— Нет тебе, Вероника, прощения! За твой поступок тебе прощения ни на этом свете не будет, ни на том! У меня в голове не укладывается, как так вообще поступать можно?
— Сказать ничего не хочешь? – спросил Андрей Васильевич, присаживаясь за кухонный стол.
— А вы к внуку пришли? – улыбаясь, произнесла Вероника.
— Сначала своего выгони, потом говорить будем! – мужчина отвернулся к окну.
— Простите, но это мой мужчина, мы пожениться собираемся, — произнесла Вероника, продолжая улыбаться.
— Девочка, зубки свои белые для другого случая прибереги! – Андрей Васильевич радушием не лучился. – Если я сказал, выгони, значит, пусть хватает портки и топает куда-нибудь!
Вероника пошла в комнату и там что-то елейным голосом втолковывала молодому мужчине, тот что-то неразборчивое басил в ответ.
Но по интонации было понятно, что он категорически против.
— Мне его самому выкинуть или он так уйдет? – крикнул Андрей Васильевич.
— Как вы смеете? – возмутился мужчина.
— Слушай, у меня к тебе вообще претензий нет, — произнес Андрей Васильевич, вставая с табурета. – Но у меня к этой гражданке разговор! И свидетели мне не нужны!
Жених Вероники сдался под грозным взглядом немолодого мужчины и уговорами самой Вероники.
— Если что, то я в беседке под подъездом, — уходя, сказал он. – Нужна будет помощь, позвони!
— Андрей Васильевич, Егорушка сейчас спит, — вернувшись на кухню, произнесла Вероника, — разбудить?
— Пусть поспит пока, — произнес мужчина, поворачиваясь к Веронике. – Ничего сказать мне не хочешь? Может, вину за собой какую-то чувствуешь? Или признаться в чем-то хочешь? Я сейчас открыт к диалогу, как никогда!
— Да, нет, Андрей Васильевич, — растерялась Вероника, — хорошо все!
— Ну-у, — протянул мужчина, — это ненадолго!
— Что, простите? – не поняла Вероника.
Глубокий вдох, медленный выдох. В глазах решимость и… боль.
— Нет тебе, Вероника, прощения! За твой поступок тебе прощения ни на этом свете не будет, ни на том! У меня в голове не укладывается, как так вообще поступать можно?
— Да, что случилось, Андрей Васильевич? – воскликнула Вероника. – Вы говорите какие-то глупости!
— Лучше глупости говорить, — сказал мужчина, — чем врать, как ты! Как тебе не стыдно на памяти моего покойного сына так наживаться? Или ты думала, что Гришку в могилу и концы в воду? Такую ложь, как и шило, ни в каком мешке не утаить!
Вероника покраснела. Но не смутилась она, и стыдно ей не было.
— И что? Мне теперь на улицу выметаться с полугодовалым ребенком?
***
Год назад подобный вопрос уже прозвучал:
— И что? Мне теперь беременной выметаться из квартиры?
А Андрею Васильевичу с Лидией Петровной было совсем не до этого. Они сына только похоронили, на машине тот разб.ился. Горе затмило сердца и сознание, и думать, что делать и как поступить с девушкой погибшего сына они даже думать не могли.
— Живи пока, — ответил Дима, старший брат Гриши, — там видно будет.
— А как жить? – наивно спросила Вероника. – Я же…
Дима открыл кошелек, достал пятьдесят тысяч.
— Вот, на первое время, — он протянул купюры девушке, — дальше видно будет.
Небольшая отсрочка, чтобы не принимать никаких решений, нужна была Гришиным родным больше, чем какие-то деньги.
— Что значат деньги, квартиры, машины, когда моего мальчика не вернуть? – причитала Лидия Петровна. – Ему жить и жить! Господи, за что ты его забрал?
А пог.иб Гриша глупо, вечер, дождь, опять спешил куда-то.
— Мамочка, не рви ты так сердце, — успокаивал Дима Лидию Петровну. Богу Богово, а нам с земными делами разбираться надо!
Но Лидия Петровна успокоиться не могла. Пила успокоительное и проваливалась в беспокойный сон.
Андрей Васильевич начал приходить в себя только после девяти дней.
— Пап, что с этой будем делать? – спросил Дима, кивнув на Веронику.
— Пусть проваливает, куда хочет, — ответил Андрей Васильевич, — нам Гришкина игрушка ни к чему!
Не злость говорила устами мужчины, и не горе. Истинная правда. Гриша нашел себе классическую содержанку. Красивую, неглупую, всегда веселую и на все готовую. Она ни дня в своей жизни не работала, да Грише это было и не нужно.
Когда-то родители купили ему квартиру, обставили, а он уже сам, имея крепкий тыл, окунулся в бизнес. Хорошо раскрутился к двадцати семи годам, крепко встал на ноги. Ну, и завел себе милое украшение.
Гордился и хвастался:
— Вот это я понимаю отношения! Все честно и понятно! Мне рядом нужна красивая и безотказная, а ей деньги.
— И как же ты без любви-то? – спрашивала мама.
— Мам, с любовью все нормально, без чувств и радость не та. Но вопрос принципиальный в том, что она от меня зависит, а значит, не портит мне нервы и не парит мозги!
— А как же ты на ней жениться будешь? – недоумевала Лидия Петровна.
— А кто сказал, что я на ней жениться собираюсь? – усмехнулся Гриша.
Сейчас же его игрушка, потеряв хозяина и содержание, продолжала жить в его квартире. Ну, а Дима пока проспонсировал ее проживание.
— Пап, так она говорит, что беременна от Гришки, — произнес Дима.
Видимо, слишком громко произнес, потому, как Лидия Петровна услышала и как-то встрепенулась.
— У моего Гришеньки будет ребеночек? А почему же он нам ничего не сказал? Этот вопрос был задан в лоб Веронике, которую увели за отдельный столик в углу.
— Я не знаю, почему он не сказал, — растерянно говорила Вероника. — Он так радовался, что отцом станет.
Говорил, что старший уже троих родил, пора и ему род продолжать. Может он хотел сначала расписаться? – Вероника пожала плечами.
— Мой мальчик не мог обесчестить женщину! – закивала Лидия Петровна. – Если наследник, то, конечно же, в браке должен быть рожден!
— А сказать бы мог, — проговорил Андрей Васильевич.
И только Дима опустил глаза молча.
Веронике он не верил, а цену таким дамам знал. А то, что Гришка не сказал, так на то были свои причины. И скорее всего, Гриша на аборте настаивал, если вообще знал.
— Ох, Господи! – воскликнула Вероника, начав всхлипывать. – Как же мы теперь без Гришеньки? У меня ж третий месяц, меня и на работу никто не возьмет! А жить мы, где будем? Я же не прописана была у Гриши. Так мы жили…
Ей сказали, чтобы она пока жила в квартире Грише, коммуналку будут платить родители, да и на жизнь денег будут давать.
А на следующий день собралась семья без Вероники. Нужно было решить достаточно сложный моральный аспект.
— Как я понимаю, вы эту даму собираетесь на содержание взять и оставить в Гришкиной квартире? – спросил Дима.
— Димочка, но она же ждет ребенка от Гришеньки! – произнесла Лидия Петровна. – Не можем же мы ее на улицу выгнать?
— Я, например, могу, — ответил Дима.
— Это понятно, что ты можешь, — ответил Андрей Васильевич. – В твоих способностях никто не сомневается. А вот ты подумай, что трое внуков, что ты нам подарил ничуть не хуже, чем тот, что Вероника от Гришки родит!
— От Гришки ли? – озвучил свои сомнения Дима.
— Она говорила, что Гриша был очень рад! – произнесла Лидия Петровна.
— Так и я могу сказать, что я директор МКС, так ее завтра мне под балкон не припаркуют? Так и Вероника соврет, недорого возьмет! Ей же прямая выгода, чтобы деньги шли, и жилье было!
— Сын, ты погоди все очернять, — осадил Диму отец. – Если бы Гришка только заподозрил, выгнал бы и думать не стал! А если до третьего месяца дожили, значит, понимал и принимал!
— Ладно, он принимал, — согласился Дима. – Но они не расписаны были. По сути – Вероника нам никто!
— Она мать моего будущего внука от Гришеньки! – воскликнула Лидия Петровна.
– Хоть какой след мой мальчик оставил в этой жизни! Единственную радость вместо себя!
Андрей Васильевич прижал супругу к себе, стараясь успокоить, и в это же время с укором смотрел на Диму, как бы говоря:
«Мать сына потеряла! А это – единственная отдушина!»
Дима отца понял. И даже хотел сказать, что у матери такой любви к его детям что-то не наблюдалось! Но повел разговор в другое русло:
— Хорошо, допустим, Вероника родит ребенка от Гриши. Мы даже отцовство сможем установить, я написал заявление, чтобы биологический материал сохранили для генетической экспертизы. Но вопрос-то совсем в другом!
— И в чем же? – спросил Андрей Васильевич.
— А в том, что Веронике сейчас двадцать два года всего! Она молодая и у нее вся жизнь впереди! И что вы думаете, что она не встретит мужчину, не выйдет замуж и не нарожает еще детей?
— Она в своем праве, — ответила Лидия Петровна.
— Мама, так ее потом из той квартиры не выселить будет! И сядет там какой-то левый мужик и скажет, что он хозяин! Вероника жена его законная! А ребенок от Гришки, ему ни в какие ворота не упрется!
И ты думаешь, что они его за квартиру любить будут? Погуляют по юристам, напишут пару десятков доверенностей с передачей всевозможных прав. И все! Квартира – тю-тю, а ваш внук от любимого Гришеньки, хорошо, если в детдоме не окажется!
— Она не посмеет! – воскликнула Лидия Петровна.
— А какие у тебя гарантии? – спросил Дима. – Ее слово? Там мою МКС еще не припарковали?
Веронику из квартиры гнать не стали, но еще и посадили на полное содержание. А у той еще наглости хватало тянуть деньги, якобы для будущего внука безутешных не случившихся свекров.
А Дима, который ей деньги и привозил, видел, куда идут средства на самом деле.
Единственное, чего смог Дима добиться, он настоял, чтобы квартиру, когда родители вступят в наследство, не переписали ни на Веронику, ни на ребенка, когда тот родится.
А фирму Гриши он продал партнерам в долгосрочную рассрочку, чтобы родители не влили все деньги в бездонные карманы Вероники.
Рождение маленького Егора карты не спутало, но внесло основательный сумбур. Новоявленные дедушка с бабушкой высмотрели в новорожденном точное сходство с погибшим Гришей, воспылали к нему неземной любовью и окружили бесконечной заботой!
Тут уже Веронике не приходилось просить деньги, сами давали! Так еще и гостевали у ребенка постоянно. Но тут у Егорушки обнаружились какие-то высыпания, и Вероника визиты ограничила:
— Ребеночек маленький! – говорила она. – И доктор говорит, что он устает от повышенного внимания! Иммунитет у него падает! Давайте я буду вас сама приглашать, когда у Егорушки все хорошо будет!
Ну, тут забота и беспокойство рванули за оставшиеся рамки. Согласились бабушка с дедушкой безропотно. Так и сидели у телефона, вызова ждали!
А Диме и ребенок, и сама Вероника – по барабану были. Он по указке родителей приезжал и привозил продукты, вещи, деньги.
Вот как-то и увидел, что в квартире завелся носитель сатиновых трусов до середины бедра. Посмотрел на него придирчиво, но говорить ничего не стал.
— Дождались, мои дорогие, — сообщил он родителям. – У Вероники мужик поселился! Может, стоит ее с содержания снимать? Ну, или пусть к кавалеру своему переезжает до кучи?
— Что ты? Как можно? – напоролся Дима на противление родителей. – Это же наш внучок! Вдруг ее мужчина не захочет Егорушку содержать?
Он же не обязан! А и жилье у него может быть хуже той квартирки! Нельзя, чтобы Егорушка в плохом месте жил!
— Так, то Егорушка, — втолковывал Дима, — а то мать его, да и ха.ха.ль ее!
И самое забавное в том, что про биоматериал, что хранился по заявлению Димы, все давно забыли. И никто никаких тестов делать не собирался, так признали внука, без всяких тестов.
И если бы Вероника не завела разговор:
— А когда вы квартиру на нас с Егорушкой перепишите?
… Дима и не вспомнил бы, для чего он когда-то заявление то писал. А тут сделал он тест, да и отвез отцу.
Андрей Васильевич ночь просидел на успокоительных у постели Лидии Петровны в больнице. А утром поехал к Веронике.
***
— И что? Мне теперь на улицу выметаться с полугодовалым ребенком? – повторила она вопрос.
— А ты хотела на нашем горбу в рай въехать? – спросил Андрей Васильевич. – Хорошо ты все рассчитала, да просчиталась! Если бы Егор был Гришкиным сыном, то у него бы было все, да и тебе что-нибудь перепадало бы.
А так, ни ты, ни он – никто вы нам! И зачем, спрашивается, ты мне нужна в моей квартире со своим нагулянным ребенком, да еще и с мужичком, который на дармовщинку позарился?
— Петя меня любит! – воскликнула Вероника.
— А ты ему позвони и скажи, что переезжаешь к нему с ребенком! А еще скажи, что больше денег не будет, если ты настоящего отца Егора не найдешь!
Вот и посмотрим, обратно он к тебе из-под подъезда прибежит или в сторону остановки рванет! Позвони!
Вероника набрала номер, сказала, как велел мужчина, а потом в окно провожала взглядом удаляющегося мужчину, который еще вчера клялся ей в вечной любви.
— Ну, и тебе пора! – сказал Андрей Васильевич. – Шмотки свои собирай! А я прослежу, чтобы ты чего лишнего не прихватила!
Ушла Вероника с двумя сумками вещей и ребенком в переноске, на этом след ее в истории теряется. А Лидия Петровна все-таки попросила у сына прощения:
— Я думала, что ты из ревности так на эту даму ополчился. Что и деньги ей, и внимание, а о твоих детях мы забыли совсем. Прости, сынок!
— Ладно, мам, забыли! А внуков я вам на следующей неделе привезу, чтобы вам с папой скучно не было.
