— Хватит! Всему есть предел! — Раиса с грохотом поставила чашку на стол. Фарфор жалобно звякнул, чай выплеснулся на скатерть. — Я вас спонсировать больше не собираюсь, лавочка прикрыта.
Максим вскинул голову, словно от пощечины. Алиса замерла, не донеся вилку до рта. Воскресный обед, который и так проходил в напряжении, окончательно превратился в поле боя.
— Мам, ты о чем? — Максим попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.
— О чем? — Раиса поднялась во весь свой небольшой рост. В свои шестьдесят два она сохранила стройность и осанку, которой позавидовала бы и балерина. — О том, что вы уже пятый год сидите на моей шее. О том, что я пашу как проклятая, чтобы вы могли снимать эту квартиру. О том, что ты, сынок, в свои тридцать четыре так и не нашел нормальную работу!
Алиса опустила глаза. Ее тонкие пальцы сжали салфетку так, что побелели костяшки.
— Раиса Сергеевна, мы ценим вашу помощь, — начала она.
— Да неужели? — перебила свекровь. — А по вам и не скажешь. Ты, Алисочка, все порхаешь со своими фотографиями. А что толку? Хоть копейку в дом принесла?
Максим встал, задвинув стул.
— Мам, давай не будем…
— Нет, давай будем! — Раиса выпрямилась еще сильнее. — Я двадцать лет на заводе отработала начальником цеха. Потом свой магазин подняла. Сейчас кручусь с двумя точками на рынке, в мои-то годы! А вы все никак не определитесь, чем заниматься хотите. То ты, Максим, программистом решил стать, то дизайнером, то еще черт знает кем. А твоя супруга все фотографирует что-то… Кому это нужно?
Алиса подняла взгляд. В ее глазах не было слез, только холодная решимость.
— Вы правы, Раиса Сергеевна. Нам действительно пора перестать принимать вашу помощь.
Вечером, когда Раиса ушла, в квартире повисла тишина. Маленькая двушка на окраине Нижнего Новгорода казалась клеткой.
— Что будем делать? — спросил Максим, глядя в окно. За стеклом моросил октябрьский дождь, размывая огни проезжающих машин.
Алиса сидела, поджав под себя ноги, на продавленном диване.
— То, что должны были сделать давно. Станем на ноги.
Максим горько усмехнулся.
— Легко сказать. Я три месяца не могу найти работу. Ты со своими фотографиями зарабатываешь копейки.
— А чья это вина? — тихо спросила Алиса. — Кто бросил работу в IT-компании, потому что там «не давали развиваться»? Кто потом ушел из дизайн-студии, потому что «начальник идиот»? А из строительной фирмы, потому что «не мое это»?
— Ты теперь будешь как мать? — Максим резко повернулся к ней. — Пилить меня?
— Нет, — Алиса покачала головой. — Я просто констатирую факты. Твоя мать права в одном — нам нужно перестать жить за ее счет.
Максим сел рядом с женой, взял ее за руку.
— Я найду работу. Обещаю.
— Ты это говоришь уже полгода.
— На этот раз я серьезно.
Алиса грустно улыбнулась.
— Знаешь, что самое обидное? Твоя мать даже не верит в мою фотографию. Для нее это баловство.
— Моя мать верит только в деньги, — Максим пожал плечами. — Всегда так было.
Раиса Сергеевна Корнилова не всегда была жесткой деловой женщиной с каменным лицом. Когда-то, еще до перестройки, она была обычной инженершей на заводе «Красный Октябрь». Тихая, исполнительная, с русой косой до пояса. Муж работал там же, в соседнем цехе. Жили как все — зарплата, продуктовые карточки, очереди за колбасой.
А потом пришли девяностые. Завод начал разваливаться. Зарплату задерживали месяцами. Муж Раисы, Сергей, сломался быстро — запил, стал пропадать неделями. Однажды не вернулся совсем. Максиму тогда было семь.
Раиса смотрела на сына и понимала — или они выживут, или сгинут. Третьего не дано. Она состригла косу, надела строгий костюм и пошла к директору завода — с планом реорганизации одного из цехов. Через полгода она стала начальником этого цеха. Еще через два года завод обанкротился, но к тому времени Раиса уже открыла свой первый ларек на рынке.
Она тянула сына одна. Отдала в лучшую школу, потом в престижный университет. Вбивала в голову: учись, работай, добивайся. Деньги — это свобода, независимость, уважение. Без денег ты никто.
Максим рос послушным, но каким-то вялым. Делал, что говорила мать, но без огонька, без страсти. В университете еле-еле вытягивал на «хорошо». Потом устроился в IT-компанию. Раиса выдохнула — наконец-то, сын на правильном пути.
А потом Максим познакомился с Алисой. Худощавая, с вечно растрепанными волосами, в потертых джинсах, с фотоаппаратом на шее. «Я фотограф», — гордо сказала она при знакомстве с Раисой. «Молодец, а работаешь где?» — спросила та. Алиса непонимающе моргнула: «Я же сказала — я фотограф». С этого момента их отношения не заладились.
Через полгода после свадьбы Максим бросил стабильную работу. «Хочу найти себя,» — объяснил он матери. Раиса чуть не потеряла сознание от такой наглости. Но деваться некуда — стала помогать молодым деньгами. Временно, думала она. Пока сын не найдет новую работу.
Пять лет прошло. А воз и ныне там.
— Я устроился грузчиком на оптовый склад, — сказал Максим, входя в квартиру. Было начало ноября, промозгло и сыро.
Алиса оторвалась от ноутбука.
— Грузчиком?
— Да. Платят немного, зато каждую неделю. Хватит на продукты и коммуналку.
Алиса молча смотрела на мужа. Пять лет назад он был подающим надежды айтишником. Теперь — грузчик.
— Это временно, — поспешил добавить Максим. — Пока что-то более подходящее не найду.
— Конечно, — кивнула Алиса. Она слышала это уже десятки раз.
Телефон Максима завибрировал. Он посмотрел на экран и нахмурился.
— Мать звонит. Третий раз за день.
— Возьми трубку.
Максим вздохнул и ответил:
— Да, мам.
— Ты где пропадаешь? — голос Раисы был резким, как всегда.
— Работаю.
— Кем на этот раз? — в голосе слышалась насмешка.
— Грузчиком на складе.
Молчание.
— Грузчиком? Ты учился в университете, чтобы мешки таскать?
— Мам, это временно.
— Все у тебя временно! — взорвалась Раиса. — Вся жизнь временная! Когда ты уже повзрослеешь?
— Я взрослый, мам. И я работаю.
— Тоже мне работа… Что Алиса говорит?
— Ничего. Она поддерживает меня.
— Еще бы она не поддерживала! Сама-то чем занимается? Все фотографирует?
Максим посмотрел на жену, которая снова уткнулась в ноутбук.
— Да, фотографирует. И довольно успешно, кстати.
— Успешно — это когда деньги есть, — отрезала Раиса. — Ладно, мне некогда. Заеду к вам завтра, привезу продуктов.
— Не надо, мам. Мы справимся.
— Как знаешь. Только потом не приходи с протянутой рукой.
Раиса отключилась. Максим положил телефон на стол и потер виски.
— Что ты там делаешь? — спросил он Алису.
— Отправляю фотографии на конкурс.
— Какой конкурс?
— Международный. «Жизнь провинциальных городов». Главный приз — выставка в Москве и пятьдесят тысяч рублей.
Максим хмыкнул.
— И какие шансы?
Алиса пожала плечами.
— Не знаю. Но не попробуешь — не узнаешь.
Раиса приехала без предупреждения через неделю. Принесла пакеты с продуктами, несмотря на протесты сына.
— Что это? — она остановилась у стены, где Алиса развесила свои новые фотографии.
— Мои работы, — ответила невестка. — Серия «Невидимые».
Раиса подошла ближе. На черно-белых снимках были люди — дворники, продавщицы, водители маршруток, охранники. Люди, которых обычно не замечают. Но в объективе Алисы они выглядели иначе — значительными, со своей историей, со своим достоинством.
— И что, это кому-то нужно? — спросила Раиса, но в ее голосе уже не было обычной язвительности. Было что-то другое… интерес?
— Мне нужно, — просто ответила Алиса.
Раиса перевела взгляд на одну из фотографий — старик с морщинистым лицом и ясными глазами сидел на лавочке у подъезда.
— Это кто?
— Василий Петрович из соседнего дома. Бывший учитель физики. Живет один. Каждый день сидит на этой лавочке и кормит голубей.
Раиса долго смотрела на фотографию.
— У тебя есть талант, — наконец сказала она и тут же, словно испугавшись своих слов, добавила: — Но талантом сыт не будешь.
Алиса улыбнулась.
— Буду пробовать доказать обратное.
Декабрь выдался на удивление снежным. Город замело, дороги превратились в сплошное месиво из снега и грязи. Максим приходил с работы измотанный — на складе перед Новым годом был завал.
— Прикинь, — сказал он однажды вечером, растирая плечо, — сегодня мать приезжала на склад.
Алиса оторвалась от редактирования фотографий.
— Зачем?
— Говорит, мимо проезжала. Но это ерунда — ее точки на другом конце города. Привезла термос с чаем и пирожки. Представляешь? Моя мать, которая в жизни ничего не готовила!
— Купила, наверное.
— Да нет, домашние. Сказала, что сама испекла. Стояла такая напряженная, спрашивала, как дела, нормально ли платят. Непривычно даже.
Алиса задумчиво посмотрела на мужа.
— Знаешь, она на прошлой неделе приходила, когда ты был на работе.
— Зачем?
— Сказала, что мимо шла. Сидела, чай пила, расспрашивала про мои фотографии. Потом альбом мой смотрела, со старыми работами.
Максим удивленно поднял брови.
— Странно это все.
— Может, ей просто одиноко? — предположила Алиса. — Ты говорил, она всю жизнь только работой и жила.
Максим фыркнул.
— Моей матери? Одиноко? Ты ее с кем-то путаешь.
Новый год они решили встречать вдвоем. Максим купил маленькую елку, Алиса приготовила салаты. Денег было в обрез, но настроение все равно праздничное.
В семь вечера раздался звонок в дверь.
— Кого еще принесло? — проворчал Максим, открывая.
На пороге стояла Раиса. Без обычного делового костюма, в простом синем платье. С тортом в руках и пакетом, из которого выглядывала бутылка шампанского.
— Можно к вам? — спросила она неуверенно. — Или у вас свои планы?
Максим и Алиса переглянулись.
— Проходите, Раиса Сергеевна, — сказала Алиса. — Мы рады вас видеть.
Это было преувеличением, но выгнать мать в новогодний вечер Максим не мог.
За столом было неловко. Раиса пыталась шутить, но выходило натянуто. Расспрашивала Максима о работе, Алису о фотографиях. В полночь, когда куранты пробили двенадцать, она вдруг сказала:
— У меня для вас новость. Я продаю свой бизнес.
Максим поперхнулся шампанским.
— Что? Почему?
— Устала, — просто ответила Раиса. — Тридцать лет без отдыха. Хватит.
— И что ты будешь делать? — Максим все еще не мог поверить.
— Не знаю, — Раиса пожала плечами. — Может, путешествовать. Может, наконец книжки почитаю — всю жизнь откладывала. А может… — она замялась, — может, внуков понянчу, если вы соберетесь наконец.
Алиса и Максим снова переглянулись. Такой свою свекровь Алиса еще не видела.
— В общем, — продолжила Раиса, — я подумала и решила. Половину денег от продажи вложу в квартиру. Хватит вам по съемным таскаться.
Максим нахмурился.
— Мам, мы справимся сами.
— Знаю, — кивнула Раиса. — Но это не подачка. Считайте, это компенсация за мое… вмешательство в вашу жизнь. Я ведь все пыталась тебя, Максим, сделать копией себя. А ты другой. И это нормально.
В комнате повисла тишина. Потом Алиса тихо сказала:
— Спасибо, Раиса Сергеевна. Но нам нужно подумать.
— Конечно, — согласилась свекровь. — Думайте. А еще… — она повернулась к Алисе, — я видела твои фотографии в газете. Про конкурс.
Алиса вздрогнула.
— Вы видели?
— Да. Написали, что ты в финале. Поздравляю.
— Спасибо, — Алиса была удивлена. Она не говорила ни Раисе, ни даже Максиму о публикации. — Результаты будут в феврале.
— Ты победишь, — уверенно сказала Раиса. — У тебя настоящий талант.
Январь пролетел незаметно. Максим продолжал работать на складе, но теперь параллельно проходил онлайн-курсы по веб-разработке. «Надо развиваться,» — сказал он Алисе. Та только улыбнулась — впервые за долгое время она видела в муже какой-то внутренний огонь.
Раиса заходила теперь регулярно, но ненадолго. Без нравоучений, без упреков. Просто пила чай, расспрашивала о жизни. Однажды принесла старый фотоальбом.
— Нашла на днях, — сказала она, протягивая альбом Алисе. — Может, тебе будет интересно.
В альбоме были фотографии молодой Раисы, Сергея, маленького Максима. Семейные походы, праздники, обычные дни.
— А это кто? — спросила Алиса, указывая на снимок, где молодая Раиса стояла рядом с каким-то мужчиной у моря.
Раиса взглянула и вдруг покраснела.
— Это… друг. Мы вместе в институте учились.
— Красивый, — заметила Алиса.
— Да, — Раиса улыбнулась каким-то своим мыслям. — Очень. Он был художником. Все время говорил, что я похожа на героиню картин Ренуара. А я смеялась — какие еще Ренуары в Горьком?
— И что с ним стало? — спросил Максим.
Раиса пожала плечами.
— Уехал в Питер, поступил в академию художеств. Звал с собой, но я не поехала. Глупая была. Думала, как это — все бросить, уехать неизвестно куда, без денег, без гарантий? А потом замуж вышла за твоего отца, тебя родила… Закрутилось все.
Она провела пальцем по фотографии.
— Иногда думаю, как бы жизнь сложилась, если бы я тогда рискнула. Если бы поверила в него, в себя.
Алиса переглянулась с Максимом. Такой откровенности от свекрови они не ожидали.
— А что с ним сейчас? — спросила Алиса.
— Не знаю, — Раиса закрыла альбом. — Столько лет прошло. Может, знаменитым художником стал. А может, спился, как многие. В девяностые всякое бывало.
Она встала.
— Ладно, мне пора. Завтра с покупателем встречаюсь, документы подписывать.
У двери она вдруг обернулась.
— Алиса, можешь сделать мой портрет? Как ты умеешь, по-настоящему?
В феврале Алиса получила письмо. Она выиграла конкурс. Выставка в Москве, публикации в журналах, денежный приз. Максим устроил праздничный ужин. Пригласили Раису. Она пришла с букетом цветов для невестки.
— Я всегда знала, что ты талантлива, — сказала она, обнимая Алису.
Максим закашлялся от удивления. «Всегда знала» — это сильно сказано.
— Я подумала над вашим предложением, — сказала Алиса за ужином. — Насчет квартиры.
Раиса напряглась.
— И?
— Мы благодарны, но вынуждены отказаться.
Раиса медленно опустила вилку.
— Почему?
— Потому что это неправильно, — мягко сказала Алиса. — Вы всю жизнь работали, чтобы обеспечить себя и Максима. Эти деньги — ваши. Используйте их для себя. Путешествуйте, отдыхайте, живите в свое удовольствие.
— А как же вы? — растерянно спросила Раиса.
— А мы справимся, — ответил Максим. — Я почти закончил курсы, скоро буду искать работу веб-разработчика. У Алисы выставка, новые контракты. Мы встаем на ноги, мам. По-настоящему.
Раиса молчала, глядя на сына и невестку. Потом кивнула.
— Хорошо. Как скажете.
Она помолчала и добавила:
— Я горжусь вами. Обоими.
В марте Раиса улетела в Италию — «Всегда мечтала увидеть Венецию», — сказала она. Обещала привезти альбом с картинами Ренуара — «Чтобы ты поняла, на кого я была похожа в молодости».
Максим устроился в небольшую IT-компанию. Зарплата была скромной, но перспективы хорошие. Алиса готовилась к выставке, получала новые заказы.
Они все еще жили в той же съемной квартире на окраине Нижнего Новгорода. Но теперь это был их осознанный выбор, а не вынужденная необходимость.
Однажды вечером, когда они сидели на кухне, Максим вдруг спросил:
— Как думаешь, моя мать изменилась?
Алиса задумалась.
— Не думаю, что изменилась. Скорее, она позволила себе быть собой. Той, какой всегда была под маской деловой железной леди.
— Знаешь, что самое странное? — Максим покрутил в руках чашку. — Я как будто только сейчас начал ее узнавать. Столько лет прожил с ней, а оказывается, почти ничего о ней не знал.
— Может, она и сама себя только сейчас узнает, — предположила Алиса. — Когда перестала бежать, остановилась и оглянулась.
Максим кивнул.
— Может быть. Знаешь, я рад, что она продала бизнес. И рад, что мы отказались от ее денег.
— Я тоже, — Алиса улыбнулась. — Хотя было бы проще согласиться.
— Проще — не значит правильнее.
Алиса взяла телефон, посмотрела на экран.
— Твоя мать прислала фотографию из Венеции. Хочешь взглянуть?
На снимке Раиса стояла на мосту, за ее спиной виднелись знаменитые венецианские каналы. Она улыбалась — открыто, свободно, как никогда раньше.
— Красивая, — сказал Максим. — Жаль, что она столько лет потратила на… на то, чтобы быть не собой.
— Главное, что сейчас она живет по-настоящему, — ответила Алиса. — И мы тоже.
Она посмотрела на стену, где висели ее фотографии. Среди них был и портрет Раисы — не деловой женщины с каменным лицом, а просто женщины с глазами, полными жизни и затаенной мечты.
— Знаешь, — сказала Алиса, — иногда нужно потерять что-то, чтобы понять его ценность.
— Например?
— Например, свободу. Она потеряла свободу ради стабильности и денег. Мы чуть не потеряли свободу ради ее помощи.
Максим задумался.
— А теперь?
— А теперь мы все свободны. И это стоит дороже любых денег.
За окном шел мартовский снег — последний в этом сезоне. Скоро придет весна. Новая весна, новая жизнь. Без чужих ожиданий, без давления, без постоянного чувства вины. Просто жизнь — такая, какую они сами для себя выбрали.
