Миша Гольцман с детства был болтлив, упрям и во всем хотел быть первым. Он родился 11 декабря 1930 года в Киеве.
Его отец был из обеспеченной семьи торговцев. На вывеске большого дедовского магазина в Крыжополе красовалась надпись — «Товары из Варшавы». Там продавалось все — от тканей до бакалеи. Был даже музыкальный отдел, в котором Мишин папа в детстве пропадал часами и научился играть на пианино, толком не зная ни одной ноты, но обладая абсолютным слухом. Отец два года проучился в варшавском коммерческом училище, но бросил обучение.
Отец Миши был натурой творческой — развлекал всех байками, смешными сценками , точно пародируя знакомых. Его приглашали веселить людей на свадьбах и вечеринках — он играл на любых музыкальных инструментах и прекрасно танцевал, завод гостей. Свой веселый нрав и любовь к розыгрышам Михаил унаследовал от отца.
Мама была простой женщиной из крестьянской семьи, родом из Белоруссии. В семье, кроме Миши, был младший ребенок — Леня. Мама работала воспитательницей в детском учреждении.
Жизнь маленького Миши проходила в центре Киева, на Бессарабке, в четырнадцатиметровой комнате коммуналки. Рынки, помойки, дворы. В детстве маленького Мишу считали вундеркиндом. Он отлично играл в шашки и шахматы. О юном даровании даже в газетах писали. В детстве Миша заявил, что хочет быть Чарли Чаплиным.
«Меня не надо было просить вставать на табуретку и декламировать стихи. Я это сам охотно делал. Однажды на утреннике в детском саду сказал: «Спасибо счастливому Сталину за нашу дорогую жизнь!» — вместо: «Спасибо дорогому Сталину за нашу счастливую жизнь!» Взрослые онемели от ужаса. Ведь это было в середине тридцатых годов. Все ждали арестов, но обошлось.
Перед самой войной у Миши выявили туберкулез и мама выхлопотала для него бесплатную путевку в Крым, в Алупку. Позже детей из крымского санатория отправили в Кабардино-Балкарию.
Когда началась война, родители с младшим сыном Леней обосновались в Ташкенте у сестры отца. Мать с отцом писали отчаянные письма руководству, чтобы Мишу отправили в Ташкент. Вскоре семья воссоединилась. Отец устроился писарем в военкомат, на фронт его не взяли из-за проблем с сердцем.
В их скудное меню входила затируха из кукурузы и лепешки с хлопковым маслом. Миша с мамой торговал на рынке. Поскольку он был общительным мальчиком (сказались папины гены) торговля шла бойко. В ход шло все — собственноручно скрученные папиросы, хлопчатобумажные чулки, теплые платки, шоколад. Еще он наливал в чайник холодную воду и разносил ее торговцам, продавая по пять копеек за стакан. Иногда он за воду получал овощи и тогда в семье был праздник.
При этом Миша еще умудрялся учиться в школе. В третьем классе он истово учил узбекский язык, понимая, что он нужен для успешной торговли. Через несколько месяцев он шпарил, как местный — быр, икки, учь (один, два, три). Смышленому мальчишке мама доверяла все семейные деньги уже в одиннадцать лет.
За несколько месяцев до окончания войны из семья в теплушке двигалась обратно домой, в Киев. После восьмого класса Миша поступил в музыкальное училище по классу гобоя.
Окончив училище, он некоторое время преподавал музыку в средней школе. «Дети рвались на мои уроки. Стоя за дверью, директор удивлялся, почему ученики не столько поют, сколько смеются» — вспоминал актер. Но карьера учителя была недолгой — Светина призвали в армию. Он попал в танковые войска.
А потом они с другом — Леонидом Каневским поехали покорять Москву. Но ни в один из театральных ВУЗов столицы парня не приняли, ссылаясь на маленький рост, дефекты речи и украинский акцент абитуриента. «Мне говорили: «Вы очень талантливы. Но у вас два верхних зуба слишком широко расставлены — между ними ветер будет свистеть». А Каневский остался вольнослушателем в Вахтанговской школе, где через много лет его ждал успех. А Светин был принят во вспомогательный состав Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина, но проработал недолго, был уволен.
Послонявшись по Москве без работы, Светин отправился в Сад имени Баумана на актерскую биржу. Один директор театра стал расспрашивать Михаила, где он учился, где играл. К тому времени Светин мог похвастаться только ролями в драмкружке музыкального училища. Актерского образования у него не было. Но, видно, парень ему понравился, и он пригласил его к себе в город Камышин, в театр.
В театре он сразу получил роль Сганареля в мольеровской пьесе «Брак поневоле». На сцене он в лысом парике гонялся за возлюбленной Дорименой, которую играла его будущая жена, и произносил такой текст: «Вот моя избранница! Ах, как она мила! Какое личико, фигурка! Кто бы не польстился на такую невесту?» Один из артистов театра посоветовал Мише: «Держись за Брониславу, она у тебя героиня!»
За Брониславой Проскуриной Михаил особенно не ухаживал, поставив вопрос ребром: «Выйдешь за меня? Если откажешь, женюсь на другой!» Девушка тут же согласилась. После Камышина были театры Кемерова, североказахстанского Петропавловска, Иркутска, Петрозаводска и, наконец, Пензы. Однажды в этом городе гастролировал Киевский театр оперетты, и актеру удалось в него устроиться. Но ему намекнули на неблагозвучность фамилии.
В том, что актер сменил фамилию, «виновата» его дочь Светлана. «После ее рождения в 1965 году я и взял псевдоним Светин — я ведь Светин папа, но по паспорту еще 20 лет оставался Гольцманом», — говорил артист.
Дочь Светлана детство провела у бабушки в Киеве. С 1970 года Михаил и Бронислава переехали в Ленинград, стали работать в Малом драматическом театре. Когда им выделили полуподвальную квартиру на улице Рубинштейна, они наконец, смогли забрать дочь к себе.
Позже Светин перешел в Ленинградский театр комедии имени Акимова по приглашению Петра Фоменко. В роли Карлсона, которую Светин восемь лет играл в спектакле Малого драмтеатра, он был так убедителен, что дети носили ему за кулисы варенье и пирожки.
Сниматься в кино Михаил Семенович хотел всю жизнь. Мечта осуществилась, когда артисту было уже сорок три года. В это время многие актеры находятся в зените славы.
«Дело было в Киеве. Мой родственник договорился с осветителем, работавшим на студии Довженко. По большому блату меня туда провели и загримировали, чтобы попробовать на роль приятеля главного героя. Режиссер посмотрел на меня, расхохотался и сказал: «Уберите его!» На этой же студии работал комедиограф Виктор Михайлович Иванов, снявший «за двумя зайцами».
Он увидел Михаила в коридоре и предложил попробоваться на одну из главных ролей — врача Семена Семеновичав картине «Ни пуха, ни пера». Светин удачно прошел пробы и снимался с Николаем Гринько.
Потом Элем Климов пригласил актера в «Агонию» на роль агента охранки Терехова.
В 1981 году Светин получил у режиссера Петра Тодоровского роль музыканта в фильме «Любимая женщина механика Гаврилова».
Там же Михаил Семенович познакомился с Людмилой Гурченко.
«Я ее сначала побаивался. Людмила Марковна — актриса высокого класса. Старался, конечно, ей соответствовать. А потом мы подружились. Люся оказалась душевным человеком. Несмотря на ее огромную популярность, она проста в общении, у нее нет никаких понтов».
Позднее, Михаил Светин говорил с юмором, что женщины в кино к нему «не очень хорошо относились». Ему все время попадались роли подкаблучников: киношные жены над ним издевались и он боялся их как огня.
Многие режиссеры в кино «женили» его на собственных супругах. Так было с женой Яна Фрида Викторией Горшениной, и с Ниной Гребешковой, супругой Гайдая. На каждой из них он был «женат» дважды.
Светин смеясь, говорил, что видимо он производит впечатление порядочного человека, раз ему доверяют «самое дорогое».
Нина Русланова в одном из выпусков киножурнала «Фитиль» продавала Светина на рынке как незадачливого мужа. Рядом продавали козла, с которым они постоянно переглядывались.
В итоге героя Светина купила Наталья Крачковская. Она кстати, дважды в кино играла его жену.
Актер никогда не комплексовал по поводу маленького роста и небольшого размера обуви — тридцать шестого. Светин говорил, что женщины ему всегда нравились высокие и статные.
Настоящую популярность Светину принесла роль в фильме «Чародеи» (1982) режиссера Константина Бромберга. Фома Остапыч Брыль, сотрудник института НУИНУ, бывший домовой, вагонный, ассистент Коврова запомнился зрителям.
Сам Светин не ожидал, что фильм станет народным. Дня не проходило, чтобы прохожий не крикнул бы ему вслед: «Главное, чтобы костюмчик сидел!»
Больше всего ролей Светин сыграл у Леонида Гайдая. «Ни один режиссер не терпел меня так долго. Может быть, я и не был его любимым актером, но он снял меня в половине своих фильмов. А начиналось наше сотрудничество очень забавно. Это была картина «Не может быть!». Я был еще совсем зеленый по меркам кино актер, но по дурацкой привычке постоянно спорил с режиссером и давал ему советы, как и что снимать…»
На съемках начинающий киноактер много общался с Михаилом Пуговкиным. «Миша мне сразу сказал: «Тебе надо пробиваться через комедию!» Пуговкин рассказывал, что его поначалу не ценили, потому что он никак не мог попасть в свой жанр. Но когда обнаружили комический талант, все сразу встало на свои места».
С другим партнером, Вячеславом Невинным, Светин проводил время и за пределами съемочной площадки. «Обычно мы ходили со Славой по городу и балагурили. Я был при нем, уже известном актере, как подпасок. Разница в комплекции делала из нас очень колоритную пару».
Гайдай предлагал актерам импровизировать, когда чувствовал, что в сценарии чего-то не хватает. И именно Светин придумал реплику «Береги ее!», которую произносит герой Вячеслава Невинного, выдавая замуж за светинского персонажа родную сестру. Говорят, Невинный смог произнести эту реплику с серьезным выражением лица только с четвертого дубля — на первых трех не выдерживал и сам начинал смеяться.
По словам Светина, он очень хотел сняться у другого корифея комедийного жанра — Эльдара Рязанова. Режиссер несколько раз примеривался к актеру и однажды все-таки нашел для него роль. «Рязанов пригласил меня сниматься в «Служебном романе». В сценарии была довольно большая роль — мужа секретарши Верочки, которую сыграла Лия Ахеджакова. Пробы прошли нормально, я даже приезжал в Москву, репетировал с Ахеджаковой».
Но получилось, что персонажа вырезали из сценария. Через два года актера пригласили на кинопробы другого фильма Рязанова — «Гараж».
Из нескольких претендентов на роль тромбониста оставили Светина и Фараду. Художественный совет выбрал Фараду. «Как мне потом рассказывали, редактор фильма, к мнению которой Эльдар Александрович очень прислушивался, сказала обо мне: «Смешной-то он смешной, но уж больно Гайдаем отдает!»
У третьего великого комедийного режиссера Георгия Данелии — Светин из-за своего непростого характера сыграл крошечную роль, хотя планировалось еще две сцены с участием его персонажа. Дело было в Ярославле, где снимался знаменитый фильм «Афоня».
Данелия замечательно отнесся к Светину: пригласил в свой номер, накрыл стол, познакомил со своим сыном. Даже пообещал: «Миша, я тебя сниму за три дня, а зарплату выпишу как за десять съемочных дней!»
Нужные эпизоды с участием Светина не успели отснять в отведенное время, и Георгий Николаевич попросил актера задержаться еще на пару дней. Но у актера в Ленинграде была запланирована съемка на телевидении в телеспектакле. Не явиться он не мог. Не понимая, к какому режиссеру он попал, Светин заявил: «Меня завтра не будет, уезжаю в Ленинград!»
Данелия побагровел: «В Ленинграде съемки, а в Яросласле нет?» Но Светин упрямо настаивал на отъезде. В пять утра Георгий Николаевич поднял всю съемочную группу и доснял эпизоды со Светиным. В десять утра Светин уже сидел в самолете. В результате он потерял замечательного режиссера, а лента вышла даже без его голоса — шофера Воронкова озвучил другой человек. Этот случай он потом называл «грустью всей своей жизни».
И в кино, и в театре ему хотелось сыграть маленького трогательного человека, которого все обижают. Но играть так, чтобы люди и смеялись и плакали. И это ему удалось.
Его звали в столичные театры. Марк Захаров обещал в течение года двухкомнатную квартиру и был согласен не глядя взять Брониславу в свой театр. Он уговаривал Светина: «Беру вашу жену. Кстати, как она выглядит?» Светин смеялся: «Обыкновенная русская баба, колхозница».
Гончаров умолял: «Мне нужен Светин!» Михаилу Семеновичу было около пятидесяти лет. Скитание по театрам и городам, мытарства в течение семи лет в Ленинграде по разным углам привели к тому, что просто хотелось своего угла и семейного уюта. А в Ленинграде он только что получил квартиру.
У актера шалило сердце. После обследования друзья и коллеги собрали деньги на дорогостоящую операцию аорто-коронарного шунтирования в Израиле. Михаил Семенович всегда с благодарностью говорил, что порой в театр приходили совершенно незнакомые люди и оставляли у администратора деньги для Светина на лечение. Операция прошла успешно, актер на многие годы забыл о проблеме.
С Александром Демьяненко они играли на одной сцене в спектакле «Дон Педро». Светин увидел, как Демьяненко горстями через каждые полчаса, отвернувшись от зала, глотает таблетки. Светин постоянно ему говорил: «Саша, срочно к врачу!» А тот отправился в районную поликлинику, вернулся радостный с новыми таблетками: «Сказали, эти помогут!» Светин не мог себе простить, что не настоял на госпитализации. Вскоре у Демьяненко случился инфаркт.
Михаил Семенович был прекрасным семьянином и строгим отцом. Когда дочь Светлана, поступившая в технический ВУЗ стала жаловаться, что ей не интересно учиться, то он строго приказал: «Поступила -заканчивай!» Как же без диплома?» Потом, конечно о своей строгости жалел.Но нет худа без добра: именно в этом ВУЗа Светлана встретила Сергея, который стал ее мужем и отцом Ани и Саши.
Его самой любимой ролью был начальник вокзала из «Безымянной звезды», для которого увидеть дизель-электропоезд из Бухареста было настоящим событием.
Всего Михаил Светин снялся в 120 фильмах. Экранные герои артиста, исполняющего в основном комедийные роли, — трогательны, доверчивы, наивны и смешны.
С Брониславой Константиновной Проскурниной Михаил Семенович прожил более 50 лет, до самой смерти. У актера две внучки Анна и Александра от дочери Светланы.
Актера не стало в 2015 году. На 85 году жизни он скончался от инсульта.
