На седьмом десятке лет Клавдия Метлицына почувствовала, что устала «тянуть лямку».
Её сын, тридцатисемилетний Игорь, работавший санитаром в районной больнице, продолжал жить с ней и судя по всему, не собирался жениться.
Желающих познакомиться, и тем более связать с ним жизнь, было мало,
чем мог заинтересовать женщин великовозрастный мужчина, который краснеет при виде любой дамы, и бросается от неё наутёк?
К тому же неразговорчив, погружен в себя и смотрит исподлобья?
Игорь вселял во всех представительниц женского пола необъяснимый страх.
Ко всему прочему он был некрасив.
Хотя, как сын, Игорь был идеальным — всю свою скромную зарплату до копейки нёс в дом, вручал матери,
а в самом доме мыл посуду и пол.
И на мать чуть ли не молился.
Такое повиновение и обожание конечно льстило, но Клавдии вдруг почудилось, что жизнь проходит мимо, а она словно застряла в своем мирке, где в крохотной квартире она влачила скучную, бедную событиями жизнь.
— Ты бы хоть женился сынок, — каждый день ругала она Игоря. — Вон, соседка Галя Иванык, с тебя глаз не сводит.
И наша почтальонша, Валентина, каждый раз заходя, интересуется тобой, а ты как истукан, боишься девушкам в глаза посмотреть! Долго мне еще ждать, когда ты устроишь свою личную жизнь? Мне невестка и внуки нужны!
Игорь, понимавший что разговор принял серьезный оборот, хмурил брови и спотыкаясь, убегал в свою комнату со всех ног и закрывался там.
— С тобой каши не сваришь и внуков не дождешься, — вздохнув, проворчала Клава.
Ей в голову пришла мысль.
— Может быть, я не в том месте внуков жду?
Клавдия собрала сумку с гостинцами и фотоальбомом, простилась с сыном и поехала поездом на другой конец страны.
Она еще долго пробиралась по бездорожью, по болотам и топям и наконец, добралась таки до своей троюродной сестры.
Сестра, Лидия, тощая высокая женщина восьмидесяти лет, с безэмоциональным лицом, сидела на крыльце своей старенькой избушки и перебирала в ведре грибы.
Трухлявые и некрасивые — выкидывала в сторонку, остальные чистила и крошила в огромный таз.
Клавдия вошла во двор и крикнула:
— Ну здравствуй, Лида!
Хозяйка вздрогнула и вскочив на ноги, бросила всё и собралась бежать в избу.
Затем опомнилась и вгляделась в гостью:
— Клавдия, это ты?
— Я, Лидушка. Вот и тридцать с лишним лет минуло. Когда я видела тебя в последний раз, ты выглядела лучше.
— Да и ты шибко постарела, — заворчала Лидия, раздраженно убирая с крыльца тазы и вёдра. — Ну проходи в дом, коль явилась. Только у меня сахару нет. На варенье спустила, теперь чай не с чем пить.
Клавдия отмахнулась, заходя в избу:
— Да у меня диабет, мне твой сахар не нужон. А варенья налей, шибко с чаем люблю.
Женщины вошли в дом, Клавдия дождалась чая и оглядев стены,
на которых выросли целые «картины» из плесени, удивилась вслух.
— Ты до сих пор живёшь в прадедушкином доме? У вас что, и переселения никакого нет?
— Да какое переселение, ты что, — отпив невкусный чаговый чай из железной кружки, проронила Лида. — Приходили жилищная комиссия, рассмотрели дом, постановили, что в нём еще можно жить и предложили небольшую сумму денег на ремонт.
Помолчав и погоняв чай в беззубом рту, Лидия вздохнула вслух:
— Сглупила я, не нужно было мне Гошку усыновлять. Можа, ему как сироте, дали бы квартиру.
Клавдия аккуратно поставила чашку с недопитым чаем на заскорузлый стол.
По правде говоря, чай было невозможно пить.
— Какая у вас здесь невкусная вода. Будто тиной попахивает.
Лидия усмехнулась:
— Тиной и есть. Я ж воду на поганом пруду беру.
Клавдия зажмурила один глаз и потрясла головой.
— Ой-ёй, а меня только вылечили от лямблий.
— Это что? — Лида накренилась туловищем в сторону гостьи так, словно страдала тугоухостью. А потом взмахнула рукой:
— Да не боись, я ж воду процеживаю через марлечку и кипячу, тем более мне Гошка недавно примус починил.
Клавдия, сидевшая с брезгливым выражением лица, вспомнила о цели своего визита и встрепенулась вновь.
— А где кстати Георгий? — поинтересовалась она.
— Гошка то? На рыбалку убежал.
— Интересно, какой он стал…
— Так в комнате на стене висит портрет, иди, посмотри.
Клавдия с бьющимся сердцем и прижав руки к груди, подошла к большой яркой фотографии, висевшей на стене.
Со снимка на неё вдумчиво смотрел необычайно красивый молодой человек.
Клавдия не смогла сдержаться и всплеснула руками:
— Ой, как же он на молодого Куравлёва похож!
— Все так говорят. Шибко красивым уродился, девушки ему проходу не дают. А как поживает твой сынок?
Клавдия пришла в себя и села на диван.
Поверхность дивана тут же впилась в её плоть пружинами. Диван скрипнул и накренился, из него вылетело облачко пыли.
— Да как? Работает, не курит, не пьёт, заботится обо мне. Можно сказать, у меня вырос идеальный сын. И чем же занимается красавец Георгий в жизни? Работает где? Женился ли, завёл ль семью?
— Дак он у нас лентяй. К работе у него тяги нет, всё бы ему плясать, да выступать. Он в клубе числится, мероприятия по праздникам проводит, танцует и поет. Но это ж рази путная работа?
Ну вот еще правда, из соседних сёл, за ним приезжают, просят свадьбы и юбилеи провести. Так что он у нас еще и тамада. А еще, стыдно говорить, Георгий за небольшую плату скрашивает досуг одиноким немолодым дамам.
Лида кивнула головой и продолжила говорить.
— Недавно оказия произошла. Пятидесятидвухлетняя его пассия родила. Всю жизнь значит, прожила в бесплодном браке со своим покойным мужем, так и не смогла родить. А как с Гошей сошлась, народилась дочь! Представляешь? Теперь она требует чтобы Гоша женился на ней и признал дочь. Иначе мол, на алименты подаст.
Клавдия ахнула, закрыв рукой свой рот:
— А Гошка что?
— А что он? Желанием жениться на женщине, годящейся ему в матери, не горит.
Пока Клавдия осмысливала услышанное, Лида придвинулась к ней:
— Может и хорошо, что ты приехала Клавдия. Это тебя твой материнский инстинкт позвал. Ведь по правде говоря, ты мать Гошке больше чем я. А я Гоше рассказывала, что я ему неродная мать.
Клавдия испугалась:
— И что он? Как воспринял эту весть? Наверное, ненавидит меня и никогда не простит?
— Да нет, Клавушка, он на тебя не держит зла. Наоборот, собирался накопить деньжат и поехать разыскивать тебя и брата. Я уж ему объяснила, что тебе некуда было деваться, пришлось прятать грех.
— Да, — расстроганная Клава вытирала слёзы со щёк. — Как я могла оставить себе дитя, ведь мой покойный муж, мотавший тогда срок, мог догадаться, что я не была ему верна. Ох, погубил бы и меня, и дитя. А так, когда он вернулся домой, ничего не заподозрил. И уж точно не узнал, что я своего сыночка отдала тебе.
— Ты и меня спасла, — улыбнулась Лида. — Я ж не могла родить, после пятого развода постарела, оказалась никому не нужна. А твой Гошенька скрасил мне жизнь.
Георгий явился только под утро.
Клава, маявшаяся без сна на матрасе, постеленном на полу в зале у окна, прекрасно слышала, как он прощался с какой-то девушкой.
Было светло, вовсю горланили петухи и Клавдия выглянула в окно.
Красивый,
молодой,
обаятельный молодой человек,
стоял возле ворот с не менее симпатичной девушкой и прощался с ней, запуская руку в её вьющиеся локоны и целуя в сахарные уста…
«Надо же какой красивый у меня родился сын!» — подумала Клавдия и сердце её подпрыгнуло в груди.
«Кажется, не того сына я Лидке отдала!»
Наконец, Гоша попрощался с подружкой и зашел в дом.
Клавдия выплыла к нему, с мягкой улыбкой на губах.
— Ой, здравствуйте. У нас гости? А я и не знал, — сразу же заулыбался Георгий.
— Это твоя мать, — послышался Лидин голос с печи. — Ну, я ж рассказывала тебе, — прогудела она спросонья, зевнув.
Очарование момента встречи с сыном исчезло.
Клавдия сердито посмотрела на печь.
Зато Гоша нисколько не смутился,
он взяв Клавдию за руку и приложился губами к её пальцам,
а затем выпрямился, приосанился и заворожил Клавдию улыбкой:
— Так вот вы какая, мама… Как же я мечтал встретиться с вами! Вот бы ещё братца повидать!
Клавдия облегченно улыбнулась: она ожидала истерик, обвинений и слез от брошенного сына, но тот её несказанно удивил.
— Я как раз сегодня собиралась домой и хотела предложить тебе поехать со мной.
Не успела она договорить, как сын подбежал к ней и обнял. И прижимая к груди, восторженно заявил:
— Я с радостью поеду к вам! Так хочу с братом познакомиться, сил нет! Всю жизнь о брате мечтал!
Клавдия счастливо прислонилась к родному плечу и всплакнула на радостях.
— А Лида не будет против? — опомнилась она.
Лида ответила с печи:
— Нет, я против не буду! Забирай прямо сейчас своего отпрыска и езжайте! Он всю плешь мне выел, оставив без последних трусов, в долгах, вот пусть теперь и вам жизнь подпортит!
Клавдия, все еще счастливо улыбающаяся, поглядела на сына, а тот, невинно улыбаясь в ответ, покрутил пальцем у виска:
— У мамы-Лиды в последнее время совсем плохо с головой.
Георгий быстро освоился в настоящей семье.
Приехав, он обнял и горячо расцеловал в обе щеки ничего не понимающего Игоря и похлопал его по плечу.
— Вот и встретились, брат, вот и встретились. Сколько тебе лет? Уже тридцать семь? А мне недавно тридцать четыре стукнуло. Кто я?
Усмехнувшись, новый член семьи оглянулся на «мать».
— Да ладно? Ты и вправду не знал, что у тебя есть я?
Посмеявшись, пообнимав брата и подмигнув Клавдии, Георгий кинулся бороздить по городу в поисках работы,
о чем в тот же вечер новой семье и сообщил.
— Завтра пойду на собеседование в дом культуры. Вот только с пропиской беда, у меня же её нет! А у вас целая квартира в собственности есть. Мама, ты меня припишешь здесь? Я ведь тоже член вашей семьи. А то нехорошо. Хожу как бомж.
Клавдия опешила от неожиданности, но пообещала завтра же пойти в паспортный стол и прописать Гошу в квартире.
Не успел Гоша обжиться, как уже познакомился с соседкой,
той самой Галей Иванык, с которой Клавдия мечтала свести сына Игоря.
Да так с ней полюбезничал, что та через месяц прибежала просить его жениться на ней.
— Ребёнка я от тебя жду, — призналась она Георгию, помявшись у входной двери.
Гоша ахнул:
— Чего?
Их разговор был слышен всем, и Клавдии, которая сразу вышла в прихожую и пригласила Галю на чай, и Игорю, который оказывается в эту Галю был много лет влюблён, только боялся признаться ей в чувствах.
Такой вот он был «истукан».
Нравилась ему Галя, а подойти к ней робел.
Гоша громко возмущался:
— Как ты так могла, Галя? Такой подлости я от тебя не ожидал! Мы с тобой знакомы всего лишь месяц, а ты уже рожать от меня собралась. Я что, слёзно просил тебя родить мне? Или может быть, заикался о совместной жизни?
Впредь, хорошенько подумай о том, что людям подобные «сюрпризы» не нужны!
(Клавдия, невольно наблюдавшая за этой сценой, восхитилась про себя:
«Ну и мерзавец! До чего же хорош! Не успел приехать сюда, уже окрутил кучу разных девчонок. Сбылась моя мечта, не останусь я без внучат».
Между тем, Гоша продолжал внушать заплаканной девушке своим чувственным, хорошо поставленным голосом:
— Прекрати плакать, Галя! Подумай лучше, на что мы будем жить? Я ведь в этом городе никто. Фьюить — и вытурят меня с работы, а я с горя начну пить, вымещать свою злобу на тебе и ни в чем неповинном малыше. А потом как увезу тебя жить в глухую деревню, где даже водопровода нет. И тебе придётся водиться не только с ребёнком, но и с моей полоумной старенькой мамашей. Так что не ломай жизнь мне, себе и своему ребёнку. Проверила свою фертильность — и хорошо. Рожай, говорят, женщины после родов расцветают, а там и встретишь свою судьбу. А обо мне забудь.
— Негодяй, какой же ты негодяй, — закричала Галя.
— Да я такой. А знаешь почему? — развёл руками Гоша. — Потому что меня самого бросили. Представляешь? Родная мать родила меня тайком от всех и отдала меня своей глухой сестре.
Клавдия, слушавшая разговор, поменялась в лице.
— Гоша! — растерянно пролепетала она.
— Что «Гоша»? Ну что? — воскликнул Георгий. Он принялся жестикулировать кистями рук. — Разве я сказал неправду, мама? У меня даже имени нормального нет! Только идиотское — «Гоша»! А родись я в обычной и любящей семье — я был бы Андреем или Дмитрием. Или даже Болеславом! Это ваша вина, мама, что я вырос негодяем. Это вы испортили мне всю жизнь.
Оставив женщин испытывать угрызения совести, Георгий умчался покорять город дальше.
С каждым днём он вёл себя с матерью смелей, наглей.
И даже поинтересовался у неё:
— А что это, вы, мама, повадились забирать у Игоря зарплату? На что вы её тратите? А ты, Игорь, почему ведешь себя как неразумное дитя? А ну-ка мама, выворачивайте карманы и отдавайте обратно деньги!
Клавдия, «копившая денежки на старость», не ожидала такого поворота. Она возмутилась и огрызнулась:
— Да ты, мальчик, обнаглел. Забыл, откуда я тебя привезла? Я приняла тебя в семью, но могу и обратно тебя турнуть, в глушь, к лямблиям!
— Ах вы еще угрожать мне взялись, мама?
Назревал скандал.
Игорь, всегда прежде молчавший и не смевший поднимать голос на мать, молча встал и стукнул кулаком по столу.
— Брат останется жить с нами и точка. А вы мама, возвращайте деньги. Вы упали в моих глазах. Как вы могли столько лет молчать о том, что у меня есть брат?
— Сыночек, Игорёшик… Что на тебя нашло, это ведь я, твоя любящая мать. А это — искуситель-змий. Он твою Галеньку совратил, теперь с Валечкой гуляет… Испортил всех твоих невест. Надо гнать его прочь!
Игорь подошел к матери и требовательно протянул руку:
— Отдайте мне деньги, мама.
Клавдия вынула из кармана половину и бросила её на стол.
— Я вам дал тридцать тысяч, а здесь только пятнадцать.
Клавдия пожала плечами:
— Остальное — мне, на что я буду покупать продукты и оплачивать квартплату? Ты ведь тоже живёшь в моей квартире, значит, должен нести расходы.
Игорь повернулся и ушел в комнату матери, там пошарил под стареньким матрасом на кровати и отыскав мамин тайник, забрал его с собой.
— Ах вы так? — рассердилась Клавдия. — Тогда я вам больше не мать!
— Теперь я буду решат семейные дела, — непоколебимо заявил Игорь.
Гоша повис на его плече:
— Вот это поворот! Давно пора, так её, горжусь тобой, брат!
Эпилог
Клавдия, потерявшая власть в семье, быстро сдала.
Она закрылась в своей комнате, потеряв интерес к жизни, все время лежала. Вскоре Игорь взял на себя все домашние дела.
Он варил бульончики и отпаивал мать с ложечки, как упрямого ребёнка.
Та гневно смотрела на него:
— Пре датель. Ты предпочел этого прохвоста мне. Ах, зачем я привезла этого Гошку в дом, мы с тобой так ладили без него!
— Мы и сейчас хорошо ладим, мама, — удивился Игорь.
— Ага! Ты все деньги у меня отобрал! Никогда не стану прежней, покуда не вернешь деньги!
— Мама, — виновато взглянул сын. — Мы с Галей решили пожениться.
— Чего? А то что она скоро родит от твоего брата, ничего?
Игорь смущенно улыбнулся и покачал головой:
— Так она же племянника мне родит, значит, малыш мне не чужой. Знаешь, мама, Галя приходила сюда каждый день, чтобы Гошку повидать. Она плакала, а я её утешал. Ну вот доутешался, Галя полюбила меня.
— Ы-ы, — злобно протянула Клава и вскочила с постели. — Да ты сына — идиот! — не удержалась она. — Галя и безо всяких утешений давно поглядывала на тебя! Ох уж этот Георгий, меня допёк, теперь взялся тебя дурить! Нет, некогда лежать, придётся оборону держать. Где он?!
— Брат то?
Игорь снова улыбнулся.
— Он ушел развеяться в ночной клуб.
— Да ты что? А где деньги взял?
— Я ему дал.
— Скажи правду, сынок, он у тебя деньги вытряс?
— Не вытряс, а попросил. Что я, брату денег не дам?
Клавдия покачала головой.
Она пошла приводить себя в порядок.
Ей теперь некогда лежать, скоро родится долгожданный внук, нужно пеленки покупать…
