— Ну, что там с повышением? Когда уже поздравлять тебя будем? — Светлана Афанасьевна отставила чашку с чаем на стол и уперла локти в клетчатую скатерть, словно готовясь к допросу. Её глаза блестели — не от любопытства, а от той особенной сосредоточенности, которая всегда проявлялась, когда разговор касался денег.
Галина вздохнула, пытаясь сохранить терпение. Она знала этот тон матери. Он был ей слишком хорошо знаком: мягкий, но настойчивый, словно медленно затягивающаяся петля. Галина посмотрела на мать. Та уже ждала ответа, чуть подавшись вперед, будто физически ощущала, как заработная плата дочери превращается в цифры на её счету.
— Мам, я тебе говорила. Пока ничего точно не известно. Руководство обсуждает варианты…
— Да ладно, Галя, не темни! — перебила её Светлана Афанасьевна, махнув рукой так резко, что кисточка на её шерстяной кофте описала полный круг. — Я же тебя знаю! Если бы ничего не было, ты бы не носилась, как белка в колесе. Давай-давай, рассказывай. Кабинет свой дадут? И зарплата вырастет?
Галина внутренне поморщилась. Конечно, мать интересовало только одно: деньги. Всегда деньги. О том, что дочь годами горбатилась, чтобы доказать себе и другим, что она чего-то стоит, Светлана Афанасьевна даже не думала. Для неё это была просто игра с призами в конце пути — чем больше, тем лучше.
— Мам, давай не будем забегать вперёд. Ничего ещё не решено окончательно.
— Не решено! — фыркнула Светлана Афанасьевна. — А ты думаешь, я слепая? Ты уже месяц как сидишь на работе допоздна. Что, новый начальник такой требовательный?
Галина промолчала, чувствуя, как внутри закипает знакомая смесь раздражения и обиды. Она не могла сказать матери правду: что новое назначение связано с переездом, что компания рассматривает её как человека, который сможет возглавить отдел в столице.
Это всё ещё было слишком зыбким. Но главное — она боялась реакции матери. Потому что знала: та моментально найдёт способ использовать эту новость для своих целей.
Светлана Афанасьевна всегда верила, что мир делится на две категории людей: тех, кто добивается успеха, и тех, кому этот успех достаётся «по наследству». При этом она считала, что настоящий успех может принести только мужчина. Женщинам, по её мнению, предназначалось быть красивыми, хозяйственными и находить богатых мужей.
Именно поэтому, когда родилась Галина — первенец, старшая дочь, — мать сразу решила сделать из неё идеальную жену. Хорошую хозяйку, которая умеет готовить, стирать и создавать уют. А вот Алексей, младший сын, появившийся на свет через десять лет после Галины, стал для Светланы Афанасьевны воплощением всех надежд.
Алексей рос любимцем семьи. С самого детства он был окружён заботой и вниманием, которые граничили с обожанием. Мать никогда не нагружала его домашними обязанностями: «Пусть учится, ему потом семью обеспечивать!»
Галина же, напротив, с малых лет помогала по дому. Она мыла полы, готовила обеды, гладила одежду и следила за порядком. Это было естественным распределением ролей, которое Светлана Афанасьевна считала справедливым.
— У тебя всё равно будет муж, который поможет, который обеспечит, — часто повторяла мать, когда Галина пыталась протестовать. — А Лёша — единственный мужчина в нашей семье. Ему нужно расти сильным и самостоятельным.
Но, как ни странно, именно эта гиперзабота сделала Алексея совершенно беспомощным. Он не привык работать, не привык брать на себя ответственность. Школу закончил без особых успехов, университет выбрал престижный, но учился там через пень-колоду. На втором курсе его отчислили с бюджетного отделения, и теперь Светлана Афанасьевна настояла на том, чтобы Галя помогала платить за обучение.
Галина же, напротив, всегда была самостоятельной. Она начала работать ещё в студенчестве, потому что помощи ждать было неоткуда. После окончания института она быстро нашла место в крупной компании, где благодаря своему упорству вскоре заняла позицию руководителя отдела. Она накопила на первый взнос и купила квартиру.
Подержанную машину взяла тоже не без помощи банка. Каждый шаг давался ей с трудом, но она не жаловалась. Единственное, что её по-настоящему тревожило, — это постоянные попытки матери пользоваться её успехами.
— Когда же ты найдёшь нормального мужика? — спрашивала Светлана Афанасьевна каждый раз, когда Галина приезжала в гости. — Ведь пора уже замуж! Кто же будет о тебе заботиться, когда я состарюсь? Ты же работаешь как лошадь. Зачем тебе это всё?
Галина терпеливо объясняла, что карьера для неё важнее, что она пока не готова к серьёзным отношениям. Но мать не слушала. Для неё всё сводилось к простой формуле: женщина должна выходить замуж и рожать детей. Карьера? Это что-то временное, пока нет семьи. А вот Алексей… Алексей был её гордостью. Её надеждой. Её будущим.
Именно поэтому каждая новость о повышении или увеличении зарплаты Галины вызывала у Светланы Афанасьевны двойственные чувства. С одной стороны, она радовалась, что дочь успешна. С другой — её беспокоило, что Галина становится совсем не такой, как она хотела.
Слишком независимой, что ли. Ведь если дочь сможет обеспечивать себя сама, то зачем ей муж? И что тогда станет с Алексеем, которому, по её представлениям, предстояло стать главой семьи?
Галина давно поняла, что мать видит в её успехах не личные достижения, а возможность «поддержать семью». Каждый заработанный рубль автоматически переводился в помощь семье и затем брату. И хотя Галина регулярно отправляла деньги матери на оплату учёбы брата, она чувствовала, что этого никогда не будет достаточно. Потому что мать всегда хотела большего.
Галина в очередной раз поймала себя на мысли, что её жизнь превратилась в бесконечную гонку. Гонку за признанием, за успехом, за тем самым «местом под солнцем», которое она так долго искала. Но чем больше она добивалась, тем сложнее становилось сохранять баланс между своими желаниями и ожиданиями матери. Она чувствовала себя как канатоходец: один неверный шаг — и всё рухнет.
Сегодняшний разговор с матерью был тому подтверждением. Светлана Афанасьевна, едва услышав слово «повышение», уже начала строить планы. Планы, которые, конечно же, не имели ничего общего с самой Галиной.
— Знаешь, мам, может быть, я действительно получу это повышение, — осторожно начала Галина, решив, что лучше подготовить мать к новости заранее. — Но есть одна деталь… Оно связано с переездом.
— Переездом? — Мать замерла. Её лицо вытянулось, глаза сузились. — Куда ещё переезжать? Ты и так почти не бываешь дома! Что, теперь совсем нас забудешь?
— Не драматизируй, мам, — мягко ответила Галина. — Работа требует моего присутствия в столице. Это временно. Возможно, года на два-три.
— Да ты что! — воскликнула Светлана Афанасьевна, хлопнув ладонью по столу так, что чашки подпрыгнули. — В столице?! Ты же все деньги на аренду жилья потратишь! Там же цены космические!
— Компания предоставит мне квартиру, — спокойно продолжила Галина, стараясь не показывать, как нервирует её этот разговор. — И даже служебный автомобиль.
— Ну, это уже другое дело! — Глаза матери загорелись новым блеском. Теперь в них читался расчёт. — Конечно, если компания оплачивает…
Она замолчала, задумчиво глядя в окно. Галина знала этот взгляд. Этот взгляд предвещал что-то, что ей совсем не понравится.
— А знаешь, Галюша, — медленно произнесла Светлана Афанасьевна, будто взвешивая каждое слово, — раз уж тебе квартира и машина достаются от компании, то почему бы их не использовать с умом?
— То есть? — насторожилась Галина.
— Да что тут непонятного? — Мать всплеснула руками, словно говорила очевидную вещь. — Квартиру и машину отдашь брату. Так правильно будет Тебе же они не понадобятся. Ты же сама понимаешь, машина простаивать не должна. Лёша мог бы ею пользоваться. Заодно и за квартирой приглядит. Ему ближе будет на учёбу ездить, если переберётся туда. Да и меня иногда сможет возить, если понадобится.
Галина почувствовала, как внутри всё сжалось. Она ожидала чего-то подобного, но надеялась, что ошибается.
— Мам, — начала она, стараясь сохранять спокойствие, — это МОИ квартира и машина. Я на них заработала. За квартиру я ещё выплачиваю банку. За машину тоже не всё выплатила. И вообще, Лёша даже за собой-то убрать не может. Как он собирается следить за квартирой или автомобилем?
— Да ладно тебе, Галя! — Светлана Афанасьевна поморщилась, словно дочь сказала что-то неуместное. — Ты же знаешь, он парень занятой. Учёба, друзья… Да и потом, это же твоя семья! Ты должна помогать родным!
— Помогать? — Галина повысила голос, не в силах сдержать эмоции. — Я уже сколько лет помогаю! Оплачиваю его учёбу, хотя он сам мог бы найти подработку. Слушаю твои бесконечные нотации о том, как я должна жить! А теперь ты хочешь отобрать у меня всё, что я заработала, и отдать это человеку, который даже не пытается что-то сделать для себя сам?
Мать открыла рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент в комнату вошёл Алексей. Высокий, нескладный парень с растрёпанной шевелюрой и вечным выражением безразличия на лице. Он до этого сидел в своей комнате, игнорируя разговор матери и сестры. Но, видимо, упоминание о машине и квартире зацепило его внимание.
— О чём это вы тут? — спросил он, зевая и потягиваясь. — Что-то про квартиру и машину?
— Да вот, Галюша говорит, что ей дают квартиру и машину в столице, — ответила Светлана Афанасьевна, бросив на сына многозначительный взгляд. — Я предложила, чтобы ты переехал в её квартиру. Будет удобнее учиться, да и за квартирой можно приглядеть.
— Серьёзно? — Алексей сразу оживился. Его глаза заблестели, а осанка стала увереннее. — Классная идея!
— Лёша, ты вообще слышишь, что я говорю? — Галина повернулась к брату, чувствуя, как закипает внутри. — Это МОИ квартира и машина. Я на них заработала. И я не собираюсь просто так отдавать их кому попало.
— Да ладно тебе, сестрёнка, — протянул Алексей, плюхнувшись на стул рядом с матерью. — Мы же семья. Ты всегда была такой правильной, такой самостоятельной… Ну, не жмись!
— “Не жмись”? — Галина чуть не рассмеялась от абсурдности ситуации. — Лёша, а ты вообще чем занимаешься, кроме учёбы? Когда последний раз ты работал? Когда последний раз ты хотя бы за собой прибирал?
— Я учусь! — обиженно буркнул Алексей, отводя взгляд. — Это тоже работа.
— Да? — Галина наклонилась вперёд, её голос стал холодным и резким. — Тогда скажи мне: как у тебя идут дела с учёбой? Ты перешёл обратно на бюджетное отделение? Или всё ещё платишь за свои тройки?
Алексей молчал, уставившись в пол. Светлана Афанасьевна недовольно цокнула языком.
— Галя, не дави на мальчика! Он старается! Дай время, он исправится. Да. Лёшенька?
— Время? — Галина вскочила со стула, её голос дрожал от ярости. — Мам, ему двадцать два года! Двадцать два! А он до сих пор не может взять на себя ответственность за свою жизнь! И ты знаешь почему? Потому что ты всегда всё делала за него! Всегда оправдывала его безделье и лень!
— Как ты можешь так говорить? — Светлана Афанасьевна встала, её лицо покраснело от гнева. — Я столько для тебя сделала! А ты теперь отказываешься помочь собственному брату!
— Помочь? — Галина сжала кулаки, стараясь сдержать слёзы. — Я помогаю вам обоим уже много лет. Но я больше не буду жертвовать собой ради человека, который даже не пытается хоть что-то сделать. Я продам машину. А квартиру буду сдавать. И ни один из вас не получит от этого ни копейки.
— Неблагодарная! — крикнула Светлана Афанасьевна, указывая на дочь дрожащим пальцем. — После всего, что я для тебя сделала…
— Ты сделала для меня только одно, мам, — тихо, но твёрдо произнесла Галина. — Ты научила меня никогда не зависеть от других. И я благодарна тебе за этот урок.
С этими словами она взяла сумку и направилась к выходу. Алексей попытался что-то сказать, но Галина лишь махнула рукой, не оборачиваясь.
Дверь захлопнулась с громким стуком, от которого, казалось, задрожали стены. Мать опустилась обратно на стул, её лицо исказилось обидой и злостью. Она смотрела в сторону двери, словно надеясь, что Галина передумает и вернётся.
— Ну и пусть уходит! — наконец выдавила она, хватаясь за край стола. — Неблагодарная! Мы ей всю жизнь помогали, а она теперь против своей семьи!
— Лёша, ты слышал, что она сказала? — Мать резко повернулась к сыну, её голос дрожал от эмоций. — Она собирается продать машину! А квартиру сдавать! Как же ты будешь учиться? Как ты будешь жить?
— Не знаю… — пробормотал Алексей, всё ещё не поднимая глаз. — Может, придумаем что-то…
— Что ты придумаешь?! — взорвалась Светлана Афанасьевна, вскакивая со стула. — Ты вообще понимаешь, что она тебя предала? Предала нас обоих! Я ради вас жила, ради вас работала, а теперь она просто отворачивается, как будто мы ей никто!
— Мам, может, она права… — тихо произнёс Алексей, удивив даже самого себя.
— Что?! — Мать замерла, её глаза расширились от возмущения. — Ты тоже на её стороне?!
— Нет, мам, я не на её стороне… Просто… Просто я понимаю, что она устала. Она всегда всем помогала, а сама ни разу не попросила ничего. Может, она просто хочет пожить для себя…
— Для себя?! — Светлана Афанасьевна буквально взвыла. — Да как можно думать о себе, когда у неё есть семья? Когда у неё есть младший брат, который нуждается в помощи?
— Но я ведь могу сам что-то сделать… — снова попытался вставить Алексей, хотя его голос звучал всё менее уверенно.
— Сам?! — Мать фыркнула, словно услышала что-то абсурдное. — Да ты без меня и дня прожить не можешь! Кто тебе готовит? Кто стирает? Кто следит, чтобы у тебя всё было в порядке? Ты же мой сын! Ты должен учиться и стать успешным, а не бегать по подработкам, как какой-нибудь… рабочий!
Эти слова задели Алексея. Он почувствовал, как внутри поднимается волна стыда и злости. Он всегда знал, что мать видит в нём «успешного человека», которому прочат блестящую карьеру. Но впервые он осознал, что это давление, эти бесконечные ожидания только мешают ему жить. Он хотел быть самостоятельным, но каждый раз, когда пытался сделать шаг вперёд, мать находила способ убедить его, что он ещё не готов.
— Мам, может, мне действительно стоит попробовать… — начал он, но тут же осёкся, заметив, как её взгляд становится ледяным.
— Попробовать что? — перебила она. — Работать официантом? Разносить пиццу? Это не для тебя, Лёша! Ты рождён для большего!
— Но я же ничего не добьюсь, если буду просто сидеть и ждать, пока кто-то сделает всё за меня… — почти шёпотом произнёс Алексей, чувствуя, как его уверенность начинает таять.
— Ты добьёшься всего, потому что я в тебя верю! — отрезала Светлана Афанасьевна. — И твоя сестра должна была помочь тебе в этом. Но она выбрала другой путь. Она предала нас.
На этих словах Алексей замолчал. Он больше не мог спорить. С одной стороны, он понимал, что мать права: он действительно не привык справляться с трудностями самостоятельно. С другой — он чувствовал, что Галина тоже имеет право на свою жизнь. Только вот признать это вслух означало расписаться в своих собственных недостатках.
В тот же вечер Галина сидела в своей маленькой, но уютной квартире, за окном уже темнело, и городские огни отражались в стекле, создавая причудливый узор. Она знала, что сегодняшний разговор станет точкой невозврата.
Телефон завибрировал, и на экране высветилось имя матери. Галина посмотрела на него, но не ответила. Звонок оборвался, и через несколько секунд пришло сообщение: «Галя, ты поступаешь неправильно. Подумай о своей семье. О Лёше. Мы все тебя любим».
Галина закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она знала, что это очередная попытка вызвать чувство вины. Но сегодня она была готова к этому. Сегодня она была готова сказать «нет».
Она набрала короткий ответ: «Мам, я люблю вас. Но я больше не могу жить ради других. Мне нужно пожить для себя».
Отправив сообщение, она отложила телефон и подошла к окну. Город жил своей жизнью: машины сновали по улицам, люди спешили по своим делам.
—
Прошла неделя после того злополучного разговора. Галина уже собирала коробки, готовясь к переезду.
Телефон молчал. Ни одного звонка или сообщения от матери. Галина знала, что это лишь временная пауза. Светлана Афанасьевна не из тех, кто легко отступает. Она обязательно найдёт способ снова попытаться давить на дочь, используя чувство вины. Но сейчас Галина решила не думать об этом.
В один из вечеров, когда она уже почти закончила упаковывать вещи, раздался звонок в дверь. Галина удивилась: она никого не ждала. Открыв дверь, она увидела Алексея. Он выглядел неуверенно, словно не знал, как себя вести.
— Привет… — произнёс он, переминаясь с ноги на ногу. — Можно войти?
Галина колебалась всего секунду, затем отступила в сторону, пропуская его внутрь. — Что ты здесь делаешь? — спросила Галина.
— Я… хотел поговорить, — начал Алексей, не поднимая глаз. — Знаю, что последний раз я вёл себя как идиот. И мама тоже… Она… слишком много давит.
Галина молча ждала продолжения.
— Я понимаю, что ты права, — продолжил он, наконец взглянув на неё. — Я действительно слишком долго полагался на других. На тебя, на маму… Мне казалось, что всё должно быть просто потому, что я мужчина. Но это не так. Ничего просто не бывает.
Галина почувствовала, как внутри шевельнулось что-то похожее на сочувствие. Она знала, что для Алексея этот разговор требует огромных усилий.
— Лёша, я не против помочь тебе, — сказала она мягко, но твёрдо. — Но помощь должна быть взаимной. Ты должен сам взять ответственность за свою жизнь. Никто не будет делать это за тебя.
Алексей кивнул, опустив голову.
— Я знаю… — Я уже начал искать подработку. Постараюсь перевестись обратно на бюджет.
Галина удивлённо вскинула брови.
— Серьёзно?
— Да… — Алексей слабо улыбнулся. — Только… мне нужно время. И, может быть, иногда совет…
Галина подошла к брату и положила руку ему на плечо.
— Если ты действительно хочешь измениться, я всегда поддержу тебя. Но только если ты сам этого захочешь.
Галина быстро освоилась на новом месте. Вырученные от продажи машины деньги она потратила на себя: купила новую одежду, записалась в фитнес-клуб, начала ходить к косметологу. Она наконец-то позволила себе стать той женщиной, о которой раньше могла только мечтать.
С матерью они общались редко. Светлана Афанасьевна всё ещё пыталась упрекать дочь в «неблагодарности», но Галина больше не позволяла этим словам задевать её. Она знала, что делает правильный выбор. Иногда она отправляла матери деньги — не потому, что чувствовала себя обязанной, а потому что считала это справедливым.
Через год после переезда Галина встретила человека, который заставил её поверить в то, что она красива и желанна. Это был коллега, с которым она познакомилась на одной из деловых встреч. Их отношения развивались медленно, но уверенно. Галина понимала, что готова к семье. Но она также знала, что воспитание детей доверит только себе.
