Света проснулась от аромата жареной картошки и звуков телевизора в гостиной. На часах было половина седьмого утра. Рядом сопел Андрей, обнимая подушку вместо неё — привычка, которая раньше умиляла, а теперь лишь напоминала о том, как мало времени они проводили вдвоём.
Она натянула халат и на цыпочках прошла в кухню. У плиты стояла мама, энергично помешивая что-то на сковороде.
— Мам, ты когда приехала? — тихо спросила Света, стараясь не разбудить мужа.
— А, проснулась! — обернулась Галина Петровна, как всегда безупречно причёсанная даже в семь утра. — Часа два назад. Думала, вы ещё спите, решила завтрак приготовить. Знаю же, что Андрюша рано на работу.
Света кивнула, наливая себе кофе. За три месяца совместной жизни в маминой квартире она уже привыкла к таким сюрпризам. Мама появлялась внезапно, вооружённая пакетами с продуктами и твёрдым намерением навести порядок в их жизни.
— Кстати, — продолжила мама, не поворачиваясь, — в шкафу у вас творится что-то невообразимое. Андрей носки с футболками складывает, а ты белье как попало засунула. Я всё разложила по полочкам.
Света поперхнулась кофе.
— Мам, ты в нашу спальню заходила?
— Конечно. А как же стирку перебирать? У вас же машинка сломалась, я свои вещи взяла, заодно и ваши захватила. Не волнуйся, всё постираю и поглажу.
В этот момент из спальни послышались шаги. Андрей вышел растрёпанный, в одних трусах, явно не ожидая встретить тёщу на своей кухне в половине седьмого утра.
— О. Галина Петровна. Доброе утро, — пробормотал он, поспешно натягивая футболку.
— Утро доброе! Завтрак готов, садись. И не стесняйся, мы же теперь одна семья.
Андрей бросил на Свету красноречивый взгляд, но ничего не сказал. Они садились завтракать в молчании, нарушаемом лишь бодрой болтовнёй Галины Петровны о том, что видела в новостях, какую передачу смотрела вчера и как дорого стали продукты.
После завтрака Андрей ушёл на работу, а Света осталась с мамой наедине.
— Мам, может, ты всё-таки будешь предупреждать, когда собираешься прийти? — осторожно начала она.
Галина Петровна удивлённо подняла брови.
— А зачем? Это же моя квартира. Ну то есть, ваша теперь, конечно, но всё-таки… Я же ничего плохого не делаю. Наоборот — помогаю. Или ты хочешь сама в половине шестого вставать, чтобы мужу завтрак готовить?
Света вздохнула. Мама была права. Они действительно экономили тридцать тысяч рублей в месяц, живя в маминой квартире. И правда, какая разница — стирать самой или позволить маме это делать? Главное, что у них теперь есть собственный дом, пусть и не совсем личный.
Первые месяцы брака они снимали однушку на окраине. Тесно, дорого, и каждый месяц нужно было искать деньги на оплату. Когда мама предложила переехать в её двухкомнатную квартиру в центре, которую она раньше сдавала, это показалось подарком судьбы.
— Всё равно она у меня простаивала между квартирантами, — сказала тогда мама. — А так будет в семье. Только косметический ремонт сделайте, а то после тех студентов там кошмар был.
Они с Андреем две недели клеили обои, красили стены, обновляли мебель. Превратили чужое пространство в своё гнездо. Андрей тогда шутил, что чувствует себя настоящим домовитым мужиком. А теперь шутки стали реже.
Всё началось с мелочей. Мама стала заходить «ненадолго» — принести продукты, полить цветы на балконе, которые она оставила после переезда. Потом стала оставаться дольше — посмотреть сериал по большому телевизору, приготовить обед.
— У меня дома телевизор маленький, а у вас такой хороший, — оправдывалась она. — И кухня больше. Удобнее готовить.
Света понимала маму. После развода с папой два года назад мама жила одна в своей студии. Наверное, ей было одиноко. И потом, разве плохо, когда мама помогает по хозяйству?
Андрей поначалу тоже не возражал. Галина Петровна готовила отлично, квартира всегда сияла чистотой, а холодильник ломился от еды. Но постепенно в его голосе стали появляться нотки недовольства.
— Света, а можно попросить твою маму не передвигать мои вещи? — говорил он, когда не мог найти документы или зарядку от телефона. — Я привык, что всё лежит на своих местах.
— Мама просто наводит порядок. Ты же сам всё раскидываешь.
— Раскидываю в своей квартире. Имею право?
Света не отвечала. Формально квартира была их, ведь кто платил за ремонт? Кто покупал мебель? А если завтра мама захочет квартиру обратно?
Однажды Света пришла домой и обнаружила, что мама переставила мебель в гостиной.
— Так удобнее, — объяснила Галина Петровна. — Диван лучше к окну поставить, а телевизор — к противоположной стене. Фэн-шуй называется.
Света промолчала, но вечером Андрей был взбешён.
— Это уже слишком, — сказал он, пытаясь передвинуть диван на старое место. — Пусть у себя дома фэн-шуй устраивает.
— Андрей, пожалуйста. Не раздувай из мухи слона.
— Из мухи? Света, твоя мама живёт здесь больше нас! Я не могу спокойно прийти домой с работы, потому что не знаю, что меня ждёт. То кресла переставлены, то в холодильнике всё перемешано, то в шкафах все мои вещи по-другому сложены.
— Зато у нас всегда чисто и есть что поесть.
— А я не просил! — взорвался Андрей. — Я хочу жить в собственном доме, а не в гостях у тёщи!
Эта фраза резанула по сердцу. «Собственный дом». Но дом-то не собственный. И Света это прекрасно понимала.
Кульминация наступила в дождливый ноябрьский вечер. Андрей пришёл с работы вымотанный — день выдался тяжёлый, клиенты нервные, начальник придирался. Ему хотелось просто упасть на кровать и полчаса полежать в тишине перед ужином.
Он зашёл в спальню и замер. Галина Петровна сидела на их кровати и внимательно изучала содержимое его тумбочки. Рядом стояли аккуратные стопки их белья, на полу лежали разобранные по цветам вещи.
— Какого чёрта? — вырвалось у Андрея.
Галина Петровна спокойно подняла глаза:
— А, Андрюша, пришёл! Я тут вещи на стирку перебираю. У тебя в ящике такой бардак, я решила заодно порядок навести.
— Что вы делаете в нашей спальне? В наше отсутствие? — Андрей еле сдерживался, чтобы не кричать. — Это же… это же частная жизнь!
— Да что ты завёлся-то? — Галина Петровна продолжала методично сортировать его носки. — Я же помогаю. Или ты хочешь, чтобы Светка после работы ещё и стиркой занималась?
— Я хочу, чтобы в моей спальне не рылись без разрешения! У вас есть границы вообще?
Галина Петровна медленно встала с кровати. В её глазах мелькнула обида, которая тут же сменилась холодной решимостью.
— Я вам квартиру подарила, а значит имею право лезть в вашу в ней жизнь, — отрезала свекровь, роясь в наших вещах
Андрей ошарашенно молчал. Галина Петровна продолжила спокойным, но жёстким тоном:
— Ты, милый, не забывай, кто тебе крышу над головой обеспечил. Пока жили на съёмной, я ни слова не сказала, хоть и видела, что впроголодь живёте. А теперь, когда я вам дом дала, ты мне границы указываешь? Неблагодарность это называется.
— Мне не нужна ваша квартира, если вместе с ней я получаю надзирателя! — не выдержал Андрей.
В этот момент открылась дверь, и вошла Света. Она оглядела спальню — разбросанные вещи, мрачное лицо мужа, напряжённую фигуру мамы — и всё поняла.
— Что здесь происходит? — тихо спросила она.
— Твоя мама роется в наших личных вещах, — процедил Андрей сквозь зубы. — В наше отсутствие. В нашей спальне.
Света посмотрела на маму:
— Мам, ну зачем? Мы же договаривались…
— О чём договаривались? — искренне удивилась Галина Петровна. — Я стирку собираю. В чём проблема? Или вы хотите, чтобы я вашу грязную одежду не трогала? Пожалуйста. Стирайте сами. И готовьте сами. И убирайтесь сами.
— Мам, дело не в этом, — Света села на кровать рядом с мамой. — Просто есть личные границы. Спальня — это очень интимное место. Ты бы хотела, чтобы кто-то рылся в твоих вещах без разрешения?
— Я свою жизнь скрывать не привыкла, — холодно ответила Галина Петровна. — И потом, какие могут быть границы между матерью и дочерью? Я тебя рожала, растила, теперь и в дом пустила. А он, — она кивнула в сторону Андрея, — мне указания даёт.
Андрей опустился в кресло и устало потёр лицо руками.
— Галина Петровна, я понимаю, что вы много для нас делаете. И мы благодарны. Но я хочу чувствовать себя дома как дома, а не как в гостинице под наблюдением.
— Ах, тебе не нравится! — голос Галины Петровны поднялся на октаву. — А тридцать тысяч в месяц, которые ты не платишь за съём, тебе нравятся? А то, что у тебя всегда чистая рубашка и горячий обед, нравится? Всё нравится, а как мама не вовремя— так сразу границы!
Света чувствовала, как напряжение в комнате достигает точки кипения. Она понимала и маму — действительно, столько помощи, столько заботы. И Андрея понимала — мужчине нужно ощущение собственного дома, собственного пространства.
— Мам, никто не против помощи. Просто давай договоримся о правилах. Может, ты будешь предупреждать, когда собираешься прийти? И не заходить в спальню без нас?
— Каких ещё правил? — возмутилась Галина Петровна. — Я что, в гости к чужим людям приезжаю? Это моя квартира! Моя! Я её покупала, я в ней жила, я её вам отдала! И теперь мне же правила устанавливают!
Андрей резко встал:
— Знаете что? Я съезжаю. Завтра же найду съёмную квартиру. А Света пусть решает — со мной или с мамочкой.
— Андрей! — воскликнула Света.
— Нет, я серьёзно. Я не могу так жить. Это не семейная жизнь, это какой-то кошмар. У меня нет ни минуты покоя, ни сантиметра личного пространства. Я чувствую себя не мужем, а нахлебником, которому делают одолжение.
Галина Петровна фыркнула:
— Наконец-то правду сказал. Иждивенец и есть иждивенец.
— Мама! — резко одёрнула её Света. — Хватит!
Но Галина Петровна была уже не остановить:
— А что не так? Жильё не ваше, помощь не нужна. Живите как хотите! Только квартиру освободите. Сдам нормальным людям, которые благодарность знают.
Света почувствовала, как мир рушится. Дом, который они так старательно обустраивали, семья, которую пытались построить — всё летело в тартарары из-за неспособности договориться о простых вещах.
— Мам, я с Андреем, — тихо сказала она.
Галина Петровна замерла, не веря своим ушам.
— То есть как это?
— Если он уйдёт, я пойду с ним. Он мой муж.
— Значит, мужика полгода знаешь, а мать, которая всю жизнь для тебя жила, ты бросаешь?
Света встала и обняла маму:
— Я тебя не бросаю. Но у меня теперь своя семья. И я хочу, чтобы у нас были нормальные отношения — мы отдельно, ты отдельно, и мы ходим друг к другу в гости.
Галина Петровна отстранилась:
— Ну и катитесь! Посмотрим, как вы без меня заживёте!
Через неделю они снова переехали в съёмную однушку в спальном районе. Дороже, дальше от центра, с соседями за стенкой и протекающим краном в ванной. Но это было их пространство.
Первые дни Света грустила. Привыкла к маминым завтракам, к идеально чистой квартире, к холодильнику, полному еды. Теперь приходилось самой планировать покупки, готовить после работы, спорить с Андреем о том, чья очередь мыть посуду.
Но постепенно она поняла, в чём разница. Когда они с Андреем ссорились из-за немытой посуды — это была их ссора, которую они сами разрешали. Когда готовили ужин вместе — это был их совместный ужин. Когда валялись в субботу утром в постели — никто не приходил в половине седьмого готовить завтрак.
— Не жалеешь? — спросил как-то Андрей, возвращаясь с работы усталый и голодный к пустому холодильнику.
— Нет, — честно ответила Света. — А ты?
— Иногда. Особенно когда есть нечего, потому, что оба забыли зайти в магазин.
— Зато мы дома, — сказала Света, обнимая мужа. — В нашем доме.
И это было правдой. Их съёмная двушка была более тёплым домом, чем мамина квартира со всеми её удобствами.
С мамой отношения наладились не сразу. Галина Петровна долго обижалась, рассказывая подругам о неблагодарных детях, которые выгнали её из собственной квартиры. Первый месяц она не звонила вообще.
Потом позвонила на день рождения Светы. Поздравила сухо, официально. Но позвонила.
Через два месяца они встретились в кафе. Галина Петровна выглядела усталой, постаревшей. За это время она успела сдать квартиру новым жильцам — семейной паре с ребёнком.
— Как дела? — спросила Света.
— Нормально. Квартиранты хорошие попались. Тихие. Платят исправно.
— Мам, а ты к ним тоже так часто заезжаешь?
Галина Петровна покачала головой:
— Нет. У них своя жизнь. Да и неудобно как-то.
— Почему же к нам было удобно? — тихо спросила Света.
Мама долго молчала, помешивая кофе.
— Не знаю, — наконец призналась она. — Наверное, думала, что раз дочь, то можно. А они чужие люди… с ними по-другому надо.
Это было первое признание того, что границы всё-таки нужны. Даже между самыми близкими людьми.
— Мам, мы можем видеться чаще. Приходи в гости, мы к тебе будем приезжать. Но давай по-честному — в гости, а не как домой.
Галина Петровна кивнула:
— Попробуем.
Прошёл год. Света и Андрей так и жили в съёмной квартире, откладывая на собственную. Денег было меньше, зато отношения стали крепче. Они научились решать проблемы вдвоём, не привлекая третьих лиц.
С мамой отношения выровнялись. Галина Петровна приезжала в гости раз в неделю, предупреждала заранее, приносила пирожки или запеченную курицу. Иногда они сами ездили к ней. Она больше не рылась в их вещах и не переставляла мебель. Но по-прежнему давала советы — как готовить, как стирать, как деньги тратить. Только теперь это воспринималось как материнская забота, а не как вторжение.
— Знаешь, — сказал как-то Андрей, — твоя мама неплохая. Просто она не понимала наших границ.
— Она и сейчас не очень понимает, — засмеялась Света. — Но старается.
— А мы выросли, — добавил Андрей. — Стали по-настоящему семьёй.
И это тоже было правдой. Семья — это не только любовь и забота. Это ещё и умение уважать границы, давать друг другу пространство, быть рядом, не нависая. Урок, который им пришлось выучить через конфликт и расставание.
Вечером, лёжа в постели в своей небогатой съёмной квартире, Света думала о том, что счастье не измеряется квадратными метрами или суммой на банковском счёте. Счастье — это когда можешь быть собой рядом с любимыми людьми. И когда эти любимые люди дают тебе такую же возможность.
За стенкой соседи включили музыку погромче. Андрей недовольно ворчал, что пора искать другое жильё. А Света улыбалась в темноте, понимая, что даже с шумными соседями и протекающим краном это место было их домом. Настоящим домом.
