Когда последние силы покидают тебя, а в зеркале отражается чужое, измученное лицо, понимаешь — что-то пошло кардинально не так. Месяц назад я еще была обычной женой, а теперь превратилась в безмолвную тень, мечущуюся между чужими потребностями и собственным изнеможением.
История о том, как благородный порыв помочь может обернуться настоящим кошмаром, а семейные узы — удушающими веревками.
Мой супруг Игорь ворвался в квартиру с таким видом, словно мир рушился у него на глазах.
— Лида, катастрофа! — выдохнул он, хватая меня за плечи.
— Господи, что случилось? — в груди похолодело от его паники.
— Маму сбил велосипедист! Она лежит в травматологии, я немедленно еду туда!
Слова мужа обрушились на меня лавиной. Тревога за Игоря и его мать охватила мгновенно. Хотя отношения с Валентиной Петровной складывались довольно прохладно — мы поддерживали вежливую дистанцию, обмениваясь лишь необходимыми фразами при встречах.
Когда Игорь наконец связался со мной из больницы, я замерла в ожидании новостей.
— Как дела у Валентины Петровны? — поинтересовалась я.
— В целом нормально, но проблема серьезная.
— В каком смысле?
— Полтора месяца она будет прикована к инвалидному креслу — сломала ногу.
— Ужас… Насколько тяжело?
— Перелом не критичный, но осложнение в том, что она совершенно одна, а помочь некому.
— Понятно, ситуация непростая. Наверняка найдется кто-то из знакомых, кто сможет приходить. В крайнем случае, можно нанять помощницу.
— Посмотрим, что получится.
Я облегченно выдохнула, узнав, что жизни свекрови ничто не угрожает, и принялась ждать мужа, чтобы выяснить все детали происшествия.
— Шла с рынка, груженная сумками, не заметила велосипедиста на тротуаре, — рассказывал Игорь. — Молодой человек очень переживал, даже сопровождал нас в больницу. Маме провели операцию, теперь категорически запрещено наступать на ногу.
— Главное, что все обошлось без серьезных последствий. А ты как себя чувствуешь?
— Да нормально я, только вот с уходом за мамой проблема. Сестра в другом регионе, работаю с утра до ночи. Тетя Люся может помогать днем, но сама еле передвигается.
— А как насчет сиделки?
— Денег нет свободных, Лида. Да и не хочется пускать посторонних в мамин дом, всякое может быть. Тем более она беззащитна сейчас.
Я пыталась придумать другие варианты, но муж внезапно произнес фразу, которая изменила всю мою жизнь.
— А что если ты будешь навещать маму и помогать ей?
— Я?! Игорь, у меня тоже работа, времени катастрофически не хватает. Конечно, Валентина Петровна мне как родная, но физически я не потяну такую нагрузку.
— Пожалуйста, Лидочка, деваться некуда. Ты трудишься восемь часов, а я — десять, а то и двенадцать. Это временно, всего месяц-полтора. Ничего сложного — утром завтрак приготовить, вечером прибраться, постирать. На тебя можно положиться. Мама сама очень просит, доверяет только тебе.
Я долго размышляла, представляя предстоящие трудности: работа, собственный быт и еще уход за свекровью. Но отказать мужу в такой ситуации было невозможно — речь шла о его матери.
— Хорошо, согласна.
Договорились так: утром к Валентине Петровне заезжает Игорь, вечером — я. Нужно было понять масштаб предстоящих обязанностей.
— Здравствуй, дорогая Лида. Огромное спасибо, что не бросила в трудную минуту, — встретила меня свекровь. — Хорошую жену выбрал наш Игорек.
— Как самочувствие, Валентина Петровна?
— Этот проклятый велосипедист! Так бы и треснула его сумкой по голове! Иду спокойно за овощами, смотрю внимательно по сторонам, и вдруг этот безумец выскакивает из ниоткуда! Слов нет, чтобы описать мою ярость!
Мельком подумалось, что Игорь говорил об обратном — что мать была невнимательна, но я не стала заострять на этом внимание.
— Наверное, парень куда-то спешил. Неприятная история.
— Еще мягко сказано!
Валентина Петровна еще минут пять изливала гнев на злосчастного велосипедиста.
— Итак, Лида, — перешла она к делу, — сейчас сходишь в магазин за продуктами на завтрак. Я обычно ем овсянку с бутербродами, пью крепкий чай без сахара. Это займет минут десять максимум. На обед придет Люся, поможет. А вечером приготовишь суп и что-нибудь горячее на ужин. Заодно нужно постирать и окна помыть, хотя с окнами можно повременить.
Я мысленно подсчитала объем работы и уже почувствовала усталость.
— А еще, — продолжала Валентина Петровна, — Барсику нужен сухой и влажный корм. Кормить утром и вечером. Он у меня капризный котяра. И каждый день расчесывать его, чтобы шерсть везде не валялась. Справишься?
— Безусловно, Валентина Петровна, — тяжело вздохнула я.
— Вот и прекрасно, умничка. Сходи пока в магазин, а мы с Игорьком чайку попьем. Сейчас список составлю.
— Может, Игорь со мной пойдет? Боюсь, не донесу столько сумок.
— Игорь мне нужен, телевизор настроить надо, а то как эти два месяца проводить?
— Игорь говорил, что вам нужно полтора месяца в кресле сидеть.
— Ну да, но мало ли осложнения пойдут.
Я надеялась на отсутствие осложнений, потому что перспектива двух месяцев такой жизни пугала. Валентину Петровну было жалко, но и о собственном комфорте забывать не хотелось.
Так протекали мои дни следующие полтора месяца. Спала по пять-шесть часов, готовила завтрак себе и мужу, собиралась, ехала к Валентине Петровне, кормила ее и кота, мчалась на работу. После работы возвращалась к свекрови, готовила обед или ужин — смотря сколько еды оставалось — и почти весь вечер убиралась в ее доме. Приехав домой, нужно было еще поужинать самой.
Возможно, это не звучит катастрофически, но жить в таком ритме оказалось намного тяжелее. В последние недели я практически не появлялась в собственной квартире и чувствовала себя измотанной. Питалась полуфабрикатами, иногда удавалось перехватить что-то из еды, приготовленной для свекрови, почти не спала. Забросила домашние дела, из-за чего с мужем начались конфликты.
— Лида, что сегодня будем ужинать? — спросил утром Игорь.
— Закажи доставку или приготовь сам, — сонно пробурчала я.
— Уже две недели ем готовую еду, скоро желудок откажет.
— Игорь, я постоянно у твоей матери. Физически не успеваю справляться и с ее делами, и с твоими. Мне даже на себя времени не остается. Если не заметил, я вообще не отдыхаю и недосыпаю. Чувствую себя прислугой.
— Лида, не ной, сама на это согласилась.
— Потому что ты уговаривал.
— Ты бы бросила мою мать в таком состоянии?
— Я ее не бросаю и выбиваюсь из сил, чтобы выполнить все ее просьбы. И, кстати, это твоя мать, не моя. Я у нее бываю в десять раз чаще тебя.
— Вечно недовольна, — Игорь закатил глаза.
— Попробовал бы сам работать в таком безумном режиме, первый бы начал жаловаться.
Во-вторых, я фактически переселилась к свекрови, но мы даже толком не общались — она только давала указания. По истечении полутора месяцев я жалела о своем согласии ухаживать за ней.
— Лида, когда закончишь стирку?
— Примерно через полчаса.
— Отлично. Как раз успеешь подстричь когти Барсику.
Кот Валентины Петровны был далеко не ангелом. Пока я стригла ему когти, он исцарапал мне руки и шипел, словно я его злейший враг. Сомневаюсь, что свекровь когда-либо сама стригла ему когти.
— Лида, следишь за едой? — поинтересовалась свекровь, пока я поливала цветы.
— Слежу, — ответила я, не отрываясь от дела.
— Проверь, не хочу есть пригоревшее.
Я планировала сэкономить время, чтобы раньше попасть домой, но из-за придирок свекрови пришлось стоять у плиты и контролировать процесс.
— Лида, ты что, совсем головой не думаешь?! Зачем переместила мои вещи в буфете?
Я оцепенела от такого тона свекрови.
— Я протирала пыль, как вы просили. Возможно, забыла точное расположение, но какая разница?
— А мне есть разница! Если берешься за дело, так хоть мозгами пользуйся, чтобы все возвращать на свои места!
— Понятно, не кричите так. Сейчас поправлю.
— Марш быстрее. Я проконтролирую, чтобы ты снова ничего не напутала.
Видимо, свекровь привыкла ко мне и перестала тратить силы на вежливость. Она показывала свое истинное лицо. Мне не нравилось, что она обращается со мной как с домработницей и позволяет себе подобный тон. Я считала, что она должна быть благодарна. Но вместо этого получала только упреки и претензии.
— Дома у себя тоже так халтуришь? Как Игорь с тобой уживается?
— Ужасная хозяйка, Лида. Что ни возьмешься — все через пень-колоду.
— Ленишься, Лида, ленишься. Думаешь, я на коляске должна за тобой доделывать? Совесть есть хоть?
Я пыталась сохранять спокойствие и игнорировать слова свекрови. Была настолько измучена за этот период, что сил спорить не оставалось.
Полтора месяца истекло, и я мысленно считала дни до освобождения от обязанностей прислуги свекрови. Та уже поднялась на ноги, врачи назначили только таблетки и мазь. Но она не прекратила требовать моих визитов и «помощи» по дому. Стало даже хуже — она начала нагружать меня дополнительными задачами.
— Лида, тебе надо съездить к Зинаиде за банками варенья, потом в магазин за продуктами, а еще я заказала кое-что для дома, так что заедешь в пункт выдачи. Когда все привезешь, сваришь борщ и запечешь курицу с картошкой, а пока готовится — помоешь Барсика. И не забудь, что сегодня день генеральной уборки полов. И мой качественно, не как в прошлый раз.
— Знаете что, Валентина Петровна, вы уже твердо стоите на ногах, можете справиться сами. Я вам больше не нужна, я устала.
— От чего устала, лентяйка? Как мне восстанавливаться после такого тяжелого состояния? Бессовестная какая! Быстро собирайся и выполняй свои обязанности!
— Больше я не собираюсь убираться в вашей квартире и помогать по хозяйству — сказала я
— Куда собралась, стерва? Бросаешь меня одну? Что за человек такой! Ни стыда, ни совести. У тебя вместо сердца черная дыра!
— Хороши бы и вы, Валентина Петровна. Вместо благодарности засыпаете приказами и оскорблениями. Терпеть это больше не намерена!
Я схватила сумку и молниеносно покинула квартиру свекрови. Была измучена, голодна, зла, но ощущала долгожданную свободу. Хотелось поскорее добраться домой и лечь спать с мыслью, что в этот дом я больше не вернусь.
Дома Игоря еще не было. Только когда я собралась ложиться, муж позвонил.
— Где ты? — сразу атаковал он.
— Дома, готовлюсь ко сну, — устало отвечаю.
— Мама звонила, зачем ты ей нахамила? Возвращайся к ней и помоги. Она не справится сама, Лида.
— Туда я больше не поеду, с меня хватит.
— Что это означает?!
— Ваша мама решила, что я домработница. Мало того, что «спасибо» от нее не дождешься, так она еще позволяет себе оскорблять меня. Она уже выздоровела и вполне способна сама справляться с домашними делами. Вместо того чтобы отпустить меня с благодарностью, она продолжает эксплуатировать. Мне это не подходит.
— Что за бред ты несешь, Лида? Маме еще нужны отдых и уход, а ты ее бросаешь? На ком я женился, на эгоистке и хамке? Немедленно возвращайся к матери!
— Игорь, ты меня не слышишь? Я туда не вернусь, твоя мать не умеет общаться с людьми и ценить чужую помощь. Спасибо, но мне нужен отдых.
— Поражен твоей наглостью. Еще ответишь за слова и поступки.
— Ты серьезно встаешь на сторону матери, а не жены?
— И не подумал бы вставать на твою сторону. Моей маме нужна помощь, а ты ведешь себя отвратительно.
— Замечательно. Почему тогда сам за ней не ухаживал?
— Я работал, Лида. Ты что, не слушала?
— Я тоже работала, Игорь! Ты возмущался, если что-то не делалось по дому, хотя я сутками надрывалась, помогая твоей матери. И даже ты мне «спасибо» не сказал. Что у вас за неблагодарная семейка?
— Лучше помолчи, а то…
— А то что? Разведешься со мной? Опережу тебя. Как приедешь, забирай вещи из моей квартиры и переезжай к матери. Уверена, вдвоем вам будет прекрасно!
Я сбросила звонок. Сон исчез, и я решила выйти прогуляться, чтобы не пересекаться с Игорем. Одной этой ситуации хватило, чтобы понять — уважения в этой семье мне не дождаться. Яблочко от яблоньки недалеко укатилось.
Теперь я отлично понимала чувства Золушки, но больше не собиралась примерять на себя эту роль. Отныне хотела только покоя и таких людей рядом, которые уважали и ценили бы мою помощь.
