Елена считала деньги в третий раз за вечер. Еще полгода на вахте, и можно будет взять ипотеку на однушку в спальном районе. Мама будет счастлива — дочка наконец-то обоснуется дома, может, даже замуж выйдет.
Телефон завибрировал на столе. Папа звонил редко, обычно только по праздникам.
— Леночка, это папа.
Голос отца звучал как-то странно. Словно он говорил через вату. Елена сразу насторожилась.
— Что случилось?
— Мама… Мамы не стало сегодня утром.
Елена уронила телефон. Он упал на пол с глухим стуком. Подняла дрожащими руками. Нажала отбой. Перезвонила.
— Папа, я не поняла. Что ты сказал?
— Мамы больше нет, дочка. Сердце остановилось.
— Какое сердце? У мамы же все было хорошо. Мы на прошлой неделе говорили. Она смеялась, рассказывала про соседку тетю Галю.
Виктор молчал. Елена слышала его тяжелое дыхание и какой-то шум на фоне.
— Она болела два года. Просила не говорить тебе. Не хотела, чтобы ты переживала там, на Севере.
Елена села на кровать. Комната поплыла перед глазами. Два года? Как это два года?
— Папа, ты что несешь? Какие два года?
— Она сказала — пусть дочка работает спокойно. Деньги копит. Зачем ей знать о болезни.
— Я завтра вылетаю.
— Не надо, Лена. Погода не летная. Самолеты не ходят. Мы уже все организовали. Прощание послезавтра.
Елена бросила трубку и заплакала. Впервые за много лет плакала навзрыд, как ребенок. Соседи по общежитию стучали в стену — мешала спать. А ей было все равно.
Мама умерла. А она даже не знала, что мама болела.
Билет на самолет удалось купить только через три дня. Елена сидела в аэропорту и думала о том, что опоздала. Опоздала попрощаться, опоздала помочь, опоздала просто быть рядом.
В самолете рядом сидела женщина с ребенком. Малыш плакал, а мать его успокаивала. Елена смотрела на них и думала — а кто успокаивал маму, когда ей было больно?
Через месяц она стояла у подъезда родительского дома с чемоданом в руках. Ключи не подходили. Замок поменяли. Елена несколько раз попробовала открыть дверь, потом поняла — это не ошибка.
Позвонила в домофон.
— Кто там? — незнакомый женский голос.
— Это Елена. Дочь Виктора.
Пауза. Шепот. Потом щелчок замка.
Дверь открыл отец. Постаревший, осунувшееся. За его спиной маячила полная женщина в медицинском халате. Елена сразу поняла — это не случайная гостья.
— Лена, проходи. Знакомься, это Инга. Моя… ну, мы теперь вместе живем.
Инга протянула руку. Крепкое рукопожатие, уверенный взгляд. Елена заметила, что на женщине мамины тапочки.
— Очень жаль, что знакомимся в таких обстоятельствах. Светлана много о тебе рассказывала.
— Мама рассказывала? Когда?
— Я работала в больнице, где лежала твоя мама. Мы подружились. Она просила присмотреть за Виктором, если что.
Елена оглядела квартиру. Мебель переставлена. Мамин любимый комод стоит теперь в углу. На диване сидели двое подростков с планшетами. Мальчик и девочка, лет по четырнадцать. Они даже не подняли головы, когда она вошла.
— Это мои дети, Артем и Настя. Ребята, поздоровайтесь с Еленой.
Подростки кивнули, не отрываясь от экранов. Мальчик что-то жевал, девочка хихикала над видео.
— Папа, а где мои вещи? Где моя комната?
Виктор замялся. Потер затылок — старая привычка, когда он нервничал.
— Понимаешь, Лена. Ты взрослая, самостоятельная, а они дети им учиться надо и где-то жить. У тебя работа хорошая.
— То есть меня выселяют из родительского дома?
— Не выселяют. Просто… ты же не собиралась здесь жить постоянно?
Елена посмотрела на отца. Он избегал ее взгляда, смотрел куда-то в сторону. На нем была новая рубашка, которую она не помнила.
— Папа, мама умерла месяц назад. Месяц! А ты уже с другой женщиной живешь?
— Лена, не надо скандала. Инга помогала нам все это время. Она хороший человек.
— Все это время? Какое время?
Инга вмешалась в разговор. Голос у нее был спокойный, профессиональный. Медсестринский.
— Елена, я понимаю, тебе тяжело. Но жизнь продолжается. Твой отец не должен оставаться один.
— А сколько времени вы знакомы?
— Полтора года, — тихо сказал Виктор.
Елена почувствовала, как земля уходит из-под ног. Полтора года. Значит, мама еще была жива, когда отец познакомился с этой женщиной.
— Полтора года? Мама еще была жива полтора года назад.
— Лена, не все так просто. Мама болела, я переживал. Инга поддерживала меня.
— Поддерживала. Понятно.
Елена взяла чемодан. Он показался неожиданно тяжелым.
— Куда ты? — спросил отец.
— В гостиницу. Раз дома мне места нет.
— Лена, не уходи. Мы все обсудим.
— Что обсуждать, папа? Ты изменял маме, пока она умирала. Теперь привел любовницу в наш дом. О чем тут говорить?
Виктор побледнел. Инга положила руку ему на плечо.
— Не смей так говорить об Инге. Она мне помогла пережить самое страшное время.
— А мне кто поможет пережить? Я узнала о смерти мамы по телефону. Не успела попрощаться. А теперь выясняется, что у меня нет даже дома, куда вернуться.
Елена развернулась и пошла к двери. В прихожей висела мамина куртка. Елена остановилась, прикоснулась к рукаву.
— Лена, подожди, — окликнула Инга. — Есть еще один вопрос. По наследству.
— Какой вопрос?
— Твой отец считает, что лучше, если ты откажешься от своей доли в квартире. Детям нужна стабильность. А ты молодая, заработаешь себе на жилье.
Елена остановилась. Медленно обернулась.
— Папа, это правда?
Виктор кивнул, не поднимая глаз.
— Понимаешь, Лена, у Инги дети. Им нужна крыша над головой. А ты сильная, справишься.
— Справлюсь. Конечно, справлюсь.
Елена вышла из квартиры и закрыла дверь. В подъезде было темно и холодно. Лампочка мигала, вот-вот погаснет. Она достала телефон и вызвала такси.
В гостинице она легла на узкую кровать и уставилась в потолок. Номер был дешевый, обои отклеивались, из соседней комнаты доносились голоса. Впервые в жизни она была по-настоящему одна. Без дома, без семьи, без поддержки.
Мама умерла. Отец предал. Дом достался чужим людям.
Елена закрыла глаза и попыталась вспомнить мамин голос. Последний разговор по телефону.
— Леночка, как дела? Не замерзла там?
— Все хорошо, мам. Еще полгода, и приеду домой.
— Я жду, дочка. Очень жду.
А мама уже знала, что не дождется. Знала и молчала. Берегла дочкины нервы.
Елена встала и подошла к зеркалу. Отражение показалось чужим. Осунувшееся лицо, потухшие глаза. Под глазами темные круги.
— Ну что, Лена, — сказала она своему отражению. — Теперь ты сирота.
На следующий день она пошла к нотариусу. Отказ от наследства оформляется просто. Одна подпись, и родительская квартира полностью переходит отцу.
— Вы уверены? — спросила нотариус, женщина лет пятидесяти в строгом костюме. — Это серьезное решение. Отменить его будет нельзя.
— Уверена.
— Но это же ваш дом. Где вы выросли.
— Мой дом умер вместе с мамой.
Елена подписала документы и вышла на улицу. Солнце светило ярко, люди спешили по своим делам. Жизнь продолжалась, как будто ничего не произошло.
Она вернулась в Норильск через неделю. Коллеги спрашивали, как дела дома. Елена отвечала коротко — все нормально. Никому не хотелось рассказывать правду.
Работала больше обычного. Брала дополнительные смены. Деньги копились быстрее, но радости это не приносило. Копить стало не для чего. Квартира в Екатеринбурге больше не нужна.
Елена купила себе новый телефон и сменила номер. Отцу не сообщила.
Через три года позвонил отец. Откуда-то узнал новый номер.
— Лена, я в больнице. С сердцем плохо.
— Что с сердцем?
— Приступ был. Врачи говорят, серьезно. Может, не выкарабкаюсь.
Голос у него был слабый, старческий. Елена представила его лежащим в больничной палате.
— Лена, ты приедешь?
Она помолчала. Потом сказала:
— Приеду.
Елена взяла отпуск и прилетела в Екатеринбург. Отец лежал, подключенный к аппаратам. Постарел еще больше, похудел. Кожа была желтоватая, руки дрожали.
— Лена, хорошо, что приехала.
— Как самочувствие?
— Плохо, дочка. Чувствую, что ухожу.
Они молчали. За окном палаты шумел город. Елена смотрела на отца и думала — когда он стал таким старым?
— Лена, я хочу тебя попросить.
— О чем?
— Об Инге. Если со мной что-то случится, позаботься о ней. Она хороший человек. Много для меня сделала.
Елена посмотрела на отца. Он действительно выглядел плохо. Может, это последний разговор.
— Хорошо, папа. Обещаю.
— Спасибо, дочка. Я знал, что ты меня поймешь.
Виктор умер через неделю. Инга плакала на похоронах. Дети стояли рядом с ней, растерянные и испуганные. Елена смотрела на гроб и думала — вот и все. Теперь она совсем одна.
После похорон Елена пришла к Инге домой. В ту самую квартиру, где когда-то жила сама. Ничего не изменилось. Те же обои, та же мебель.
— Соболезную, — сказала Инга. — Знаю, как тебе тяжело.
— Спасибо. Я хотела поговорить о наследстве.
— Да, конечно. Квартира теперь моя. Виктор все оформил правильно.
— Не совсем. Ты забыла, что я отказалась от наследства после смерти мамы. Но не после смерти отца.
Инга побледнела. Села в кресло.
— Что ты имеешь в виду?
— Половина квартиры принадлежала маме. После ее смерти эта половина должна была перейти мне. Я от нее отказалась в пользу отца. Но теперь отец умер, и от его доли и не откажусь.
— Но мы же договорились…
— Мы ничего не договаривались. Отец попросил позаботиться о тебе. Я позабочусь. Выкуплю твою долю по рыночной цене.
Инга встала, прошлась по комнате.
— Елена, у меня нет денег съехать. Дети учатся. Артем в десятом классе, Настя в девятом.
— Это не моя проблема. У тебя есть месяц, чтобы найти другое жилье.
— Но твой отец хотел…
— Мой отец хотел многого. Например, чтобы я не знала о болезни мамы. Чтобы я отказалась от наследства. Чтобы я осталась без дома. Но я больше не собираюсь выполнять его желания.
Елена развернулась и пошла к двери.
— Подожди, — окликнула Инга. — А как же обещание?
— Какое обещание?
— Ты обещала отцу позаботиться обо мне.
Елена остановилась. Медленно обернулась.
— Я обещала. И я забочусь. Предлагаю честную сделку. Это больше, чем ты заслуживаешь.
Через месяц Елена стала единственной владелицей квартиры. Инга с детьми съехала к своей сестре. Квартира опустела.
Елена ходила по пустым комнатам и не понимала, что делать дальше. Квартира казалась чужой. Мебель, которую выбирала Инга. Обои, которые клеил отец для новой семьи. В ванной висели чужие полотенца, в шкафу остались чужие вещи.
Ничего родного не осталось. Даже запах изменился.
Она нашла в кладовке коробку с мамиными вещами. Фотографии, письма, старые украшения. Елена сидела на полу и перебирала эти вещи. Вот мамина расческа. Вот духи, которые она любила. Вот записная книжка с телефонами.
Елена открыла книжку. На последней странице мамин почерк: «Лена — самое дорогое, что у меня есть. Пусть будет счастлива.»
Елена заплакала. Первый раз с момента смерти отца.
Она продала квартиру через риелтора. Деньги положила в банк под проценты. Покупатели были молодые, с ребенком. Елена смотрела, как они ходят по комнатам, планируют ремонт, и думала — может, здесь снова будет семья.
В последний день перед отъездом в Норильск Елена пошла на кладбище. Мамина могила была ухожена. Свежие цветы, новая фотография. Кто-то заботился о ней.
— Прости меня, мама, — сказала Елена вслух. — Я не смогла тебя защитить. Не смогла быть рядом. Не смогла сохранить наш дом.
Ветер шелестел листьями на деревьях. Было тихо и спокойно. Елена постояла еще немного и пошла к выходу.
У ворот кладбища ее догнала пожилая женщина.
— Вы дочь Светланы?
— Да.
— Я соседка, тетя Галя. Мама ваша часто про вас рассказывала. Гордилась очень.
— Спасибо.
— Она до последнего надеялась, что вы приедете. Говорила — дочка работает, деньги копит. Скоро домой вернется.
Елена кивнула. Слова застряли в горле.
— Хорошая была женщина, ваша мама. Жаль, что так получилось.
В аэропорту она купила билет до Норильска. В одну сторону.
Самолет взлетел, и Екатеринбург остался внизу, маленький и далекий. Елена прижалась к иллюминатору и подумала, что возвращается туда, где ее никто не предаст. На Север, где холодно, но честно.
Где можно начать все сначала. Где никто не знает ее истории.
В кармане лежала мамина записная книжка. Елена достала ее и еще раз прочитала последнюю запись. Потом закрыла глаза и попыталась заснуть.
Впереди была новая жизнь. Без прошлого, без семьи, без дома. Но своя.
