— А где тут наш новый приемыш? — громко спросил он, явно рассчитывая на то, что его услышат все присутствующие.
Разговоры мгновенно стихли. Наташа почувствовала, как лицо заливает горячей краской стыда.
— Андрей, не надо, — тихо попросила она. — При детях… здесь…
— А где же? — повысил голос бывший муж. — В этом доме, между прочим, мой сын живет. Которого я содержу на свои деньги. А тут какой-то чужак!
Наташа вглядывалась в строчки документа, но буквы расплывались перед глазами.
Шариковая ручка скользила во влажной ладони, оставляя жирные отпечатки на казенной бумаге.
— Еще раз проговорим процедуру, — терпеливо произнесла женщина из опеки, поправляя очки в железной оправе. — Дмитрий Сергеевич Морозов, восемь лет, остался без попечения родителей после тра..гических событий…
Наташа снова погрузилась в воспоминания.
Полгода назад Максим притащил домой худенького мальчишку в выцветших джинсах и застиранной футболке.
«Мам, это мой друг Дима. Можно он поужинает?» — и тут же, не дожидаясь ответа, потащил гостя на кухню показывать коллекцию магнитиков на холодильнике.
А потом этот Дима стал приходить каждый день.
Молчаливый, необычайно вежливый для восьмилетки. Говорил «спасибо» за каждый кусок хлеба, аккуратно складывал тапочки у порога, даже грязную посуду относил в раковину без напоминаний.
Ел жадно, но деликатно — не чавкал, не торопился, только глаза блестели от удовольствия.
Наташа сразу поняла — мальчик голодает.
Довольно скоро она выяснила подробности, разговорившись с Димой во время одного из ужинов.
Жил он с бабушкой в коммуналке на улице Мира, в доме сталинской постройки с облупившейся штукатуркой.
Бабушка Зина с трудом передвигалась на ходунках, получала крошечную пенсию.
Родители мальчика — Сергей и Оля — раз.бились на трассе под Тулой минувшей весной, возвращаясь с дачи.
Встречная фура на скользкой дороге, у.дар в лоб — и две жизни оборвались мгновенно.
— Бабушка очень добрая, — рассказывал Дима, размазывая слезы по покрасневшим щекам. — Но она старенькая. И денег у нас нет…
Наташа тогда впервые подумала об усыновлении. Не как о благородном жесте или социальном долге, а как о естественном решении.
Мальчик уже стал частью их жизни, как воздух или утренний кофе. Максим без него скучал и капризничал, а она сама привыкла к тихому топоту двух пар ног в коридоре, к удвоенному количеству носков в стирке.
— Подпишите здесь, — сказала сотрудница, указывая на нижнюю строчку толстым пальцем с обкусанным ногтем.
Наташа размашисто расписалась, выводя знакомые завитушки. Ручка слегка царапнула бумагу в конце фамилии. Теперь у нее официально два сына.
Домой она ехала в переполненной маршрутке, прижимая к груди папку с документами.
За запотевшим окном мелькали серые девятиэтажки с разноцветными балконами, рекламные щиты, светофоры.
Обычный октябрьский вечер, пахнущий мокрой листвой и выхлопными газами. Но жизнь изменилась навсегда.
«Андрей возмутится», — подумала она и тут же рассердилась на себя за эту мысль.
Какое дело бывшему мужу до ее решений?
Развелись три года назад после долгих и изматывающих скандалов, алименты он платит исправно — переводит на карту каждое пятнадцатое число, видится с Максимом по субботам.
Этого вполне достаточно.
Дома мальчишки делали уроки за кухонным столом, склонившись над тетрадками.
Максим решал задачи по математике, водя пальцем по строчкам учебника, Дима старательно выводил буквы в прописи.
Две одинаковые взъерошенные макушки, два сосредоточенных личика.
— Мам, а что в пакете? — поднял глаза Максим, заметив материнское появление.
— Бумаги, — уклончиво ответила Наташа, пряча папку в шкаф. — Дима, теперь ты мой сын. По-настоящему, по документам.
Дима уставился на нее несколько секунд, будто не веря услышанному.
Потом вдруг заплакал — беззвучно, крупными слезами, которые капали прямо на прописи.
— Правда? — всхлипнул он, вытирая нос рукавом. — А бабушка?
— Бабушку мы не бросим. Будем навещать, помогать.
Максим вскочил со стула, обнял друга за плечи.
— Классно! Теперь мы братья по-настоящему! И спать будем в одной комнате!
Наташа смотрела на мальчишек и чувствовала, как в груди разливается теплота, похожая на глоток горячего молока.
Правильно. Все абсолютно правильно.
Андрей позвонил ровно через неделю после оформления документов. Наташа готовила ужин — жарила картошку с луком, телефон лежал на подоконнике рядом с россыпью луковой шелухи.
— Наташ, привет, — голос бывшего мужа звучал напряженно. — Слушай, тут мне Светка рассказала… Ты правда какого-то пацана усыновила?
— А тебе какое дело? — Наташа продолжала крошить лук для зажарки, не глядя на экран телефона.
— Как это какое? Максим мой сын! И алименты я плачу на него, а не на всех районных бездомных!
— Дима не бездомный. И теперь он тоже мой сын.
— Мне плевать на твои сантименты! — голос Андрея становился резче, приобретая знакомые металлические нотки. — У меня новая семья, кредиты, ипотека. Я не обязан содержать чужих детей!
— Никто тебя не заставляет его содержать.
— Ага! А алименты на что тратятся? Думаешь, я …рак? Я найму адвоката, пересмотрим размер выплат.
Наташа сжала нож так крепко, что на кончиках пальцев выступили белые пятна. В животе поселился холодный комок.
— Попробуй, — тихо сказала она.
— Еще как попробую! И всем расскажу, какая ты мать. Своего сына родного бросила ради случайного приблудного!
Короткие гудки. Наташа поставила телефон на стол и долго смотрела на нарезанный лук. Слезы текли по щекам, но на этот раз не от едкого запаха.
Следующие две недели Андрей методично названивал всем общим знакомым. Наташа узнавала об этом от подруг — сочувствующих, но явно сомневающихся в ее адекватности.
— Наташка, а ты точно все обдумала? — спросила Лена Королева, заглянув вечером на чай. — Андрей всем уши прожужжал. Говорит, ты свихнулась на почве одиночества.
— Он именно так и сказал?
— Ну… не дословно. Но смысл именно такой. И про алименты тоже намекает — мол, тратишь его деньги на чужого ребенка.
Наташа прикусила губу до боли. Очень хотелось все объяснить, рассказать про Димину бабушку, которая уже не могла полноценно ухаживать за внуком.
Про то, как мальчик просыпался по ночам и тихонько плакал в подушку, зовя маму. Про то, что Максим просто сиял от счастья, обретя брата.
Но зачем? Люди уже сами все решили за нее.
День рождения Максима — ему исполнялось девять лет — праздновали дома. Наташа испекла торт с кремовыми розочками, развесила по комнате разноцветные шарики, надула десяток воздушных шаров.
Пришли одноклассники именинника, несколько соседских детей, их мамы с подарками в ярких пакетах.
Дима крутился рядом с Максимом, они помогали разносить тарелки с угощением и расставлять стулья.
Новая голубая рубашка была слегка велика Диме в плечах, но мальчик выглядел счастливым и торжественным.
Он уже привык называть Наташу мамой и чувствовал себя полноправным хозяином в доме.
В самый разгар веселья, когда дети играли в «Монополию», а взрослые пили чай, резко зазвонил дверной звонок.
Наташа открыла — на пороге стоял Андрей с большой коробкой в руках и мрачным выражением лица.
— Папа! — радостно закричал Максим, бросаясь к отцу через всю комнату.
Андрей наклонился, обнял сына, но взгляд его оставался холодным и напряженным.
— С днем рождения, чемпион. Планшет тебе привез, последняя модель.
Гости зашумели, восхищаясь дорогим подарком. Дети столпились вокруг коробки, наперебой рассматривая картинку на упаковке.
Андрей прошел в гостиную, окинул взглядом собравшихся людей.
— А где тут наш новый приемыш? — громко спросил он, явно рассчитывая на то, что его услышат все присутствующие.
Разговоры мгновенно стихли. Наташа почувствовала, как лицо заливает горячей краской стыда.
— Андрей, не надо, — тихо попросила она. — При детях… здесь…
— А где же? — повысил голос бывший муж. — В этом доме, между прочим, мой сын живет. Которого я содержу на свои деньги. А тут какой-то чужак!
Дима, который до этого весело разговаривал с одноклассниками Максима, вдруг съежился у стены, опустил голову.
Максим растерянно переводил взгляд с отца на мать, не понимая, что происходит.
— Вы знаете, что она творит? — обратился Андрей к притихшим гостям, указывая на Наташу дрожащим пальцем. — Тратит алименты моего ребенка на случайного бродяжку!
Лишает родного сына внимания и денег ради чужого!
— Хватит! — крикнула Наташа, чувствуя, как внутри все переворачивается от ярости.
Но Максим вдруг шагнул вперед, заслоняя собой Диму. Маленький, худенький девятилетка встал между взрослым мужчиной и своим другом.
— Это мой брат! — звонко сказал он, глядя отцу прямо в глаза. — И он совсем не чужой!
— Максим, не лезь во взрослые разборки, — начал Андрей, но сын его перебил.
— Нет! — воскликнул мальчик, и голос его дрожал от возмущения. — Ты ничего не понимаешь! У Димки родители в аварии пог.иб.ли! В машине с.гор.ели! А бабушка совсем больная, ходить не может! Мама его спасла!
Андрей заметно помрачнел, видя реакцию гостей.
— Сынок, ты еще маленький, не понимаешь…
— А ты плохой! — выпалил Максим, и в детском голосе зазвучали нотки презрения. — Дима мой самый лучший друг! Мы еще в садике дружили, в школу вместе пошли!
А когда у него бе.да случилась, мама сказала — теперь мы настоящая семья!
Мальчик решительно схватил Диму за руку.
— Я не хочу твоих денег! Мама, давай больше ничего у него не возьмем! Я не буду просить новые игрушки!
А когда вырасту, заработаю миллион и куплю тебе все, что ты захочешь! И даже большой дом!
В комнате воцарилась гробовая тишина. Андрей стоял посреди гостиной с красными пятнами на щеках, беспомощно сжимая коробку с планшетом.
Некоторые гости отворачивались, другие качали головами.
— Максим… — начал он сиплым голосом.
— Уходи, — твердо сказал мальчик. — Это мой праздник. И я хочу праздновать с братом.
Андрей медленно обвел взглядом замерших людей. Лена Королева покачала головой с явным осуждением. Соседка тетя Вера поджала губы.
— Наташ, я не хотел… при людях… — пробормотал он.
— Иди, — тихо сказала Наташа.
Андрей поставил коробку на журнальный столик и направился к выходу. Дверь закрылась за ним с глухим щелчком.
Максим тут же обнял Диму за плечи, и тот прижался к нему, тихо всхлипывая.
— Все хорошо, — шептал именинник. — Мы же братья.
Наташа смотрела на сыновей — родного и приемного — и понимала, что никого на свете дороже у нее больше никогда не будет.
Прошло много лет.
Наташа сидела на веранде просторного дачного дома, который подарили ей сыновья на шестидесятилетие.
Максим выучился на кардиохирурга, работал в престижной клинике. Дима стал программистом, основал собственную IT-компанию.
Оба женились на хороших девушках, родили детей — у Максима двойняшки, у Димы сын и дочка. По выходным весь дом наполнялся детским смехом и топотом маленьких ног.
А Андрей… Она случайно встретила его месяц назад. Постаревший, сгорбленный, с тусклыми глазами. Вторая жена ушла от него. Дочь от второго брака его не признавала.
— Мам, — Дима заглянул на веранду, улыбаясь. — Ужин готов. Максим приехал с детьми.
— Иду, сынок.
Наташа поднялась с плетеного кресла, глядя на закат над сосновым лесом. Все получилось именно так, как и должно было. Она никогда в этом не сомневалась.
