Утренний моцион под «Соломинку» в исполнении Аллы Пугачёвой, побудка сонного Антошки (которому так и не дали поиграть красивыми игрушками и грубо вернули в обыденность питерского детсадика) и – подружки, поющие «Айсберг» всё той же Аллы Борисовны.
К слову, подруги-то – обрадовались, увидев Олю с утра. Нормальные – расстроились бы, что у неё всё сорвалось-нарушилось. Но зачем нужна счастливая Ольга, когда они сами по-дурацки живут? Одна битая, вторая — брошенка. Неплохие тётки, но очень уж трудной судьбы. Такие редко бывают благодушными.
И зрителям жаль Ольгу Ивановну, ибо улыбчивый и мягкий Вадим снова увильнул от серьёзного разговора – он и теперь не уйдёт от жены. А зачем? Он себе и Оле уже продемонстрировал, что может вернуть свою пассию одним роскошным жестом.
Замечу, что в те времена такой Герберт с возможностями выезжать за границу считался более, чем завидным женихом.
К тому же, наружность и манеры – не сравнить с простоватым и тускловатым Вадимом. Да – главное! Лощёный прибалт хочет жениться. Не прокатить на своей запредельной по меркам обывателей 1980-х машине, а – честно отвести в ЗАГС. Обеспечить Антошке будущее. Защищать семью от превратностей. Но – нет.
Возникает вопрос: а что было бы, если бы Вадим действительно перетащил свой чемодан из дома, развёлся бы и женился на своей возлюбленной? Во-первых, Антошка автоматически мотает на пятидневку – ибо маме нужно качественно насладиться триумфом, а тут какой-то пацан со своими детскими глупостями и капризами.
Во-вторых, им очень быстро приелась бы «новая счастливая жизнь». Для Вадима это было бы примерно, как если бы ему подарили вещь, которой он и так бесплатно пользовался, однако, она не была в его собственности, то есть он не нёс за неё ответственность.
А тут Оля из приятного бонуса превратилась бы в камень на шее. Менять «уютную» жену на такую вот «неуютную» — а чего ради?
Он быстро вернулся бы назад или, если бы его не приняли, что вряд ли, учитывая цинизм его супруги, так вот, если бы его не приняли, он стал бы опять поглядывать на сторону. И Оля из волнующей красавицы превратилась бы для него в скучную тётку, постоянно что-нибудь требующую.
Но и для неё этот брак стал бы рутиной и удушающей тоской – им же вместе не о чем говорить. Они влюблены, пока видятся урывками, тайно, по-быстрому. Опять же Вадим создаёт эмоциональные «качели» — приблизит/отдалится. Не потому, что он такой игрок-любовник, а просто хочет усидеть на двух стульях.
Эта неопределённость и краткость делает их свидания, похожими на вкушение десерта. Если объедаться пирожными – пропадёт вся острота момента. Полузапретная страсть уступит место серой бытовухе. А зачем Оле — бытовуха? Ей надо постоянно волноваться, бороться, изображать сильную женщину, плачущую у окна*.
