— Римма Романовна, я понимаю, что вам хочется помочь, но я не прошу об этом, — Люда стояла посреди пустой комнаты второго этажа и смотрела на свекровь. — Мы с Лешей сами разберёмся.
— Людочка, ну что ты говоришь! — свекровь поправила на голове платок и оглядела комнату критическим взглядом. — Тут же столько работы! Вам одним не справиться. А мы с Виктором как раз свободны, поможем.
Люда сжала кулаки. Прошло всего две недели с того момента, как нотариус сообщил ей о наследстве. Две недели счастья и предвкушения новой жизни. И вот теперь это.
Всё началось три дня назад. Люда позвонила Римме Романовне поделиться радостью — тётя Вера Сергеевна оставила ей дом. Большой, двухэтажный, с участком. Конечно, старый, требует ремонта, но это же своё! После десяти лет в съёмной однушке.
Свекровь тогда поздравила, но голос у неё был какой-то натянутый. А на следующий день появилась на пороге вместе со свёкром Виктором.
— Мы посмотрим, что за дом такой, — объявила Римма Романовна.
Люда не могла отказать. Они приехали втроём, свёкор молча бродил по комнатам, постукивал по стенам, проверял окна. Римма Романовна ходила следом, качала головой.
— Обои старые, — говорила она. — Окна надо менять. Забор покосился. Крыша, надеюсь, не течёт?
— Всё в порядке, — отвечала Люда, стараясь не показывать раздражение. — Тётя следила за домом.
— Ну-ну, посмотрим, — свекровь скептически поджала губы.
Теперь они снова здесь. Люда приехала в субботу утром с Лешей, они планировали начать разбирать вещи тёти, прикинуть объём ремонта. И тут появились родители мужа.
— Мама, мы правда справимся, — Леша вышел из соседней комнаты, вытирая руки тряпкой. — Не волнуйся.
— Лёшенька, я и не волнуюсь, — Римма Романовна улыбнулась сыну. — Просто хочу помочь. Дом большой, работы много.
Люда посмотрела на мужа. Леша избегал её взгляда, сосредоточенно изучая свои руки.
— Да ладно вам спорить, — Виктор появился в дверях. — Римма, пошли, чего ты к людям привязалась. Сами разберутся.
— Виктор Петрович, я просто хотела… — свекровь развела руками. — Ну хорошо, хорошо.
Они спустились вниз. Люда проводила их до машины, вежливо попрощалась. Когда чёрные «Жигули» скрылись за поворотом, она вернулась в дом.
Леша сидел на подоконнике в большой комнате первого этажа.
— Она просто беспокоится, — сказал он, не поднимая головы.
— Я вижу, — Люда подошла к окну. — Но мы и правда справимся сами.
— Конечно справимся, — Леша встал, обнял её за плечи. — Не обращай внимания. Мама такая, любит всех опекать.
Люда прижалась к нему. Хотела верить, что всё будет хорошо. Что дом станет их маленьким раем, где они наконец заживут своей жизнью.
Но что-то внутри тревожно шевелилось.
В понедельник Люда пришла на работу в приподнятом настроении. В регистратуре поликлиники было как обычно — очередь, недовольные люди, звонки. Но даже это не могло испортить ей день.
— Ты прямо светишься, — заметила медсестра Ольга, проходя мимо с картами. — Что случилось?
— Дом получила по наследству, — Люда не удержалась, улыбнулась. — Представляешь? Свой дом!
— Везёт тебе, — Ольга присвистнула. — А то сколько можно в съёмном жить. Где дом-то?
— В Сосновке, это за городом километров двадцать. Тётя там жила.
— Здорово, — Ольга кивнула и поспешила дальше.
Люда вернулась к компьютеру, начала оформлять очередного пациента. Телефон завибрировал — сообщение от Леши.
«Мама звонила. Спрашивала про дом. Я сказал, что мы в выходные ещё поедем».
Люда нахмурилась. Опять. Римма Романовна явно не собиралась отступать.
В обед она позвонила подруге Гале. Они дружили ещё со школы, виделись редко — обе работали, времени не хватало. Но Галя всегда могла выслушать и дать дельный совет.
— Слушай, я с ума схожу, — Люда вышла на улицу, отошла подальше от входа в поликлинику. — Свекровь меня доконает.
— Что случилось? — голос Гали встревожился.
Люда рассказала про дом, про визиты Риммы Романовны, про её настойчивость.
— Ты думаешь, она что-то задумала? — спросила Галя.
— Не понимаю. Вроде просто хочет помочь. Но как-то навязчиво это всё.
— Люд, а может, она хочет туда переехать? — Галя помолчала. — У меня была подобная ситуация. Помнишь, я же жила со свекровью первые два года?
— Помню, ты тогда жаловалась постоянно.
— Так вот. Всё началось с того, что она предложила «немного помочь». Потом оказалось, что она уже распланировала, как будет жить с нами. Еле выжили её потом.
Люда почувствовала холодок внутри.
— Ты серьёзно?
— Более чем. Будь начеку. И главное — сразу границы обозначь. А то потом не отвяжешься.
Они попрощались. Люда вернулась на работу, но мысли крутились вокруг одного — неужели Галя права?
Вечером она попыталась поговорить с Лешей.
— Послушай, твоя мама не собирается переезжать к нам? — спросила она, когда они ужинали в их маленькой квартире.
Леша поперхнулся.
— Что? Откуда такие мысли?
— Ну она так настойчиво интересуется домом. Приезжает без приглашения.
— Люд, она просто беспокоится за нас, — Леша отложил вилку. — Не придумывай лишнего.
— Я не придумываю. Просто хочу понять.
— Понимать нечего. Мама хочет помочь, вот и всё.
Люда замолчала. Спорить не хотелось. Но тревога не уходила.
В среду позвонила Римма Романовна. Сама.
— Людочка, это я, — голос свекрови был приторно-сладким. — Как дела? Ты не думала, когда вы переезжать собираетесь?
— Здравствуйте, Римма Романовна, — Люда натянуто улыбнулась, хотя собеседница этого не видела. — Мы ещё не решили. Дом требует ремонта.
— Ой, а я вот тут подумала, — свекровь сделала паузу. — У вас же места много будет. А мы с Виктором в этой однушке совсем затесались. Может, мы к вам переедем? Вместе же веселее!
Люда замерла.
— Римма Романовна, мы об этом не думали.
— А что думать-то? Дом большой, на всех хватит. Мы бы вам помогали, по хозяйству, по ремонту.
— Спасибо за предложение, но мы хотим жить сами, — Люда постаралась говорить твёрдо.
— Ах вот как, — в голосе свекрови появились обиженные нотки. — Понятно. Ну что ж, не буду навязываться.
Она повесила трубку. Люда стояла с телефоном в руке и чувствовала, как по спине бежит холодок. Галя была права. Свекровь действительно хочет переехать.
Вечером разговор с Лешей был тяжёлым.
— Твоя мама сегодня предложила переехать к нам, — Люда сразу перешла к делу.
Леша вздохнул.
— Я знаю. Она мне тоже звонила.
— И что ты ей сказал?
— Что мы подумаем.
— Лёша! — Люда не выдержала. — Это мой дом! Моё наследство! Я не хочу жить с твоей мамой!
— Почему сразу не хочешь? — Леша нахмурился. — Дом большой, им действительно тесно в их квартире.
— А мне тесно было десять лет в этой однушке! Я мечтала о своём доме, где мы будем жить вдвоём!
— Значит, мои родители тебе чужие? — голос Леши стал холодным.
— Я не это имела в виду!
— А что ты имела в виду? Что им на улице жить?
— У них есть своя квартира!
— Ты эгоистка, — Леша встал из-за стола. — Думаешь только о себе.
Он вышел в коридор, хлопнул дверью. Люда осталась одна. Слёзы подступили к горлу, но она сдержалась.
На следующий день Леша почти не разговаривал с ней. Утром ушёл на работу молча, вечером вернулся поздно. Люда не спала, ждала его.
— Нам надо поговорить, — сказала она, когда он разделся.
— О чём? — Леша даже не посмотрел на неё.
— О доме. О твоих родителях.
— Я устал. Давай потом.
— Лёша, пожалуйста.
Он повернулся к ней.
— Хорошо. Говори.
— Я не хочу жить с твоей мамой, — Люда собралась с силами. — Прости, но это так. Дом достался мне, я хочу, чтобы мы жили там вдвоём.
— А я хочу, чтобы ты подумала о моих родителях, — Леша сел на диван. — Маме пятьдесят восемь. Папе шестьдесят. Они всю жизнь работали, жили в тесноте. Наконец появился шанс улучшить их жизнь. А ты отказываешь.
— Это не мой долг — улучшать их жизнь! — Люда почувствовала, как внутри закипает. — У них есть своя квартира!
— Значит, всё-таки эгоистка, — Леша покачал головой. — Я думал, ты другая.
Эти слова ранили больнее, чем ожидалось. Люда развернулась и ушла в ванную. Села на край ванны, дала волю слезам.
Может, она действительно эгоистка? Может, надо уступить? Но внутри всё протестовало. Дом — это её мечта. Её маленький мир, где она хотела быть хозяйкой. А не гостьей в доме, где правит Римма Романовна.
В пятницу Римма Романовна снова позвонила. Теперь Леше.
Люда слышала, как он разговаривает в коридоре. Голос у него был виноватым.
— Мам, ну я не могу её заставить… Да понимаю я… Конечно, я с твоей стороны… Хорошо, я ещё поговорю.
Когда он вернулся в комнату, лицо у него было напряжённым.
— Мама расстроена, — сказал он. — Очень расстроена.
— И что я должна делать? — Люда оторвалась от книги.
— Можешь хотя бы подумать? — Леша сел рядом. — Ну правда, подумай. Дом большой. Можно обустроить так, что мы почти не будем пересекаться.
— Лёша, это невозможно.
— Почему невозможно? — он взял её за руку. — Люд, они мои родители. Они меня вырастили, всё для меня делали. Сейчас у них появился шанс жить лучше. А ты…
— А я должна им это обеспечить?
— Ты же получила дом просто так! По наследству! — голос Леши повысился. — Ты ничего для этого не сделала!
Люда одёрнула руку.
— Просто так? — она почувствовала, как внутри всё холодеет. — Тётя Вера оставила дом МНЕ. Потому что любила меня. Потому что я навещала её, заботилась о ней. А где были твои родители тогда?
— Мои родители тебя вообще не касаются! — Леша вскочил. — Они были заняты своей жизнью!
— Вот именно. Своей жизнью. А теперь хотят жить моей.
Леша схватил куртку и вышел. Дверь снова хлопнула. Люда осталась одна.
Она позвонила Гале.
— Приезжай ко мне, — сказала подруга сразу. — Сейчас же.
Галя жила в двухкомнатной квартире с мужем Андреем и дочкой. Когда Люда приехала, дочка уже спала, Андрей смотрел футбол на кухне.
— Что случилось? — Галя усадила подругу в комнате, закрыла дверь.
Люда рассказала всё. Про звонки Риммы Романовны, про давление через Лешу, про ссоры.
— Ох, Людка, — Галя покачала головой. — Так и знала. Классическая ситуация.
— Что мне делать? — Люда чувствовала себя загнанной в угол. — Леша считает меня эгоисткой. Может, он прав?
— Прав в чём? В том, что ты не хочешь жить со свекровью? — Галя фыркнула. — Да это нормальное желание! Ты имеешь право на свою жизнь!
— Но они его родители…
— И что? Это не значит, что они должны жить с вами! У них есть своя квартира, своя жизнь. А ты имеешь право на свою.
— Леша этого не понимает.
— Потому что мама его промывает мозги, — Галя села рядом, взяла Люду за руку. — Слушай меня внимательно. Если ты сейчас сдашься, всё. Конец. Они переедут, и ты будешь жить под контролем свекрови до конца дней. Поверь моему опыту.
— Расскажи, — попросила Люда.
Галя вздохнула.
— Когда мы с Андреем поженились, его мама сказала, что поживёт с нами немножко. Помоет пока квартиру не снимем. Я согласилась — ну месяц, ну два. В итоге она прожила два года. Два года ада. Она лезла во всё — как я готовлю, как одеваюсь, когда спать ложусь. Проверяла полки, переставляла вещи, учила жизни. Андрей молчал, говорил «это же моя мама».
— И как вы её выгнали?
— Скандалом. Я в какой-то момент не выдержала, сказала — или она, или я. Андрей тогда понял, что теряет меня. Мы сняли ей квартиру, она уехала обиженная. До сих пор не общается нормально. Но я вздохнула свободно.
Люда молчала, переваривая услышанное.
— Ты думаешь, у меня будет так же?
— Будет хуже, — Галя посмотрела ей в глаза. — Потому что это твой дом. Твоё наследство. А Римма Романовна захочет им командовать. Поверь мне.
— Но я люблю Лешу, — голос Люды дрогнул. — Не хочу его терять.
— Тогда объясни ему, что это важно для тебя. Что это твой дом, твоя жизнь. Если он тебя любит — поймёт.
Люда вернулась домой поздно. Леша уже спал. Она легла рядом, долго смотрела в потолок. Мысли крутились вихрем.
Утром они не разговаривали. Леша ушёл рано, даже не попрощался.
В субботу они должны были ехать в дом. Леша позвонил в обед.
— Родители тоже поедут, — сказал он коротко. — Хотят помочь с разбором вещей.
— Я не просила, — Люда сжала телефон.
— Они сами хотят. Приедут к двум часам.
Он повесил трубку. Люда почувствовала, как злость накрывает волной. Они опять всё решили за неё.
Она приехала к дому первой. Открыла дверь, прошлась по комнатам. Тишина. Свет падал через большие окна, пыль танцевала в лучах. Дом встречал её тишиной и покоем.
Люда остановилась посреди гостиной. Представила, как они с Лешей живут тут вдвоём. Завтракают на кухне, сидят вечером у окна. Строят свою жизнь. Свою.
Хруст гравия под колёсами вывел её из мыслей. Приехали.
Люда вышла на крыльцо. Две машины — их с Лешей старенькая «Калина» и родительские «Жигули». Из машин вышли Леша, Виктор и Римма Романовна.
— Приехали помочь! — свекровь улыбалась широко, натянуто. — Лёша сказал, вы тут разбираете вещи.
— Здравствуйте, — Люда постаралась говорить ровно. — Проходите.
Они вошли в дом. Римма Романовна сразу же начала командовать.
— Виктор, сходи в подвал, посмотри, что там. Лёша, проверь окна на втором этаже. Людочка, пойдём на кухню, посмотрим, что с посудой делать.
Люда стояла в прихожей и чувствовала, как внутри закипает. Свекровь вела себя так, будто это уже её дом.
— Римма Романовна, спасибо, но я сама разберусь, — сказала она негромко.
— Ой, да что ты, — свекровь махнула рукой. — Вместе быстрее. Пошли.
Она направилась на кухню. Люда посмотрела на Лешу. Он избегал её взгляда, уже поднимался наверх.
На кухне Римма Романовна открыла шкафы, начала доставать посуду.
— Вот это выкинуть надо, старьё. А это можно оставить. Сервиз неплохой, правда, надо помыть.
Она действовала так уверенно, так по-хозяйски, что у Люды перехватило дыхание.
— Римма Романовна, я сама решу, что выкидывать, — она подошла к свекрови. — Это вещи моей тёти.
— Ну да, конечно, — та даже не обернулась. — Я просто помогаю разобрать. А то тут такой хлам накопился.
— Это не хлам! — Люда повысила голос. — Это память о тёте!
Римма Романовна наконец повернулась.
— Людочка, ну что ты кипятишься? Я же добра хочу. Вот смотри, эти тарелки треснутые, их надо выкинуть.
— Я сама разберусь, — Люда перешла на ледяной тон. — Без вашей помощи.
Повисла пауза. Римма Романовна медленно поставила тарелку обратно в шкаф.
— Понятно, — она поджала губы. — Значит, я тут лишняя.
— Я не это имела в виду…
— Нет-нет, всё ясно, — свекровь прошла мимо Люды в коридор. — Виктор! Лёша! Собираемся, нас тут не ждут!
Виктор спустился из подвала, Леша сбежал по лестнице.
— Мам, что случилось? — он посмотрел на Люду.
— Ничего не случилось, — Римма Романовна натягивала куртку. — Просто мы тут мешаем. Поехали домой.
— Люд, что произошло? — Леша подошёл к жене.
— Я просто сказала, что разберусь сама, — Люда чувствовала себя виноватой, хотя не сделала ничего плохого.
— Ты нагрубила моей маме, — Леша говорил тихо, но жёстко.
— Я не грубила! Я попросила не трогать вещи тёти!
— Она хотела помочь!
— Я не просила о помощи!
Римма Романовна стояла у двери, изображая оскорблённое достоинство. Виктор молча смотрел в пол.
— Поехали, Виктор, — свекровь открыла дверь. — Тут нам делать нечего.
Они вышли. Леша задержался.
— Ты довольна? — спросил он. — Обидела мою мать.
— Лёша…
— Я еду с ними, — он развернулся. — Тебе виднее, ты тут хозяйка.
Дверь хлопнула. Люда осталась одна в пустом доме.
Она медленно опустилась на пол прямо в прихожей. Слёзы текли сами собой. Что происходит? Почему всё разваливается?
Она достала телефон, позвонила Гале.
— Приезжай, — попросила подруга. — Сейчас же. Андрей как раз свободен, он с тобой поедет, поможет.
Галя с мужем приехали через час. Они обняли Люду, выслушали всё, что случилось.
— Типичная манипуляция, — сказал Андрей. — Она специально создаёт конфликт, чтобы ты чувствовала себя виноватой.
— Но я правда нагрубила? — Люда вытирала слёзы.
— Ты защитила свои границы, — Галя обняла подругу за плечи. — Это нормально. А она пытается тобой манипулировать через чувство вины.
Они помогли ей разобрать часть вещей, упаковать ненужное. Работа отвлекала. К вечеру Люда почувствовала себя немного лучше.
Когда они уезжали, Галя задержалась.
— Слушай, будь готова, — сказала она серьёзно. — Римма Романовна не отступит. Она будет давить на Лешу, а он будет давить на тебя. Ты должна держаться. Иначе пропала.
Люда кивнула. Она понимала. Война только начинается.
Леша не приехал ночевать. Позвонил поздно вечером, сказал коротко:
— Остаюсь у родителей. Маме плохо из-за тебя.
— Лёша, давай поговорим…
— Не о чем говорить. Ты ясно дала понять, что мои родители тебе не нужны.
Он повесил трубку. Люда сидела в их съёмной квартире одна. За окном шёл дождь. Всё казалось таким мрачным, безнадёжным.
Воскресенье прошло в тоске. Леша не звонил. Люда пыталась отвлечься, но мысли возвращались к нему, к дому, к свекрови.
В понедельник утром он вернулся. Выглядел усталым, измотанным.
— Нам надо серьёзно поговорить, — сказал он, даже не раздеваясь.
— Хорошо, — Люда села на диван.
Леша прошёлся по комнате.
— Мама вчера рыдала весь вечер. Говорит, ты её унизила.
— Я её не унижала!
— Ты выставила её за дверь!
— Я попросила не трогать вещи! — Люда вскочила. — Она вела себя так, будто это её дом!
— А может, это и будет её дом! — выпалил Леша. — Потому что я согласился!
Люда замерла.
— Что ты согласился?
Леша сжал кулаки.
— Мама предложила вариант. Они продают свою квартиру. Деньги мне дают — я куплю машину для работы, мне давно нужна. А сами переедут в твой дом. Все в выигрыше.
— В мой дом? — Люда почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Ты согласился? Без меня?
— Люд, ну подумай сама! Машина мне нужна! Я больше клиентов смогу обслужить, больше зарабатывать буду! А родители наконец нормально заживут!
— А я? — голос Люды дрожал. — Я где в этой схеме?
— Ты? Ты будешь жить в своём доме! — Леша развёл руками. — Чего тебе ещё надо?
— Жить в своём доме с твоими родителями?! — она не верила, что это происходит. — Лёша, ты серьёзно?
— Более чем, — он скрестил руки на груди. — Я уже дал слово маме.
— Без моего согласия?!
— А зачем твоё согласие? — Леша вдруг стал жёстким. — Дом получила по наследству просто так. Ничего для этого не сделала. А я пашу как вол, чтобы нас прокормить!
— Я тоже работаю!
— Ага, в регистратуре! Копейки получаешь! Кто квартиру оплачивает? Я! Кто на еду деньги даёт? Я!
Люда почувствовала, как щёки горят.
— То есть теперь я тебе должна?
— Я не это имел в виду…
— Имел! — она шагнула к нему. — Ты считаешь, что раз ты больше зарабатываешь, то имеешь право решать за меня!
— Я имею право думать о своих родителях!
— А я имею право решать, кто будет жить в моём доме!
Они стояли друг напротив друга, тяжело дышали. Леша первым отвёл взгляд.
— Значит, ты против?
— Против, — Люда говорила медленно, отчётливо. — Я не хочу жить с твоей мамой.
— Понятно, — Леша прошёл в коридор, начал собирать вещи в сумку. — Тогда я съезжаю. Поживу у родителей, пока ты подумаешь.
— Лёша, не надо…
— Надо, — он застегнул сумку. — Мне нужно время. И тебе тоже.
Дверь закрылась. Люда рухнула на диван. Слёзы застили глаза. Как всё дошло до этого?
Прошла неделя. Самая тяжёлая неделя в жизни Люды. Леша не звонил. Она пыталась дозвониться, но он сбрасывал.
На работе коллеги замечали, что что-то не так, но не спрашивали. Люда ходила как в тумане, делала всё автоматически.
Галя приезжала каждый вечер. Привозила еду, заставляла есть, разговаривала.
— Он вернётся, — говорила она. — Остынет и вернётся.
— А если нет? — Люда смотрела в окно.
— Тогда значит не твой человек, — Галя обняла её. — Но ты держись. Не сдавайся.
В пятницу позвонил Виктор. Свёкор.
— Людмила, это Виктор Петрович, — голос у него был виноватым. — Можно мне с тобой увидеться? Поговорить надо.
Они встретились в кафе недалеко от дома. Виктор выглядел усталым, постаревшим.
— Прости меня, — сказал он, когда они сели. — За Римму. За всё это.
Люда молчала, не зная что ответить.
— Я не хотел так, — свёкор вертел в руках салфетку. — Это всё Римма придумала. Про квартиру, про переезд. Я-то согласен в своей квартире оставаться. Мне всё равно где жить.
— Почему вы ей не скажете? — спросила Люда.
— Ты же Римму понимаешь, — Виктор грустно улыбнулся. — Её не переспоришь. Что решила, то и будет. Я всю жизнь с ней, привык уже.
— А Лёша?
— Лёша мальчик хороший, но слабый, — свёкор покачал головой. — Мама на него давит, он не может отказать. С детства так.
Люда почувствовала, как внутри шевелится жалость. К свёкру. К Леше. Даже к себе.
— Что мне делать? — спросила она тихо.
— Стой на своём, — Виктор посмотрел ей в глаза. — Не пускай Римму в дом. Иначе она там хозяйкой станет, а ты прислугой. Поверь мне, я тридцать лет прожил с ней. Понимаю, о чём говорю.
Он попрощался, ушёл. Люда осталась сидеть, смотреть в окно. Значит, даже свёкор на её стороне.
Но это не облегчало. Леша всё равно не звонил.
В субботу утром Люде позвонила Римма Романовна. Голос у свекрови был сладким, примирительным.
— Людочка, это я. Как дела?
— Здравствуйте, — Люда насторожилась.
— Слушай, давай встретимся, поговорим. По-хорошему, без криков. Ты же понимаешь, нам нужно решить эту ситуацию.
Люда колебалась. С одной стороны, хотелось послать свекровь куда подальше. С другой — может, действительно стоит попробовать договориться?
— Хорошо, — согласилась она. — Где?
— Приезжай к нам домой. В два часа. Лёша тоже будет.
Люда приехала ровно в два. Поднялась на четвёртый этаж, позвонила в дверь. Открыл Леша. Выглядел он неважно — осунувшийся, небритый.
— Привет, — сказал он тихо.
— Привет, — Люда хотела обнять его, но он отступил.
В комнате сидели Римма Романовна и Виктор. Свекровь улыбалась, но глаза были холодными.
— Проходи, садись, — она указала на диван. — Чай будешь?
— Нет, спасибо, — Люда села. Леша устроился в кресле, подальше от неё.
— Ну что, Людочка, — Римма Романовна сложила руки на коленях. — Поговорим как взрослые люди. Ты получила дом. Хорошо, молодец. Мы с Виктором хотим туда переехать. Ты против. Тоже понятно.
Люда молчала, ждала продолжения.
— Вот я и думаю, — свекровь наклонилась вперёд. — А что, если мы продадим нашу квартиру, деньги Лёше дадим? Он машину купит, ему для работы нужна. Сам понимаешь, клиентов больше будет, заработок вырастет. А мы с отцом переедем в дом. Места там много, на всех хватит. Все довольны.
— Я не довольна, — сказала Люда ровно.
— Почему? — Римма Романовна вскинула брови. — Что тебе не нравится?
— Всё. Вы хотите продать свою квартиру, вложиться в машину для Леши, а жить в моём доме. Бесплатно.
— Ну мы же помогать будем! — свекровь развела руками. — По хозяйству, по ремонту!
— Мне не нужна ваша помощь.
— Вот оно что, — лицо Риммы Романовны стало жёстким. — Значит, свекровь тебе в тягость.
— Я просто хочу жить со своим мужем. Вдвоём.
— А я хочу нормально жить! — свекровь повысила голос. — Мы с отцом всю жизнь вкалывали! В этой душной однушке сидели! Наконец появился шанс переехать в большой дом! А ты не даёшь!
— Это мой дом, — Люда тоже повысила голос. — Моё наследство! Я не обязана вас обеспечивать!
— Ах вот как! — Римма Романовна вскочила. — Значит, мы тебе чужие!
— Мама, успокойся, — Леша попытался вмешаться.
— Нет, пусть скажет! — свекровь ткнула пальцем в сторону Люды. — Пусть при всех скажет, что ей на родителей мужа наплевать!
— Я не говорила…
— Говорила! Своими действиями говорила! — Римма Романовна подошла ближе. — Ты эгоистка, Людмила. Думаешь только о себе. А ведь Лёша на тебе женился, думал, что ты порядочная. А ты оказалась…
— Мама, хватит! — Леша встал.
— Нет, я скажу! — свекровь развернулась к сыну. — Ты видишь, какая она? Получила дом просто так, по наследству! Ничего для этого не сделала! А делиться не хочет!
— Я и не должна! — Люда тоже встала. — Тётя оставила дом мне! Не вам!
— Ну конечно, тебе! — Римма Романовна засмеялась злобно. — А то, что Лёша тебя содержит, это ничего?
— Я работаю!
— Копейки получаешь! Кто квартиру оплачивает? Мой сын! Кто еду покупает? Мой сын! А ты что? Получила халяву и зазналась!
Люда почувствовала, как щёки горят. Слова свекрови били наотмашь, больно.
— Я ухожу, — она взяла сумку.
— Уходи, уходи, — Римма Романовна махнула рукой. — Но Лёша с тобой не пойдёт. Правда, сынок?
Леша молчал, смотрел в пол.
— Лёша? — Люда посмотрела на мужа.
Он поднял глаза. В них была боль, растерянность. И что-то ещё. Обида.
— Мама права, — сказал он тихо. — Ты думаешь только о себе.
Эти слова добили. Люда развернулась и вышла из квартиры. Слёзы застили глаза, но она сдерживалась. Спустилась по лестнице, вышла на улицу.
Только тут дала волю слезам.
Галя приехала сразу, как Люда позвонила. Они сидели в кафе, Люда рассказывала что случилось.
— Вот сволочь, — Галя сжала кулаки. — Извини, но твоя свекровь — настоящая…
— Я понимаю, — Люда вытирала слёзы.
— И Лёша хорош. Как он мог так сказать?
— Он на стороне мамы. Всегда был.
Галя взяла подругу за руку.
— Слушай меня. Ты сейчас примешь решение, которое определит всю твою дальнейшую жизнь. Если согласишься — всё. Римма Романовна станет хозяйкой в твоём доме. Твоей жизни. Ты будешь прислугой в собственном доме. А если откажешься…
— Я потеряю Лешу, — закончила Люда.
— Может быть. Но сохранишь себя.
Они сидели молча. Люда смотрела в окно. На улице шли люди, спешили по своим делам. Обычная жизнь. А у неё всё рушится.
— Я не могу согласиться, — сказала она наконец. — Не могу. Это мой дом. Моё наследство. Тётя хотела, чтобы я была счастлива.
— Тогда держись, — Галя сжала её руку. — Будет тяжело. Но ты справишься.
Прошло три недели. Леша не звонил. Люда каждый день ездила в дом, делала ремонт. Галя с Андреем помогали. Они перекрасили стены, вымыли окна, разобрали вещи тёти.
Дом преображался. Становился светлым, уютным. Люда работала как одержимая. Это помогало не думать. Не вспоминать.
В субботу, когда они с Галей красили забор, приехала машина. Чёрные «Жигули». Люда выпрямилась, почувствовала, как сердце застучало быстрее.
Из машины вышли Виктор, Римма Романовна и Леша. Свекровь шла впереди, решительно.
— Людмила, — окликнула она. — Нам надо поговорить.
— Мне не о чём с вами говорить, — Люда положила кисть.
— Ещё как есть, — Римма Романовна подошла ближе. — Мы решили переезжать. Вещи уже начали паковать.
Люда посмотрела на Лешу. Он стоял у машины, избегал её взгляда.
— Жить тут постоянно я вам не позволю, — сказала Люда медленно, отчётливо. — Это мой дом. Моё наследство.
— Ты не имеешь права! — Римма Романовна шагнула вперёд. — Мы уже квартиру продали!
Люда замерла.
— Что?
— Продали! На прошлой неделе! Деньги Лёше отдали, он уже машину выбирает! — свекровь торжествовала. — Так что нам теперь некуда деваться! Будем жить здесь!
— Нет, — Люда почувствовала, как внутри поднимается ярость. — Не будете.
— Как это не будем? — Римма Романовна даже растерялась. — У нас нет квартиры!
— Это ваши проблемы, — Люда шагнула к ней. — Я вам говорила — не пущу. А вы всё равно продали. Без моего согласия. Значит, это ваш выбор.
— Лёша! — свекровь обернулась к сыну. — Скажи ей!
Леша наконец подошёл. Выглядел он усталым, измученным.
— Люд, ну пойми, — начал он. — Им теперь реально некуда идти.
— Снимите квартиру, — Люда была непреклонна. — На деньги, которые вы мне дали. Якобы дали.
— Это были мои деньги! — Римма Романовна кричала. — Я имею право распоряжаться ими как хочу!
— Имеете. Но не имеете права распоряжаться моим домом.
Повисла тишина. Виктор стоял в стороне, смотрел в землю. Галя рядом с Людой, молча поддерживала.
— Значит, ты выгоняешь моих родителей на улицу? — спросил Леша тихо.
— Я не выгоняю. Я просто не пускаю в свой дом.
— Тогда я тоже не приду, — Леша развернулся к машине.
— Твой выбор, — Люда почувствовала, как голос дрожит, но держалась.
Римма Романовна смотрела на неё с ненавистью.
— Ты пожалеешь, — прошипела она. — Ещё пожалеешь.
Они сели в машину, уехали. Люда стояла, смотрела вслед. Слёзы текли по щекам, но она не вытирала их.
— Молодец, — Галя обняла её. — Я горжусь тобой.
Прошло два месяца. Люда въехала в дом. Он был готов — чистый, светлый, уютный. Её дом. Её убежище.
Леша звонил несколько раз. Они встречались, разговаривали. Он жил с родителями в съёмной двухкомнатной квартире. Римма Романовна не разговаривала с Людой. Виктор раз позвонил, извинился.
Отношения с Лешей были натянутыми. Он приезжал помогать с мелким ремонтом, оставался на выходные. Но что-то сломалось между ними. Трещина, которую не заштукатурить.
Он не мог простить ей отказ родителям. Она не могла простить ему предательство.
Они пытались. Делали вид, что всё нормально. Но оба понимали — как раньше уже не будет.
Однажды вечером они сидели на кухне. Люда готовила ужин. Леша молча смотрел в окно.
— Знаешь, — сказал он вдруг. — Мама до сих пор надеется, что ты передумаешь.
— Не передумаю, — Люда не обернулась.
— Я так и думал, — он встал. — Мне пора.
— Останься, — попросила она. — Поужинаем.
Он посмотрел на неё. В глазах была усталость. И грусть.
— Хорошо, — сказал он тихо.
Они поужинали молча. Потом Леша ушёл на второй этаж, лёг спать. Люда осталась на кухне. Смотрела в окно, на тёмный сад.
Дом был её. Жизнь была её. Но почему-то не было счастья, которое она представляла.
Может, потом. Когда раны заживут. Когда они научатся жить по-новому.
А пока что она просто стояла у окна своего дома. Слушала тишину. И думала о том, что иногда за свободу приходится платить слишком высокую цену.
Но она заплатила. И не жалела.
Почти не жалела.
