— Мама, я же просил не лезть в нашу жизнь.
— Сынок, я только хочу как лучше. Ты же видишь, она тебе не пара.
Я слышала этот разговор случайно, проходя мимо приоткрытой двери кухни. Андрей говорил тихо, но каждое слово било прямо в сердце. Я замерла, прижавшись к стене, и считала удары своего пульса.
Всё началось, когда я заметила, что муж изменился. Нет, он не стал грубым или злым – просто будто выключился. Словно кто-то медленно выкручивал яркость его улыбки, пока она совсем не погасла. За ужином он молчал, уткнувшись в тарелку, а мои попытки разговорить его разбивались о короткие «да», «нет», «не знаю».
— Может, у тебя проблемы на работе? — спросила я однажды, когда он в очередной раз задержался допоздна.
— Всё нормально, — пожал он плечами, даже не взглянув на меня. — Просто устал.
Я смотрела на нашу свадебную фотографию на стене – там мы смеёмся, я в белом платье бросаю букет, а он ловит меня за талию. Теперь эта картинка казалась кадром из чужого фильма.
В тот вечер я решила устроить ужин при свечах – может, романтика растопит этот лёд между нами? Накрыла на стол, надела его любимое платье. Андрей пришёл поздно, как обычно. Увидев свечи, он будто смутился:
— Зачем это всё?
— Просто так, — улыбнулась я. — Соскучилась по тебе.
Он сел за стол, но телефон продолжал держать в руке. Я заметила, как он украдкой проверяет сообщения.
— Что-то срочное? — спросила я как можно небрежнее.
— Да нет… мама пишет.
Его телефон тихо звякнул. Андрей резко встал:
— Я в душ.
Он положил телефон на стол, и через минуту я услышала шум воды. Экран загорелся от нового сообщения. Я никогда не читала его переписки, но что-то внутри будто толкнуло меня взглянуть.
«Не тяни. Чем раньше разведёшься, тем легче будет.»
Адресат: «Мама»
Я перечитала сообщение трижды, пытаясь убедить себя, что это шутка или что я неправильно поняла. Но слова били наотмашь, без всякой двусмысленности. Вспомнились все те «случайные» замечания свекрови:
— Андрюша так похудел, тебе бы научиться готовить…
— В твоём возрасте я уже троих родила, а ты всё о карьере думаешь…
— Сынок, помнишь Леночку? Она теперь главврач, а какая красавица стала…
Я сидела в оцепенении, пока не услышала, как выключилась вода. Быстро положила телефон на место и сделала вид, что ем. Андрей вернулся, вытирая влажные волосы полотенцем.
— Что-то свечи погасли, — заметил он.
— Да, — ответила я. — Задуло.
В ту ночь я не спала. Лежала, слушая его ровное дыхание, и думала о том, как мы дошли до этого. Когда его мать начала одерживать верх? В какой момент я потеряла его доверие? И главное – что я собираюсь с этим делать?
Утром я знала ответ. Я не стану молчать и терпеть. Не позволю разрушить то, что мы построили. Пора показать моей дорогой свекрови, что у её сына есть жена, а не молчаливая кукла для манипуляций.
В конце концов, у меня тоже есть характер. И очень скоро она об этом узнает.
Андрей ушел на работу, оставив на кухонном столе недопитый кофе. Я смотрела на коричневые разводы на стенках чашки, собираясь с мыслями.
— Алло? — её голос, как всегда, звучал так, будто она делает одолжение, отвечая на звонок.
— Доброе утро, Нина Петровна.
— О, невестушка! Какой сюрприз. Наконец-то вспомнила о существовании свекрови?
Я почти видела, как она сейчас сидит в своём любимом кресле, поправляя идеально уложенные волосы. Наверняка уже при полном параде – она ведь «настоящая женщина», не то что я.
— Знаете, я давно хотела с вами поговорить.
— Неужели? — в её голосе появились медовые нотки. — Может, начнёшь прислушиваться к советам старших?
Я сделала глубокий вдох:
— Да, хочу поговорить о ваших… советах. Особенно о последнем – насчёт развода.
В трубке повисла пауза. Я практически слышала, как крутятся шестерёнки в её голове.
— А, так ты уже знаешь? — она даже не пыталась отрицать. — Что ж, тем лучше. Давно пора обсудить это как взрослые люди.
— Взрослые люди? — я невесело усмехнулась. — Взрослые люди не интригуют за спиной. Не манипулируют собственными детьми.
— Не смей меня учить! — её голос взвился. — Я его мать! Я вижу, как он несчастен с тобой.
— Неужели? И как же это проявляется?
— Он изменился! Стал молчаливым, задерживается на работе…
— А вы не думали, что он такой именно из-за ваших постоянных вмешательств?
Она рассмеялась – тем самым смехом, от которого у меня всегда мурашки по коже:
— Боже, какая же ты наивная! Думаешь, я не знаю собственного сына? Он просто не хочет тебя обидеть. Всегда был слишком мягким. Весь в отца…
— А вы не думали, что именно эта мягкость привлекла меня в нём? Что не все хотят быть такими… железными, как вы?
— Что ты несёшь? — она начала раздражаться. — Какая мягкость? Ему нужна сильная женщина! Посмотри на себя – ни детей, ни нормального ужина сварить не можешь…
— Зато вы всё можете, да? — я чувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Вы же идеальная. И близко никого не подпускаете к своему сыночку. Знаете, как это называется?
— Не смей…
— Это называется токсичная связь, Нина Петровна. Вы не мать – вы собственница.
В этот момент я услышала звук открывающейся двери. Я обернулась и увидела Андрея. Он стоял в дверном проёме, бледный как полотно.
— Что здесь происходит?
Телефон в моей руке продолжал разрываться от криков свекрови. Я спокойно нажала «отбой» и положила его на стол.
— Происходит то, что я больше не собираюсь молчать.
Его телефон тут же завибрировал – конечно, мамочка не могла не вмешаться. Я видела, как он машинально потянулся к карману.
— Нет, — мой голос был тверже, чем я ожидала. — Сначала выслушай меня.
Он замер, не донеся руку до кармана. В его глазах читалась растерянность – такая знакомая, такая детская. Именно такой взгляд был у него, когда мы только познакомились и он не мог решиться пригласить меня на свидание.
— Я знаю про сообщения твоей мамы. Про её «советы» насчёт развода. Про то, как она считает, что я тебе не пара.
— Алина…
— Нет, дай договорить. Знаешь, что самое страшное? Не её манипуляции. Не эти постоянные уколы и намёки. А то, что ты позволяешь ей это делать. То, что ты даже не пытаешься защитить наш брак.
Он опустился на стул, всё ещё держа в руках портфель, будто щит.
— Она просто беспокоится…
— Беспокоится? — я горько усмехнулась. — Она методично разрушает нашу семью! А ты… ты просто стоишь и смотришь.
Его телефон снова завибрировал. На этот раз он даже не шевельнулся.
— Знаешь, что она мне сейчас сказала? Что ты несчастен со мной. Что тебе нужна «сильная женщина». Забавно, правда? Она сама не замечает, как описывает себя.
Андрей поднял на меня глаза:
— Что ты имеешь в виду?
— То, что твоя мать не может смириться с мыслью, что ты выбрал не её. Что у тебя есть своя жизнь, свои желания. Она не хочет тебя отпускать – и никогда не хотела.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Где-то на кухне капала вода из крана – кап, кап, кап. Этот звук отдавался в висках, как метроном отсчитывающий секунды до чего-то неизбежного.
— Я люблю тебя, Андрей. Правда люблю. Но я больше не буду молчать и терпеть. Либо мы семья – и тогда твоя мать должна научиться уважать границы. Либо… — я сглотнула комок в горле, — либо она права, и тебе действительно нужен кто-то другой. Кто-то, кто будет соответствовать её представлениям об идеальной невестке.
Его телефон снова ожил. На этот раз – звонок. Я видела имя на экране: «Мама». Андрей смотрел на мигающий дисплей, не двигаясь.
— Ты должен решить, — мой голос дрогнул. — Прямо сейчас. Кто мы – семья или послушный сын с неудобной женой?
Телефон продолжал звонить. Настойчиво, требовательно – совсем как его хозяйка. Я смотрела на мужа, пытаясь прочитать что-то в его лице. Он всегда был сдержанным, но сейчас… сейчас я видела, как внутри него идёт настоящая борьба.
Звонок прекратился. Через секунду пришло сообщение. Я знала, что там написано, даже не видя текста. Очередная манипуляция, очередная попытка контроля.
Андрей медленно достал телефон из кармана. Я затаила дыхание. Сейчас. Сейчас всё решится.
Он посмотрел на экран, потом на меня. И впервые за долгое время я увидела в его глазах что-то новое. Что-то похожее на решимость.
Он медленно взял телефон в руки. Я почувствовала, как сердце пропустило удар. Неужели сейчас он просто ответит матери, как делал всегда?
Но Андрей нажал на кнопку питания и держал её, пока экран не погас.
— Знаешь, — его голос звучал хрипло, будто он долго молчал, — я ведь правда думал, что она желает мне добра.
Он положил телефон экраном вниз и наконец отпустил многострадальный портфель.
— Когда она говорила, что ты слишком занята работой – я слушал. Когда намекала, что ты не создана для семьи – я сомневался. Господи, какой же я был идиот…
Я стояла, боясь пошевелиться. Боясь спугнуть этот момент прозрения.
— Помнишь тот Новый год? — вдруг спросил он.
Конечно, я помнила. Мы собирались встречать праздник вдвоём, но его мать внезапно «заболела». Пришлось ехать к ней.
— Она не была больна, — он невесело усмехнулся. — Просто не могла вынести мысль, что я встречу праздник не с ней.
— Я знала, — тихо ответила я. — Видела, как она подмигивала соседке, когда мы приехали.
В дверь позвонили. Мы оба вздрогнули.
— Андрюша! Открывай немедленно! — голос Нины Петровны разносился по всему подъезду.
Я посмотрела на мужа. Он выпрямился, расправил плечи:
— Я сам.
Открыл дверь. На пороге стояла раскрасневшаяся свекровь:
— Что здесь происходит? Почему ты трубку не берёшь? Эта твоя… — она осеклась, увидев моё спокойное лицо.
— Мама, — голос Андрея звучал устало, но твёрдо. — Прекрати.
— Что «прекрати»? Я же вижу, она тебя настраивает против родной матери!
— Нет, мама. Это ты пытаешься настроить меня против жены. И знаешь что? Больше не получится.
Нина Петровна побледнела:
— Как ты смеешь…
— Смею. Потому что я взрослый человек. У меня есть жена, своя жизнь. И я люблю тебя, мама, правда люблю. Но если ты не можешь принять мой выбор…
— Выбор? — она нервно рассмеялась. — Какой выбор? Ты просто запутался! Она тебя окрутила…
— Хватит, — он произнёс это так спокойно, что свекровь осеклась на полуслове. — Я не запутался. Я всё прекрасно понимаю. И если ты продолжишь так себя вести – мы действительно перестанем общаться. Но не я с Алиной. А я с тобой.
В комнате повисла оглушительная тишина. Было слышно, как на площадке этажом выше кто-то гремит ключами.
Нина Петровна переводила взгляд с сына на меня и обратно. Я видела, как дрожат её губы, как она пытается найти слова – и не может.
— Ты пожалеешь, — наконец выдавила она. — Вспомнишь ещё мои слова.
— Может быть, — спокойно ответил Андрей. — Но это будет мой выбор. Мои ошибки. Моя жизнь.
Она развернулась и пошла к лифту. Я заметила, как дрожат её плечи. На секунду мне даже стало её жаль – она ведь правда верила, что защищает сына.
— Прости меня, — наконец сказал он. — За всё это время. За то, что позволял ей…
Я подошла и обняла его. Он уткнулся лицом мне в плечо, как делал раньше, когда мы только начинали встречаться.
— Знаешь, что самое смешное? — пробормотал он.
— Что?
— Она всё твердила, что ты делаешь меня слабым. А я только сейчас понял, что рядом с тобой наконец-то стал сильным.
Вечером мы сидели на кухне, пили чай из наших старых чашек с надписями «муж» и «жена». Его телефон лежал на подоконнике, всё ещё выключенный.
— Что будем делать дальше? — спросила я.
Андрей задумчиво помешал чай:
— Знаешь, может быть, сходим к семейному психологу? Я имею в виду… всё это не могло пройти просто так. Мне нужно разобраться в себе.
Я улыбнулась. Раньше он бы никогда такого не предложил.
— А с мамой?
— Дадим ей время остыть. Потом поговорим – уже все вместе. Если она готова услышать.
За окном начинал падать снег – первый в этом году. Я смотрела на медленно кружащиеся хлопья и думала о том, как иногда нужно пройти через бурю, чтобы наступила настоящая тишина.
— Андрей?
— Мм?
— Я люблю тебя.
— И я тебя. По-настоящему.
Его телефон на подоконнике так и остался выключенным. Сегодня нам не нужны были чужие голоса. Только снег за окном, тёплые чашки в руках и тихое понимание, что самое сложное мы уже пережили.
А завтра будет новый день. И теперь мы точно встретим его вместе.
