— Дима, посмотри, что у меня на телефоне, — Лена протянула мужу смартфон, нахмурившись. Солнечные лучи пробивались сквозь занавески, освещая их уютную гостиную.
Дима оторвался от ноутбука, лениво взглянув на экран с непонятными аудиофайлами.
— Какие-то безымянные записи. Странно, — он пожал плечами. — Может, случайно записалось что-то?
Лена нажала на воспроизведение. В комнате раздался голос свекрови — не тот приторно-ласковый, каким Вера Аркадьевна обычно говорила с ней, а язвительный, полный презрения:
«Ты видела её новое платье? Сначала бы скинула лишнее, а потом уже выряжалась. А она ещё смеет замечания делать про мой стиль!»
Лена сжала кулаки и удалила запись, чувствуя, как щёки заливает краска стыда и гнева.
— Забей, — отмахнулся Дима, возвращаясь к работе. — Обычная женская зависть.
Чашка с чаем остывала на журнальном столике, а в Лениной душе зарождалось тревожное предчувствие.
Тревожное чувство не отпускало Лену весь вечер. Она механически готовила ужин, нарезая овощи для салата, пока Дима возился с посудомоечной машиной, которая снова барахлила.
— Может, вызвать мастера? — предложила Лена, глядя, как муж сосредоточенно копается в фильтре.
— Сам справлюсь, — буркнул Дима. — Нечего деньги выбрасывать.
Их двухкомнатная квартира в старом кирпичном доме досталась Лене от родителей. Небольшая, но уютная, с высокими потолками и старым паркетом, который Дима сам отциклевал прошлым летом. Платили они только за коммунальные — и это было существенным плюсом для молодой семьи с годовалым ребенком.
Звонок в дверь раздался, когда они сели ужинать. Лена вздохнула, уже зная, кто это.
— Я к внуку! — с порога объявила Вера Аркадьевна, элегантная дама в дорогом кашемировом пальто. Из сумочки она извлекла маленькую пластиковую машинку. — Мишеньке привезла. И вам к чаю, — она протянула коробку с дешевыми конфетами.
— Спасибо, проходите, — Лена натянуто улыбнулась, принимая подарки.
Свекровь прошла в комнату, где играл Миша, нежно воркуя. Лена помнила, как на прошлой неделе Вера Аркадьевна хвасталась новым айфоном, который подарила своей дочери Рите. «Она так мечтала, как я могла отказать?» — говорила свекровь, многозначительно поглядывая на старенький телефон Лены.
Это напомнило ей случай годичной давности, когда Вера Аркадьевна пришла с фотоальбомом.
— Посмотри, какие красавицы были у Димы, — листала она глянцевые страницы. — Вот Света, переводчик. А вот Марина — папа у нее банкир…
Лена тогда молча взяла альбом и перевернула на страницу с семейной фотографией.
— А вот ваша свекровь, — указала она на изящную женщину рядом с отцом Димы. — Какая элегантная! Вот к какому уровню можно стремиться.
После этого альбом исчез, но осадок остался.
— Дети, — Вера Аркадьевна присела к столу, отказавшись от ужина, — у меня к вам деловое предложение.
Она достала из сумочки буклет с новостройками.
— Смотрите, какие сейчас квартиры строят. Трешки с двумя санузлами! А что если нам объединить усилия? Продадим мою квартиру и вашу, купим одну большую — на всех. Мише — отдельная комната, вам — спальня, мне — маленькая. И коммуналка одна на всех!
Лена встретилась взглядом с Димой. Что-то в глазах свекрови ей не понравилось — какой-то хищный блеск.
— Интересное предложение, — осторожно ответила она. — Мы подумаем.
— Только не затягивайте, — улыбнулась Вера Аркадьевна. — Сейчас такое время — кто не успел, тот опоздал.
— Ни за что, — сказал Дима, как только дверь за матерью закрылась. — Даже не обсуждается.
— Почему? — удивилась Лена. — Я тоже против, но хотела бы услышать твои доводы.
Дима сел на край кровати, ссутулившись. В полумраке спальни его лицо выглядело осунувшимся.
— Мама всегда хотела девочку, — тихо начал он. — Когда я был маленьким, она иногда переодевала меня в платья. Говорила, что это игра. Отец, когда узнал, устроил скандал. А потом родилась Рита, и я… стал лишним.
Лена села рядом, взяла его за руку.
— Если Рита ломала мои игрушки, меня же и наказывали — за то, что не уберёг. Если я получал пятёрку, это было нормально. Если она — это праздновали. Когда я поступил в университет, мама сказала, что мне просто повезло с экзаменаторами.
— Я не знала…
— Я любил её, пытался заслужить внимание. Но в какой-то момент понял — бесполезно. Она просто не умеет любить сына так, как дочь. И если мы будем жить вместе, — он поднял глаза, — наш Миша будет для неё таким же неправильным внуком, как я был неправильным сыном.
Лена обняла мужа, и в этот момент все встало на свои места. За контролирующим поведением свекрови скрывалась не просто мелочность — а глубокая травма, искаженная, нездоровая любовь. И эта любовь могла искалечить не только их отношения, но и душу их маленького сына.
— Мы не продадим квартиру, — твёрдо сказала она. — Никогда.
После разговора с Димой Лена стала внимательнее присматриваться к поведению свекрови. Жизнь шла своим чередом: стирки, готовки, бесконечные детские простуды и редкие моменты тишины, когда Миша наконец засыпал.
В субботу Лена отправилась помогать Вере Аркадьевне готовиться к юбилею. Кухня свекрови блестела хромированными поверхностями новой техники.
— Тесто раскатай потоньше, — командовала свекровь, проверяя курицу в духовке. — И салфетки лучше те, с золотым тиснением.
Когда зазвонил домофон, Лена метнулась открывать — курьер привез цветы. В суматохе она не заметила, как оставила телефон на кухонном столе.
Вспомнила только дома, запуская стиральную машину.
— Придется завтра заехать, — вздохнула она.
Когда на следующий день Лена забрала телефон, то увидела, что случайно включился диктофон. Она прослушала запись уже дома, в ванной, закрыв дверь.
Сначала обычные звуки, потом голоса — Вера Аркадьевна и Рита остались одни на кухне.
«…продадим их квартиру и нашу, а им — комнату в общаге. И пусть себе обижаются. Зато нам с тобой — шикарное жильё!» — голос свекрови звучал самодовольно.
«А если они не согласятся?» — это была Рита.
«Дима никогда не спорит со мной. А эта… ну, найдем способ убедить».
Лена выключила запись, чувствуя, как внутри всё холодеет. Вот он, настоящий план. Не забота о них, не экономия, а простое желание отобрать квартиру.
Когда Дима вернулся с работы, она молча включила запись.
После прослушивания он молчал долго, только желваки ходили на скулах.
— Никаких сделок с ней. Никогда, — наконец произнес он.
— И никаких юбилеев тоже, — добавила Лена, чувствуя, как внутри закипает решимость.
Звонок в дверь раздался через три дня. На пороге стояла Вера Аркадьевна с привычной коробкой печенья и натянутой улыбкой.
— Принесла Мишеньке сладенького, — пропела она, проходя в прихожую. —И хотела ещё раз поговорить о нашем предложении. Я уже смотрела варианты квартир, есть отличная трёшка в новом доме!
Дима принял печенье и поставил его на полку в прихожей, не приглашая мать пройти.
— Мы не будем продавать квартиру, мама.
— Но почему? — изумилась Вера Аркадьевна. — Это же выгодно всем! Лена, объясни мужу!
— Я с ним согласна, — ответила Лена, скрестив руки на груди.
Лицо Веры Аркадьевны мгновенно изменилось. Улыбка исчезла, глаза сузились.
— Это всё она! — она ткнула пальцем в сторону Лены. — Она тебе мозги вскружила! Настроила против родной матери!
Дима покачал головой:
— Мы слышали твой план, мама. Весь разговор с Ритой.
Вера Аркадьевна побледнела, её рука дрогнула на ручке сумки.
— Какой разговор? Я не понимаю, о чём ты…
— Про общежитие. Про то, как оставить нас с одной комнатой, — спокойно продолжал Дима.
Несколько секунд свекровь молчала, открывала и закрывала рот, как рыба на берегу. Потом попыталась улыбнуться:
— Ты не так понял! Это была шутка, Ритка любит пофантазировать…
— Это была не шутка, — Дима встал. — И теперь мы знаем правду. Мы не продадим квартиру. Никогда.
Вера Аркадьевна схватила сумку и поднялась, её лицо исказилось от злости.
— Вот и живите в своей трущобе! — выкрикнула она, разворачиваясь. — Не просите потом помощи! Неблагодарные!
Дверь хлопнула. В квартире повисла тишина. Дима прислонился к двери и закрыл глаза.
Прошло три недели. От Веры Аркадьевны не было ни звонков, ни визитов. Дима не выглядел расстроенным, только иногда задумывался, глядя в окно.
Звонок раздался вечером. Дима слушал, хмурясь, затем положил трубку.
— Мама упала. Сло мала ногу, — произнес он, глядя на стену. — Соседка говорит, она в больнице.
— Рита? — только и спросила Лена.
— В командировке. Не может прервать.
Кухонные часы тикали в тишине. Миша возился с игрушками в детской.
— Поезжай, — сказала Лена, вытирая руки полотенцем. — Я понимаю.
В больничной палате мать выглядела меньше, беззащитнее. Увидев сына, она всхлипнула, в глазах появились слезы.
— Пришёл всё-таки, — произнесла она, увидев сына. — Ты же должен, ты сын.
— Как ты, мама? — спросил Дима, присаживаясь на стул.
— Как я могу быть? Шесть недель в гипсе, врач сказал. Кто мне поможет? Рита работает, ей некогда.
— Я найму сиделку, — предложил Дима. — Хорошую, профессиональную.
— Сиделку? — возмутилась Вера Аркадьевна. — Чужого человека? А сам? Ты мой сын!
Она отвернулась к стене:
— Бросаешь мать в беде. Я так и знала.
Дима не стал спорить. Просто сказал, что будет приезжать сам — через день, привозить продукты, следить, чтобы всё было в порядке. Но жить её жизнью больше не станет.
Мать отвернулась к стене, больше не глядя в его сторону.
Тихий летний вечер. Лена и Дима сидели на кухне, пили чай. Миша играл рядом.
— Твоя мама выписалась из больницы? — спросила Лена.
— Да, вчера. Сиделка хорошая, справляется. — Дима посмотрел на жену. — Знаешь, она впервые сказала «спасибо». Просто так, без «ты же должен».
Они молча смотрели в окно. Там, за стеклом, опускался тихий летний вечер. В соседнем доме зажигались окна.
Прощение возможно. Но про доверие — это уже совсем другая история. И её ещё предстоит написать.
