— Я к твоим родителям на дачу больше не поеду, не уговаривай, — отрезала Рита, складывая вещи в шкаф после трёхдневных майских выходных.
— Да брось ты, — Сергей пожал плечами, разглядывая свежий ожог на запястье. — Не так уж всё и плохо было.
— Не так плохо? — Рита оглянулась на мужа. — Ты серьёзно?
Она замерла у шкафа с футболкой в руках. Возвращение с дачи в их однокомнатную квартиру всегда ощущалось как глоток свежего воздуха после долгого пребывания под водой. Как будто кто-то снимал с неё тяжёлый бронежилет. Даже воздух здесь был другим — без запаха сырости и старых вещей, который, казалось, въелся в стены родительского дома Сергея.
Рита аккуратно сложила футболку на полку. Почти три года брака, а она всё никак не могла найти общий язык с его родителями. Особенно с матерью — Тамарой Петровной, женщиной с каменным лицом и цепким взглядом, которым она, словно рентгеном, просвечивала невестку насквозь.
— Они просто старой закалки, — Сергей пожал плечами. — Ты же знаешь мать. Она всегда такая.
— Ага, старой закалки, — Рита хмыкнула, закрывая шкаф. — Поэтому твой отец с порога заявил: «Ну что, привёз нам эту… как её… Маргариту свою?» Будто я какой-то предмет мебели, а не человек.
— Это просто его манера шутить, — Сергей повернулся к окну. Солнечный свет падал на его лицо, подчёркивая морщинки вокруг глаз. — Ты слишком остро реагируешь.
Рита промолчала. Спорить было бессмысленно. Сергей никогда не видел проблемы в поведении своих родителей. Для него все эти колкости и замечания были нормой, к которой он привык за тридцать два года жизни.
Первое знакомство с родителями Сергея случилось ещё до свадьбы — ровно три года назад, тоже на майские праздники. Тогда он впервые привёз её на дачу, радостный и воодушевлённый, как ребёнок, показывающий новую игрушку.
— Мои точно тебя полюбят, — уверял он, сжимая её руку, пока они шли от автобусной остановки по просёлочной дороге. — Особенно отец. Он у меня душа-человек.
Рита тогда нервничала, но верила. Всё-таки родители любимого человека не могут быть плохими людьми, правда?
Первой их встретила Тамара Петровна — невысокая женщина с идеально уложенными седыми волосами и холодным взглядом серых глаз. Она стояла на крыльце, скрестив руки на груди, и выражение её лица не предвещало ничего хорошего.
— Наконец-то, — произнесла она вместо приветствия. — Я уж думала, не доедете. Проходите, только разувайтесь. У меня чисто.
Николай Степанович, отец Сергея, оказался полной противоположностью жены — высокий, грузный мужчина с громким голосом и громким смехом. Но за внешним радушием Рита быстро разглядела такую же, как у Тамары Петровны, способность уколоть невзначай, задеть больное место одной фразой.
— Так ты, значит, в банке работаешь? — спросил он тогда за ужином, накладывая себе гору картошки. — И что, много платят за то, что бумажки перекладываешь?
— Я не бумажки перекладываю, — ответила тогда Рита. — Я работаю с клиентами, провожу консультации по финансовым продуктам.
— Ну да, ну да, — хмыкнул Николай Степанович. — А я в своё время настоящим делом занимался — завод поднимал. А сейчас что? Все по офисам сидят, в потолок плюют.
Сергей тогда лишь виновато улыбнулся.
— Знаешь, что твоя мать мне сказала, когда ты в магазин уходил? — Рита присела на край кровати и начала расчёсывать волосы.
— Что на этот раз? — Сергей устало вздохнул.
— «Странно, что вы до сих пор детей не завели. В наше время уже двоих растили в твоём возрасте», — Рита старательно скопировала интонацию свекрови. — А когда я ответила, что мы пока не планируем, она выдала: «Эгоисты вы современные. Всё в своё удовольствие живёте».
Сергей помолчал, а потом пожал плечами:
— Ну, она просто внуков хочет. Это нормально.
— Нормально? — Рита повысила голос. — Влезать в чужую жизнь и давать советы, о которых никто не просил, — это нормально?
— Она не со зла, — устало ответил Сергей. — Просто заботится по-своему.
Рита покачала головой. Всегда одно и то же. Что бы ни сказали или ни сделали его родители, Сергей находил оправдание. Будто на них распространялась какая-то особая индульгенция, позволяющая говорить и делать всё, что вздумается.
— А как тебе то, что твой отец при каждом удобном случае напоминает, какой у меня «городской хлипкий вид»? — продолжила Рита. — «Нет бы в деревне пожила, свежим воздухом подышала, а то бледная как поганка». Это тоже забота?
Сергей молчал, уставившись в экран телефона.
— И это всё мелочи по сравнению с тем, что произошло вчера, — Рита отложила расчёску. — Когда твоя мать перебрала мои вещи, пока я в душе была. «Я просто посмотреть хотела, как ты за одеждой следишь», — передразнила она. — А потом лекцию мне прочитала о том, что некоторые вещи уже пора выбросить, и что я, видимо, «не приучена к порядку».
Сергей наконец оторвался от телефона и посмотрел на жену.
— Она действительно это сделала? — в его голосе промелькнуло удивление.
— Да, Серёж. Представь себе, — Рита встала и подошла к окну. — И знаешь, что самое обидное? Ты был рядом. Ты всё слышал и не сказал ни слова.
— Я… — Сергей запнулся. — Я не хотел конфликта.
— Конечно, — горько усмехнулась Рита. — Ты никогда не хочешь конфликта. Поэтому предпочитаешь, чтобы я молча терпела все эти уколы и замечания. Три дня на даче превращаются для меня в настоящую пытку, а ты делаешь вид, что всё в порядке.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Рита смотрела в окно на вечерний город, на загорающиеся один за другим окна в доме напротив. Интересно, у других тоже так? Может, все семьи проходят через это, и ей просто не хватает терпения?
— Знаешь, что меня больше всего поражает? — наконец произнесла Рита, не оборачиваясь. — Ты с ними другой. Как будто снова становишься ребёнком. Соглашаешься со всем, что они говорят, даже если это полная чушь. Молчишь, когда отец рассказывает свои сомнительные истории о «понаехавших». Смеёшься над его тупыми шутками про женщин за рулём.
— Я просто не хочу их расстраивать, — тихо ответил Сергей.
— А меня, значит, можно?
Сергей встал с кровати и подошёл к жене, обнял её сзади за плечи.
— Конечно нельзя, — сказал он, уткнувшись носом в её волосы. — Просто… это сложно, понимаешь? Они старые уже. У них свои взгляды, которые не изменишь. Зачем портить отношения из-за каких-то слов?
— Это не «какие-то слова», Серёж, — Рита высвободилась из его объятий. — Это неуважение. К тебе, ко мне, к нашей семье. И знаешь, что самое страшное? Ты этого даже не замечаешь.
А ведь раньше всё было по-другому. Когда они только начали встречаться, Сергей поражал её своей самостоятельностью и решительностью. Он не боялся принимать решения, отстаивать свою точку зрения, мечтать о будущем. С ним было легко и свободно.
— Я хочу, чтобы у нас было всё по-другому, — говорил он тогда, лёжа рядом с ней на покрывале в парке. — Никаких этих душных семейных обедов по выходным, никаких обязательных визитов к родственникам по праздникам. Будем жить так, как хотим мы, а не как принято.
И она верила. Верила, что с ним действительно всё будет иначе. Что они построят свой мир, в котором будут только их правила.
Но постепенно всё изменилось. Сначала это были редкие звонки матери, на которые Сергей отвечал с виноватым видом. Потом — обязательные воскресные визиты. А потом — регулярные поездки на дачу, от которых он уже не мог отказаться, как бы Рита ни просила.
— Они же родители, как я могу им отказать? — говорил он с искренним непониманием в глазах. — Они столько для меня сделали.
И вот теперь она стояла у окна их маленькой квартиры, чувствуя, как внутри нарастает глухое раздражение. На Сергея, на его родителей, но больше всего — на себя. За то, что не смогла провести чёткую границу с самого начала. За то, что позволила этому затянуться на три года.
— Давай просто больше не будем к этому возвращаться, — сказал Сергей, садясь обратно на кровать. — Майские закончились, следующая поездка только в июне. У нас есть время отдохнуть друг от друга.
— Нет, Серёж, так не пойдёт, — Рита покачала головой. — Я больше не поеду на эту дачу. Ни в июне, ни в июле. Никогда.
— Рит, ну что ты как маленькая? — в голосе Сергея появились нотки раздражения. — Нельзя же из-за каждой мелочи…
— Это не мелочь! — перебила она. — Понимаешь? Не мелочь! Это вопрос уважения к моим границам. К нашим границам как семьи.
Сергей устало потёр лицо ладонями.
— И что ты предлагаешь? Перестать общаться с родителями?
— Нет, — Рита подошла и села рядом с ним. — Я предлагаю установить правила. Если они хотят общаться с нами, пусть научатся уважать наши границы. Никаких комментариев о моей внешности, о моей работе, о том, когда у нас будут дети. Никаких вторжений в личное пространство. Никаких нравоучений.
— Они никогда на это не согласятся, — покачал головой Сергей. — Ты их не знаешь.
— Знаю, — тихо ответила Рита. — И именно поэтому говорю, что больше не поеду на дачу. Я не обязана терпеть унижения ради сохранения видимости семейной идиллии.
Сергей долго молчал, глядя в пол.
— А как же я? — наконец спросил он. — Мне что, разрываться между вами?
— Нет, — Рита взяла его за руку. — Тебе нужно решить, чего ты хочешь. Быть мужем, который защищает интересы своей семьи, или сыном, который всегда будет жить по правилам родителей.
Сергей поднял на неё глаза, и она увидела в них растерянность и страх. Страх человека, который всю жизнь пытался всем угодить и никогда не учился говорить «нет».
— Я не знаю, что делать, — честно признался он.
— Знаешь, — Рита слабо улыбнулась. — Просто делай правильный выбор. Не для меня, не для них — для себя.
Когда-то давно, ещё до знакомства с Сергеем, Рита работала с клиенткой — женщиной лет пятидесяти, которая пришла оформлять кредит. Оформляла она его на лечение своего взрослого сына, который, как выяснилось в разговоре, проигрался в карты.
— А почему он сам не может взять кредит? — спросила тогда Рита.
— У него уже есть несколько непогашенных, — ответила женщина с какой-то беспомощной улыбкой. — Он хороший мальчик, просто… иногда ошибается.
— И часто вы ему помогаете? — не удержалась Рита.
— Всегда, — просто ответила женщина. — Он же мой сын. Как я могу ему отказать?
Тогда Рита подумала, что никогда не будет такой матерью — слабой, готовой жертвовать собой ради ребёнка, который давно вырос, но так и не научился отвечать за свои поступки. Теперь же она смотрела на Сергея и видела ребёнка, которого родители так и не отпустили во взрослую жизнь, держа на невидимом поводке обязательств, чувства вины и привычки.
На следующий день Рита вернулась с работы позже обычного. Открыв дверь квартиры, она почувствовала запах жареного мяса и услышала звуки на кухне. Сергей обычно не готовил, предпочитая ждать её или заказывать еду.
— Привет, — сказал он, когда она вошла на кухню. — Я тут решил ужин приготовить.
На столе стояли две тарелки, бутылка вина и даже свечи — дешёвые, из супермаркета, но всё же.
— Что празднуем? — спросила Рита, снимая пиджак.
— Ничего, — Сергей улыбнулся. — Просто хотел сделать тебе приятное.
Они поужинали в непривычной тишине. Сергей был задумчив, пару раз начинал что-то говорить, но останавливался.
— Я звонил сегодня отцу, — наконец произнёс он, когда они уже допивали вино.
Рита напряглась.
— И?
— Сказал, что на следующие выходные мы не приедем, — он сделал паузу. — Сказал, что у нас свои планы.
— И как он отреагировал?
— Как обычно, — Сергей усмехнулся. — Начал говорить, что мать расстроится, что огород некому будет помогать копать, что я «совсем от рук отбился». А потом… — он запнулся.
— Что потом? — тихо спросила Рита.
— Потом я сказал, что если он хочет видеть нас, то должен научиться уважать мою жену, — Сергей поднял глаза и посмотрел на Риту. — Сказал, что ты важна для меня и что я не позволю никому, даже родному отцу, заставлять тебя чувствовать себя неуютно в их доме.
Рита почувствовала, как к горлу подступает комок.
— И что он ответил?
— Бросил трубку, — Сергей пожал плечами. — Но это неважно. Важно то, что я наконец сказал то, что должен был сказать ещё три года назад.
Он протянул руку через стол и накрыл ладонь Риты своей.
— Я люблю тебя, — сказал он просто. — И должен был защищать тебя, а не… прятаться за привычкой и страхом разочаровать родителей.
Рита сжала его руку.
— Это только начало, — сказала она. — У нас ещё много работы.
— Знаю, — кивнул Сергей. — Но я готов. Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья. Такая, о которой мы мечтали.
Звонок раздался через три дня. Рита была дома одна — Сергей ушёл на встречу с друзьями. Увидев на экране надпись «Мама С.», она на секунду задумалась, стоит ли отвечать. Но потом решила, что рано или поздно этот разговор всё равно придётся провести.
— Алло, — сказала она.
— Это Тамара Петровна, — голос свекрови звучал напряжённо. — Надеюсь, я не отвлекаю.
— Нет, всё в порядке, — ответила Рита. — Сергея нет дома.
— Я знаю, — последовала пауза. — Я хотела поговорить с тобой.
Рита села на диван, готовясь к неприятному разговору.
— Я вас слушаю.
— Сергей сказал… — Тамара Петровна запнулась. — Сергей сказал, что ты больше не хочешь приезжать к нам.
— Да, — просто ответила Рита.
На другом конце провода повисла тишина.
— Я не умею просить прощения, — наконец произнесла Тамара Петровна каким-то другим, более тихим голосом. — Никогда не умела. Но я… я не хотела тебя обидеть.
Рита молчала, не зная, что ответить на это неожиданное признание.
— Знаешь, когда Серёжа был маленьким, я всегда знала, как о нём заботиться, — продолжила свекровь. — Знала, что ему нужно. А потом он вырос, и я… потерялась. Не знаю, как быть матерью взрослого сына. Как пустить в свою жизнь его жену. У меня просто нет этого опыта.
— Всё, что нужно — это уважение, — тихо сказала Рита. — К нам, к нашему выбору, к нашей жизни.
— Я постараюсь, — неожиданно просто ответила Тамара Петровна. — Мне нужно время, но я постараюсь. Я не хочу потерять сына.
— И я этого не хочу, — честно призналась Рита. — Он очень любит вас.
— А тебя он тоже любит, — в голосе свекрови слышалась усталость. — И, наверное, мне пора это принять.
Когда Сергей вернулся домой, Рита рассказала ему о звонке. Он долго молчал, а потом обнял её так крепко, что стало трудно дышать.
— Спасибо, — прошептал он. — За то, что не хлопнула дверью. За то, что дала нам всем шанс.
— Это будет непросто, — предупредила Рита. — Старые привычки не исчезают в один день.
— Знаю, — Сергей кивнул. — Но теперь я понимаю, что нужно делать. И я больше не буду молчать, обещаю.
Рита положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Она не знала, что ждёт их впереди. Возможно, ничего не изменится, и через месяц они снова окажутся в той же ситуации. Но сейчас, в эту минуту, она чувствовала надежду. Надежду на то, что они действительно смогут построить семью, о которой мечтали. Семью, в которой каждый будет услышан и понят. Семью, в которой они будут не просто мужем и женой, но настоящими партнёрами, готовыми защищать друг друга.
— Я к твоим родителям на дачу пока не поеду, — сказала она, глядя Сергею в глаза. — Но, может быть, мы могли бы пригласить их к нам? На нашу территорию, по нашим правилам?
Сергей улыбнулся.
— Это было бы идеально, — сказал он. — Правда, придётся поработать над твоей коронной лазаньей. Отец любит поесть.
— Справлюсь, — Рита улыбнулась в ответ. — В конце концов, у меня теперь есть защитник.
Они стояли посреди маленькой квартиры, обнявшись, и впервые за долгое время Рита чувствовала, что они действительно вместе. Не муж и жена, вынужденные делить быт и проблемы, а настоящая команда. И, возможно, именно с этого момента начинается их настоящая семейная история. История, которую они напишут сами, без оглядки на чужие ожидания и правила.
Потому что семья — это не те, кто дал тебе жизнь. А те, с кем ты решил эту жизнь прожить. И иногда самый важный шаг к настоящей близости — это способность сказать «нет» тому, что тебя разрушает. Даже если это причиняет боль. Даже если это страшно. Даже если это значит разрушить привычный мир и построить новый.
