Татьяна стояла на веранде дачи и смотрела на закат. Игорь с сыновьями возились у сарая, чинили старый велосипед. Вокруг пахло яблоками и скошенной травой. Это было её любимое время суток, когда дневная жара спадала, а вечерняя прохлада ещё не успевала пробраться сквозь нагретые за день стены.
— Мам, а завтра мы пойдём на речку? — крикнул младший, Кирилл. Ему было девять лет, и он обожал эти летние выезды на дачу больше всего на свете.
— Конечно, солнышко, — улыбнулась Татьяна.
Эта дача была для неё не просто участком земли с домиком. Здесь они проводили каждое лето всей семьёй. Игорь сажал огород, возился с теплицей, регулярно жаловался на комаров, но всё равно каждый год соглашался ехать. Мальчишки целыми днями носились по участку, лазили на яблони, строили шалаши. Для Татьяны это место было отдушиной — маленьким островком покоя вдали от городской суеты.
Игорь подошёл к веранде, вытирая руки тряпкой.
— Надо крышу у сарая подлатать, а то дождь пойдёт — опять всё промокнет.
— Давай в следующие выходные займёмся, — предложила Татьяна. — Заодно забор подкрасим.
— Ага. Только бы время найти, — буркнул муж и скрылся в доме.
Татьяна проводила взглядом его спину. В последнее время Игорь стал каким-то отстранённым, постоянно уставший. Она списывала это на работу — у мужа был ненормированный график, вечно задерживался. Но иногда ей казалось, что дело в чём-то другом.
Галина Петровна обожала приезжать к дочери на дачу. Она часами возилась в цветнике, высаживала новые сорта роз, подвязывала пионы. По вечерам пекла в старой печи ватрушки, которые внуки сметали за минуту. Для Галины Петровны дача была особенным местом — здесь она вложила частичку своей души, создала уютный мир для дочери и внуков.
— Танечка, смотри, какая красота! — мама показывала на распустившийся куст гортензий. — Я же говорила, что приживётся!
Татьяна обнимала маму за плечи и кивала. Галина Петровна была той самой опорой, которая всегда поддерживала её во всём. Когда рождались мальчишки, мама приезжала и помогала с бытом. Когда Татьяна училась на курсах повышения квалификации, Галина Петровна забирала внуков к себе. Без неё жизнь дочери была бы гораздо сложнее.
В тот июльский вечер они сидели на террасе втроём — Татьяна, мама и Игорь. Мальчишки уже спали. Галина Петровна рассказывала что-то про соседку по площадке, но вдруг осеклась, схватилась за бок.
— Мам, что такое? — Татьяна вскочила с места.
— Да так… Кольнуло немного. Наверное, переработала сегодня на грядках, — попыталась отшутиться Галина Петровна, но лицо её побледнело.
— Тебе нужно к врачу, — твёрдо сказала Татьяна.
— Ой, да ну… Само пройдёт.
Но на следующий день боль не прошла. А через неделю Галина Петровна еле передвигалась.
В поликлинике их направили на обследование. Потом были анализы, УЗИ, консультации узких специалистов. Каждый новый визит к врачу приносил всё более тревожные новости. В начале сентября диагноз прозвучал как гром среди ясного неба.
— У вашей мамы обнаружили новообразование. Требуется срочное хирургическое вмешательство, — сказал хирург, глядя в карту пациента. — Операция сложная, но выполнимая. Мы можем поставить вас в очередь, но ждать придётся месяцев шесть, может, больше.
Татьяна онемела.
— Полгода? Но ей же плохо сейчас!
— К сожалению, таковы реалии нашей медицины, — развёл руками врач. — Есть вариант частной клиники. Там смогут прооперировать в течение двух недель, как только пройдёте все необходимые исследования.
Татьяна взяла направление дрожащими руками. Шесть месяцев ожидания — это могло быть слишком долго. Этого времени у мамы могло просто не быть.
Дома она обхватила голову руками и попыталась сосредоточиться. Игорь сидел на диване, уставившись в телефон.
— Мне нужно узнать, сколько стоит операция в частной клинике, — сказала Татьяна.
— Ну узнай, — буркнул муж, не отрываясь от экрана.
Она хотела было возразить, но просто махнула рукой. Сейчас не время для выяснения отношений.
Следующие недели превратились в ад. Татьяна металась между работой, больницами и мамой. Галине Петровне становилось хуже с каждым днём. Нужны были дополнительные анализы, консультации, обезболивающие препараты. Накопления семьи таяли со страшной скоростью.
Татьяна обивала пороги банков, пыталась оформить кредит. Она брала займы один за другим, но суммы катастрофически не хватало. Когда врачи в частной клинике озвучили окончательную стоимость операции и последующего лечения, у Татьяны закружилась голова.
— Два миллиона восемьсот тысяч рублей, — повторила она вслух, сидя в машине на парковке больницы. — Господи, где я возьму такие деньги?
Она звонила знакомым, друзьям, коллегам. Кто-то давал по десять тысяч, кто-то по двадцать. Но этого было слишком мало. Татьяна не спала ночами, перебирая в голове все возможные варианты.
Игорь поддерживал её морально, обнимал, когда она плакала, говорил, что всё будет хорошо. Но когда речь заходила о деньгах, он разводил руками.
— Танюш, я бы помог, ты же знаешь. Но у меня самого кредит висит. Машину два года назад брал, помнишь? Каждый месяц выплачиваю по тридцать пять тысяч. Откуда у меня такие суммы?
Татьяна кивала. Она помнила ту покупку. Игорь мечтал о внедорожнике, и они вместе решали, стоит ли брать кредит. Она тогда согласилась, хотя понимала, что платежи будут серьёзной нагрузкой на бюджет.
— Я понимаю, — тихо сказала она.
Но внутри росло разочарование. Муж словно умывал руки, дистанцируясь от её проблемы. Его пассивность ранила не меньше, чем сама необходимость искать деньги.
Решение пришло внезапно, в одну из бессонных ночей. Татьяна лежала и смотрела в потолок. В голове крутилась одна мысль: дача. Это был единственный актив, который мог принести нужную сумму. Участок находился в хорошем месте, недалеко от города, рядом с лесом и речкой. Риелторы оценивали его примерно в три миллиона.
Татьяна плакала в подушку, прощаясь мысленно с каждым уголком того места. С верандой, где они пили чай по вечерам. С яблонями, которые сажал ещё её отец. Со старой печью, в которой мама пекла пирожки. С цветником Галины Петровны. Всё это придётся отдать.
Утром она сказала Игорю о своём решении.
— Я продам дачу.
Муж поднял на неё глаза. Помолчал.
— Серьёзно?
— А что ещё мне остаётся? — голос Татьяны дрожал. — Мама умирает, а я сижу и жду чуда?
Игорь кивнул.
— Понятно.
И всё. Он не стал спорить, не стал предлагать другие варианты. Просто согласился, будто речь шла о продаже старого пылесоса. Татьяна ждала хоть какой-то поддержки, тёплого слова, но муж вернулся к своим делам.
Следующий месяц был самым мучительным в жизни Татьяны. Она разместила объявление о продаже, созванивалась с риелторами, встречалась с потенциальными покупателями. Каждый визит на дачу превращался в пытку.
Она водила незнакомых людей по участку, показывала дом, отвечала на вопросы. А сама внутренне прощалась. Вот эта яблоня — под ней они устраивали пикники. Вот этот забор — его чинил Игорь прошлым летом. Вот эта веранда — здесь мальчишки играли в настолки.
Покупатели торговались, просили скидку. Татьяна сбивала цену, лишь бы быстрее закрыть сделку. Каждая потерянная тысяча казалась предательством по отношению к маме, но и затягивать было нельзя — время шло.
Галине Петровне дочь ничего не говорила. Улыбалась, рассказывала, что всё в порядке, что деньги почти собраны. Мама не должна была знать, какой ценой достаются эти деньги.
В конце октября сделка состоялась. Молодая семейная пара, приехавшая из соседнего города, купила дачу за два миллиона девятьсот тысяч. Татьяна подписывала документы и чувствовала, как внутри что-то обрывается.
— Мы тут планируем баньку построить, — радостно делилась планами новая хозяйка. — И теплицу побольше. А какая у вас печка классная! Прямо душевно тут всё!
Татьяна кивала и улыбалась через силу.
На следующий день деньги поступили на её счёт. Два миллиона девятьсот тысяч рублей. Татьяна смотрела на сумму на экране телефона и впервые за долгие недели ощутила облегчение. Завтра они с мамой поедут в клинику и внесут предоплату. Мама будет жить. Всё остальное можно пережить.
Вечером того же дня к ним домой пришла Валентина Николаевна. Свекровь появлялась нечасто, обычно по каким-то важным поводам. Она поздоровалась, присела за стол на кухне.
— Игорь сказал, что вы дачу продали, — начала она, разливая себе чай.
— Да, — коротко ответила Татьяна.
— Ну и правильно сделали. Зачем вам эта дача? Только деньги на неё тратить. Лучше бы давно продали.
Татьяна промолчала. Она не собиралась обсуждать свои решения со свекровью.
За ужином Валентина Николаевна была необычно разговорчивой. Она рассказывала о соседях, о новых ценах в магазинах, о своих давних подругах. Игорь кивал, изредка вставляя комментарии. Татьяна молча ела, думая о завтрашнем дне.
— Кстати, Танечка, — внезапно сменила тему свекровь, — я тут посчитала, сколько мне нужно на ремонт сантехники. У меня труба в ванной потекла, а за ней вся разводка старая. Сантехник сказал, что надо всё менять. Это сто тысяч выйдет. Я подумала, раз у вас сейчас деньги появились, может, поможете?
Татьяна подняла на неё взгляд.
— Деньги появились на лечение мамы, а не на ремонт.
— Ну так мама ещё подождать может, а у меня вот-вот всё прорвёт! Потоп будет, соседей затоплю! — возразила Валентина Николаевна с лёгкой обидой в голосе.
— Мама ждать не может. У неё операция через неделю.
Свекровь поджала губы.
— Игорь, ты скажи жене, что семье нужно помогать, — обратилась она к сыну.
Татьяна перевела взгляд на мужа. Игорь неловко покрутил вилку в тарелке.
— Мам, давай потом обсудим…
— Что потом? — не отступала Валентина Николаевна. — Вы же продали дачу за большие деньги! Неужели сто тысяч для родной матери жалко?
Кровь прилила к лицу Татьяны.
— Валентина Николаевна, я продала дачу не для того, чтобы раздавать деньги налево и направо. Моя мама лежит больная, ей нужна срочная операция! Вы это понимаете?
Свекровь вскинула брови.
— Конечно, понимаю. Но разве нельзя часть отложить на нужды семьи? Игорю, например, надо кредит закрыть. Он же за эту машину каждый месяц платит, как проклятый! А тут возможность избавиться от долга. Миллион ему дадите, и он свободен!
Татьяна почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Что?!
— Ну да, — спокойно продолжила Валентина Николаевна. — Игорь мне рассказывал, сколько у вас от продажи вышло. Почти три миллиона! Вполне можно и на маму хватит, и нам помочь. Ещё и останется. Можно на внуков отложить, на образование. Надо разумно распоряжаться такими деньгами!
Татьяна молча смотрела на свекровь. Та говорила так уверенно, словно обсуждала семейный бюджет, в котором она имела право голоса. Будто эти деньги были общими, доступными для любых нужд.
— Правильно мама говорит, — вдруг подал голос Игорь. — Танюш, ну подумай. Я же тоже вкладывался в дачу. Забор ремонтировал, крышу латал, дрова рубил. Это же был наш семейный участок. Значит, и деньги от продажи семейные.
Татьяна медленно повернулась к мужу.
— Что ты сейчас сказал?
— Ну… Я имею в виду, что мы должны вместе решать, как потратить эти деньги, — продолжил Игорь, избегая её взгляда. — Мой кредит — это ведь тоже семейный долг. Машина же не только мне нужна, на ней всей семьёй ездим.
Внутри Татьяны что-то взорвалось. Она вскочила из-за стола, не в силах больше сдерживаться.
— Я продала дачу, чтобы оплатить лечение мамы, а не твои кредиты, — сказала она, глядя прямо на мужа дрожащим от эмоций голосом.
Наступила мёртвая тишина. Валентина Николаевна открыла рот, чтобы что-то сказать, но Татьяна не дала ей вставить слово.
— Вы вообще понимаете, что происходит?! Моя мама умирает! Ей нужна операция! Срочно! А вы тут сидите и делите деньги, как будто это какой-то выигрыш в лотерею!
— Танечка, ты чего так орёшь? — начала свекровь. — Мы же не говорим, что нельзя маме помочь! Просто надо разумно подойти к вопросу. В семье все деньги общие!
— Какие общие?! — Татьяна схватила со стола свой телефон и ткнула пальцем в экран. — Вот эти деньги — они за мою дачу! За дачу, которую мне оставил отец! За дачу, в которую мама вложила столько сил! За дачу, с которой я прощалась каждый день, пока искала покупателя! И вы смеете мне говорить про ваши кредиты и ремонты?!
— Ты эгоистка, — процедила сквозь зубы Валентина Николаевна. — Думаешь только о своей матери! А про нашу семью забыла!
— Про семью?! — Татьяна истерично рассмеялась. — Где была эта семья, когда я металась по больницам? Когда брала кредиты? Когда рыдала по ночам, не зная, где взять деньги? Ты, Игорь, хоть раз предложил помощь? Хоть раз сказал, что мы вместе справимся?
Игорь молчал, глядя в пол.
— Ты отмахивался, как от назойливой мухи! — продолжала Татьяна. — Говорил, что у тебя кредит, что ты ничем не можешь помочь! А теперь, когда деньги появились, вдруг вспомнил про семейный бюджет?!
— Я работаю, обеспечиваю семью! — огрызнулся Игорь. — Машина нужна для работы!
— Для работы?! Ты на ней в магазин ездишь и на рыбалку по выходным! А я на автобусах мотаюсь с мамой по клиникам, таскаю тяжёлые сумки с продуктами, потому что каждая копейка на счету!
Валентина Николаевна возмущённо фыркнула.
— Вот видишь, Игорь, какая у тебя жена! Я же говорила, что она жадная! Родную свекровь пожалела, сто тысяч не дала!
Татьяна повернулась к свекрови. Её руки тряслись.
— Знаете что, Валентина Николаевна? Идите вы оба… — она замолчала, не договорив фразу, и схватила сумку. — Мне с вами больше не о чем разговаривать.
— Ты куда? — вскочил Игорь.
— К маме. Туда, где меня ждут и ценят. А не пытаются обобрать в трудную минуту!
Татьяна выбежала из квартиры, хлопнув дверью. За спиной слышались голоса мужа и свекрови, но она уже не разбирала слов. Слёзы застилали глаза, руки тряслись так сильно, что с трудом вызвала такси.
В ту ночь Татьяна спала у мамы. Галина Петровна ничего не спрашивала, просто обняла дочь и погладила по голове, как в детстве. Татьяна плакала и не могла остановиться.
— Доченька моя, всё будет хорошо, — шептала мама. — Всё обязательно наладится.
Но Татьяна знала — ничего не наладится. То, что произошло вечером, перечеркнуло всё. Она больше не могла доверять Игорю. Он показал своё истинное лицо в тот момент, когда ей была нужна поддержка.
Утром Татьяна собрала вещи. Она позвонила мужу и коротко сообщила, что больше не вернётся в их съёмную квартиру. Игорь пытался возражать, говорил, что мать была не права, что он сам не ожидал такого поворота. Но Татьяна слушала эти оправдания и понимала — они пустые. Он не заступился за неё вчера. Он промолчал, когда его мать оскорбляла её. Он считал, что имеет право на деньги от продажи дачи.
— Игорь, всё кончено, — сказала Татьяна и положила трубку.
В тот же день они с мамой поехали в клинику. Татьяна внесла предоплату — два миллиона рублей. Остальные деньги пойдут на медикаменты и послеоперационный уход. Галину Петровну госпитализировали, назначили дату операции на послезавтра.
Татьяна сидела в коридоре больницы и смотрела в окно. Телефон разрывался от звонков Игоря и сообщений от Валентины Николаевны, но она не отвечала. Ей было всё равно.
Она сделала правильный выбор. Продала дачу, сохранила маме жизнь. А всё остальное — мужья, свекрови, кредиты — это всё неважно. Важна мама, которая всегда была рядом, поддерживала и любила безусловно.
Через неделю Татьяна подала документы на развод. Они с Игорем снимали квартиру, делить было нечего. Детей забрала к себе, они жили вместе с Галиной Петровной в её двухкомнатной квартире. Тесно, но зато спокойно.
Игорь пытался уговорить её вернуться. Приходил, звонил, писал. Обещал, что разберётся с матерью, что больше такого не повторится. Но Татьяна видела в его глазах фальшь. Он сожалел не о своих словах, а о том, что потерял жену, которая тянула на себе быт и семью.
Операция прошла успешно. Галина Петровна восстанавливалась медленно, но верно. Врачи говорили, что прогноз благоприятный. Татьяна ухаживала за мамой, водила на процедуры, следила за питанием.
Мальчишки сначала скучали по отцу, но постепенно привыкли к новому распорядку. Игорь забирал их по выходным, возвращал тихими и задумчивыми. Валентина Николаевна, судя по всему, не оставляла попыток настроить сына против бывшей жены.
Прошло три месяца. Галина Петровна уже могла сама передвигаться, боль отступила. Она шутила, что превратилась в бионического человека после всех операций. Татьяна смеялась и обнимала маму.
Однажды вечером они сидели на кухне и пили чай. Галина Петровна взяла дочь за руку.
— Танюша, ты пожалела, что продала дачу?
Татьяна задумалась. Да, ей было больно. Да, она скучала по тем летним вечерам на веранде, по яблоням, по маминому цветнику. Но дача была просто местом. А мама — это самый дорогой человек.
— Ни разу, — честно ответила она. — Я сделала правильный выбор.
— А Игоря? Жалеешь, что развелась?
Татьяна покачала головой.
— Нет. Он показал, кто он есть на самом деле. Когда мне было тяжелее всего, он думал только о своих кредитах. Это не муж. Это чужой человек.
Галина Петровна вздохнула.
— Мне так жаль, что из-за меня всё это произошло…
— Мам, не говори глупости, — перебила её Татьяна. — Ты тут вообще ни при чём. Всё равно рано или поздно я бы поняла, с кем живу. Просто болезнь ускорила события.
Они ещё долго сидели на кухне, разговаривали о будущем. Татьяна планировала искать новую работу с более высокой зарплатой, чтобы снять квартиру побольше. Мальчишки подрастали, им нужно было больше пространства.
— Всё будет хорошо, доченька, — сказала Галина Петровна. — Ты сильная. Справишься.
— Справлюсь, — уверенно кивнула Татьяна.
Она знала, что впереди нелегко. Одной растить двоих детей, работать, помогать маме. Но зато рядом не будет человека, который в трудную минуту думает только о себе. Рядом будет мама — самая дорогая. И дети, которые любят её просто за то, что она есть.
Дача осталась в прошлом. Игорь — тоже. Но жизнь продолжалась. И Татьяна была готова идти дальше, держась за руку самого важного человека — своей мамы.
Весной Галина Петровна окончательно пошла на поправку. Врачи разрешили ей больше гулять, даже копаться в земле. Татьяна на выходные вывозила маму и детей в парк, где были небольшие грядки для горожан. Галина Петровна с радостью высаживала там цветы и помидоры.
— Мам, тебе это не напоминает дачу? — осторожно спросила Татьяна.
— Напоминает. Но знаешь, доченька, дача — это не место. Дача — это где мы вместе. Хоть на этих грядках, хоть на балконе, — улыбнулась Галина Петровна.
Кирилл и Никита носились между грядками, смеялись, строили шалаш из веток. Татьяна смотрела на них и чувствовала, как на душе становится спокойно. Да, они потеряли дачу. Да, семья развалилась. Но они не потеряли главного — друг друга.
Игорь звонил всё реже. Последний раз он пытался снова заговорить о том, что они могли бы попробовать начать сначала. Но Татьяна вежливо отказала. У неё теперь другая жизнь. Жизнь без предательства и разочарований.
Валентина Николаевна, как выяснилось позже, так и не сделала ремонт сантехники. По словам Игоря, она просто пугала всех потопом, а проблема оказалась не такой серьёзной. Татьяна усмехнулась, услышав это. Значит, всё это представление со сто тысячами было просто попыткой урвать кусок от чужого пирога.
— Ты молодец, что не дала себя в обиду, — сказала как-то мама. — Я горжусь тобой.
Эти слова дорогого стоили.
К лету Татьяна устроилась на новую работу. Зарплата была выше, график удобнее. Она начала откладывать деньги на собственное жильё. Пусть не сразу, пусть через несколько лет, но у них будет своя квартира.
Дети привыкли жить без отца. Игорь забирал их раз в две недели, и Татьяна не препятствовала. Но сыновья всё чаще рассказывали, что бабушка ругает маму, говорит, что она разрушила семью. Татьяна объясняла мальчишкам, что бабушка просто обижена, что у взрослых бывают сложные ситуации.
— Мам, а ты правда дачу продала, чтобы бабуле помочь? — спросил как-то Никита, старший сын.
— Да, солнышко.
— А папа хотел деньги на машину потратить?
Татьяна вздохнула. Дети всё слышали, всё понимали.
— Папа думал, что так будет правильнее, — мягко ответила она. — Но я считаю по-другому.
— А я считаю, что ты правильно сделала, — серьёзно сказал Никита. — Бабуля Галя важнее машины.
Татьяна обняла сына. В этот момент она поняла, что дети вырастут правильными людьми. Они увидели, что такое настоящая семья — это не те, кто требует и делит, а те, кто поддерживает и жертвует.
Прошёл год. Галина Петровна была здорова, регулярно проходила обследования. Татьяна развелась с Игорем официально, фамилию оставила девичью. Они с мамой и детьми жили в небольшой, но уютной квартире, которую Татьяна снимала на окраине города.
Дачи больше не было. Но когда Татьяна закрывала глаза, она всё ещё видела ту веранду, яблони, слышала смех детей. Это место навсегда осталось в её сердце.
Однажды Галина Петровна достала старый альбом с фотографиями.
— Смотри, Танечка, какие мы там счастливые были, — показывала она снимки с дачи.
— Были, мам. И будем, — улыбнулась Татьяна. — Просто теперь в другом месте.
Она продала дачу, чтобы спасти маму. Потеряла мужа, который оказался не тем, за кого она его принимала. Но обрела нечто большее — спокойствие и уверенность в том, что она поступила правильно.
Деньги за дачу закончились через полгода — лечение, съём квартиры, бытовые расходы. Но Галина Петровна была жива и здорова. И это было важнее любых денег, любых дач и любых внедорожников в кредит.
Татьяна начала новую жизнь — без предательства, без лжи, без людей, которые видели в ней лишь источник денег. Рядом с ней была мама, самый дорогой человек. И этого было достаточно.
