Даша стояла у плиты, помешивая борщ тяжелой деревянной ложкой — подарком свекрови на новоселье. Шесть лет назад эта ложка казалась символом принятия, признания. «Хорошая хозяйка будет», — сказала тогда мать Вадима. На губах улыбка, а в глазах настороженность. Такие обычно говорят: «Ну смотри, не подведи».
Дверь хлопнула неожиданно громко. Даша вздрогнула, расплескав ярко-красную жидкость на белоснежную плиту. Почему-то именно это пятно, растекающееся по стеклокерамике, заставило ее сердце екнуть. Предчувствие.
— Ужин почти готов, — Даша повернулась к мужу с той домашней, чуть усталой улыбкой, которая стала привычной за эти годы.
Вадим не снял обувь. Он стоял в прихожей, прямой, как штык. Светло-серое пальто застегнуто на все пуговицы, несмотря на тепло в квартире. Взгляд упирался куда-то в стену над Дашиной головой.
— Я хочу развестись, — слова вылетели из его рта, как выстрел. — У меня другая, я её люблю, так что съезжай с квартиры.
Борщ кипел. Карие глаза Даши расширились, наполняясь непониманием, шоком, а затем — пустотой.
— Что? — только и смогла произнести она.
— Ты слышала, — Вадим наконец посмотрел ей прямо в глаза. — Мне нужно, чтобы ты съехала до конца месяца. Квартира оформлена на меня.
В том, как он произнес это «на меня», было столько собственнического самодовольства, что Даша невольно прикусила губу до боли. Шесть лет. Шесть лет она вкладывала в эту квартиру душу, деньги, энергию. Но бумаги действительно были оформлены только на него — так было проще с ипотекой.
— А как же… — начала она, но Вадим оборвал её резким движением руки.
— Не начинай. Я уже всё решил. Переночую сегодня у Кости, вернусь через пару дней. К этому времени я надеюсь на твое… понимание.
Даша выключила плиту механическим движением. Борщ. Она варила борщ для человека, который только что разрушил её жизнь одной фразой.
— Кто она? — вопрос вырвался прежде, чем Даша успела подумать, нужно ли ей знать ответ.
Вадим впервые за весь разговор смутился. Его прямая спина дрогнула, рука судорожно поправила и без того идеально сидящие очки в тонкой оправе.
— Ты ее не знаешь. Она… с работы. Лиза.
Лиза. Имя упало между ними, как нож. Лиза. Даша представила её — молодую, яркую, амбициозную. «Лиза, вероятно, не варит борщ по старинному рецепту свекрови», — внезапно пронеслось в голове у Даши, и она истерически хихикнула.
— Что смешного? — Вадим сжал губы в тонкую линию. Так он всегда делал, когда злился, но не хотел показывать этого.
— Ничего. Просто я потратила три часа на этот чертов борщ.
Вадим вздохнул.
— Оставь ключи на тумбочке, когда будешь уходить, — произнес он и, повернувшись, вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.
Даша осталась одна. Она медленно опустилась на пол, прямо посреди кухни. Слезы не шли. Только тупая, глухая боль где-то в районе солнечного сплетения. И странное чувство, что мир должен был рухнуть, но вместо этого продолжал существовать: гудела вытяжка, тикали часы на стене, а за окном кто-то громко смеялся.
— Да катись он к черту со своей Лизой! — Вера, лучшая подруга Даши, решительно стукнула кружкой о столешницу. Насыщенно-рыжие волосы взметнулись, как пламя. — Ты что, действительно собираешься просто так отдать ему квартиру?
Прошла неделя. Даша перебралась к Вере — временно, пока не найдет что-то свое. От былой апатии не осталось и следа. Теперь внутри кипела злость.
— Знаешь, что самое паршивое? — Даша нервно заправила за ухо прядь каштановых волос. — Я ведь предлагала оформить ипотеку в совместную собственность. А он тогда сказал: «Зачем эти формальности, Дашуль? Мы же семья».
Вера только хмыкнула. Она никогда не питала особых симпатий к Вадиму Сергеевичу Коновалову, 34 лет от роду, менеджеру среднего звена с амбициями топ-руководителя и душой бухгалтера.
— Ладно, квартира, — продолжала Даша. — Но знаешь, что меня добило? Он забрал мою коллекцию винила! Сказал, проигрыватель его, значит, и пластинки тоже.
— Вот му…дак, — выдохнула Вера, чуть смягчив выражение. — Ты собирала её пять лет!
Даша кивнула. Музыка была её страстью. Виниловые пластинки — единственной роскошью, которую она себе позволяла.
— Я подам в суд, — внезапно сказала Даша. — Это совместно нажитое имущество. И вообще…
Телефон Даши завибрировал. На экране высветилось: «Свекровь».
— Дарья, — раздался в трубке резкий голос Антонины Павловны. — Я хочу, чтобы ты знала: я всегда была против вашего брака.
Даша задохнулась от такой бесцеремонности.
— Вадим мог найти и получше, — продолжал голос. — Но теперь, когда вы разводитесь, я должна сказать тебе кое-что важное. Приезжай ко мне завтра в два.
И, не дожидаясь ответа, Антонина Павловна отключилась.
— Ну и семейка, — прокомментировала Вера, наблюдавшая за меняющимся лицом подруги. — Что ей надо?
— Понятия не имею, — пробормотала Даша. — Но знаешь… я поеду. Мне любопытно.
Квартира Антонины Павловны напоминала музей советской эпохи: тяжелая мебель красного дерева, хрустальная люстра, сервизы за стеклом серванта. Сама хозяйка — статная, прямая, с волосами, собранными в идеальный пучок — казалась экспонатом из того же времени.
— Проходи, — коротко бросила она Даше. — Чай будешь?
Это было неожиданно. За шесть лет брака Антонина Павловна ни разу не предложила Даше чаю. Обычно она просто вручала список того, что нужно купить к ужину, и возвращалась к своим важным делам.
— Буду, — растерянно ответила Даша.
Они сидели за круглым столом, накрытым белоснежной скатертью. Перед каждой дымилась чашка с крепким черным чаем.
— Я никогда не одобряла выбор Вадима, — без предисловий начала Антонина Павловна. — Но дело не в тебе. Вадик… он как его отец. Выбирает не тех женщин.
Даша промолчала. Об отце Вадима она знала мало — только то, что он бросил семью, когда Вадиму было десять.
— Когда он привел тебя, я сразу поняла: эта девочка слишком добрая для него. Слишком настоящая. А Вадику нужна кукла — красивая, с правильными ответами на все вопросы. Как эта его… Лиза.
Даша вздрогнула.
— Вы знаете о ней?
Антонина Павловна усмехнулась.
— Конечно. Он уже привел её знакомиться. «Мама, это серьезно». Шесть лет с тобой прожил, а теперь за три месяца решил, что эта — серьезно.
Она вздохнула и вдруг протянула Даше старую кожаную папку.
— Вот, держи. Это документы на дачу в Подмосковье. Она записана на меня, но я переписываю её на тебя.
Даша застыла с чашкой на полпути ко рту.
— Что? Но… почему?!
— Потому что это справедливо, — отрезала Антонина Павловна. — Вадик получил от меня квартиру, в которой вы жили. Квартиру, которую ты шесть лет обустраивала. А теперь он выставляет тебя за дверь. Нет, так не пойдет.
Она поджала тонкие губы.
— И еще… там, в папке, есть кое-что, что тебе стоит увидеть. О твоем муже и его… новой пассии.
Дача оказалась небольшим, но крепким домиком с участком в десять соток. Яблони, старая теплица, колодец. И тишина — такая, что звенело в ушах.
Даша сидела на скрипучей веранде, разбирая содержимое папки. Свидетельство о праве собственности на дачу — действительно уже переоформленное на её имя. Какие-то старые фотографии, на которых маленький Вадик улыбался щербатой улыбкой.
И… папка с надписью «Лиза Воронцова». Внутри — распечатки сообщений, фотографии. Компромат, собранный, видимо, частным детективом по заказу Антонины Павловны.
Даша колебалась. Читать чужие сообщения — это вторжение в личную жизнь. Даже если речь о женщине, которая разрушила твой брак.
Телефон зазвонил, прерывая её размышления.
— Даш, ты видела? — голос Веры звенел от возбуждения. — Включи Инстаграм, срочно!
Даша послушно открыла приложение.
И увидела.
Вадим, её муж (пока еще муж), стоял на одном колене перед эффектной блондинкой с идеальной фигурой и протягивал ей кольцо. Подпись гласила: «Она сказала «да»! Самый счастливый день в моей жизни!»
Оглушенная, Даша прокрутила ленту дальше. Фотография в ресторане — Вадим и Лиза чокаются бокалами. Селфи на фоне моря — видимо, недавний «командировочный» отпуск Вадима. И везде одни и те же хэштеги: #любовьвсейжизни #наконецтосчастлив #моявторая половина.
— Какой… театр, — только и смогла выдавить Даша.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Вера.
— Знаешь, — медленно произнесла Даша, — кажется, да.
И это была правда. Внутри не кипела злость, не разливалась горечь. Только усталость и странное ощущение освобождения.
— Я на даче у Антонины Павловны. Точнее, теперь это моя дача.
— Чего?! — Вера явно не ожидала такого поворота.
— Да, представляешь? — Даша сама удивлялась своему спокойствию. — И кстати, она собрала целое досье на эту Лизу. Я тут думаю: читать или нет?
— Читай, конечно! — воскликнула Вера. — Ты что, кино не смотришь? Это же такой поворот сюжета!
Даша рассмеялась.
— Приезжай ко мне, вместе почитаем. Только вина захвати.
Досье оказалось бомбой. Лиза Воронцова, 25 лет, не была простой сотрудницей компании, где работал Вадим. Она была дочерью крупного инвестора, который планировал вложить серьезные деньги в проект, которым руководил Вадим.
— Так он женится на ней ради карьеры? — Вера присвистнула, наливая себе второй бокал вина.
— Не думаю, что только ради этого, — задумчиво ответила Даша, разглядывая фотографию Лизы. Молодая, яркая, с правильными чертами лица и холодным взглядом. — Она красивая. И явно знает, чего хочет.
— И что ты будешь делать?
Даша пожала плечами.
— Разводиться, конечно. На что еще тут можно надеяться?
— А квартира? Твоя коллекция винила?
— Знаешь, — Даша обвела взглядом старую дачу, — может, мне нужно что-то новое. Свое.
Антонина Павловна позвонила на следующий день.
— Видела пост этого и.д.и.о.т.а? — без приветствия спросила она.
— Да, — Даша невольно улыбнулась. Резкость свекрови теперь казалась почти трогательной.
— Приезжай на обед в воскресенье, — внезапно сказала Антонина Павловна. — Я расскажу тебе, как я развелась с его отцом и отсудила у него все, что можно. Пригодится.
Адвокат, рекомендованный Антониной Павловной, оказался маленьким юрким человечком с цепким взглядом.
— Совместно нажитое имущество, — бормотал он, перебирая принесенные Дашей документы. — Так-так. А это что? Банковские выписки? О-о-о, вы умная женщина!
Даша сама не знала, зачем хранила все эти годы чеки и выписки. Педантичность, привитая еще бабушкой.
— Вот смотрите, — адвокат разложил перед ней бумаги. — Вы оплачивали ремонт, мебель, технику. И все это из своей зарплаты. То есть фактически вкладывались в улучшение жилищных условий.
— И что это значит?
— Это значит, милая моя, что при разделе имущества суд может учесть ваш вклад, даже если квартира оформлена на мужа.
— А виниловые пластинки? — с надеждой спросила Даша.
Адвокат хитро прищурился.
— А вот тут у нас есть козырь покрупнее. Видите ли, ваша свекровь не только дачу вам подарила. Она еще и свидетелем будет выступать. А показания матери против сына в суде — это знаете ли…
Суд назначили на март. Три месяца Даша жила как во сне. Работала (благо, психологическая практика не пострадала от личных проблем — даже наоборот, клиенты отмечали, что она стала более чуткой), приводила в порядок дачу, готовилась к заседанию.
Вадим за это время звонил дважды — холодно и по делу. Первый раз требовал подписать какие-то бумаги на развод без раздела имущества. Второй — угрожал, когда узнал, что она подала встречный иск.
— Ты ничего не получишь, — шипел он в трубку. — У тебя нет никаких прав на квартиру.
— Посмотрим, — спокойно отвечала Даша, удивляясь собственному хладнокровию.
А потом случилось непредвиденное.
Лиза Воронцова сама пришла к ней в офис.
— Мне нужно с тобой поговорить, — заявила она с порога.
Даша окинула её оценивающим взглядом. Белокурые волосы идеальными волнами спадали на плечи, макияж подчеркивал голубые глаза, фигура — как у модели. Но что-то в её лице казалось… напряженным.
— Проходи, — Даша указала на кресло для клиентов.
— Я знаю, что ты подала в суд, — начала Лиза без предисловий. — Я прошу тебя отозвать иск.
Даша приподняла брови.
— С какой стати?
— Я беременна, — выпалила Лиза. — От Вадима. Нам нужна эта квартира.
Даша почувствовала, как к горлу подступает комок. Беременна. Значит, пока они с Вадимом еще жили вместе, он уже…
— Поздравляю, — сухо произнесла она. — Но причем тут мой иск?
Лиза нервно облизнула губы.
— Послушай, я понимаю, тебе больно. Но ты же психолог. Ты должна понимать: люди не всегда могут контролировать свои чувства. Мы с Вадимом… это настоящее. У нас будет семья.
— Вы знакомы три месяца, — Даша говорила тихо, но твердо.
— Иногда этого достаточно, чтобы понять, — Лиза вскинула подбородок. — Я прошу тебя просто отступить. Разве тебе нужна эта война? Разве не лучше начать новую жизнь?
— Я и начинаю, — ответила Даша. — Но начинать её с нуля, когда шесть лет вкладывалась в нашу квартиру — это, знаешь ли, не совсем то, что я планировала.
Она встала, давая понять, что разговор окончен.
— Я вижу, кстати, что кольцо у тебя уже не то, которое было на фото в Инстаграме, — заметила она мимоходом. — Более дорогое. Где Вадим взял на него деньги? Опять кредит?
Лиза вспыхнула.
— Это не твое дело!
— Конечно, — согласилась Даша. — Как и моя квартира — не твое.
— А вот это пойдет как доказательство для суда, — удовлетворенно сказал адвокат, прослушав запись разговора с Лизой.
— Я не знала, что у меня в кабинете есть скрытая камера, — усмехнулась Даша.
— А её там и нет, — Вера, сидевшая рядом, засмеялась. — Но Лиза-то об этом не знает. А признание в беременности от твоего еще-мужа — это, считай, признание в измене. Можно будет настаивать на компенсации морального вреда.
Даша покачала головой.
— Не хочу я никакой компенсации. Просто хочу справедливого раздела имущества.
— И всё? — недоверчиво спросила Вера. — Никакой мести?
— Знаешь, — медленно произнесла Даша, — лучшая месть — это счастливая жизнь без него. Я так думаю.
В день суда Даша надела свое любимое синее платье. То самое, в котором когда-то Вадим сделал ей предложение. Символический жест — конец одной истории и начало другой.
В коридоре суда она увидела их — Вадима и Лизу. Он — в строгом костюме, с тщательно уложенными волосами. Она — в скромном бежевом платье, которое, впрочем, не могло скрыть уже заметного живота.
Даша почувствовала укол боли. Всё-таки правда. Действительно беременна.
Рядом с ними сидел мужчина средних лет с властным лицом — видимо, отец Лизы. Тот самый инвестор.
— Готова? — шепнула Вера, сжимая её руку.
— Как никогда, — ответила Даша.
И тут произошло неожиданное. К ним подошла Антонина Павловна.
— Даша, можно тебя на минутку?
Они отошли в сторону.
— Я только что говорила с этим, — Антонина Павловна кивнула в сторону отца Лизы. — Он предлагает сделку.
— Какую еще сделку?
— Они выплачивают тебе половину стоимости квартиры и возвращают твою коллекцию. А ты не предъявляешь никаких претензий и не рассказываешь в суде об… обстоятельствах их знакомства.
Даша нахмурилась.
— Каких обстоятельствах?
Антонина Павловна наклонилась ближе.
— Я не всё тебе показала из досье. Там ещё есть информация о том, как Вадик использовал служебное положение, чтобы скрыть некоторые финансовые детали их проекта от инвесторов. Если это всплывет, сделка сорвется. И карьера Вадика тоже.
Даша застыла. Вот оно что.
— Я не буду шантажировать, — твердо сказала она. — Это не мой метод.
— Никто и не просит, — Антонина Павловна усмехнулась. — Они сами предлагают откупиться. Так что решай: долгая тяжба или хорошая компенсация.
Даша взглянула на Вадима. Он смотрел на неё с плохо скрываемой тревогой.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Но с одним условием. Пусть Вадим лично принесет мне мою коллекцию. И извинится.
Вадим стоял на пороге дачи, держа в руках большую коробку с пластинками. Поздний вечер окутывал всё вокруг мягкими сумерками.
— Заходи, — Даша распахнула дверь.
Он нерешительно переступил порог. Оглянулся вокруг — на свежий ремонт, на новую мебель, на яркие акценты, которыми Даша всегда любила разбавлять интерьер.
— Здесь… уютно, — нехотя признал он.
— Спасибо, — Даша забрала коробку из его рук. — Чай будешь?
Вадим растерянно кивнул. Он явно не ожидал такого приема.
Они сидели на веранде — там, где всего несколько месяцев назад Даша читала досье на Лизу. Теперь же она спокойно наблюдала за тем, как её бывший муж нервно крутит в руках чашку.
— Я… — начал он и запнулся. — Я должен извиниться.
— Должен? — переспросила Даша. — Или хочешь?
— Я хочу извиниться, — поправился Вадим. — То, как всё произошло… это было неправильно.
Даша кивнула.
— Да, было.
— Я не планировал всего этого, — внезапно выпалил Вадим. — Лиза… это просто случилось. А потом оказалось, что её отец — тот самый инвестор. И всё завертелось.
— Знаешь, что самое забавное? — Даша задумчиво посмотрела на бывшего мужа. — Я даже рада, что всё так вышло. Иначе мы бы так и жили — ты нелюбящий, я не чувствующая этого, но цепляющаяся за иллюзию стабильности.
— Ты не злишься? — недоверчиво спросил Вадим.
— Злилась. Но это прошло, — просто ответила Даша. — Жизнь продолжается. У вас будет ребенок, у меня — новые возможности.
Вадим вдруг побледнел.
— Откуда ты знаешь про ребенка?
— Лиза приходила ко мне. Показывала живот, просила отозвать иск.
Вадим нервно рассмеялся.
— А она говорила, что ты сама всё поняла по её фигуре.
— Ей не нужно было врать. Я бы всё равно согласилась на сделку, — Даша пожала плечами. — Нет смысла тянуть эту историю.
Когда Вадим уходил, уже стемнело. У калитки он обернулся.
— Даш, я… — он замялся, подбирая слова. — Я правда желаю тебе счастья.
— И я тебе, — Даша улыбнулась. — Прощай, Вадим.
Он кивнул и скрылся в темноте. Даша вернулась на веранду и включила проигрыватель. Из динамиков полилась любимая мелодия.
Внезапно телефон завибрировал. Сообщение от Веры: «Ну как всё прошло? Живой вернулся? Или ты его лопатой закопала на участке?» Даша улыбнулась.
«Всё нормально. Он принес пластинки, я приняла извинения. Закрываем эту главу».
«Ты святая», — немедленно ответила Вера.
«Нет. Просто очень уставшая женщина, которая наконец-то может выдохнуть».
Даша положила телефон и вышла на крыльцо. Апрельский воздух пах свежестью и пробуждением. Над лесом, окружавшим дачный поселок, разливался закат — алый, пронзительный, как обещание.
— С новосельем! — Вера внесла в дом огромный торт. За ней следовали Антонина Павловна с кастрюлей своего фирменного холодца и несколько коллег Даши.
Прошло полгода. Дача превратилась в настоящий дом — с круглогодичным отоплением, хорошей теплоизоляцией и уютным кабинетом, где Даша принимала клиентов три дня в неделю. Остальное время она работала в городе, но каждые выходные возвращалась сюда — к своему собственному миру.
— Кто бы мог подумать, — Антонина Павловна, расставляя тарелки на большом обеденном столе, покачала головой. — Что ты так вцепишься в эту развалюху.
— Я не вцепилась, — мягко возразила Даша. — Я её полюбила.
И это была правда. Дача стала для неё не просто убежищем от развода, а настоящим домом — первым в жизни, который принадлежал только ей.
— А как там твой… проект? — деликатно спросила Антонина Павловна.
— Отлично, — Даша просияла. — «Психологическая помощь женщинам в кризисных ситуациях» — уже пятнадцать постоянных клиенток. И список растет.
После развода Даша не просто вернулась к своей практике психолога — она нашла новую нишу. Женщины, пережившие предательство, развод, потерю. Те, кто, как и она сама, оказались на перепутье и не знали, куда двигаться дальше.
— У тебя дар, — заметила одна из коллег. — Ты не просто слушаешь — ты понимаешь. Потому что сама через это прошла.
— Иногда нужно пройти через ад, чтобы найти своё истинное призвание, — философски заметила Даша, разливая шампанское по бокалам.
Вечеринка была в самом разгаре, когда в дверь позвонили.
— Курьер, наверное, — Даша пошла открывать. — Я заказывала еще вина.
На пороге стоял мужчина лет сорока с небольшим. Высокий, с легкой сединой на висках и удивительно живыми карими глазами.
— Извините за беспокойство, — начал он. — Я ваш сосед, живу в голубом доме через два участка. У вас не найдется… — он запнулся, увидев гостей. — О, у вас праздник? Простите, я зайду в другой раз.
— Нет-нет, — Даша почему-то улыбнулась. — Что вам нужно?
— Это глупо, но у меня закончилась соль. А в магазин только завтра.
— Соль? — Даша рассмеялась. — Заходите, конечно. Я Даша.
— Михаил, — он протянул руку. — Но все зовут меня Миша.
— Так вы писатель? — Даша подлила Мише чаю. Все гости уже разошлись, кроме Веры, которая с плохо скрываемым любопытством наблюдала за новым знакомым.
— Не совсем, — Миша усмехнулся. — Я преподаю литературу в университете. А пишу так, для души.
— И что вы пишете? — поинтересовалась Вера.
— В основном исторические исследования, — он пожал плечами. — Сейчас работаю над книгой о дачной культуре в России. Отсюда и интерес к этим местам.
— Потрясающе, — искренне сказала Даша. — А я всегда мечтала написать книгу, но всё никак не соберусь.
— О чем?
— О том, как найти себя после потери. Как превратить кризис в точку роста.
Миша внимательно посмотрел на неё.
— Звучит как личный опыт.
— Так и есть, — просто ответила Даша.
Когда Миша ушел (с солью и приглашением на воскресный обед), Вера заговорщически толкнула Дашу локтем:
— А он ничего. И смотрел на тебя так…
— Прекрати, — Даша закатила глаза. — Он просто сосед. И вообще, я не готова ни к каким отношениям.
— Посмотрим, — хмыкнула Вера. — Но знаешь, что меня радует? Ты улыбаешься. По-настоящему. Впервые за долгое время.
Прошел год с того момента, как Вадим заявил о разводе. Жизнь изменилась до неузнаваемости.
Даша сидела на задней веранде своего дома, листая фотографии в телефоне. Старые, еще из «той» жизни. Вот они с Вадимом в день свадьбы. Вот — на отдыхе в Турции. Ее лицо на всех снимках — напряженное, с натянутой улыбкой.
Как она не замечала этого раньше?
— О чем задумалась? — Миша вышел из дома с двумя чашками кофе.
— О том, как мы не замечаем очевидных вещей, пока не столкнемся с ними нос к носу, — Даша благодарно приняла чашку. — Я ведь не была счастлива в том браке. Но цеплялась за него, как за спасательный круг.
Миша сел рядом и осторожно обнял её за плечи.
— А сейчас?
Даша прислонилась к его плечу.
— А сейчас я учусь быть счастливой без круга. И, кажется, у меня получается.
Он улыбнулся и легко поцеловал её в макушку.
Из дома донесся телефонный звонок.
— Это, наверное, Антонина Павловна, — Даша встала. — Она обещала заехать с вареньем.
Но это был не телефон. Звонили в дверь.
На пороге стоял Вадим — осунувшийся, с кругами под глазами, в помятом пальто.
— Даша, — выдохнул он. — Мне нужно поговорить с тобой.
Она молча открыла дверь шире, пропуская его в дом. Миша напрягся, увидев незнакомца, но Даша успокаивающе кивнула ему.
— Это Вадим. Мой бывший муж.
Миша понимающе кивнул и деликатно удалился на кухню.
— Что случилось? — спросила Даша, когда они остались одни в гостиной.
— Лиза ушла, — глухо сказал Вадим. — Забрала ребенка и ушла. К какому-то американцу. Её отец переводит бизнес в Штаты, и она… она всегда хотела туда.
Даша молча смотрела на него. Что она должна была чувствовать? Злорадство? Сочувствие? Безразличие?
— Мне жаль, — наконец сказала она.
— Правда? — горько усмехнулся Вадим. — После всего, что я тебе сделал?
Даша пожала плечами.
— Жизнь — странная штука. Иногда нам нужно пройти через боль, чтобы найти настоящее счастье.
— Ты нашла? — он кивнул в сторону кухни, где гремел посудой Миша.
— Я нашла себя, — просто ответила Даша. — А это куда важнее.
Вадим помолчал, разглядывая свои руки.
— Я был…, Даш. Погнался за призраком, за какой-то фальшивой мечтой. А теперь остался один. В пустой квартире.
— Зачем ты приехал? — прямо спросила Даша.
Он посмотрел на неё — почти с отчаянием.
— Я не знаю. Может, надеялся… может, хотел понять…
— Вернуться нельзя, Вадим, — мягко, но твердо сказала Даша. — Того, что было между нами, больше нет. И не будет.
— Я понимаю, — он кивнул. — Просто хотел, чтобы ты знала: я осознал свою ошибку. И я… я рад, что у тебя всё хорошо.
Когда он ушел, Даша долго стояла у окна, глядя, как его машина исчезает за поворотом.
Миша подошел и обнял её сзади.
— Ты в порядке?
— Знаешь, — задумчиво произнесла она, — когда-то я думала, что мир рухнет, если Вадим уйдет от меня. А потом — что никогда не смогу простить его за предательство. А сейчас… сейчас я просто желаю ему найти свой путь. Как нашла я.
Миша развернул её к себе и заглянул в глаза.
— Я люблю тебя, — просто сказал он. — За твою силу. За то, кто ты есть.
Даша улыбнулась и положила голову ему на грудь.
За окном шел снег — первый в этом году. Он укрывал землю, деревья, крыши домов. Стирал старые следы и готовил чистый холст для новых.
Жизнь продолжалась.
