Квартира досталась Яне от деда по наследству — двухкомнатная, на третьем этаже панельного дома. Оформлена была на неё одну, это знали все, включая мужа Павла. Когда они поженились, вопрос жилья не стоял — есть где жить, и хорошо.
Павел работал на стройке бригадиром. Зарплата скакала от пятидесяти до семидесяти тысяч, в зависимости от объектов. Но на семейные расходы муж тратился неохотно — вечно откладывал деньги на что-то важное. То на новый инструмент для работы, то на машину, которую собирался купить уже третий год подряд. Основные траты по дому ложились на Яну. Работала женщина парикмахером, арендовала кресло в салоне, плюс выезжала на дом к клиенткам. В месяц выходило около восьмидесяти тысяч — не густо, но хватало на продукты, коммунальные платежи и мелкие нужды.
С самого начала брака в их отношения активно вмешивалась Галина Петровна — мать Павла. Женщина лет пятидесяти пяти, энергичная, с твёрдым мнением по любому поводу. Работала заведующей детским садом, привыкла командовать и контролировать. После работы свекровь не расслаблялась — переключалась на сына и невестку.
Звонила Галина Петровна каждый вечер, ровно в семь. Первым делом интересовалась, что ели на ужин. Если Яна называла котлеты с макаронами, следовал лекция о вреде жареного и пользе тушёных овощей. Если суп с мясом — нотация о том, что бульоны тяжёлые для желудка. Давала советы по уборке квартиры, покупкам в магазине, даже по выбору одежды для Яны.
— Павлик, скажи жене, чтобы эти джинсы не носила. Выглядит вульгарно, — говорила Галина Петровна в трубку, а сын послушно передавал замечание.
— Мама сказала, что джинсы лучше не носить.
— Почему? — удивлялась Яна.
— Ну, мама считает, что это не очень красиво.
Яна пожимала плечами и продолжала носить джинсы. Но осадок оставался. Постепенно женщина поняла — свекровь воспринимает её как девочку на побегушках, которой нужно указывать, как жить.
Когда Яна предложила летом съездить в отпуск на море, Павел ответил:
— Сначала надо маму в санаторий отправить. У неё давление скачет, врач рекомендовал лечение.
— А мы потом поедем?
— Посмотрим. Если останутся деньги.
Деньги не остались. Галину Петровну отправили лечиться в санаторий Кисловодска на три недели. Стоило это двадцать пять тысяч рублей из семейного бюджета Яны. Сама Яна провела отпуск дома, принимая клиенток и подрабатывая.
Через год Яна решила обновить кухню. Гарнитур стоял ещё с советских времен, фасады облупились, петли на дверцах расшатались. Женщина нашла подходящий вариант, посчитала бюджет. Деньги были.
— Мам, мы хотим кухню поменять, — сообщил Павел матери за воскресным обедом.
— Зачем? — Галина Петровна подняла брови. — На стены у меня аллергия. Если будете ремонт делать, мне нельзя будет к вам приходить.
— Аллергия на что? — не поняла Яна.
— На строительную пыль, на клей, на краску. Врач говорил — избегать контакта с химическими запахами.
Павел кивнул с серьёзным видом.
— Мам права. Лучше не рисковать. Подождём.
Ждали уже второй год. Кухня так и стояла в первозданном виде.
Когда у Яны и Павла родился сын, Галина Петровна принесла в роддом список имён.
— Вот, выбирайте, — сказала свекровь, протягивая листок бумаги. — Это правильные имена, со значением. Не всякие модные глупости.
В списке были имена: Михаил, Владимир, Сергей, Алексей. Ничего современного или необычного.
— А может, Артём? — робко предложила Яна. — Мне нравится это имя.
— Артём? — Галина Петровна поморщилась. — Что за имя такое? Непонятное. Лучше Михаил. Красивое, сильное имя.
Павел согласился с матерью. Мальчика назвали Мишей.
После рождения внука вмешательство свекрови усилилось в разы. Галина Петровна контролировала всё — от режима кормления до выбора одежды для ребёнка. Приезжала каждые выходные с пакетами детских вещей, большинство которых Яне не нравились. Но возражать было неудобно — всё-таки бабушка старается, покупает.
— Овсяную кашу давать рано, — говорила Галина Петровна, когда Миша достиг семи месяцев. — До года только рисовая и гречневая.
— Врач разрешил попробовать овсяную, — возражала Яна.
— Врачи сейчас всякую ерунду говорят. Я троих детей вырастила, знаю лучше.
Павел поддерживал мать. Овсяную кашу отложили на потом.
Когда Мише исполнился год, Галина Петровна настояла на определённом режиме дня. Подъём в семь утра, завтрак в восемь, прогулка с десяти до двенадцати, обед в час дня. Всё по расписанию, никаких отклонений.
— А если ребёнок не выспался? — спрашивала Яна.
— Режим есть режим, — отвечала свекровь. — Дисциплина с детства.
Постепенно Яна поняла, что живёт не своей жизнью. Каждое решение нужно было согласовывать с Галиной Петровной. Что купить сыну на день рождения, в какую группу детского сада отдать, какую одежду носить самой — всё проходило через материнское одобрение мужа.
Пять лет Яна терпела. Сглатывала замечания, соглашалась с советами, старалась избегать конфликтов. Думала — авось со временем свекровь поймёт границы, станет меньше вмешиваться. Но время шло, а ситуация только ухудшалась.
В мае этого года Галина Петровна вышла на пенсию. И через неделю заявила сыну:
— Павлик, я решила к вам переехать. Ненадолго. Хочу быть ближе к внуку, помогать вам.
— Мам, это отличная идея! — обрадовался Павел. — Правда, Яна?
Яна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Переехать? Насовсем? В её квартиру?
— Но у нас только две комнаты, — сказала Яна осторожно. — Где Галина Петровна будет жить?
— В зале есть диван-кровать, — ответил муж. — Места хватит.
— А где мы будем принимать гостей? Смотреть телевизор вечерами?
— Ну, приспособимся как-нибудь. Мама ведь не навсегда. Пока привыкнет к пенсии.
Но Яна понимала — если Галина Петровна переедет, уехать добровольно уже не захочет. Зачем, если здесь так удобно — внук рядом, сын под контролем, невестка под присмотром?
— Павел, мне нужно с тобой поговорить, — сказала Яна вечером, когда Миша лёг спать.
— О чём?
— О твоей матери. О том, что происходит в нашей семье.
Муж насторожился.
— Что случилось?
— Последние пять лет твоя мать решает за нас всё. Что есть, как одеваться, как воспитывать ребёнка. Теперь хочет сюда переехать. В мою квартиру.
— Ну и что? Мама хочет помогать.
— Павел, это не помощь. Это контроль. Мне кажется, что я в своём доме живу с разрешения свекрови.
— Не преувеличивай. Мама даёт советы, потому что переживает за нас.
— Советы? — Яна покачала головой. — Это приказы. И ты их выполняешь без вопросов.
Павел помолчал, потом пожал плечами.
— Она же мать. Опытная женщина. Чем плохи её советы?
— Тем, что это наша жизнь, а не её. И решения принимаем мы, а не она.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь.
— К тому, что если твоя мать переедет к нам, я уйду.
Павел уставился на жену.
— Серьёзно?
— Абсолютно.
— Но куда ты денешься? Квартира-то твоя.
— Именно. Квартира моя. И я решаю, кто в ней живёт.
Муж нахмурился.
— То есть ты хочешь выгнать мою мать?
— Я хочу, чтобы мы жили своей семьёй. Без постоянного контроля и вмешательства.
— Мама не вмешивается. Просто помогает.
— Павел, она выбрала имя нашему сыну! Запретила делать ремонт! Диктует, что мне носить!
— Ну, мама же лучше знает…
Яна почувствовала, как внутри что-то окончательно рвётся. Пять лет она пыталась найти компромисс, пять лет надеялась, что муж встанет на её сторону хотя бы раз. Но Павел даже не понимал проблемы.
— Хорошо, — сказала Яна тихо. — Тогда завтра же скажешь матери, что переезжать не нужно.
— Почему я должен ей это говорить? Ты сама можешь сказать.
— Потому что это твоя мать, и ты должен объяснить ей границы.
— Но я не вижу в переезде ничего плохого.
— Тогда переезжай к ней сам.
Через неделю после разговора Галина Петровна просто приехала. Без предупреждения, без согласования. В руках у свекрови были две большие дорожные сумки и кастрюля с домашним супом.
— Я решила не откладывать, — объявила Галина Петровна, проходя в квартиру. — Временно поживу у вас, пока к пенсии не привыкну.
Павел обрадовался, словно ребёнок, которому принесли новую игрушку.
— Мам, отлично! Яна, помоги маме вещи разложить.
Яна стояла в прихожей и смотрела, как в её квартире разворачивается вторжение. Никто не спросил её мнения. Никто не поинтересовался, удобно ли ей принимать гостей на неопределённый срок. Просто факт — и точка.
За первую же неделю жизнь в квартире изменилась до неузнаваемости. Галина Петровна принялась обустраивать быт по своему разумению. Кухонную утварь переставила по собственному усмотрению — кастрюли в нижний шкаф, тарелки в верхний. В ванной появились чужие полотенца, которые заняли все крючки. На вешалке в прихожей висели куртки свекрови, а Янины вещи переместились на стул.
— Так удобнее, — объясняла Галина Петровна каждое своё нововведение. — У меня же опыт ведения хозяйства больше.
Пространства стало катастрофически мало. Двухкомнатная квартира превратилась в коммуналку. В гостиной стоял раскладной диван для свекрови, её тумбочка с лекарствами, стопка книг. Вечером посмотреть телевизор стало проблемой — Галина Петровна ложилась спать рано и требовала тишины.
Но самое неприятное началось на кухне. Свекровь объявила себя главой кулинарного процесса.
— Яна, эти твои йогурты — сплошная химия, — заявила Галина Петровна, выбрасывая упаковки в мусорное ведро. — Ребёнку такое есть нельзя.
— Миша любит йогурты, — возразила Яна.
— Потому что не знает натуральных продуктов. Я буду готовить домашний творог.
Следом полетели в мусор Янины любимые хлопья, шоколадки, фруктовые соки. Всё заменялось на продукты, одобренные Галиной Петровной — каши, молоко повышенной жирности, варенье из собственного погреба.
— Здоровое питание для внука, — комментировала свекровь каждое своё решение.
Павел поддерживал мать во всём. Стал ещё пассивнее, чем раньше. На просьбы жены что-то обсудить только отмахивался:
— Это же мама, потерпи. Привыкнет к новой жизни и успокоится.
Но успокаиваться Галина Петровна не собиралась. Наоборот, с каждым днём становилась увереннее в своём праве распоряжаться чужим домом.
Через две недели Яна решила поговорить с свекровью напрямую. Выбрала момент, когда Павел ушёл на работу, а Миша спал после обеда.
— Галина Петровна, мне нужно с вами поговорить, — начала Яна осторожно.
— Слушаю, — свекровь не отрывалась от мытья посуды.
— Вы планируете жить у нас долго?
— А что, мешаю? — Галина Петровна обернулась с мокрыми руками.
— Просто мне хотелось бы понимать перспективы. Это всё-таки моя квартира.
— Твоя? — свекровь усмехнулась. — Ты в этой семье ещё молодая, учись слушать старших. Я прожила жизнь, знаю, что к чему. А ты ещё поймёшь со временем.
— Галина Петровна, я не против помощи с внуком. Но хотелось бы сохранить какие-то границы.
— Какие ещё границы? Мы одна семья. Я не чужая тётя с улицы.
Разговор зашёл в тупик. Галина Петровна явно не собиралась менять свою позицию или искать компромиссы.
В пятницу Яна вернулась домой после тяжёлого дня. Принимала клиенток с раннего утра, потом ездила на выезд к пожилой женщине, которая не могла прийти в салон. Устала так, что ноги едва держали. Хотелось только принять душ и лечь отдохнуть.
Но в ванной Яна обнаружила, что её полотенце исчезло. Вместо него висело старое, застиранное полотенце свекрови. На полочке стояли чужие шампуни и кремы, а Янины средства куда-то убрали.
В кухне чайник, который Яна купила полгода назад, заменили на старый алюминиевый. Микроволновка сдвинута в угол, а на её месте стояла кастрюля-скороварка.
— Где мой чайник? — спросила Яна у свекрови.
— Убрала в шкаф. Этот лучше — металлический, без пластика. Для здоровья полезнее.
Яна молча прошла в комнату, достала из ящика папку с документами. Вытащила свидетельство о праве собственности на квартиру, справку о наследстве. Положила документы на обеденный стол и села рядом.
— Что это? — спросила Галина Петровна, заметив бумаги.
— Документы на квартиру, — ответила Яна спокойно. — Просто напомнить всем, кто здесь хозяин.
Утром в субботу Яна встала рано. Аккуратно сложила вещи свекрови в пакеты, поставила их у входной двери. Вызвала такси и только потом разбудила мужа.
— Павел, вставай. Вы с матерью съезжаете.
— Что? — муж сел на кровати, протирая глаза.
— Складывай свои вещи. Ключи оставляете на столе.
— Яна, ты серьёзно?
— Абсолютно.
— Но куда мы денемся?
— Это ваши проблемы. К матери съезжайте или квартиру снимайте.
Павел засмеялся нервно.
— Ты не выгонишь нас. У нас сын, семья. Квартира твоя, но мы тоже здесь живём.
Яна достала телефон, нашла номер участкового.
— Сейчас вызову полицию по поводу незаконного проживания в моей квартире. Хочешь объяснять им, на каком основании вы здесь находитесь без согласия собственника?
Выражение лица мужа изменилось. Смех пропал, появилась растерянность.
— Ты же не станешь…
— Стану. Через пять минут будет поздно собираться красиво.
Галина Петровна проснулась от шума. Увидела пакеты с вещами у двери, поняла ситуацию.
— Яна! — закричала свекровь. — Я молчала, пять лет сглатывала твои выходки! Но это уже слишком!
— Это я молчала пять лет! Я сглатывала! — отрезала Яна. — Раз тебе дороже мамочка — живи с ней!
— Ты не имеешь права выгонять семью!
— Имею. Это моя квартира, и я решаю, кто в ней живёт.
Павел понял, что жена не блефует. Молча начал складывать свои вещи в сумку. Миша проснулся от криков, заплакал. Яна взяла сына на руки, успокоила.
— Мишу я не отдам, — сказала Яна твёрдо. — Он остаётся со мной.
— Ты не можешь просто забрать ребёнка! — возмутился Павел.
— Могу. Пока мы не развелись официально и не определили место жительства ребёнка через суд, Миша живёт со мной. В моей квартире.
Такси приехало через десять минут. Павел и Галина Петровна молча вынесли пакеты. У подъезда свекровь обернулась:
— Ты об этом пожалеешь! Без семьи пропадёшь!
— Посмотрим, — ответила Яна спокойно.
На следующий день слесарь поменял замки на входной двери. Яна заблокировала номера мужа и свекрови во всех мессенджерах. Повесила новые полотенца в ванной, поставила свой чайник на место, купила любимые йогурты.
Вечером, когда Миша лёг спать, Яна приготовила себе ужин. Салат с креветками, который не одобряла Галина Петровна. Сварила кофе в турке, который муж считал слишком крепким. Села за стол и медленно поужинала в полной тишине.
Впервые за пять лет женщина почувствовала себя дома. В своём доме, где можно жить по собственным правилам, а не под диктовку чужих людей. Где можно принимать решения самостоятельно, не спрашивая разрешения у свекрови и не выслушивая лекции о правильной жизни.
За окном светило летнее солнце. Миша спокойно спал в своей кроватке. В холодильнике стояли продукты, которые нравились Яне. На кухне висели полотенца, выбранные ею самой.
Жизнь начиналась заново.
