Клава была самоотверженной матерью и женой. У неё был пунктик по поводу хозяйственности. Она никому ничего не доверяла, считая, что все сделают не так, неправильно, некрасиво, невкусно. А еще, что она одна знает как лучше. Пытаясь научить чему-то детей, она не выдерживала и начинала делать или переделывала всё сама.
Все настолько привыкли к этому, что уже не пытались проявлять самостоятельность. А если что-то и делали, то только так, чтобы от них отстали. Потому что знали: мать всё равно будет недовольна качеством и начнет всё переделывать.
— Ну кто так моет полы? — Клавдия отобрала тряпку у дочери, когда та взялась за уборку. — Это что за народное творчество? Тут тебе дом, а не художественная школа, узоры рисовать! Сколько раз я тебе показывала: берешь, и, прижимая к полу, плавно возишь из стороны в сторону и на себя! На себя! Ничего без меня не можете!
Она встала на четвереньки, стала заново учить пятнадцатилетнюю Ирину, как работать тряпкой, и так вошла в раж, что вымыла полы во всей квартире. Дочь сперва просто наблюдала, потом села на диван, затем, видя, что мать увлечена процессом, достала телефон и окунулась во Всемирную паутину.
— Поняла как надо? — мать разогнулась, держась за спину. Ирина, не отрываясь от телефона, покачала головой.
— Мама, дашь денег? — в комнату заглянул младший, десятилетний Илья.
— Зачем тебе? — поморщилась Клава, растирая поясницу рукой.
— Да завтра у нас в классе чаепитие. Нужно что-нибудь к чаю купить.
— Вот еще, — мать присела на стул, все еще держась за поясницу, — всякой химией травиться. Я сама вам испеку пирожных.
— Разве у тебя есть время? — хотел отговорить её сын. Он уже намеревался отовариться чипсами и сухариками, но мать спутала все планы.
— Надо, значит надо! — Клава достала свою тетрадь с рецептами. — Сколько вас там будет?
— Да весь класс, тридцать человек, — вздохнул Илья.
— С ума сойти! Это мне всю ночь у духовки стоять, — покачала головой мать.
— Я и говорю: давай я сам куплю, денег только дай! — затеплилась надежда у ребенка.
— Сынок, я не хочу, чтобы ты потом маялся животом, — сказала Клава, — да и кто лучше матери накормит своих детей… И чужих тоже?!
— Клава, как машинку включить? — муж, Дима, стоял в дверях и держал рубашку. — Постирать хочу. Завтра совещание, а у меня рубашки нет чистой.
— Как нет?! Упустила из виду… Беда! И что ты, из-за одной рубашки решил машинку гонять?! — возмущённо всплеснула руками жена. — Дай, я руками постираю. Быстрее, чем машинка.
Она забрала у мужа рубашку, по пути прихватила футболку и носки Ильи.
— А, заодно и их постираю, — пробормотала себе под нос Клава и набрала воды в таз. — А то Илюша сунет под струю и это называется — постирал.
Она, согнувшись, постирала вещи своих мужичков… А разогнуться не смогла. Кое-как, кряхтя и стеная, Клава увеличила угол сгиба и выползла из ванной, согнутая коромыслом.
— Мить, — позвала она мужа, — Митя!
— Чего тебе? — крикнул тот из комнаты. — Не могу пока подойти, у меня футбол!
— Илюша, сынок! Ира! — Клава пыталась докричаться уже хоть до кого-нибудь. Но все были заняты своими делами и не вышли к матери.
— Ну ладно, как-нибудь выпрямлюсь, — вздохнула она. Превозмогая боль в пояснице, доковыляла до сушилки и развесила постиранное белье. А потом вспомнила, что ей еще на весь класс пирожные печь. И если она пообещала, надо выполнять.
Кое-как чудо-мать вытащила из духовки сковородки и села за стол, листая тетрадь с рецептами.
— Так, тут сметану надо, а тут какао. У меня нет ни того ни другого. Илья! — снова крикнула она сына. Тот на сей раз соизволил показаться матери.
— Чего мама?
— В эти пирожные сметану нужно для теста, а в эти — какао. А у меня нет ни того ни другого.
— Так давай деньги, я готовое куплю! — обрадовался сын.
— Ну конечно, так и думала, — рассердилась Клава, — нет, чтобы сказать: давай, мама, я за сметаной схожу, он опять за старое!
— Ну, давай, мама, я за сметаной схожу, — опустил голову пристыженный сын, но было поздно.
— Сама схожу, еще купишь что-нибудь не то, — обиженно ответила мать и, постанывая, стала собираться в магазин.
— Клава, куда тебя понесло на ночь глядя? — выглянул из комнаты муж, видя, как одевается Клавдия, держась за больную поясницу.
— Илье пирожных надо на завтра напечь. Вот, в магазин пошла, за сметаной, — отчиталась жена.
— Ааа, ну иди, — махнул рукой Дима и скрылся в комнате, откуда раздался радостный вопль: — Гоооол!
«Мог бы и сам сходить», — надулась Клава, — «ведь даже не предложил!»
Она пришла почти к закрытию магазина. Продавцы её торопили — всем хотелось поскорей домой, но быстрей у нее не получалось. Спина отчаянно болела. Еле-еле Клава купила то, что нужно, и под хмурые взгляды работников магазина отправилась домой.
— Сидят дома до последнего, а потом петух жареный клюнет в одно место и бегут затариваться, как будто дня не было, — ворчали продавцы, но Клава этого уже не слышала. Она ковыляла домой, боясь представить, сколько раз ей придётся нагнуться и разогнуться, чтобы достать и поставить противни в духовку.
С горем пополам напекла она бисквитов, а потом еще полночи украшала их кремом.
— Господи, дай мне сил, не упасть тут носом в крем! — взмолилась Клава, на последнем издыхании выдавливая содержимое кондитерского мешка на оставшееся пирожное.
Закончив, она едва доползла до кровати и упала как подкошенная.
Утром Клава не смогла себя поднять.
«Хорошо, хоть у меня выходной», — подумала она, не открывая глаз. Муж рано ушел на работу, но Клава даже не проснулась, что очень его удивило. Обычно жена вставала вместе с ним и готовила всем утренний перекус. Он даже попытался её разбудить, но бесполезно. Так и ушел, не позавтракав.©Стелла Кьярри
— Мама, а завтрак где? — дети заглянули в спальню и опешили, увидев лежащую мать. — И что, нам теперь голодными в школу идти?
— Ира, ну ты же уже большая, приготовь что-нибудь. — Клава попыталась встать, но сильная боль уложила её обратно.
— Ну вот еще, — фыркнула дочь, — дай нам денег, мы в буфет сходим с Ильёй.
— Возьми в кошельке, вам там хватит на двоих, — смирилась мать. Всё равно ей было не встать.
Дети выгребли всю наличку и, обрадованные, убежали в школу, захватив пирожные для тридцати человек.
Попытавшись еще раз подняться, Клава поняла, что это серьёзно. Пришлось вызвать скорую. Она полчаса шла до двери, чтобы открыть врачам.
— У вас что, родных нет? — отругал её доктор. — Они не могли дождаться нас, чтобы вас не тревожить?! Что же они вас не берегут?
Он измерил ей давление, воткнул что-то от боли и присел на край кровати.
— Сами собраться сможете?
— К-куда? — испугалась Клава.
— В стационар! Чувствую, дома толку от лечения не будет с такими родственниками, — складывая тонометр, заявил доктор онемевшей пациентке.
Клава ни разу еще не оставляла своих домашних одних, даже на сутки.
— А это обязательно? — она испуганно посмотрела на доктора.
— Если хотите оставаться буквой Г, не обязательно.
Обезболивающее начало действовать, Клава потихоньку поднялась и собрала больничный набор.
В больнице Клава пролежала неделю. Муж заходил к ней каждый день и всё время жаловался, что дома без жены грустно, грязно и голодно.
При выписке доктор напомнил её, что если она так и будет тащить на себе дом и семью, то станет частым гостем в их отделении. И это уже будет не один укол в день, а как минимум три. Но Клаве и одного хватило.
Дом выглядел заброшенным и нежилым. Сантиметры пыли покрывали все горизонтальные поверхности, посуда в раковине, казалось, была собрана со всего дома и еще позаимствована у соседей. Коробки из-под пиццы, коробочки, контейнеры, упаковки от чипсов и сухариков она находила по разным углам комнат. Пол в супермаркете в слякотную погоду был чище, чем пол в её квартире.
В холодильнике померла от голода выхухоль вместе с мышью, оплакав перед этим единственную бутылку кефира, в которой разрослись невиданные грибы.
У Клавы волосы встали дыбом.
— Мамочки! — прошептала она, оглядев весь этот хаос. — У поросят в хлеву чище! И это мои дети?! И это мой муж?! Разве я такой пример им показывала?! Вырастила тунеядцев на свою голову!
Клавдия села, обреченно сложила руки на колени и уставилась в одну точку. Такой её и застали дети, вернувшись из школы.
— Мама! Наконец-то! — бросились они к ней обниматься.
— О, оказывается, вы еще умеете разговаривать? — сперва обняв, а потом отстранив их от себя, удивилась мать. — А я уж думала, что сейчас захрюкаете.
Ира и Илья переглянулись.
— Почему? — захихикали они.
— Потому что дом у вас на свинарник похож! — раздосадовано ответила Клава. — Обычно в свинарнике поросята живут.
— Ты же вернулась! — вздохнули они с облегчением. — Сейчас всё приберешь и снова будет чисто!
— И не подумаю! — Клавдия сама не ожидала, что такие слова вырвутся у неё невольно. — И вообще, поеду-ка я к вашей бабушке, поживу. Пока вы мне не вернёте дом в тот же вид, что был до больницы. А до тех пор не ждите.
Дети смотрели на неё с таким видом, словно встретили инопланетянина. Их мама, которая тарелку не давала помыть без тотального контроля и критики хочет доверить им уборку в доме?! Она точно спину лечила?!
А Клава закинула в сумку кое-какие свои вещи, поцеловала детей и, вызвав такси, уехала к матери на другой конец города. Мама у неё была уже в возрасте, поэтому не навещала её в больнице, но звонила каждый день. И совсем не удивилась, когда дочь попросилась к ней пожить пару дней.
— Ну что, вот она, твоя хвалёная самоотверженность, — с порога заявила мать Клаве. — А я тебя предупреждала — человек, он такая, прости Господи, ско тина, что к хорошему быстро привыкает и потом садится на шею. Посмотрим, как быстро они у тебя излечатся от лени, и как скоро наступит рецидив.
Клава стояла как нашкодивший подросток, опустив голову, не смея поднять глаза.
— Ладно, пошли, поедим чего-нибудь. Чур, ты готовишь! — хохотнула мать Клавдии и потерла руки.
— Ну вот, и здесь эксплуатация, — притворно обиделась Клава, и они с матерью рассмеялись.
Вечером позвонил муж.
— Клава, ты, правда, не вернёшься? — голос его был жалостливым и таким грустным, что Клава едва сдержалась, чтобы не броситься домой. Но мать, заметив смятение на лице у дочери, показала ей кулак. Поэтому Клава, вздохнув, подтвердила:
— Пока дом не будет блестеть, а в холодильнике не будет стоять первое, второе и компот, меня можете не ждать!
Мать довольно кивала и показывала ей большой палец, поднятый вверх.
Дима взял на работе выходной, чтобы не ждать субботы, и работа закипела. Правда, он через каждые пять минут звонил жене, чтобы та, хоть издалека, но контролировала процесс. Вернувшись из школы, к нему подключились дети. К концу дня у всех языки лежали на плечах. А еще нужно было приготовить первое, второе.
— Клава, может, компот ты сваришь? — почти безжизненным голосом простонал Дима.
— Первое, второе и компот! — повторила жена и отключилась.
Утром всё семейство приехало к тёще и бабушке.
— Мама, поехали домой, мы всё сделали! — дети бросились к ней. Муж тоже приобнял Клаву.
— Поехали, а?
Закрыв дверь, мать Клавы перекрестила семейство на дорожку.
С тех пор, только кто-то начинал отлынивать от домашней работы, Клава демонстративно собирала вещи.
— Я к маме, — спокойно ставила она всех в известность, но даже не успевала дойти до входной двери, как ленивец подскакивал и бросался выполнять поручение.
В такие моменты Клава с улыбкой думала, что иногда можно позволить себе немного «заболеть», чтобы вернуть ленивую семейку к жизни.
