— Ты уверена, Мариш? Может, это ошибка какая-то? Однофамильцы? — голос подруги в телефоне звучал так, будто она сама пыталась себя в этом убедить.
Марина сидела на жестком стуле в крошечном полуподвальном помещении МФЦ, сжимая в руке талончик с номером П-47. Перед ней на стойке информации лежала распечатка, от которой по комнате расползался запах остывающего принтера и тотальной безысходности.
— Света, тут не может быть ошибки, — Марина говорила тихо, почти шепотом, чтобы не привлекать внимание сонной очереди. — Фамилия, имя, отчество — все его. Вадим Игоревич Соколов. И дата рождения — до дня совпадает. Я сначала тоже так подумала. Но потом… потом я увидела графу «дети».
Она замолчала, переводя дух. Воздух в помещении был спертый, пахло мокрыми пальто и казенной бумагой.
— Сколько? — осторожно спросила Света.
— Двое. Соколов Артем Вадимович, семь лет. И Соколова Анна Вадимовна, четыре года.
Марина произнесла эти имена, и они показались ей чужими, инопланетными, вырезанными из другой, параллельной реальности. Но они были напечатаны черным по белому на официальном бланке. Выписка из домовой книги. Город Озерск. Улица Лесная, дом восемь, квартира двадцать три. Адрес, который она никогда в жизни не слышала.
— Господи… — выдохнула Света. — А женщина… кто она?
— Соколова Екатерина Сергеевна. Тридцать восемь лет. На год младше меня.
Она не плакала. Слезы будто застыли где-то глубоко внутри, превратившись в ледяной ком. Вместо этого ее охватило странное, отстраненное спокойствие, как у хирурга перед сложной операцией. Мозг работал четко, анализируя факты. Двадцать лет брака. Двадцать лет, которые она считала почти безупречными. Вадим — надежный, спокойный, немногословный инженер-строитель. Их уютная трехкомнатная квартира. Их взрослый сын, студент Кирилл, который недавно переехал в общежитие в другом городе. Их размеренная, предсказуемая жизнь.
И Озерск. Город в трехстах километрах от них. Город, куда Вадим якобы ездил в командировки по «объектам». Раз в месяц, на два-три дня. Всегда по выходным, чтобы «не терять рабочее время». Она никогда не сомневалась. Зачем? Он привозил фотографии строящихся зданий, рассказывал про совещания. Он выглядел уставшим, но довольным.
Как она наткнулась на это? Абсолютная случайность, злая ирония судьбы. Они решили продать старую дачу, доставшуюся ей от родителей. Покупатель нашелся быстро, но потребовал какой-то дополнительный документ, подтверждающий, что на даче никто не прописан. Вадим был в очередной «командировке». Марина, чтобы ускорить процесс, решила заказать справку сама через госуслуги. И вот тут-то система и выдала странное. При попытке заказать документ на мужа, выскочило уведомление о втором зарегистрированном адресе. В городе Озерске.
Сначала она решила, что это старая прописка, которую он забыл аннулировать. Он ведь был родом оттуда, хотя уехал почти сразу после школы. Марина пожала плечами и, чтобы очистить совесть, заказала выписку и оттуда. Просто для порядка. Ответ пришел на электронную почту через двадцать минут. И эти двадцать минут разделили ее жизнь на «до» и «после».
Она смотрела на имена детей. Артем, семь лет. Аня, четыре. Простая арифметика. Семь лет назад она сломала ногу, долго восстанавливалась. Вадим тогда был особенно нежным и заботливым. Четыре года назад у ее мамы был инсульт, и она почти полгода жила между домом и больницей. И он тоже был рядом, поддерживал, говорил правильные слова. А в это время в Озерске рождались его дети.
— Мариш, ты где? Ты домой поедешь? — голос Светы вернул ее в реальность.
— Нет, — твердо сказала Марина. — Домой я не поеду.
Она отключила звонок, не прощаясь. Поднялась со стула, подошла к окну и посмотрела на серую октябрьскую улицу. Люди спешили по своим делам, машины тянулись в пробке. Обычный день. Но ее мир рухнул. Она достала телефон. Пальцы не слушались, но она заставила себя набрать сообщение. Короткое, без эмоций и знаков препинания.
«Я узнала, что у тебя есть вторая семья и дети, не жди меня сегодня».
Она нажала «отправить» и тут же заблокировала его номер. Потом номер его матери. Всех общих друзей. Она механически вычищала свою телефонную книгу, стирая прошлое. Закончив, сунула телефон в сумку, вышла из МФЦ и пошла куда глаза глядят, растворяясь в безликой толпе.
Вадим увидел сообщение, когда вышел с совещания на объекте. Он стоял на продуваемой всеми ветрами крыше недостроенного торгового центра в Озерске и читал эти слова снова и снова. Холодный ветер пробирал до костей, но он его не чувствовал. Внутри все оледенело. Не может быть. Как? Откуда?
Он тут же набрал ее номер. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Он набрал снова. И снова. Тот же безразличный женский голос. Паника начала подступать к горлу липкой тошнотой. Он бросился вниз по строительным лесам, едва не оступившись.
— Игорь Степанович, я уезжаю! Срочно! — крикнул он прорабу, махая рукой.
— Вадим, куда?! У нас же приемка завтра!
— Неважно! Семейные обстоятельства!
Он запрыгнул в свою машину, пропахшую пылью и бензином. Руки дрожали, когда он вставлял ключ в зажигание. Три часа до дома. Три часа ада. Всю дорогу он прокручивал в голове варианты. Что она могла узнать? Как? Может, кто-то из знакомых увидел его здесь с Катей? С детьми? Но они жили уединенно, он всегда был осторожен.
Эта двойная жизнь началась не по его воле. Катя была его школьной любовью. Глупой, юношеской. Они расстались, когда он уехал учиться в институт в другой город. Он встретил Марину, влюбился без памяти, женился. Про Катю почти не вспоминал. А через тринадцать лет она нашла его через социальные сети. Написала, что у нее есть сын, Артем. И что он, Вадим, его отец.
Он не поверил. Потребовал тест ДНК. Он до последнего надеялся, что это ошибка, шантаж. Но тест подтвердил отцовство. Оказалось, после их расставания Катя поняла, что беременна, но решила ничего ему не говорить, не хотела рушить его новую жизнь. Вышла замуж за другого, тот усыновил Артема. А потом ее муж погиб в аварии, и она осталась одна. Она не просила денег, не требовала, чтобы он вернулся. Просто хотела, чтобы он знал.
И он начал помогать. Сначала просто переводил деньги. Потом, мучимый совестью, решил приехать, посмотреть на сына. Артем был его копией. Тихий, серьезный мальчик с его глазами. Он почувствовал укол вины и ответственности. Начал приезжать чаще. Познакомился с Катей заново. Она была уставшей, измученной жизнью женщиной, работавшей на двух работах. Он начал чинить ей кран, потом клеить обои. Их общение было лишено романтики, оно было построено на общем прошлом и общем ребенке. А потом, в один из приездов, после тяжелого разговора, когда она плакала от бессилия, он остался на ночь. Так родилась Аня.
Он запутался. Он любил Марину. Любил свою устроенную, понятную жизнь с ней. Но и здесь, в Озерске, были его дети. Его кровь. Он не мог их бросить. И он начал врать. Врать изощренно, продуманно. Командировки, объекты, совещания. Каждая поездка была как хождение по минному полю. Он разрывался между двумя городами, двумя женщинами, двумя жизнями. И каждый раз, возвращаясь к Марине, он чувствовал себя последним предателем. Но страх все разрушить был сильнее.
Он гнал машину, превышая скорость. Что он ей скажет? Как объяснит эти семь лет обмана? Что она сделает? Мысль о разводе была невыносимой. Он не представлял жизни без нее. Без их утреннего кофе, без ее смеха, без того, как она морщит нос, когда недовольна. Он въехал в город, когда уже стемнело. Окна их квартиры на пятом этаже были темными. Это был плохой знак.
Марина сидела в номере дешевой гостиницы на окраине города. Она сняла его на сутки, заплатив наличными. Обстановка была убогой: продавленный диван, старый телевизор, пахло сыростью и хлоркой. Но ей было все равно. Она сидела у окна и смотрела на огни ночного города.
После нескольких часов бесцельного блуждания по улицам она поняла, что ей нужно место, чтобы подумать. Она зашла в первый попавшийся торговый центр, купила себе простую футболку, спортивные штаны, зубную щетку. Вещи, необходимые для новой жизни. Жизни без Вадима.
В ее голове не было хаоса. Была звенящая пустота и холодная ясность. Она прокручивала их двадцать лет. Всплывали детали, которым она раньше не придавала значения. Его внезапные приступы молчаливости после «командировок». Его странная грусть в глазах, которую она списывала на усталость. Подарки сыну Кириллу, которые казались слишком дорогими для «простого инженера». Теперь все вставало на свои места. Деньги уходили не только на алименты. Они уходили на вторую семью.
Она не чувствовала ненависти. Только ледяное презрение. И острую, пронзительную жалость к себе. К той наивной женщине, которая верила каждому его слову. Которая создавала уют, ждала его из поездок, гладила ему рубашки. Пока он жил на два дома.
Раздался стук в дверь. Она вздрогнула. Кто это мог быть? Она никого не ждала.
— Марина, открой! Это я, Тамара Павловна!
Свекровь. Боже, только не это. Марина замерла, не двигаясь. Она заблокировала ее номер, но не подумала, что та сможет ее найти. Как?
— Марина, я знаю, что ты там! Мне Света твоя позвонила, сказала, что у вас что-то случилось. Я обзвонила все гостиницы. Открой, пожалуйста. Давай поговорим.
Голос у Тамары Павловны был встревоженный, не властный, как обычно. Марина колебалась. Последним человеком, которого она хотела сейчас видеть, была мать ее мужа. Но стук повторился, настойчивый, но не требовательный. Марина вздохнула и пошла открывать.
На пороге стояла Тамара Павловна. Высокая, все еще красивая женщина с идеально уложенными седыми волосами. Она всегда держалась с достоинством, и Марина немного ее побаивалась. Отношения у них были ровными, но прохладными. Свекровь никогда не лезла в их семью, но и особой теплоты не проявляла.
— Можно? — тихо спросила она.
Марина молча отступила, пропуская ее в номер. Тамара Павловна вошла, оглядела убогую обстановку, покачала головой и села на край дивана.
— Что стряслось, Марина? Вадим не отвечает. Ты тоже. Света сказала, что все очень плохо.
Марина смотрела на нее и молчала. А потом слова сами полились из нее. Ровным, безжизненным голосом она рассказала все. Про выписку из МФЦ. Про Озерск. Про Екатерину, Артема и Аню. Она говорила как диктор, зачитывающий сводку новостей. Без слез, без истерики.
Тамара Павловна слушала, и ее лицо каменело. Она не перебивала, только ее тонкие пальцы нервно сжимали ручку сумки. Когда Марина закончила, в комнате повисла тяжелая тишина.
— Я так и знала, — наконец проговорила свекровь, и в ее голосе прозвучали горькие нотки. — Я чувствовала, что что-то не так.
Марина удивленно на нее посмотрела.
— Эти его «командировки»… Слишком часто. И он всегда возвращался оттуда другим. Потухшим каким-то. Я спрашивала его, что случилось. Он отмахивался, говорил, что работа тяжелая. А я видела, что дело не в работе. Думала, может, проблемы какие-то, в долги влез. Но чтобы такое… — она закрыла лицо руками. — Какой же он… глупец.
Она подняла на Марину глаза, и в них не было ни капли желания защитить сына. Только стыд и боль.
— Он тебе звонил?
— Я заблокировала его, — коротко ответила Марина.
— Правильно сделала. Нечего ему тебе сказать. Никаких оправданий этому нет. — Тамара Павловна встала. — Поехали ко мне, Марина. Нечего тебе здесь сидеть. У меня поживешь, пока не решишь, что делать дальше.
Марина отрицательно качнула головой.
— Спасибо, Тамара Павловна. Но я не могу. Я хочу побыть одна.
— Я понимаю. Но здесь не место. Поехали. Я не буду к тебе лезть. Просто будешь знать, что ты не на улице. Пожалуйста. Ради меня. Я чувствую себя виноватой. Не уберегла, не воспитала как надо.
В ее голосе было столько искреннего раскаяния, что Марина сдалась. Она молча кивнула, собрала свои немногочисленные покупки в пакет и пошла за свекровью, которая впервые в жизни не казалась ей чужим человеком.
Вадим приехал к дому матери под утро. Он всю ночь просидел в машине у их подъезда, надеясь, что Марина вернется. Но она не пришла. Он был разбит и опустошен. Он понимал, что это конец. Но часть его все еще отказывалась в это верить.
Тамара Павловна открыла ему дверь сама. На ней был халат, лицо уставшее. Она посмотрела на него долгим, тяжелым взглядом.
— Приехал, горе-путешественник? — в ее голосе звенел металл.
— Мам, Марина у тебя? Мне нужно с ней поговорить.
— Ее здесь нет. И даже если бы была, я бы тебя к ней не пустила.
Она преградила ему дорогу. Он никогда не видел ее такой. Обычно сдержанная, сейчас она была похожа на разъяренную львицу.
— Мам, я все объясню…
— Что ты мне объяснишь?! — она повысила голос. — Что у тебя семь лет была вторая семья?! Что ты врал ей в лицо каждый день?! Что ты превратил жизнь женщины, которая тебе верила, в руины?! Что ты можешь объяснить, Вадим?!
— Я не хотел… так получилось…
— Так не получается! — отрезала она. — Так поступают только трусы и предатели! Я тебя таким растила? Я тебя учила врать и жить на два дома?
Она смотрела на него с таким презрением, что ему захотелось провалиться сквозь землю.
— Где она? — хрипло спросил он.
— Не твое дело. Она просила ее не беспокоить. Забудь этот адрес, Вадим. И мой номер телефона тоже. У тебя теперь большая семья в Озерске. Вот и занимайся ею. А нас с Мариной оставь в покое. У меня больше нет сына.
Она захлопнула дверь прямо перед его носом. Он еще несколько минут постоял на лестничной клетке, оглушенный ее словами. Потом медленно спустился вниз и побрел к своей машине. Мир, который он так старательно строил, рассыпался в прах. И винить в этом он мог только себя.
Марина прожила у свекрови неделю. Тамара Павловна сдержала слово: она не лезла с расспросами и советами. Она просто была рядом. Утром готовила завтрак, вечером они вместе пили чай, обсуждая новости или какой-нибудь фильм. И в этом молчаливом участии было больше поддержки, чем в тысяче слов сочувствия.
За эту неделю Марина приняла решение. Она позвонила сыну. Кирилл, услышав ее спокойный голос, сначала не понял масштаба катастрофы.
— Мам, привет! Что-то случилось? Вы с отцом поссорились?
— Кирилл, нам нужно поговорить. Только обещай, что выслушаешь спокойно.
Она рассказала ему все. Так же ровно и безэмоционально, как и свекрови. На том конце провода воцарилась тишина.
— Я убью его, — наконец выдавил Кирилл.
— Не надо никого убивать, — твердо сказала Марина. — Я звоню не для этого. Я подаю на развод. И нам придется продать квартиру.
Это было самое трудное. Их квартира, их крепость. Место, где прошел каждый день их семейной жизни. Но она не могла там больше оставаться. Каждый угол напоминал бы ей об обмане.
— Мам, я приеду, — решительно сказал Кирилл.
— Не нужно. Я справлюсь. Учись спокойно. У тебя сессия на носу. Просто знай, что я тебя люблю, и у тебя всегда есть я.
Она наняла адвоката, молодого, делового парня, который сразу разложил все по полочкам. Раздел имущества, алименты на ее содержание, так как она много лет была домохозяйкой. Марина слушала его и кивала. Эмоции ушли, остался только бизнес-план по демонтажу собственной жизни.
Встреча с Вадимом для обсуждения деталей развода состоялась в офисе адвоката. Вадим пришел осунувшийся, постаревший лет на десять. Он пытался поймать ее взгляд, но она смотрела мимо, на стену.
— Марина, прости меня, — начал он, когда адвокат на минуту вышел.
Она медленно повернула к нему голову.
— За что именно ты просишь прощения, Вадим? За то, что врал? За то, что у тебя другая женщина? Или за то, что у тебя двое детей, о которых я узнала из справки в МФЦ? Уточни, пожалуйста. Я хочу понять глубину твоего раскаяния.
Ее голос был спокоен, но в нем было столько льда, что Вадим съежился.
— Я любил тебя. Я и сейчас люблю.
— Не надо, — прервала она его. — Не произноси это слово. Ты его опошлил. Ты ничего не знаешь о любви. Любовь — это честность. А ты построил свою жизнь на лжи. У тебя была удобная жена здесь и чувство долга там. Это не любовь. Это эгоизм.
Он молчал, понимая, что любые слова бесполезны. Она была права.
— Я согласен на все твои условия, — тихо сказал он. — Квартиру продаем. Деньги делим пополам.
— Хорошо, — кивнула она. — Это все, что я хотела услышать.
Она встала и, не прощаясь, вышла из кабинета. Больше они не виделись.
Прошло полгода. Квартиру продали быстро. На свою долю Марина купила небольшую однокомнатную квартиру в тихом районе. Сделала там простой, светлый ремонт. Она устроилась на работу администратором в небольшой медицинский центр. Зарплата была скромной, но это были ее деньги.
Она похудела, в глазах появилась какая-то новая, незнакомая ей самой жесткость. Но вместе с ней пришло и спокойствие. Она больше не ждала никого из «командировок». Не вздрагивала от телефонных звонков. Ее жизнь стала простой и предсказуемой. И в этой простоте была своя прелесть.
Иногда ей звонила Тамара Павловна. Они встречались, гуляли в парке, разговаривали о книгах, о погоде. О Вадиме они не говорили никогда. Марина знала от Кирилла, что он переехал в Озерск. Пытался наладить жизнь там. Получалось у него или нет, ее не интересовало.
Однажды весенним вечером она сидела на своей новой кухне и пила чай. За окном цвела сирень. Впервые за долгие месяцы она почувствовала не просто спокойствие, а что-то похожее на счастье. Тихое, хрупкое, но только ее. Она открыла окно. В комнату ворвался свежий, пьянящий аромат. Она глубоко вдохнула. Впереди была жизнь. Другая, новая, непривычная. Но это была ее жизнь. И впервые она принадлежала только ей.
