картине её смущало.
— А если в Берлине мне предложат постоянный контракт? — спросила она. — Ты бы согласился переехать ко мне, когда закончится твой проект?
Андрей замялся.
— Я… не знаю. Это зависит от многих факторов. От того, как пойдут дела в Мюнхене, какие перспективы там откроются…
— Понятно, — кивнула Марина. — То есть, ты ожидаешь, что я брошу всё и перееду к тебе, но сам не готов сделать то же самое для меня?
— Я не это имел в виду! — возмутился Андрей. — Просто у меня уже есть конкретное предложение, а у тебя пока только возможность отправить резюме.
— Хорошо, — согласилась Марина. — Давай так: я еду с тобой в Мюнхен. Но если мне предложат работу в Берлине, я её приму. И тогда мы решим, как быть дальше. Идёт?
Андрей кивнул, хотя по его лицу было видно, что он не слишком доволен таким компромиссом.
— А когда ты скажешь маме, что я еду с тобой? — спросила Марина, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более нейтрально.
Андрей отвёл глаза.
— Вообще-то… я уже сказал.
— И?
— Она не в восторге, конечно. Считает, что я должен сначала обустроиться сам, а потом уже думать о том, чтобы перевозить тебя.
Марина почувствовала, как внутри всё холодеет.
— Перевозить? Я тебе что, мебель?
— Это просто фигура речи, — поспешно сказал Андрей. — Не цепляйся к словам.
— Я не цепляюсь. Я пытаюсь понять, как ты видишь наше будущее. И твоя мама тоже видит это будущее, причём очень чётко, не так ли?
— При чём тут мама? — нахмурился Андрей. — Это моё решение — взять тебя с собой.
— Правда? — Марина посмотрела ему прямо в глаза. — А мне кажется, у твоей мамы на этот счёт другое мнение. И ты с ней уже обсуждал варианты: сначала сам, потом я, потом, может быть, и она подтянется — навестить любимого сыночка.
Андрей покраснел, и Марина поняла, что попала в точку.
— Мама беспокоится, это нормально, — пробормотал он. — Она хочет, чтобы у меня всё было хорошо.
— У тебя. Не у нас, — жёстко сказала Марина. — В этом вся разница.
Она встала из-за стола.
— Знаешь, я, пожалуй, пойду. Мне нужно подумать.
— О чём? — испугался Андрей. — Мы же всё решили. Я еду в Германию, ты со мной.
— Нет, — покачала головой Марина. — Это ты решил. А я ещё подумаю, нужны ли мне отношения, в которых моя роль — быть приложением к мужчине. Сначала к сыну, потом, если повезёт, к мужу, а потом к отцу своих детей. И всегда, всегда на втором месте после твоей мамы.
— Ты несправедлива, — тихо сказал Андрей.
— Возможно, — пожала плечами Марина. — Но я больше не хочу играть в эти игры, Андрей. Я хочу отношений на равных. И если ты не можешь мне их дать — значит, нам не по пути.
Она направилась к двери.
— Ты уходишь? — в его голосе звучало недоверие. — Из-за какого-то глупого разговора?
— Не из-за разговора, — покачала головой Марина. — Из-за того, что я наконец увидела правду. Ты никогда не выберешь меня, Андрей. Всегда будет что-то важнее — мама, работа, социальные ожидания. Всегда найдётся причина, почему я должна подстраиваться, а ты — нет.
— Это неправда, — возразил он. — Я выбрал тебя. Я же согласился, что ты поедешь в Берлин, если получишь там работу.
— Ты не выбрал, — грустно улыбнулась Марина. — Ты согласился. И то неохотно. А это разные вещи.
Она открыла дверь.
— Прощай, Андрей. Надеюсь, в Германии тебе понравится.
— Марина, подожди! — он бросился к двери. — Давай ещё поговорим. Мы можем всё решить.
— Уже нечего решать, — покачала головой она. — Всё решено за нас. Твоей мамой, твоей нерешительностью, моей усталостью от этого всего. Прощай.
Она вышла и аккуратно закрыла за собой дверь.
Три месяца спустя Марина стояла у окна своей маленькой берлинской квартиры и смотрела на сумеречный город. Огни рекламы, спешащие куда-то люди, шум проезжающих автомобилей — всё это было таким привычным и одновременно чужим.
Она приехала в Берлин две недели назад, получив долгожданное предложение о работе. Музей предоставил ей временное жильё — крошечную студию в центре города, — пока она не найдёт что-то более подходящее. Работа оказалась именно такой, о какой она мечтала: интересной, творческой, с перспективами роста.
Телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении. Марина нехотя взглянула на экран. Это была Лена.
«Как ты там? Обживаешься? Немцы не обижают?»
Марина улыбнулась и набрала ответ: «Всё хорошо. Город красивый, работа интересная. Коллеги приветливые, хоть и немного сдержанные».
«А он не объявлялся?» — пришёл следующий вопрос.
Марина вздохнула. «Нет. И не объявится».
После их расставания Андрей пытался звонить и писать. Сначала каждый день, потом раз в неделю, потом всё реже. Марина не отвечала. Она знала, что если поддастся слабости, всё начнётся сначала: недомолвки, компромиссы, ощущение себя на втором месте. А она больше не хотела так жить.
Из новостей от общих знакомых она знала, что Андрей всё-таки уехал в Мюнхен. Один. Его мать осталась в России, но грозилась приехать «на смотрины» через полгода.
Ходили слухи, что Галина Петровна уже подыскивает сыну «хорошую русскую девушку» из эмигрантской среды. Кого-то, кто будет соответствовать её представлениям о правильной невестке. Марина не знала, правда это или досужие сплетни, но почему-то не сомневалась, что рано или поздно так и случится.
Она отошла от окна и села за ноутбук. Нужно было закончить отчёт о проделанной работе, а завтра её ждала встреча с коллегами из Мюнхенского музея.
Мюнхен. Там сейчас жил Андрей. Жил своей жизнью, делал карьеру, возможно, уже встретил кого-то. Марина поймала себя на мысли, что ей всё равно. Не то чтобы она совсем не скучала — иногда, в особенно тихие вечера, ей не хватало его объятий, его смеха, его рассказов о работе. Но это была светлая грусть, без горечи и сожаления.
Она сделала правильный выбор. Выбрала себя. И почему-то была уверена, что однажды встретит мужчину, который тоже выберет её — безоговорочно, без сомнений и компромиссов. А пока у неё был Берлин, работа мечты и целая жизнь впереди.
За окном окончательно стемнело, и огни города заиграли с новой силой. Марина включила настольную лампу и склонилась над ноутбуком. Завтра был новый день, новые возможности, новые встречи. И где-то там, в будущем, её ждала новая жизнь — без привкуса несбывшихся надежд и чужих ожиданий. Жизнь, которую она построит сама.
