Иногда у меня складывается впечатление, что мой муж — приёмный ребёнок. Ну не родятся от осинки апельсинки! Остаётся только диву даваться и радоваться — мне повезло выбрать самого адекватного мужчину из этой семьи. Все остальные, особенно свекровь и золовка, как будто из деревни приехали, хотя сами городские.
С моим будущим мужем, Олегом, меня познакомил Лёша — мы с ним тогда вместе работали. Лёша — старший брат Олега. Поначалу он сам приглашал меня на свидания, но я наотрез отказывалась — видела, как Лёша ведёт себя в офисе. Он брал из холодильника чужую еду, пачкал чужую посуду, устраивал на своём рабочем месте настоящую помойку. Только начальство могло заставить его прибраться.
Но толку от уборки не было — уже на следующий день стол вновь оказывался завален недоеденными бутербродами, заставлен грязными кружками, усыпал стружкой от наточенных карандашей и крошками. Я представляла, какой кошмар творится у него дома, и даже пробовать с ним встречаться не хотела.
А Олег всегда был белой вороной в своей семье. Уже после нашего с ним знакомства я узнала, что Лёша не один такой грязнуля. И родители, и братья с сёстрами, и племянники — все они устраивали жуткий свинарник в любом месте, где оказывались.
Олег же был крайне чистоплотным человеком. Ещё при первой встрече мне бросилось в глаза то, что рубашка у него без пятен, брюки отглажены, сам он пахнет хорошим парфюмом. Я поначалу решила, что за ним ухаживает женщина, но оказалось, что живёт он один и сам за собой следит.
Магия чистоты не разрушилась даже тогда, когда мы решили съехаться. Готовил Олег плохо, так что я взяла эту обязанность на себя, но в остальном он был невероятно удобен в быту. Он убирал за собой, умел пользоваться стиральной машинкой, клал вещи на свои места. Я до знакомства с Олегом уже успела пожить с безруким мужчиной, поэтому не могла нарадоваться своим новым отношениям.
Мы быстро поженились, а там и дети пошли. Возможности сразу купить квартиру у нас не было, так что ютились в съёмной. Зарабатывали мы оба хорошо, поэтому откладывали деньги на первоначальный взнос. Хотелось поскорее купить квартиру, но нам нужна была большая — всё-таки, двое детей.
Так что, несмотря на желание обзавестись собственным жильём, мы не спешили, а методично копили деньги. Дети всё равно пока маленькие, им личное пространство не нужно. Одной комнаты им вполне хватало.
Но однажды случилось несчастье — не стало моей любимой бабули. В наследство от неё мне достался большой загородный дом. В детстве я часто бывала там весной и летом, и теперь было немного странно переступать порог этого добротного, но неухоженного дома, будучи взрослой.
— Может, не нужна нам квартира? — спросил Олег. — Вложим деньги в ремонт. Тут много места, свежий воздух, в школу буду детей на машине отвозить — я уже посмотрел, тут недалеко.
У меня и у самой возникали такие мысли, но первое время нам было не до осмотра дома — проводы бабушки, тоскливое настроение. Но переступив порог, я поняла, что хочу остаться здесь. Детям очень понравился участок — они бегали по нему, веселясь, и спрашивая, можно ли поставить под дубом качели.
Моя семья поддержала наше решение.
— Твоя бабушка очень любила этот дом, — сказала мама, — так что будет здорово, если вы вдохнёте в него жизнь.
Родня Олега же подняла нас на смех.
— Люди в город переехать стараются, а вы в деревню лезете, — хохоча, проговорила свекровь.
— Это не деревня, а коттеджный посёлок, — ответил Олег.
Свекровь лишь покачала головой и продолжила хихикать себе под нос, утирая несуществующие слёзы и бормоча что-то о нашем сумасшествии.
— Колхоз какой-то, — заявила Маша, сестра Олега. — Я-то думала, вы нормальная современная семья. Стыдно за вас.
Мне была не совсем понятна такая реакция, но Олег махнул рукой и сказал мне не обращать внимания. Жить-то нам, а не им.
И мы взялись за дом. Потратили накопленные на квартиру деньги, влезли в несколько крупных займов. Мои родители постоянно нам помогали: отец — со стройкой (мы решили заняться недостроенным вторым этажом), мама — с участком. Вскоре на участке появились качели, которые так хотели наши сыновья, фруктовые деревья, кусты малины, клубника, парники.
Олег даже оформил маленький пруд. Купаться в нём было нельзя, но он здорово освежал участок. Я полюбила садиться на качели и, мерно покачиваясь, любоваться зеркальной гладью прудика.
Ремонт занял много времени и сожрал много денег, но мы не жалели ни сил, ни финансов. На семейном совете, состоящем из нас двоих, было решено вложиться по максимуму и сделать всё сразу, не откладывая на потом.
— Это «потом» никогда не наступит, — сказал Олег. — То денег жалко будет, то времени, то лень.
Я с этим согласилась. Закончив с огородом, я стала брать больше работы и закрывала займы, которые мы оформляли на достройку второго этажа и на весь остальной ремонт. С детьми помогала мама — она приезжала к нам на участок и занимала их, пока я пропадала на работе, а Олег и мой отец возились со строительством.
Мне уже начало казаться, что ремонт будет бесконечным и даже как-то с этим смирилась. Но однажды Олег заехал за мной на работу и предложил отметить окончание всех работ ужином в ресторане.
— Неужели всё. — Я аж расплакалась от счастья. — Прям совсем всё? Даже потолки белить не надо?
— Ничего больше не надо, — ответил Олег, обнимая меня. — Теперь у нас есть чудесный дом. Дети его обожают — за уши от участка не оттащишь.
— А чего это вы такие радостные? — спросил Лёша, проходя мимо. Он тоже задержался на работе и собирался теперь ехать домой.
— Закончили с ремонтом дома, — ответила я без задней мысли.
— Ура, — обрадовался Лёша, — новоселье! Пойду маме с сестрой сообщу.
И, радостный, убежал, прежде чем мы с Олегом успели вымолвить хотя бы слово. Мы никакого новоселья не планировали, но, поразмыслив по дороге в ресторан, я сказала:
— Наверное, правда стоит устроить праздник для родни. Мама с папой нам столько помогали, им будет приятно. Ну и твоих, конечно, позовём.
— Да, придётся звать, — чуть помрачнев, ответил Олег, — но надо будет присматривать за ними. А то придётся повторный ремонт делать.
— Ну брось. — Я рассмеялась. — Не может же всё быть настолько запущено.
— Поверь, родная, — сказал Олег, — может.
Вспомнив грязнулю-Лёшу и приняв к сведению слова Олега, я начала подготовку к новоселью. Мы выставили на участок столы так, чтобы получился один длинный, накупили и наготовили вкусностей. Часть овощей и ягод была уже своя — земля тут хорошая, плодородная, не пришлось даже сильно возиться, чтобы деревья и кусты прижились.
Когда все съехались и сели за стол, я поняла причины беспокойства Олега. Наши дети смирно сидели и ели, в то время как Олеговы племянники носились, как угорелые, орали, визжали, топтали грядки, рвали цветы. Их родители только посмеивались да умилялись.
— Вон как деткам ваш дом понравился, — сказала Маша, когда её маленькая дочка притащила сломанную яблоневую ветку.
— Так, — сказала я. — Прекращайте. За детьми нужно следить. Свалятся в пруд — виноваты будете вы. Расшибутся где-то на участке — виноваты будете вы.
Я выбрала правильную стратегию: угрозы и давление на чувство вины дали свои плоды, и Маша с мужем да Лёша с женой присмирели. Остаток вечера они держали своих невоспитанных детей при себе. Дети орали, требовали отпустить их играть, но я была готова терпеть любые визги, лишь бы наш с Олегом участок пережил это варварское нашествие.
Если бы всё ограничилось одним новосельем…
Свекровь, Алла Юрьевна, и Маша очень полюбили наш дом. Они стали приезжать к нам каждые выходные — без спросу, просто ставя перед фактом. Мне было неприятно впускать их, ведь именно они вдвоём больше всех зубоскалили и издевались над нами, когда узнали о переезде за город. А теперь, оказывается, загородный дом — это вовсе не колхоз.
— Тут такой свежий воздух, — радовалась Маша. — Деткам так нравится.
— Раз приезжаешь без приглашения, значит, хотя бы за детьми своими следи, — ответила я резким тоном. — Я много сил вложила в этот участок и не позволю, чтобы твои невоспитанные дети всё испортили.
— Да они повоспитаннее твоих будут! — тут же вскинулась Маша. — Это же дети, им нужно бегать, исследовать…
— Ещё слово, — предупредил Олег, — и я лично тебя больше не пущу на порог. Приедешь с детьми и тут же уедешь обратно.
— Что, прям вытолкаешь меня? — хмыкнула Маша.
— Надо будет — вытолкаю.
Судя по всему, Маша ему не поверила, однако спорить перестала. Наверное, соображать всё-таки умела — знала ведь, кому этот дом принадлежит, и понимала, что находится здесь только потому, что я позволяю.
А дети начали тихушничать. Если раньше они с радостным галдежом тащили всё испорченное к нам — маме показать, похвастаться, — то теперь пакостили молча. Уже после отъезда Маши и Аллы Юрьевны я обнаруживала сломанные игрушки наших детей, попорченные саженцы, вытоптанную клубнику.
А сколько посуды они нам перебили! Не счесть. Почему-то кружки и тарелки они совсем не умели держать в руках, зато отлично справлялись с ломанием вещей.
Я подозревала, что это Маша их надоумила. Велела им развлекаться, но по-тихому, чтобы злая тётя не отругала. Маша, естественно, отнекивалась и начинала доказывать, что её дети — сущие ангелочки, что клубника уже была передавленная, кружка стояла на краю, вот её и задели, вишне ветки ветер переломал, а фантики от конфет и обёртки от шоколадок накидали соседи.
Если не считать родственников, методично уничтожающих наш труд, мы с Олегом и детьми были счастливы. Всё вышло так, как мы хотели, и даже с долгами у нас получилось оперативно рассчитаться.
— У меня для тебя сюрприз, — сказал однажды Олег, когда я возилась с розовыми кустами, пытаясь восстановить их после знакомства с Машиной оравой. — Помнишь, ты как-то говорила, что хотела бы съездить на Байкал?
— Конечно, помню, — ответила я.
Ещё до того, как Олег торжественно сообщил, что мы вчетвером едем отдыхать, во мне всё всколыхнулось от предвкушения. Я действительно мечтала увидеть красоту Байкала собственными глазами, но мы были так заняты обустройством нашего гнёздышка, то я и надеяться не смела.
— Родной, я так тебя люблю! — воскликнула я.
— Мама, мама! — вбежали дети. — А что это вы так улыбаетесь с папой?
— Мы едем отдыхать, — сообщил Олег, подхватывая младшенького на руки. — Все вместе — на большое озеро!
Алле Юрьевне он сообщил, что мы уезжаем в отпуск, поэтому навещать нас без приглашения не нужно. Нас не будет дома, ворота никто не откроет. И буквально на следующий день, когда мы были заняты сбором вещей, к нам притащилась Маша со своими детьми.
— Отдайте мне ключи от вашего дома, я там буду жить — Заявила золовка
Наверное, я вся побелела от ужаса, потому что Олегу хватило одного взгляда на меня, чтобы наотрез Маше отказать. И пока они спорили — всё громче и громче, — я сидела за столом и панически рисовала себе картины руин, которые мы обнаружим по приезду, если дадим Маше ключи. Они и при нас-то вели себя, как свиньи. Что же будет, когда они останутся без надзора?
— Маш, ты ржала над нами и оскорбляла нас, когда мы решили переехать, — сказала я, — а теперь просишься пожить? Не обнаглела ли ты?
— Нам с домом помогали родители Любы, — добавил Олег, — а ты со своими детьми всё только рушишь. Так что ключи ты не получишь, не надейся.
С этими словами он выставил Машу за дверь, а я порадовалась своей дальновидности: мы давным-давно установили на участке сигнализацию.
Я решила, что конфликт исчерпан, однако насладиться предвкушением отдыха мне снова не дали. Алла Юрьевна принялась названивать то Олегу, то мне, и орать в трубку.
— Эгоисты! — распиналась она. — Жадные эгоисты! Дом пустой стоять будет, что вам, жалко, что ли? Детям клубники пожалели! Кого я вырастила! И на ком ты, Олежа, женился! Стыдоба-то какая!
— Знаете, что, Алла Юрьевна, — не выдержав, сказала я. — Отныне вам в нашем доме не рады. И Маше с её детьми тоже, и всем вашим остальным родственникам. Вы нам столько нервов попортили! Сперва научитесь себя вести в гостях, а потом уже приходите.
— Ты меня сейчас невоспитанной назвала? — взвилась Алла Юрьевна.
— Невоспитанной, некультурной засранкой, — невозмутимо ответила я. — А дочка ваша сама свинья и из детей хрюшек растит. За ними бы последили, а не нас отчитывали.
Я надеялась, что Алла Юрьевна обидится и больше никогда про меня не вспомнит. Но халяву семья Олега очень любила, так что, скорее всего, после нашего отпуска и Алла Юрьевна, и Маша с мужем, и все остальные начнут извиняться и клятвенно обещать хорошо себя вести. Но пока что я не хотела об этом думать, ведь нас ждал отпуск — первый с начала стройки.
