Стук входной двери эхом разнёсся по квартире, заглушая шорох дождя за окном. С отцом простились два часа назад, а Андрей всё ещё чувствовал запах кладбищенской глины на своих ботинках. Он стоял в прихожей, держа в руках букет гвоздик, так и не оставленный возвышавшемся холмике. В горле стоял ком, а в голове — пустота.
— Что ты там застрял? — голос старшего брата вырвал его из оцепенения. — Проходи уже…
Максим сидел за кухонным столом, сняв галстук и расстегнув воротник чёрной рубашки. Перед ним стояла бутылка коньяка и два стакана. Андрей медленно опустился на стул напротив, положив цветы рядом.
— Будешь? — Максим кивнул на бутылку, не дожидаясь ответа, налил коньяк в оба стакана.
— За отца, — сказал он, поднимая свой. — Земля ему пухом.
Андрей молча выпил, чувствуя, как огненная жидкость обжигает горло. В свои тридцать два он всё ещё не привык к крепкому алкоголю.
— Что будет с квартирой? — спросил он, наконец, глядя на брата.
Максим усмехнулся, поставив стакан на стол с громким стуком.
— А что с ней будет? Отец оставил её мне. У тебя неделя, чтобы собрать свои вещи и съехать.
Слова ударили под дых. Андрей смотрел на брата, пытаясь понять, шутит ли тот.
— Что значит — оставил тебе? Когда?
— Два месяца назад, — Максим достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги. — Вот документы. Всё официально заверено.
Андрей взял документ дрожащими руками. Строчки прыгали перед глазами, но суть была ясна: их отец, Николай Петрович Васильев, оставлял всё своё имущество, включая трёхкомнатную квартиру, старшему сыну Максиму Николаевичу Васильеву.
— Но почему? — слова застревали в горле. — Почему он не сказал мне?
Максим откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
— А ты бы предпочёл, чтобы он сообщил тебе о завещании перед смертью? «Кстати, сынок, я оставляю квартиру твоему брату. Обидно, правда?» — он изобразил голос отца с издевательской интонацией.
— Дело не в этом, — Андрей чувствовал, как к горлу подступает противная изжога. — Мы могли бы обсудить это. Вместе. Решить…
— Что тут решать? — перебил Максим. — Отец сделал свой выбор. Я его уважаю. Тебе советую поступить так же.
Андрей поднял глаза на брата. В них плескалось недоумение.
— Я жил здесь с ним последние пять лет. Ухаживал за ним, когда он заболел. А ты… ты появлялся раз в месяц, если не реже.
Максим резко наклонился вперёд, и его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица брата.
— Я, между прочим, оплачивал его лечение. Его сиделок. Его лекарства. Пока ты сидел тут и играл в заботливого сына, я вкалывал как проклятый, чтобы всё это оплачивать.
— Я тоже работал, — возразил Андрей. — Я переводил свою часть каждый месяц.
— Твою часть? — Максим расхохотался. — Ты называешь двадцать тысяч рублей своей частью? Да я платил в десять раз больше! В десять, ты понимаешь?
Он резко встал, опрокинув стул.
— Я строил бизнес с нуля. Я обеспечивал эту семью с тех пор, как нам было по шестнадцать и двенадцать, когда мать умерла, а отец запил. Я взял на себя всё, пока ты ныл и жалел себя. И теперь ты думаешь, что заслуживаешь эту квартиру больше, чем я?
Андрей тоже поднялся, чувствуя, как внутри закипает злость.
— Я не говорю, что заслуживаю её больше. Я говорю, что мы могли бы разделить…
— Нечего тут делить, — отрезал Максим. — Квартира моя. Законно. Если не веришь — проверяй, обращайся в суд, делай что хочешь. Но через неделю я хочу видеть её пустой. Ясно?
Он схватил бутылку коньяка и вышел из кухни, оставив Андрея одного с помятым листом завещания в руках.
Следующие три дня Андрей провёл как в тумане. Он ходил по квартире, механически собирая вещи, и не мог поверить, что скоро придётся её покинуть. Каждый угол здесь был пропитан воспоминаниями — и хорошими, и плохими.
Вот отцовское кресло, в котором тот любил читать газеты по утрам. Вот царапина на дверном косяке — след от велосипедного руля, когда Андрей, будучи подростком, пытался пронести его в квартиру. Вот выцветшие обои в коридоре, которые они с отцом клеили вместе десять лет назад.
Максим не появлялся. Звонил только один раз, чтобы узнать, как продвигается переезд.
На четвёртый день раздался звонок в дверь. Андрей открыл и увидел Веру, соседку с пятого этажа. Седая женщина лет семидесяти смотрела на него с искренним сочувствием.
— Андрюшенька, я слышала, что происходит, — сказала она, протягивая кастрюлю с чем-то горячим. — Вот, принесла тебе супчик. Ты, наверное, и не ешь толком.
Андрей пригласил её войти. Они сидели на кухне, и Вера Сергеевна говорила не останавливаясь, пока он ел.
— Я же вас обоих с пелёнок знаю. Максимка всегда был с характером, но чтобы так с родным братом… Отец ваш в гробу, поди, переворачивается.
Андрей вздохнул.
— Вера Сергеевна, это отец и оставил квартиру Максиму. По завещанию.
Старушка вскинула брови.
— Да быть такого не может! Николай Петрович мне сам говорил, что квартира вам обоим достанется. Ещё весной говорил.
Андрей отложил ложку.
— Когда весной?
— Да на Пасху мы с ним разговаривали. Я ещё кулич ему принесла, — Вера Сергеевна поджала губы. — Он тогда сказал: «Веруня, я своим ребятам квартиру поровну оставлю. Пусть сами решают, что с ней делать. Продадут — деньги поделят, нет — вместе будут жить».
Андрей нахмурился.
— А завещание датировано июлем.
— Вот-вот! — воскликнула старушка. — А в июне к нему этот приходил, холёный такой, с портфелем. Адвокат не адвокат, не знаю. Но после его визита Николай Петрович сам не свой был. Всё в окно смотрел и вздыхал.
Андрей почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Какой ещё «этот»?
— Да я почём знаю? — развела руками Вера Сергеевна. — Высокий такой, в очках. С Максимом вашим приходил. Я их на лестнице встретила, когда за хлебом шла.
Телефонный звонок разорвал тишину квартиры. Андрей взглянул на экран — номер был незнакомым.
— Алло?
— Андрей Николаевич Васильев? — спросил официальный мужской голос.
— Да, это я.
— Меня зовут Игорь Дмитриевич, я нотариус. Вел дела вашего отца, — голос на том конце провода звучал неуверенно. — Нам нужно встретиться. Это касается наследства.
Они договорились о встрече в кафе недалеко от дома. Игорь Дмитриевич оказался молодым человеком лет тридцати пяти, с залысинами и нервными движениями.
— Я долго думал, стоит ли мне с вами связываться, — сказал он, помешивая кофе. — Но совесть замучила.
Он достал из портфеля папку с документами.
— Два месяца назад ваш отец действительно составил завещание на имя вашего брата. Но это было… не совсем добровольно.
Андрей подался вперёд.
— Что вы имеете в виду?
Нотариус оглянулся, словно боялся, что их подслушивают.
— Ваш брат привёз отца ко мне в офис. Николай Петрович был очень слаб, с трудом держал ручку. Я засомневался в его дееспособности и предложил отложить процедуру, но ваш брат… настоял.
— Настоял? — Андрей почувствовал, как закипает кровь.
— Он сказал, что если я откажусь, то пожалею, — нотариус опустил глаза. — У меня семья, ипотека… А ваш брат человек влиятельный.
— Вы хотите сказать, что завещание недействительно?
— Юридически всё оформлено правильно, — осторожно ответил Игорь Дмитриевич. — Но морально… Я не уверен, что ваш отец понимал, что подписывает. И я не уверен, что он этого хотел.
Он достал из папки ещё один лист.
— За месяц до этого ваш отец уже составлял завещание. Вот его копия. Согласно ему, квартира должна была отойти вам обоим в равных долях.
Андрей смотрел на документ, не веря своим глазам.
— Почему вы показываете мне это сейчас?
— Потому что это правильно, — просто ответил нотариус. — И потому что я не хочу быть соучастником обмана. Если вы обратитесь в суд с этими документами, у вас есть все шансы оспорить последнее завещание.
Максим появился на пороге квартиры без предупреждения. Он выглядел усталым, но довольным.
— Ну как, собрался? — спросил он с порога. — До конца срока ещё три дня, но я подумал, что тебе не нужно столько времени.
Андрей молча протянул ему копию первого завещания.
— Что это? — Максим взял лист, пробежал глазами по тексту. Его лицо исказилось. — Откуда у тебя это?
— Не важно, — ответил Андрей. — Важно то, что я знаю, как ты заставил отца изменить завещание. И нотариус тоже знает.
Максим смял бумагу и швырнул её на пол.
— Это ничего не доказывает. Отец имел право передумать.
— В таком состоянии? — Андрей покачал головой. — Он едва мог говорить в последние недели. Ты воспользовался его беспомощностью, Макс. Это низко даже для тебя.
Максим шагнул вперёд, его глаза сузились.
— Не смей читать мне нотации, понял? Ты всегда был любимчиком. Всегда! «Андрюшенька то, Андрюшенька сё». А я пахал как проклятый, чтобы вы оба могли жить нормально. И что получил? Ничего!
— Ты получил бизнес, деньги, связи, — Андрей смотрел на брата с жалостью. — Тебе эта квартира даже не нужна. Ты же не собираешься здесь жить.
— Не твоё дело, что я собираюсь с ней делать!
— Собираешься продать, да? — Андрей кивнул на разбросанные по столу буклеты риэлторских агентств. — Уже прицениваешься?
Максим пожал плечами.
— А почему бы и нет? Квартира в хорошем районе, метро рядом. Можно выручить неплохие деньги.
— Деньги, — эхом отозвался Андрей. — Всё сводится к деньгам, да?
— А к чему ещё? — искренне удивился Максим. — Сантименты? Воспоминания? На них счета не оплатишь.
Андрей покачал головой.
— Знаешь, что самое страшное, Макс? Ты даже не понимаешь, что превратился в чудовище.
— Я не чудовище, — огрызнулся Максим. — Я прагматик. Это разные вещи.
— Нет, — тихо сказал Андрей. — Это одно и то же. Ты готов обмануть умирающего отца ради денег. Ты готов выкинуть на улицу родного брата. Кем это тебя делает, если не чудовищем?
Максим молчал, сжимая кулаки.
— Я подаю в суд, — продолжил Андрей. — Оспариваю завещание. У меня есть показания нотариуса, соседей, врачей. Отец был недееспособен, когда подписывал последнее завещание. И я докажу это.
— Ты не выиграешь, — процедил Максим сквозь зубы. — У меня лучшие адвокаты.
— Может быть, — согласился Андрей. — Но это будет громкий процесс. Очень громкий. Все узнают, как уважаемый бизнесмен Максим Васильев обманул своего умирающего отца. Как ты думаешь, что скажут твои партнёры? Твои клиенты? Твоя невеста?
Лицо Максима побледнело.
— Ты блефуешь.
— Проверь, — Андрей смотрел ему прямо в глаза.
Они стояли друг напротив друга, как два бойца перед решающим поединком. Братья, ставшие чужими людьми.
— Чего ты хочешь? — наконец спросил Максим.
— Справедливости, — ответил Андрей. — Квартира должна принадлежать нам обоим, как и хотел отец изначально. Если ты настаиваешь на продаже — продадим и разделим деньги поровну. Если нет — я выкуплю твою долю. Постепенно, частями.
Максим рассмеялся.
— Ты? Выкупишь? На свою учительскую зарплату?
— Да, — твёрдо сказал Андрей. — Это займёт время, но я справлюсь.
Максим смотрел на брата долгим, оценивающим взглядом.
— Знаешь, что самое обидное, Андрей? — сказал он наконец. — Ты всегда был слабаком. Всю жизнь. Но отец всё равно любил тебя больше.
— Он любил нас одинаково, — возразил Андрей. — Просто ты никогда этого не замечал.
Прошло три месяца. Квартирный вопрос превратил их жизни в бесконечную череду судебных заседаний, экспертиз и разбирательств. Отношения, и без того напряжённые, окончательно разрушились.
Андрей сидел в зале суда, ожидая начала очередного заседания. Рядом расположился его адвокат, немолодой мужчина с усталыми глазами.
— Сегодня решающий день, — сказал он, перебирая бумаги. — Результаты медицинской экспертизы должны решить исход дела.
Андрей кивнул. Он чувствовал странное опустошение. Победа в суде уже не казалась такой важной, как раньше. Что-то более ценное было безвозвратно утрачено в этой войне.
Двери зала распахнулись, и вошёл Максим. Один, без адвоката. Он выглядел осунувшимся, под глазами залегли тёмные круги. Увидев брата, он направился прямо к нему.
— Нам нужно поговорить, — сказал Максим без предисловий. — Наедине.
Они вышли в коридор. Максим долго молчал, глядя в окно на осенний двор.
— Я отзываю иск, — сказал он наконец. — Квартира твоя. Вся.
Андрей недоверчиво смотрел на брата.
— Почему?
— Потому что ты прав, — Максим впервые за долгое время посмотрел ему в глаза. — Я превратился в чудовище. И не заметил, когда это произошло.
Он достал из кармана смятый лист бумаги.
— Это письмо отца. Я нашёл его в своих вещах неделю назад. Он написал его за месяц до смерти, но не отдал. Наверное, не успел.
Андрей взял письмо дрожащими руками.
«Дорогой Максим, — писал отец своим неровным почерком. — Когда ты прочтёшь это письмо, меня уже не будет. Я хочу, чтобы ты знал: я всегда гордился тобой. Твоей силой, твоим упорством, твоими достижениями. Ты многого добился, сынок. Но боюсь, что в погоне за успехом ты потерял что-то важное — способность видеть ценность в том, что нельзя измерить деньгами. Я надеюсь, что ты вспомнишь, каким был раньше. Добрым мальчишкой, который защищал младшего брата от дворовых хулиганов. Который отдавал ему последнюю конфету. Который читал ему книги перед сном.
Я оставляю квартиру вам обоим не потому, что так будет справедливо, а потому что надеюсь: решая, что с ней делать, вы снова научитесь быть братьями. Настоящими братьями, а не чужими людьми, связанными только кровью.
Береги Андрея, Максим. И береги себя. Не позволяй миру сделать из тебя того, кем ты не хочешь быть.
Я люблю тебя, сынок. Всегда любил и всегда буду любить.
Твой отец».
Андрей поднял глаза на брата. Тот стоял, отвернувшись к окну, но по напряжённой спине было видно, как ему тяжело.
— Макс…
— Не надо, — оборвал его Максим. — Просто… прости меня, если сможешь.
Он направился к выходу.
— Куда ты? — окликнул его Андрей.
— Домой, — ответил Максим, не оборачиваясь. — Разбирать вещи. Оказывается, у меня их слишком много. А ценного — почти ничего…
Год спустя Андрей сидел в кабинете нотариуса, слушая монотонный голос, зачитывающий документы.
— Таким образом, все права на квартиру переходят к вам, — нотариус протянул ему папку с бумагами. — Поздравляю, теперь жильё полностью ваше.
Судебные баталии наконец завершились. Последнее завещание отца было признано недействительным. Эксперты подтвердили, что на момент подписания Николай Петрович не отдавал себе отчёта в своих действиях. Максим проиграл дело по всем пунктам.
Но победа оставила горький привкус. Братья не разговаривали с того последнего заседания. Максим даже не явился на оглашение решения суда. Прислал адвоката, который бесстрастно выслушал вердикт и удалился, не сказав ни слова.
Выйдя из конторы, Андрей глубоко вдохнул холодный осенний воздух. Телефон завибрировал в кармане — сообщение от Веры Сергеевны: «Андрюша, ты где? Тут твой брат приехал, вещи собирает».
Сердце пропустило удар. Он почти бегом бросился к метро.
Дверь в квартиру была открыта. В коридоре стояли коробки с вещами. Максим методично опустошал шкаф в своей бывшей комнате.
— Что ты делаешь? — спросил Андрей, переводя дыхание.
Максим даже не обернулся.
— Забираю свои вещи. Они всё ещё мои, не так ли?
Его голос звучал холодно, как металл.
— Ты мог предупредить, — сказал Андрей.
— Зачем? — Максим наконец повернулся к брату. Его лицо застыло маской презрения. — Ты победил. Квартира твоя. Можешь праздновать.
— Я не хотел победы, — возразил Андрей. — Я хотел справедливости.
— Справедливости? — Максим рассмеялся без тени веселья. — Ты просто жадный слабак, который не смог принять выбор отца. Он оставил квартиру мне. Это был его выбор.
— Выбор, который ты ему навязал.
— Докажи, — бросил Максим. — А, погоди. Ты уже «доказал». С помощью нотариуса, которого сам же и подкупил.
— Что? — Андрей опешил. — Я никого не подкупал!
— Брось, — Максим захлопнул пустой ящик комода. — Думаешь, я не знаю, что ты встречался с ним до того, как он «неожиданно» решил сделать признание? Думаешь, я не навёл справки о его финансовом положении? Двести тысяч на счёте, откуда ни возьмись. Очень удобно.
Андрей побледнел.
— Я не имею к этому отношения.
— Конечно, — кивнул Максим с ядовитой усмешкой. — И квартиру ты хотел поделить поровну. И память отца для тебя священна. И ты всего лишь добивался справедливости.
Он захлопнул крышку чемодана.
— Знаешь, что самое смешное? Я ведь правда собирался отдать тебе твою долю. После того, как продал бы квартиру. Хотел сделать тебе сюрприз. Но ты всё испортил своей жадностью.
Максим поднял чемодан и направился к выходу.
— Поздравляю, Андрюша. Ты выиграл квартиру, но потерял брата. Хорошая сделка?
— Макс, подожди, — Андрей схватил его за рукав. — Давай поговорим. Должен же быть способ всё исправить.
Максим стряхнул его руку.
— Ничего уже не исправить. Ты сделал свой выбор, я — свой. Прощай.
Он вышел, громко хлопнув дверью.
Андрей остался один в пустой квартире. Ноги подкосились, и он медленно сполз по стене на пол. Где-то в глубине дома тикали старые часы, отсчитывая секунды новой, одинокой жизни.
Прошло пять лет. Андрей сидел на кухне отцовской квартиры, просматривая утреннюю газету. На первой полосе красовалось фото Максима рядом с губернатором области. «Новый промышленный гигант откроет рабочие места для тысяч горожан», — гласил заголовок.
Брат изменился — раздался в плечах, в волосах появилась седина, взгляд стал ещё жёстче. Но Андрей всё равно узнал бы его из тысячи.
За эти годы он много раз пытался связаться с Максимом. Звонил, писал письма, однажды даже приехал в Москву, где, по слухам, тот открыл офис своей новой компании. Всё напрасно. Максим отрезал его из своей жизни с хирургической точностью.
А теперь возвращался — успешный, влиятельный, победивший. Возвращался в город, где когда-то потерпел поражение в битве за отцовское наследство.
Телефонный звонок вырвал Андрея из задумчивости.
— Андрей Николаевич? — спросил незнакомый женский голос. — Меня зовут Карина, я секретарь Максима Николаевича Васильева. Он хотел бы встретиться с вами сегодня в 17:00 в ресторане «Метрополь».
— Максим хочет со мной встретиться? — переспросил Андрей, не веря своим ушам.
— Именно так, — подтвердила девушка. — Это касается бизнес-проекта, который затрагивает территорию вашего района.
Андрей почувствовал, как внутри всё сжалось.
— Передайте, что я буду.
Ресторан «Метрополь» оказался роскошным заведением в центре города. Охранник на входе проводил Андрея к отдельному кабинету.
Максим сидел за столом, изучая какие-то документы. Он поднял глаза, когда дверь открылась, но не встал.
— Проходи, — сказал он сухо. — Присаживайся.
Андрей опустился в кресло напротив брата. Пять лет разлуки, а между ними по-прежнему стена отчуждения.
— Я видел твоё фото в газете, — начал Андрей. — Поздравляю с успехом.
— Благодарю, — кивнул Максим. — Но я пригласил тебя не за этим.
Он достал из папки документ и положил перед Андреем.
— Что это? — спросил тот, не прикасаясь к бумаге.
— Уведомление о сносе, — ответил Максим. — Твой дом попадает в зону промышленной застройки. Согласно новому генплану города, одобренному губернатором, на месте вашего квартала будет построен технопарк.
Андрей побледнел.
— Ты шутишь?
— Нисколько, — Максим был серьёзен. — Жильцам предложат компенсацию или квартиры в новостройках на окраине. Вполне щедрое предложение.
— Ты… — Андрей задохнулся от возмущения. — Ты специально это сделал? Из мести?
Максим пожал плечами.
— Бизнес есть бизнес. Ничего личного.
— Ничего личного? — Андрей повысил голос. — Ты собираешься снести дом, в котором мы выросли! Дом, в котором жил и умер наш отец!
— Дом, за который ты так отчаянно боролся, — добавил Максим с холодной улыбкой. — Иронично, не правда ли? Ты получил квартиру, а теперь потеряешь её. Как и я когда-то.
Он откинулся на спинку кресла.
— Можешь подавать в суд, если хочешь. Но документы в полном порядке. Я всё сделал по закону. В конце концов, я усвоил урок, который ты мне преподал пять лет назад.
Андрей смотрел на брата, не узнавая его. Перед ним сидел чужой человек с знакомым лицом.
— Ты действительно превратился в чудовище, — тихо сказал он.
— Нет, — покачал головой Максим. — Я стал прагматиком. Это разные вещи. А ты всё тот же слабак, цепляющийся за сантименты.
Он встал, давая понять, что разговор окончен.
— У тебя есть три месяца до начала работ. Советую не тянуть с решением по компенсации — лучшие варианты разбирают первыми.
Максим направился к выходу, но остановился в дверях.
— Знаешь, — сказал он, не оборачиваясь, — квартирный вопрос действительно испортил нас обоих. Тебя — сделав жадным лицемером. Меня — научив, что в этом мире выживает сильнейший. Спасибо за урок, брат.
Он вышел, оставив Андрея наедине с документами о сносе единственного дома, который тот когда-либо знал….
