Дождь стучал по окнам, превращая летний вечер в серую картину за стеклом. Елена расстелила на столе белую скатерть и принялась накрывать ужин. Запах жареной курицы с овощами наполнял кухню, смешиваясь с влажностью, которая просачивалась через приоткрытое окно. Михаил сидел в гостиной, листая новости в телефоне, а свекровь Тамара Ивановна размешивала сахар в чашке кофе, изредка поглядывая на невестку.
— Ужин готов, — объявила Елена, вытирая руки полотенцем.
Михаил отложил телефон и потянулся, громко зевнув. Тамара Ивановна неспешно допила кофе и направилась к столу. Елена уже сидела на своем месте, рядом лежала тонкая папка с документами.
— Что это? — кивнула Тамара Ивановна в сторону папки, усаживаясь напротив невестки.
— Документы по бизнесу, — спокойно ответила Елена, накладывая мужу картошку. — Давайте посмотрим на цифры, пока все вместе.
Михаил нахмурился. Елена раскрыла папку и достала несколько листов с расчетами. Цифры на бумаге выглядели угрожающе — красные минусы, просроченные платежи, накопившиеся долги.
— Налоги не платились три месяца, — произнесла Елена, указывая пальцем на строчку. — На основном счете минус двести тысяч. А тут долг поставщикам за материалы.
Тамара Ивановна молча жевала курицу, но Елена видела, как напряглись мышцы на лице свекрови. Михаил отложил вилку и взглянул на документы.
— Откуда такие цифры? — спросил муж, пытаясь сохранить спокойствие.
— Из банковских выписок и налоговой отчетности, — Елена перевернула страницу. — Вот справка о задолженности. Пени начисляются каждый день.
Дождь усилился, капли теперь барабанили по подоконнику с удвоенной силой. В комнате стало прохладнее, но атмосфера накалялась. Михаил посмотрел на мать, ожидая какой-то реакции, но Тамара Ивановна продолжала есть, словно ничего не происходило.
— Может, ошибка в расчетах? — предположил Михаил, но голос его звучал неуверенно.
— Никакой ошибки, — покачала головой Елена. — Я проверяла дважды. Ситуация критическая.
Тамара Ивановна отложила вилку и окинула невестку холодным взглядом. Молчание затягивалось, становилось тяжелым, как воздух перед грозой. Елена чувствовала, как напряжение растет, но продолжала спокойно объяснять:
— Если не принять меры сейчас, через месяц банк заморозит все счета. А еще через месяц начнется процедура банкротства.
— Ты что, экономист вдруг стала? — резко спросила Тамара Ивановна, впервые за вечер подавая голос.
— Я работаю главным бухгалтером в торговой компании уже восемь лет, — напомнила Елена. — Разбираюсь в финансах не хуже других.
Михаил ерзал на стуле. Семейный бизнес — небольшая строительная фирма — всегда был под контролем матери. Тамара Ивановна основала компанию двадцать лет назад, после смерти мужа, и никому не позволяла вмешиваться в управление. Даже сын получал информацию дозированно.
— Мама всегда справлялась, — пробормотал Михаил, больше для себя, чем для жены.
— Справлялась раньше, — согласилась Елена. — Но сейчас ситуация другая. Конкуренция выросла, расходы увеличились, а клиентов стало меньше.
Тамара Ивановна поднялась из-за стола и подошла к окну. Дождь превратился в ливень, струи воды стекали по стеклу, искажая свет уличных фонарей. Елена видела отражение свекрови в мокром стекле — напряженные плечи, сжатые губы.
— Ты предлагаешь что? — наконец спросила Тамара Ивановна, не оборачиваясь.
— Пересмотреть все расходы, — ответила Елена. — Сократить неэффективные траты, найти новых клиентов, возможно, взять кредит на развитие.
— Кредит? — Тамара Ивановна обернулась, и глаза сверкнули. — Чтобы потом банк отобрал все, что строилось годами?
— Тамара Ивановна, альтернатива — полный крах, — твердо сказала Елена. — Через два месяца фирмы просто не будет.
Михаил чувствовал, как между женщинами нарастает конфликт. Мать никогда не любила, когда кто-то подвергал сомнению решения по бизнесу. А жена, по его мнению, иногда лезла не в свои дела. Внутри росло раздражение — почему Елена не может просто доверять матери, как делал всю жизнь?
— Может, не стоит паниковать? — попробовал сгладить ситуацию Михаил. — Мама опытнее в этих вопросах.
Елена посмотрела на мужа с удивлением. Цифры говорили сами за себя — компания находилась на грани банкротства, а Михаил предлагал довериться интуиции.
— Опыт — это хорошо, — сказала Елена, стараясь сохранить ровный тон. — Но когда дом горит, нужно вызывать пожарных, а не надеяться, что огонь сам погаснет.
— Дом не горит! — вспыхнула Тамара Ивановна. — Временные трудности бывают у всех. Переждем, и все наладится.
— Переждем на чьи деньги? — не выдержала Елена. — На те, которых уже нет на счетах?
Михаил почувствовал, как внутри закипает злость. Жена словно специально провоцировала мать, ставила под сомнение все, что Тамара Ивановна создавала десятилетиями. Это выглядело как неуважение к семье, к традициям.
— Я не позволю тебе учить мою мать, как вести бизнес! — рявкнул Михаил, резко поднимаясь из-за стола.
Елена замерла с документом в руках. Муж никогда не повышал на нее голос, особенно в присутствии свекрови. Тамара Ивановна стояла у окна с довольным выражением лица — наконец-то сын встал на защиту матери.
— Михаил, я не учу, — тихо сказала Елена. — Я показываю факты.
— Факты? — Михаил подошел ближе, нависая над женой. — Или попытка захватить управление компанией?
Слова ударили больнее пощечины. Елена медленно сложила документы обратно в папку. Дождь за окном не утихал, а в комнате воцарилась тишина, полная невысказанных обвинений.
— Закрой хлебало, нечего тебе в наши дела с матерью лезть! — выкрикнул Михаил, окончательно теряя контроль.
Тишина стала оглушительной. Даже стук дождя по крыше казался приглушенным. Тамара Ивановна продолжала стоять у окна, не произнося ни слова, но спина выпрямилась, словно победа была одержана.
Елена аккуратно закрыла папку с документами. Руки не дрожали, лицо оставалось спокойным. Она поднялась из-за стола, взяла свою сумку с тумбочки в прихожей и направилась к двери.
— Куда ты? — спросил Михаил, голос стал неуверенным.
Елена не ответила. Надела легкий плащ, взяла зонт. За спиной слышала шаги мужа, но не оборачивалась. Дверь открылась тихо, без резких движений.
— Елена, вернись! Мы же не закончили разговор!
Жена обернулась на пороге. Взгляд был ровным, без слез и упреков.
— Разговор закончен, — сказала она спокойно и вышла под дождь.
Дверь закрылась с мягким щелчком. Михаил стоял в прихожей, глядя на деревянную поверхность, за которой исчезла жена. Из кухни донесся голос матери:
— Наконец-то в доме будет спокойно.
Две недели тишины закончились резким звонком в дверь. Михаил открыл и увидел курьера с заказным письмом. Почтовый штемпель — налоговая инспекция. Руки слегка дрожали, когда разрывал конверт.
Сумма штрафов оказалась в три раза больше основного долга. К двумстам тысячам задолженности добавилось еще шестьсот тысяч пеней. Михаил несколько раз перечитывал цифры, надеясь на ошибку.
— Мама, — позвал сына из кухни. — Тут письмо из налоговой.
Тамара Ивановна взяла документ, надела очки и внимательно изучила содержимое. Лицо постепенно бледнело.
— Ошибка какая-то, — пробормотала свекровь. — Такого не может быть.
— Может, — мрачно ответил Михаил. — Елена предупреждала про пени.
Имя жены повисло в воздухе тяжелым грузом. Тамара Ивановна поджала губы и отложила письмо в сторону.
— Обойдемся без ее советов, — отрезала мать. — Пойдем в банк, возьмем кредит на покрытие долгов.
Банк встретил холодно. Кредитный менеджер изучал документы компании, качая головой. Просроченные платежи испортили кредитную историю настолько, что о льготных условиях речи не было.
— Единственный вариант — кредит под залог недвижимости, — объяснил менеджер. — Ставка двадцать пять процентов годовых.
— Двадцать пять? — переспросил Михаил. — Это же грабеж!
— Это риски, — пожал плечами банковский сотрудник. — При вашей кредитной истории другие условия невозможны.
Тамара Ивановна подписала документы, заложив трехкомнатную квартиру. Михаил добавил дачу и машину. Деньги покрыли налоговые долги, но проценты по кредиту съедали половину прибыли компании.
Через месяц ситуация ухудшилась. Заказов стало меньше — конкуренты предлагали более низкие цены. Чтобы платить проценты банку, Тамара Ивановна продала часть строительного оборудования. Производительность упала, выполнять большие заказы стало невозможно.
— Мама, мы роем себе яму, — сказал Михаил, просматривая отчеты. — Чем больше продаем, тем меньше зарабатываем.
— Временные трудности, — упрямо повторяла Тамара Ивановна. — Переждем и восстановимся.
Но восстанавливаться было нечем. Новые кредиты брались для погашения старых. Ставки росли, поскольку репутация заемщиков стремительно падала. Каждый месяц долговая яма становилась глубже.
Михаил лежал в постели, уставившись в потолок. Сон не приходил уже четвертую ночь подряд. Цифры кружились в голове — долги, проценты, штрафы. Впервые за месяц вспомнил слова Елены про банкротство через два месяца. Тогда казалось, что жена преувеличивает. Теперь срок приближался с пугающей точностью.
Гордость все еще не позволяла признать ошибку. Елена была права с самого начала, но признать это означало предать мать, которая всю жизнь строила бизнес. Михаил ворочался с боку на бок, мучимый противоречиями.
Утром решимость все-таки победила. Михаил набрал номер жены. Елена ответила после длинных гудков, голос звучал официально.
— Слушаю.
— Можем встретиться? — попросил муж. — Поговорить нужно.
— О чем говорить?
— О бизнесе, — признался Михаил. — Ситуация сложная. Твоя помощь нужна.
Долгая пауза. Слышно было, как Елена дышит в трубку.
— Встретимся в кафе на Центральной через час, — наконец согласилась жена.
Кафе оказалось полупустым. Елена сидела у окна, перед ней стояла чашка с остывшим кофе. Выглядела спокойно, даже отстраненно. Михаил подсел напротив, нервно теребя салфетку.
— Как дела? — неловко начал разговор.
— Нормально, — коротко ответила Елена. — Ты хотел поговорить о бизнесе.
Михаил кивнул и начал рассказывать. Про налоговые штрафы, кредиты под залог недвижимости, продажу оборудования. Елена слушала молча, изредка кивая. Лицо оставалось невозмутимым.
— Помочь можешь? — закончил рассказ Михаил. — Ты же разбираешься в финансах.
— Могу, — спокойно ответила Елена. — Но не буду.
— Почему? — не понял муж.
— Я пыталась помочь, когда еще было время, — напомнила жена. — Теперь это не мои проблемы.
— Но мы же семья! — возмутился Михаил.
— Были семьей, — поправила Елена. — До тех пор, пока ты не велел мне закрыть хлебало.
Михаил вспомнил тот вечер, свои слова, взгляд матери. Стыд подступил к горлу, но было поздно извиняться.
— Значит, бросаешь нас? — спросил муж.
— Бросаю корабль, который тонет, — ответила Елена. — И капитан которого отказывается слушать штурмана.
Встала из-за стола, взяла сумку. Михаил проводил жену взглядом, понимая, что мосты сожжены окончательно.
Еще через месяц банк начал процедуру изъятия заложенного имущества. Квартира Тамары Ивановны, дача и машина Михаила ушли за долги. Строительная компания прекратила существование — оборудования не хватало даже для мелких заказов.
Тамара Ивановна сняла однокомнатную квартиру в спальном районе. Михаил устроился прорабом в чужую фирму за зарплату вдвое меньше прежней прибыли. По вечерам мать и сын сидели в тесной кухне, обсуждая долги и потери.
— Она специально нас развалила, — упрямо твердила Тамара Ивановна. — Показала эти бумаги, чтобы поссорить нас.
Михаил больше не спорил. Понимал, что Елена пыталась спасти семейный бизнес, но признавать это вслух не хотел. Урок оказался выучен, но цена стала непомерно высокой. Двадцать лет работы матери превратились в руины за четыре месяца.
Дождь снова стучал по окнам маленькой квартиры. Михаил смотрел на капли, стекающие по стеклу, и вспоминал тот летний вечер, когда все начало рушиться. Тогда казалось, что защищает семейные интересы. Теперь понимал — защищал только гордость.
