Телефонный звонок раздался в самый неподходящий момент — Ирина как раз вытаскивала противень с пирогом из духовки. Она чертыхнулась, ловко переместила горячий противень на подставку и, стянув прихватки, потянулась к мобильному.
— Слушаю, — раздраженно бросила она, зажимая телефон плечом и дуя на обожженный палец.
— Ирина Викторовна? — незнакомый мужской голос звучал неуверенно. — Извините за беспокойство. Меня зовут Алексей Самойлов. Я… мне нужно с вами поговорить. Это касается Виктора Сергеевича.
Ирина замерла. Виктор Сергеевич — её отец, ушедший из жизни три месяца назад от инфаркта.
— Кто вы? — холодно спросила она. — Откуда у вас мой номер?
— Ваш отец дал, — тихо ответил мужчина. — Незадолго до своего ухода. Сказал, что если что-то случится, я должен позвонить вам.
— Что вам нужно? — Ирина почувствовала, как внутри нарастает тревога. Отец никогда не упоминал никакого Алексея. Кто этот человек? Почему отец дал ему её номер?
— Мне нужно встретиться с вами лично, — в голосе мужчины слышалась неподдельная тревога. — Есть вещи, о которых… сложно говорить по телефону.
— Послушайте, — Ирина начала терять терпение, — если вы хотите денег или что-то в этом роде…
— Нет! — перебил он. — Дело не в деньгах. Совсем не в них. Пожалуйста, — в его голосе звучала мольба, — это действительно важно. Я бы не беспокоил вас, если бы… если бы не обещал Виктору Сергеевичу.
Что-то в его тоне заставило Ирину задуматься. Этот человек явно знал её отца. И если отец действительно просил его связаться с ней в случае своей кончины…
— Хорошо, — наконец сказала она. — Давайте встретимся. Но не у меня дома.
— Конечно, — облегчение в его голосе было почти осязаемым. — Где вам удобно?
Они договорились о встрече на следующий день в небольшом кафе недалеко от работы Ирины. Нейтральная территория, достаточно людная, чтобы чувствовать себя в безопасности. Ирина не была параноиком, но осторожность никогда не помешает, особенно когда имеешь дело с незнакомцем, внезапно появившимся после того, как не стало отца.
Вечером, убирая посуду после ужина, она рассказала о странном звонке мужу.
— Думаешь, стоит идти? — Сергей нахмурился, вытирая тарелку. — Может, это какой-нибудь мошенник? Знаешь, сколько сейчас разводов на родственных связях?
— Знаю, — Ирина вздохнула. — Но он знал папу. Называл его по имени-отчеству. И что-то в его голосе… Я не могу объяснить.
— Хочешь, пойду с тобой? — предложил муж.
— Не нужно, — она покачала головой. — У тебя завтра важная встреча. И потом, мы встречаемся в людном месте, среди бела дня. Что может случиться?
Сергей неохотно согласился, но взял с неё обещание сразу позвонить, если что-то пойдёт не так.
Ночью Ирина долго не могла уснуть. Мысли о загадочном Алексее не давали покоя. Отец никогда не упоминал о нём, но, с другой стороны, в последние годы они не были особенно близки. После того, как не стало мамы десять лет назад, отец замкнулся в себе, редко звонил, ещё реже приезжал. Ирина списывала это на возраст и горе, но иногда ей казалось, что отец просто… отдалился от неё. Словно какая-то тайна встала между ними.
И вот теперь этот звонок. Что за секрет хранил отец? И почему поручил раскрыть его какому-то незнакомцу, а не собственной дочери?
Алексей оказался совсем не таким, каким она его представляла. Ирина ожидала увидеть человека примерно своего возраста — за сорок, может, чуть старше. Но в кафе её встретил молодой мужчина, едва за тридцать, с тёмными волосами и карими глазами, в которых читалась явная нервозность.
— Ирина Викторовна? — он поднялся, когда она подошла к столику. — Спасибо, что согласились встретиться.
Они сели. Алексей нервно барабанил пальцами по столу, избегая её взгляда.
— Итак, — начала Ирина, когда молчание затянулось, — вы знали моего отца.
— Да, — он кивнул. — Очень хорошо знал. Он… был для меня очень важным человеком.
— Кем вы ему приходились? — прямо спросила она. — Коллегой? Другом?
Алексей глубоко вздохнул, словно собираясь нырнуть в холодную воду:
— Виктор Сергеевич был моим отцом.
Ирина застыла, не веря своим ушам. Отцом? Этого не может быть. У её отца не было других детей, кроме неё. Если бы были, она бы знала. Мать бы знала.
— Это какая-то ошибка, — твёрдо сказала она. — Или… или вы пытаетесь меня обмануть.
— Я понимаю ваше недоверие, — тихо ответил Алексей. — Но это правда. Виктор Сергеевич — мой биологический отец. Он… он не знал обо мне большую часть моей жизни. Узнал только пять лет назад.
— Как это возможно? — Ирина почувствовала, как к горлу подступает ком. — Отец никогда…
— Он не хотел вас расстраивать, — перебил Алексей. — Говорил, что вы были очень привязаны к маме, и новость о его… о его связи с другой женщиной могла бы разрушить вашу память о ней.
Ирина молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Её отец… и другая женщина? Когда? До мамы? После? Во время их брака? От последней мысли к лицу прилила кровь.
— Когда вы родились? — наконец спросила она.
— В 1991-м, — ответил Алексей. — Двенадцатого мая.
Ирина быстро посчитала в уме. 1991-й… Они с мамой тогда были женаты уже почти десять лет. Она сама родилась в 1982-м. То есть, когда отец… когда у него была связь с матерью Алексея, он уже был женат. У него уже была семья.
— Ваша мать, — её голос звучал хрипло, — кто она?
— Елена Самойлова, — Алексей достал из кармана фотографию и протянул Ирине. — Вот она.
На снимке была молодая светловолосая женщина, смеющаяся в камеру. Красивая, с живыми глазами и открытой улыбкой. Ирина никогда её не видела.
— Она работала с вашим отцом в проектном институте, — продолжал Алексей. — У них был… короткий роман. Когда она узнала, что беременна, Виктор Сергеевич уже вернулся к семье. Она не стала ему говорить. Решила растить меня одна.
— Но вы сказали, что отец узнал о вас пять лет назад, — Ирина пыталась собрать мысли в кучу. — Как это произошло?
— Мама заболела, — в глазах Алексея мелькнула боль. — Рак. На последних стадиях она решила, что я должен знать правду о своём отце. Дала мне его имя, фотографию. Я нашёл его через социальные сети. Мы встретились… — он запнулся. — Он не отрицал. Сказал, что всегда подозревал, что у Елены мог быть ребёнок от него, но боялся выяснять. Боялся, что это разрушит его семью.
— И что было потом? — Ирина едва узнавала свой голос.
— Мы стали общаться. Не часто, раз в месяц, иногда реже. Он помогал мне с работой, давал советы. А потом… потом у него случился первый инфаркт. Он понял, что времени может не остаться, и дал мне ваш номер. Сказал, что если с ним что-то случится, я должен найти вас. Рассказать правду.
Ирина закрыла глаза, чувствуя, как мир вокруг рушится. Всё, во что она верила, все воспоминания об отце — любящем, верном, порядочном — всё это оказалось ложью. Или, по крайней мере, не всей правдой.
— Зачем? — спросила она, открывая глаза. — Зачем ему нужно было, чтобы я узнала? После его ухода, когда я уже ничего не смогу спросить у него лично?
Алексей достал из сумки конверт и положил на стол:
— Он оставил это для вас. Просил передать, если что-то случится.
Ирина смотрела на конверт, не решаясь взять его. Внутри лежали ответы, которых она боялась. Правда, которая могла разрушить все её воспоминания об отце.
— Я не знаю, что там, — тихо сказал Алексей. — Он запечатал при мне и просил не вскрывать. Сказал, что это только для ваших глаз.
Дрожащими руками Ирина взяла конверт. На нём знакомым почерком отца было написано её имя.
— Мне нужно… мне нужно подумать, — сказала она, вставая. — Это слишком…
— Конечно, — Алексей тоже поднялся. — Я понимаю. Вот моя визитка. Там все контакты. Если захотите поговорить… или узнать больше о маме, или… — он замолчал, явно не зная, что ещё сказать.
Ирина взяла визитку механическим движением. «Алексей Самойлов, архитектор». Точно такая же профессия, как у отца. Совпадение? Или нет?
— Спасибо, — холодно сказала она. — Я свяжусь с вами, если будут вопросы.
Она вышла из кафе, сжимая в одной руке конверт, в другой — визитку. Голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Сев в машину, она не сразу завела двигатель — просто сидела, глядя перед собой невидящим взглядом.
У неё есть брат. Сводный брат, о котором она никогда не знала. Плод измены отца. Доказательство того, что идеальная семейная история, которую она хранила в памяти, была всего лишь фасадом, за которым скрывалась совсем другая реальность.
Конверт словно жёг ей руки. Что там? Объяснения? Оправдания? Извинения?
Глубоко вздохнув, Ирина завела машину. Дома. Она прочтёт это дома, в одиночестве. Сначала ей нужно успокоиться, собраться с мыслями. И решить, рассказывать ли Сергею и дочери о неожиданно обретённом родственнике, который одним своим существованием ставит под сомнение всё, во что она верила…
Дома Ирина первым делом налила себе бокал вина. Руки всё ещё дрожали. Сергей на работе, дочь в университете. Никто не потревожит. Можно спокойно…
Кого она обманывает? Спокойствия не будет. Не сейчас, когда вся её картина мира перевернулась.
Она села за кухонный стол и положила перед собой конверт. Обычный белый конверт, на котором рукой отца выведено: «Ирине. Вскрыть после моей кончины».
Глубоко вздохнув, она вскрыла конверт. Внутри лежали два сложенных листа бумаги, исписанных знакомым почерком, и маленькая фотография. Ирина осторожно вытащила снимок. На нём был изображён молодой отец — ему не больше тридцати — и та самая светловолосая женщина с фотографии, которую показывал Алексей. Елена. Они стояли обнявшись на фоне какого-то озера, счастливые, улыбающиеся. Любящие.
Ирина отложила фотографию и развернула письмо.
«Дорогая Ирина,
Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых, и Алексей выполнил мою просьбу. Прости, что я не нашёл в себе мужества рассказать тебе всё при жизни. Я боялся. Боялся твоего разочарования, твоего гнева. Боялся потерять твою любовь.
Начну с главного: я любил твою маму. Всегда любил, до самого конца. Но в нашем браке не всё было гладко. В конце 80-х у нас начались проблемы. Мы отдалились друг от друга, почти не разговаривали. Я погрузился в работу, она — в свои дела. Мы не обсуждали развод, но, по сути, жили как чужие люди под одной крышей.
В это время я встретил Елену. Она пришла работать в наш институт молодым специалистом. Умная, яркая, полная энтузиазма. Мы много работали вместе, и постепенно дружба переросла в нечто большее. Я не горжусь этим, но и не могу сказать, что жалею. Елена дала мне то, чего мне так не хватало тогда — понимание, тепло, страсть.
Роман длился около года. Потом твоя мама заболела — ты помнишь ту её первую операцию? Я понял, что не могу оставить её в такой момент. Что, несмотря на все проблемы, она — моя семья. Я разорвал отношения с Еленой и полностью посвятил себя заботе о твоей маме.
Я не знал, что Елена была беременна. Она не сказала мне. Может быть, не хотела быть обузой. Может быть, знала, что я всё равно выберу семью. В любом случае, она ушла из института и исчезла из моей жизни. А через несколько месяцев родился Алексей.
Я стал догадываться о его существовании много позже. Слышал от общих знакомых, что у Елены растёт сын. Видел издалека мальчика, так похожего на меня в детстве. Но я трусливо отгонял эти мысли. Твоя мама к тому времени поправилась, наш брак наладился. Мы снова были счастливы. Я не хотел рисковать этим счастьем.
Пять лет назад Алексей сам нашёл меня. Елена угасала от рака и перед уходом рассказала ему правду. Когда я увидел его, я сразу понял — это мой сын. Моя кровь. Я не мог отрицать очевидное. И не хотел. Он ни в чём не виноват.
Мы начали общаться. Не часто, но регулярно. Я помогал ему советами, связями. Он талантливый архитектор, даже лучше, чем я в его годы. Я гордился им. И стыдился того, что не могу открыто признать его своим сыном.
Почему я не рассказал тебе? После того, как не стало твоей мамы ты так идеализировала наш брак, так часто говорила о том, каким примерным мужем я был… Я не хотел разрушать эту светлую память. Не хотел, чтобы ты узнала, что твой отец — обычный человек, способный на слабость и предательство.
Но теперь, когда меня больше нет, я хочу, чтобы ты знала всю правду. У тебя есть брат. Хороший, порядочный человек, который ни в чём не виноват перед тобой. Не отвергай его из-за моих ошибок.
Я не прошу прощения — ни за измену твоей маме, ни за то, что скрывал от тебя правду все эти годы. Просто хочу, чтобы ты знала: я любил вас обоих. Тебя — как частичку себя и твоей мамы, самое дорогое, что у меня было. Алексея — как возможность исправить хотя бы часть своей вины, как шанс на искупление.
Что бы ты ни решила, знай: я любил тебя всем сердцем.
Твой отец.»
Ирина отложила письмо, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Столько эмоций боролось в ней — гнев, разочарование, боль, жалость… Она не знала, что чувствовать. Не знала, как относиться к этому новому образу отца, который возникал из строк его письма. Не идеальный муж и отец, а обычный человек со своими слабостями и ошибками. Человек, который любил двух женщин. Человек, у которого было два ребёнка от разных матерей.
Она снова взяла фотографию. Теперь, присмотревшись внимательнее, она заметила, что снимок был сделан на Селигере — том самом озере, где они всей семьёй проводили отпуск каждое лето. Неужели отец ездил туда и с Еленой? В те же места, которые для Ирины всегда были связаны с семейными воспоминаниями?
Телефонный звонок вырвал её из размышлений. Сергей.
— Привет, — его голос звучал обеспокоенно. — Как прошла встреча? Кто это был?
Ирина заколебалась. Рассказать сейчас? Или подождать, пока она сама всё осмыслит?
— Всё… сложно, — наконец сказала она. — Я расскажу вечером, хорошо? Когда ты вернёшься домой.
— Что-то серьёзное? — в его голосе слышалась тревога.
— Да, — честно ответила она. — Но ничего страшного. Просто… неожиданное.
После разговора с мужем Ирина долго сидела, глядя на телефон. На визитке Алексея был указан не только рабочий номер, но и личный мобильный. Позвонить ему? Что она скажет? «Привет, я твоя сестра, давай знакомиться ближе?» Или «Я прочла письмо отца, но всё равно не хочу иметь с тобой ничего общего»?
Она не знала. Просто не знала, что чувствует к этому незнакомому мужчине, который внезапно оказался её братом. Который рос без отца, пока она наслаждалась полноценной семьёй. Который, возможно, завидовал ей всю свою жизнь.
Решившись, Ирина набрала номер.
— Алексей? — сказала она, когда он ответил. — Это Ирина. Я прочла письмо отца.
Повисла пауза.
— И? — его голос звучал напряжённо.
— Я не знаю, что думать, — честно ответила она. — Всё это… слишком неожиданно. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что у меня есть брат.
— Я понимаю, — тихо сказал он. — Я и не ожидал, что ты сразу примешь меня с распростёртыми объятиями. Это было бы странно.
— Но я хотела бы… — Ирина сделала глубокий вдох, — я хотела бы узнать больше. О тебе. О твоей маме. О ваших отношениях с отцом.
— Конечно, — в его голосе слышалось облегчение. — Когда тебе удобно встретиться?
Они договорились о новой встрече через пару дней — в том же кафе, в то же время. Когда разговор закончился, Ирина почувствовала странное облегчение. Первый шаг сделан. Самый трудный шаг.
Вечером она рассказала всё Сергею. Он выслушал молча, не перебивая, только крепче сжимал её руку по мере того, как разворачивалась история.
— Что ты чувствуешь? — спросил он, когда она закончила.
— Не знаю, — честно ответила Ирина. — Обиду на отца за то, что скрывал. Шок от того, что у меня внезапно появился взрослый брат. Любопытство… и страх. Вдруг он ожидает от меня чего-то, чего я не смогу дать?
— Ты не обязана ничего ему давать, — мягко сказал Сергей. — Ни эмоциональной связи, ни семейных отношений. Вы чужие люди, которых связывает только кровь. Всё остальное — дело вашего выбора.
— Но отец хотел, чтобы мы… чтобы я приняла его.
— Твой отец не имеет права требовать от тебя принять последствия его измены, — в голосе Сергея прорезалась неожиданная твёрдость. — Даже посмертно. Это твоя жизнь, Ира. Твой выбор.
Она благодарно сжала его руку:
— Я договорилась встретиться с ним ещё раз. Хочу узнать больше, прежде чем решать.
— Разумно, — кивнул муж. — Хочешь, пойду с тобой?
— Нет, — покачала головой Ирина. — Я должна сделать это сама. Но спасибо, что предложил.
В ту ночь она долго не могла уснуть. В голове крутились обрывки воспоминаний об отце, фразы из его письма, образ молодой Елены с фотографии. И лицо Алексея — так похожее на отцовское, что теперь, когда она знала правду, удивлялась, как не заметила сразу.
У неё есть брат. Единокровный брат, о котором она не знала всю свою жизнь. Человек, с которым она разделяет половину генов, историю, семейные черты. Человек, который мог бы быть ей близким, если бы не решение отца скрыть его существование.
Что она чувствует к нему? Ничего. Пока ничего. Он чужой человек с фамилией матери, о которой Ирина узнала только сегодня. И всё же… всё же что-то внутри неё хотело узнать его лучше. Понять, каким человеком вырос её брат без отцовской опеки, без тех привилегий, которые были у неё.
Может быть, именно этого и хотел отец? Чтобы они нашли друг друга? Чтобы семья, разделённая его решениями, наконец воссоединилась — пусть и после его ухода?…
Вторая встреча с Алексеем была менее напряжённой. Они заказали кофе и сели за тот же столик, что и в прошлый раз. Но теперь между ними уже не было той стены отчуждения.
— Расскажи о своей матери, — попросила Ирина. — Какой она была?
Алексей задумался, глядя в чашку:
— Яркой. Сильной. Она никогда не жаловалась, хотя растить меня одной было нелегко. Всегда находила повод для радости, даже в самые трудные моменты. — Он улыбнулся каким-то воспоминаниям. — Знаешь, она никогда не говорила плохо о Викторе Сергеевиче. Никогда. Когда я спрашивал об отце, она говорила: «Он хороший человек, который не смог быть с нами. Но он любил бы тебя, если бы знал».
— И ты не злился? — удивилась Ирина. — Не обижался на отца?
— Конечно, злился, — он пожал плечами. — В подростковом возрасте особенно. Выдумывал истории о том, что он бросил нас, что он плохой человек. Но мама всегда поправляла меня. Говорила, что решение было её, что она сама не сказала ему обо мне.
— Почему? — этот вопрос мучил Ирину с момента прочтения письма. — Почему она не сказала?
— Она видела, как он переживает из-за болезни твоей мамы, — тихо ответил Алексей. — Как-то раз случайно встретила его в больнице — она тогда подрабатывала санитаркой в другом отделении. Увидела, каким разбитым он выглядел, сидя в коридоре. И решила, что не имеет права разрушать семью, которая и так проходит через испытание.
Ирина молчала, обдумывая услышанное. Она смутно помнила тот период — ей было лет восемь, когда маму впервые положили в больницу. Отец часто пропадал там, приходил домой поздно, осунувшийся, с красными глазами.
— А потом? — спросила она. — Когда мама выздоровела?
— К тому времени мама уже приняла решение, — Алексей покрутил чашку в руках. — Она была гордой. Не хотела навязываться, выглядеть как женщина, которая пытается разрушить семью с помощью ребёнка. К тому же, она уже устроилась на новую работу, переехала в другой район. Начала новую жизнь.
— И ты вырос без отца, — это не было вопросом.
— Да, — он кивнул. — Но мне повезло с дедом — маминым отцом. Он был рядом, пока был жив, когда мне исполнилось шестнадцать. Именно он привил мне любовь к архитектуре. Он был строителем, показывал чертежи, брал на объекты.
Ирина внимательно смотрела на своего новообретённого брата. В его чертах она теперь ясно видела отцовские черты — тот же разлёт бровей, та же линия скул. Как она не заметила сразу? И всё же… всё же он был чужим. Незнакомцем с знакомым лицом.
— Как ты узнал, что папа — твой отец? — спросила она. — Мать сказала?
— Да, — Алексей вздохнул. — Когда стало ясно, что ей осталось недолго, она позвала меня и всё рассказала. Дала старую фотографию, ту самую, что была в конверте. Сказала имя. Попросила не судить ни её, ни его строго. — Он поднял глаза на Ирину. — Знаешь, что самое странное? Я всю жизнь злился на него, на этого неизвестного человека, который не был рядом. А когда узнал, кто он, когда встретился с ним… я не смог злиться. Он не знал обо мне. Это было не его решение.
— И вы начали общаться, — Ирина пыталась представить эти тайные встречи отца с незаконнорождённым сыном. О чём они говорили? Как себя вели?
— Да, но не сразу, — Алексей улыбнулся воспоминаниям. — Сначала он был в шоке. Попросил тест ДНК — и я его понимаю. Потом, когда результаты подтвердили родство, он плакал. Просил прощения за то, что не был рядом, что пропустил всё моё детство. — Он помолчал. — Знаешь, я ведь поначалу не хотел с ним общаться. Думал, пусть знает, что у него есть сын, и всё. Но потом… потом мы как-то сблизились. Оказалось, у нас много общего. Не только внешность или профессия. Взгляды на жизнь, привычки, даже любимые книги.
— А почему он не рассказал мне? — этот вопрос мучил Ирину больше всего. — Почему скрывал до самого конца?
— Боялся, — просто ответил Алексей. — Боялся потерять тебя. Говорил, что ты очень идеализируешь его, особенно после того, как не стало матери. Что ты не простишь ему этой истории. — Он сделал паузу. — Последний год, после первого инфаркта, он часто говорил, что должен тебе рассказать. Что нечестно скрывать. Но каждый раз не решался. А потом… потом времени не осталось.
Они замолчали. За окном кафе проходили люди, спешащие по своим делам. Обычный день, обычный мир. Но для Ирины всё изменилось — мир перевернулся, прошлое предстало в новом свете, а будущее внезапно наполнилось неопределённостью.
— А что ты хочешь от меня? — наконец спросила она прямо. — Чего ты ждёшь от наших отношений?
Алексей выглядел удивлённым:
— Я? Ничего. Правда. Я просто выполнил обещание, данное Виктору Сергеевичу. Он хотел, чтобы ты знала. Чтобы мы хотя бы встретились. — Он помолчал. — Я не претендую на место в твоей жизни или семье. Не жду, что ты вдруг примешь меня как брата после тридцати лет раздельной жизни. Это было бы странно, согласись.
Его честность обезоруживала. Ирина ожидала каких-то требований — эмоциональных, может быть, даже финансовых. Но этот человек, её брат по крови, просто выполнял последнюю волю их общего отца. Без скрытых мотивов. Без ожиданий.
— Знаешь, — медленно сказала она, — я всегда хотела брата или сестру. В детстве просила родителей о младшем братике. Они всегда отвечали, что им достаточно меня одной. — Она горько усмехнулась. — А теперь оказывается, что брат у меня был. Всегда был. Просто… в другой жизни. В параллельной реальности.
— Забавно, — Алексей улыбнулся. — А я всегда мечтал о старшей сестре. Особенно в школе, когда задирали старшеклассники. Представлял, как она приходит и защищает меня.
Они встретились глазами и неожиданно рассмеялись — негромко, немного нервно, но искренне. Это был первый момент настоящей человеческой связи между ними. Не как брата и сестры — пока нет. Но как двух людей, обнаруживших неожиданную общность.
— Мне нужно время, — сказала Ирина, когда смех утих. — Чтобы привыкнуть. Чтобы решить, что делать дальше.
— Конечно, — он кивнул. — У тебя его достаточно. Я никуда не денусь.
Перед расставанием они отправили друг другу сообщения в мессенджеры — на этот раз Ирина сама внесла его контакт в телефон. Это был маленький шаг, но важный. Признание того, что эта связь теперь существует. Что она не может просто вычеркнуть его из своей жизни, как не существующего.
Прошло три месяца.
Зима сменилась весной, а потом и летом. Ирина и Алексей виделись ещё несколько раз — сначала в кафе, потом в парке, где гуляли и разговаривали. Она узнавала его постепенно, осторожно, как незнакомца, с которым предстоит долгий путь. Он отвечал той же осторожностью, никогда не переходя невидимую черту, не навязываясь, не требуя больше, чем она готова дать.
Она узнала, что у него есть девушка, с которой он живёт уже три года. Что он любит джаз и итальянскую кухню. Что он, как и она, плохо переносит холод и любит море. Маленькие, незначительные детали, из которых складывается образ человека.
В июне, когда исполнилось полгода со дня кончины отца, Ирина решилась на важный шаг — пригласила Алексея и его девушку на дачу. Познакомила с мужем и дочерью. Это не было официальным принятием его в семью — скорее, первой пробой, проверкой того, как он впишется в их жизнь.
Встреча прошла… нормально. Без драмы, без излишних эмоций. Сергей и Алексей нашли общий язык, обсуждая какие-то архитектурные проекты. Даша, дочь Ирины, сначала настороженно отнеслась к новоявленному дяде, но потом оттаяла, особенно когда он показал ей несколько архитектурных приёмов для её школьного проекта.
Вечером, когда гости уехали, Ирина долго сидела на веранде, глядя в тёмное небо, усыпанное звёздами.
— О чём думаешь? — Сергей присел рядом, протягивая ей бокал вина.
— О том, как странно всё сложилось, — она сделала глоток. — Полгода назад я не знала о его существовании. А теперь он пьёт чай на нашей веранде, помогает Дашке с проектом… Как будто всегда был частью нашей жизни.
— И это плохо? — осторожно спросил муж.
— Нет, — она покачала головой. — Просто… непривычно. Я всё ещё не знаю, как к нему относиться. Как к брату? Как к другу? Как к приятному знакомому? — Она вздохнула. — Иногда мне кажется, что отец специально всё так подстроил. Дождался своей кончины, а потом столкнул нас, чтобы посмотреть, что получится.
— Думаешь, он наблюдает сверху? — в голосе Сергея слышалась улыбка.
— Не знаю, — честно ответила Ирина. — Но если да, то, надеюсь, он доволен. Мы, по крайней мере, не поубивали друг друга.
Они помолчали, прислушиваясь к звукам летней ночи — стрекоту сверчков, шелесту листвы, далёкому лаю собаки.
— Знаешь, — наконец сказала Ирина, — я так злилась на отца, когда узнала. Чувствовала себя преданной, обманутой. Думала, что никогда не смогу простить. — Она сделала паузу. — А сейчас… сейчас я почти благодарна. Не за обман, конечно. За Алексея. За то, что у меня есть брат. Пусть и появившийся так поздно и при таких обстоятельствах.
— Он хороший парень, — кивнул Сергей. — И очень похож на тебя, хоть вы и росли врозь.
— Правда? — удивилась Ирина. — Чем?
— Упрямством, — усмехнулся муж. — Принципиальностью. Тем, как вы оба морщите нос, когда не согласны, но не хотите спорить. Тем, как смеётесь — сначала тихо, а потом громче, если шутка действительно смешная.
Ирина задумалась. Она не замечала этих сходств. Видела только различия — разное воспитание, разный опыт, разные жизненные пути. Но, может быть, кровь всё-таки сказывается? Может быть, что-то в них действительно общее, унаследованное от отца?
— Я до сих пор не знаю, кем он был на самом деле, — тихо сказала она. — Отец. Верным мужем и любящим отцом, каким я его помнила? Или человеком, способным на измену, на двойную жизнь? — Она покачала головой. — Наверное, и тем, и другим. Мы все сложнее, чем кажемся.
— Ты простила его? — спросил Сергей.
Ирина долго молчала, глядя на звёзды.
— Не знаю, — наконец ответила она. — Может быть, однажды. Но точно знаю, что не держу зла на Алексея. Он ни в чём не виноват. Как и я.
На следующий день Ирина поехала на кладбище — одна, никому не сказав. Стояла у памятника отцу, глядя на фотографию. Знакомое лицо, так похожее на лицо Алексея. Два человека, связанные кровью, разделённые жизнью.
— Я встретилась с ним, пап, — тихо сказала она. — Как ты и хотел. Мы… мы узнаём друг друга. Медленно, но верно. — Она помолчала. — Не знаю, смогу ли когда-нибудь полностью принять то, что ты сделал. Но я рада, что у меня есть брат. Рада, что ты всё-таки нашёл в себе силы признать его, пусть и так поздно.
Ветер шелестел в кронах деревьев, как будто отвечая ей. Ирина постояла ещё немного, а потом достала телефон и набрала номер.
— Алексей? Это Ирина. Я подумала… может, сходим вместе к отцу в эти выходные? Я обычно приношу белые розы, а ты?
В трубке повисла пауза, а потом Алексей тихо ответил:
— Гвоздики. Красные. Он однажды сказал, что это его любимые цветы.
— Правда? — удивилась Ирина. — Он никогда мне об этом не говорил.
— А мне никогда не рассказывал о твоей любви к морю и страхе высоты, — в голосе Алексея слышалась грустная улыбка. — Видимо, у него были разные отношения с каждым из нас. Разные грани одного человека.
— Да, — кивнула Ирина, хотя он не мог видеть. — Наверное, так и есть. Так что насчёт выходных?
— Конечно, — ответил он. — Я принесу гвоздики, ты — розы. Думаю, ему понравится такое сочетание.
Положив трубку, Ирина ещё раз взглянула на фотографию отца. Человека, которого она знала всю жизнь, но, оказывается, не знала совсем. Человека, чьи решения разделили семью, но чья последняя воля эту семью воссоединила — пусть и не так, как он мог представлять.
— Спасибо, пап, — тихо сказала она. — За правду. За брата. За шанс узнать другую часть тебя.
И впервые за долгое время она почувствовала покой. Не прощение — ещё нет. Но понимание. Принятие того, что жизнь сложнее чёрно-белых категорий. Что люди, которых мы любим, могут совершать ошибки, причинять боль, хранить секреты. И всё же оставаться достойными любви.
Она повернулась и пошла к выходу. Впереди был долгий путь — путь узнавания брата, осмысления прошлого, строительства новых отношений на руинах старых представлений. Но сейчас, в этот момент, она чувствовала странную уверенность, что справится. Что они оба справятся. В конце концов, они дети одного отца. В их жилах течёт одна кровь. Пусть и разная.
