В советском кино были моменты, которые сегодня кажутся почти невозможными. Не из-за технологий или бюджета — скорее из-за отношения к человеку в кадре. Тогда многое решалось на месте: характером, упрямством, внутренним пределом, который каждый определял для себя сам. Иногда этот предел становился причиной конфликтов. А иногда — точкой, после которой история уходила совсем в другую сторону.
Фильм Александра Роу «Королевство кривых зеркал» давно стал частью советской культуры. Его показывали детям, пересматривали взрослыми, разбирали на образы и интонации. При всей сказочности он был продуктом своего времени: с четкой иерархией, жесткой режиссерской волей и почти военной дисциплиной на площадке. Но даже в такой системе случались сбои. Самый заметный из них связан с Лидией Вертинской.
К моменту начала съемок она уже была фигурой особой. Не актриса в привычном смысле слова, а человек из другого круга. Художница, вдова Александра Вертинского, женщина с редкой внешностью и еще более редким внутренним устройством. Кино не было для нее ни профессией, ни целью. Скорее — эпизодом. Экспериментом. И именно поэтому Александр Роу обратил на нее внимание.
Роль Анидаг, одной из главных злодеек сказки, требовала не столько актерской техники, сколько присутствия. Камера должна была любить лицо. А лицо Вертинской невозможно было не заметить. Холодная красота, неподвижный взгляд, ощущение дистанции. Она не играла зло — она его обозначила. Этого оказалось достаточно, чтобы персонаж запомнился сильнее многих других.
Съемочный процесс, впрочем, быстро показал разницу миров. Для Роу работа была ремеслом, требующим полной отдачи. Для Вертинской — вторжением в личное пространство. Особенно это стало заметно в сценах, где требовалась физическая нагрузка и риск.
По сценарию Анидаг должна была мчаться по горной дороге в повозке, запряженной лошадьми. Эпизод выглядел эффектно на бумаге, но в реальности оказался небезопасным. Вертинская согласилась, но отказалась участвовать в скачке. Не из каприза. Просто она ясно понимала, чем это может закончиться. Уговоры не подействовали.
Роу, как человек старой школы, решил проблему по-своему. В кадр вывели другую девушку — случайную, без актерского опыта. Она села в повозку, лошади тронулись, и почти сразу случилось то, чего опасалась Вертинская. Повозка перевернулась. Обошлось без трагедии, но напряжение на площадке стало ощутимым.
После этого решили упростить задачу. Лошадей заменили ослом. Казалось, риск минимален. Но и здесь что-то пошло не так. Животное вело себя непредсказуемо, не подпускало актрису, дергалось, останавливалось. Съемка превратилась в мучительное ожидание. Вертинская позже вспоминала этот эпизод с явным раздражением — не страх, а именно усталость от абсурдности происходящего. Тем не менее сцену удалось снять. И именно после этого последовал момент, который стал решающим.
По замыслу режиссера Анидаг должна была упасть на каменистую землю и, лежа, двигаться так, будто превращается в змею. Без дублеров. Без защиты. Просто лечь и ползти по камням. Для Роу это было частью образа, для Вертинской — нарушением границы.
Она отказалась. Спокойно, без скандала, но твердо. Сказала, что дальше идти не будет. Эти слова прозвучали просто, но в них не было сомнения. Режиссер попытался настоять. Даже показал сам, как, по его мнению, нужно двигаться. Сцена выглядела почти гротескно. Но результат оказался предсказуемым: Вертинская ушла со съемочной площадки.
Ее заменили. Быстро и без лишнего шума. Сцену досняли с другим человеком, и фильм продолжил свой путь к зрителю. Для советской системы это было нормой. Личность уступала процессу.
Но именно в этом эпизоде проявилось главное отличие Лидии Вертинской от большинства ее современников. Она не боролась за экранное время, не доказывала свою правоту, не требовала особых условий. Она просто вышла из ситуации, которая перестала ей подходить.
Ее кинокарьера и без того была короткой. Всего несколько ролей, каждая — запоминающаяся. После «Королевства кривых зеркал» она больше не возвращалась в кино. Не потому, что не звали. А потому, что не видела смысла.
После смерти мужа она сделала выбор в пользу другого пути. Живопись, дом, дети. Без громких заявлений. Без ностальгии по сцене. Ее дочери позже стали известными актрисами, но сама Вертинская оставалась в стороне от публичной жизни.
Сегодня, пересматривая фильм, трудно представить, сколько напряжения и компромиссов осталось за кадром. Анидаг по-прежнему выглядит пугающе и притягательно. Но за этим образом стоит человек, который в нужный момент сказал «достаточно».
И, пожалуй, именно это делает историю по-настоящему живой. Не конфликт. Не отказ. А способность вовремя остановиться, даже если вокруг считают иначе.
