…Идёт гражданская война. Комиссар полка Клавдия Вавилова в разгар боёв узнаёт о своей беременности. Для этой женщины, огрубевшей в страшных буднях братоубийственной бойни, материнство – всего лишь злосчастная помеха, нечто непонятное, ненужное и чуждое. Что для неё человеческая жизнь, если приговор дезертиру Емелину комиссар произносит без тени сомнений и жалости! «Революцию на бабский паёк променял! Революция, Емелин, не мстит, она защищается!» – и к стенке. Даже крынку молока не успел выпустить из рук предатель…
Появление комиссара в семействе Магазаника – не просто досадное стечение обстоятельств. Это символ столкновения двух совершенно разных миров. Клавдия – Валькирия Революции, очерствевшая от ежечасного, ставшего уже привычным соседства смерти, немногословная, резкая, отвечающая на всякого рода несуразицу излюбленным «не неси жеребятину-то!». В доме Магазаника она становится похожа на подбитый танк, брошенный посреди ромашкового поля.
Жестянщик Ефим Магазаник – добрый философ, мечтатель и немного поэт: не по сути, но по духу. Неподражаемый и искромётный юмор, которым так славится его древний, гонимый и многострадальный народ, служит маленькому человеку, отцу шестерых детей, щитом от житейских неурядиц.
В белой хатке, где напевно бормочет молитвы старая мать, бегают ребятишки, хлопочет красавица-жена Мария в юбке поверх сорочки, которая её стараниями остаётся белоснежной среди хаоса, разрухи и грязи окружающего запустения, царит мир и любовь. Этот крохотный мир, очень хрупкий и одновременно незыблемый, не поддаётся провокациям войны и смерти, однако появление «мадам военной» нарушает привычный уклад, и Ефим выражает протест, забирая ходики и гору подушек из отданной ей свободной комнаты.
Жестокая действительность вторгается и в этот тихий уголок, воплощаясь в пугающих играх детей: они приговаривают к казни тряпичную куклу и расстреливают её из игрушечных винтовок и револьверов.
А Валькирия по ночам, охраняемая собственной огромной тенью и обуреваемая думами, пытается мысленно «слезть с коня» и выпустить из рук маузер, которым совсем не место в её новом положении. Да и кавалерийские шаровары больше не хотят застёгиваться – не сходятся на талии! Так жизнь постепенно берёт своё.
Гимнастёрку заменяет простенькое платье, сшитое Ефимом по нехитрым выкройкам, и вместо сурового бескомпромиссного борца за победу пролетарской революции перед нами предстаёт женщина, трогательная в своей внезапной беззащитности. Доброта, мудрость, истинная сердечность «святого семейства» незаметно пробивают брешь в несокрушимом монолите комиссарской натуры.
«Это бёдра так бёдра! Здесь мы имеем бёдра. Не смущайтесь, мадам Вавилова, потому что бёдра для женщины это всё!» – со знанием дела провозглашает Ефим, управляясь со швейной машинкой. «Ефим, мадам Вавиловой совершенно не важно знать, что о них думает такой лапцедрон как ты!»
Вряд ли найдётся другой фильм, способный показать вечную тему материнства со столь же пронзительной искренностью, без малейшей фальши, не скатываясь в банальности и без единого штампа. Сколько трогающей душу правды в диалоге Клавдии и Марии, когда последняя перечисляет детские болезни и повествует о почесухе, режущихся зубках, кори, коклюше и золотухе, а будущая мать смотрит на неё с испугом и изумлением, как будто слышит речь на чужом языке! «Вы думаете, рожать детей так просто, как война – пиф-паф и готово? Ну нет, мадам Вавилова, это не так просто!»
Гениальна режиссёрская и операторская идея показать родовые муки через бредовые видения Клавдии, в которых полк увязает в зыбучих песках; изнемогая от напряжения, обливаясь потом толкает орудия, и громадные тяжёлые колёса впустую крутятся и буксуют, оставаясь на месте.
Встают на дыбы обезумевшие от невыносимого зноя кони, взвивается плеть и дико кричит раненый солдат с бинтами на глазах… Снова и снова вспыхнувшее было сознание оставляет роженицу, и вот уже солдаты с косами идут по гребню песчаной дюны; ОН, отец её ребёнка, разрывает гимнастёрку на груди и падает с простреленной грудью, а его очки разбиваются вдребезги.
…Горит огонёк свечи, старуха читает молитвы, революционная мадонна укачивает на руках малыша, напевая ему колыбельную. «– Послушай, как она поёт! Эта кацапка совсем с ума сошла! То «парень простудится», то «у него жар» – как хорошая еврейская мать, одним словом. – А что ты думаешь, если женщина одевает кожаные штаны, она от этого становится мужчиной?»
Для Ефима Магазаника очевидно, что насилие способно породить лишь насилие. Это убеждение подтверждают и его собственные дети, издевавшиеся над сестрой. «Погромщики! Бандиты! Убийцы!» – исступлённо кричит маленьким преступникам отец, а те ревут в три голоса, ведь они всего лишь повторяют то, что видят: жестокость, разбой, беззаконие. «В нашем городе, товарищ Вавилова, никогда не будут ходить трамваи. Никогда. Потому что в них некому будет ездить…»
Но Клавдия не помнит, что такое мирная жизнь. Она привыкла к войне как средству достижения высокой цели, а счастливое будущее – это удел грядущих поколений. На одной ладони у судьбы лежит её дитя, на другой – мировая справедливость. Выбор очевиден.
Магазаники видели, как по улице вслед курсантам бежала женщина в папахе и шинели, на ходу закладывая обойму в большой тусклый маузер.
Магазаник, глядя ей вслед, произнёс:
– Вот такие люди были когда-то в Бунде. Это настоящие люди, Бэйла. А мы разве люди? Мы навоз.
Проснувшийся Алёша плакал и бил ножками, стараясь развернуть пелёнки. И придя в себя, Бэйла сказала мужу:
– Слышишь, дитё проснулось. Разведи лучше примус, надо нагреть молоко.
Отряд скрылся за поворотом улицы.
Василий Гроссман, «В городе Бердичеве»
Нонна Мордюкова – прекрасная, талантливая, многогранная актриса. На мой взгляд, сыграв Клавдию Вавилову, она переступила невидимую черту и перешла в ранг великих.
Ролан Быков способен наполнить человечностью и глубиной любую роль, но сцена, где он моет ноги своей жене, глядя на неё с покорным и немым обожанием – это вершина актёрского мастерства.
Картина «Комиссар» стала дипломной работой молодого режиссёра Александра Аскольдова. Признанный «идеологически вредным» и положенный на полку на долгие 20 лет, фильм увидел свет в 1987 году на внеконкурсном показе в рамках Московского международного кинофестиваля, где стал настоящей сенсацией, триумфально пройдя впоследствии по экранам многих стран и получив несколько престижных наград.
Его автор был навсегда «отлучён» от большого кино и не снял больше ни одного художественного фильма. Он умер в 2018 году в шведском Гётеборге.
