— Бумаги готовы, Ирина Викторовна, — седой нотариус с усталыми глазами протянул папку. — Нужна только ваша подпись. И, разумеется, подпись вашего мужа.
Евгений Степанович, щуплый мужчина с залысинами, сидевший рядом с женой, неуверенно покосился на тяжёлую дверь кабинета. За ней в приёмной ждала его мать — Галина Васильевна, грузная женщина с крупными чертами лица и властным характером.
— Может, всё-таки подождём? — тихо спросил он. — Пусть мама тоже…
— Нет, — отрезала Ирина, забирая папку. — Твоя мать здесь ни при чём. Это наше с тобой решение.
Женщина раскрыла папку, быстро пробежала глазами по документу, морща высокий лоб. В свои сорок два она сохранила строгую красоту — тёмные волосы, собранные в аккуратный узел, чёткие скулы, прямая осанка. Только в уголках серых глаз залегли морщинки — следы усталости и постоянного напряжения.
— Евгений! — дверь распахнулась без стука. Галина Васильевна стояла на пороге, подбоченившись. — Что вы тут решаете без меня?
— Мама, мы же договорились, — Евгений поднялся навстречу матери. — Ты подождёшь в приёмной.
— Чтобы вы тут за моей спиной мою квартиру делили? — Галина Васильевна прошла к столу, грузно опустилась на свободный стул. — Нет уж, увольте!
Нотариус прочистил горло.
— Уважаемая, я вынужден напомнить, что квартира находится в собственности вашего сына и его супруги. С момента приватизации в 2010 году.
— Нет, — Галина Васильевна вцепилась пальцами с крупными перстнями в столешницу. — Это моя квартира. Я получила её от завода ещё в восьмидесятом. А Женька просто прописан был, с детства.
— И приватизировал её на себя, с вашего согласия, — терпеливо напомнил нотариус. — Затем оформил совместную собственность с супругой.
— Мама, — Евгений выглядел измученным. — Мы это уже сто раз обсуждали. Ты сама настояла, чтобы я приватизировал квартиру. Сказала: «Я старая, мне зачем, а тебе пригодится».
— Я не думала, что ты её делить вздумаешь! — Галина Васильевна повернулась к невестке. — Это всё ты. Всё ты мутишь воду!
Ирина медленно положила ручку.
— Галина Васильевна, квартира принадлежит нам с Евгением. И мы решили её продать, чтобы разъехаться. Это наше право.
— А моё право где? — грохнула кулаком по столу свекровь. — Я в этой квартире сорок лет прожила! Всю жизнь! А теперь куда?
— В новую квартиру, — устало сказал Евгений. — Мы же обсудили: продаём трёшку, покупаем тебе однокомнатную в том же районе, а на оставшиеся деньги мы с Ириной берём себе жильё.
— С Ириной? — прищурилась Галина Васильевна. — Или с Ириной и этим её…
— Мама! — повысил голос Евгений. — Не начинай.
— Чего не начинать? — свекровь повернулась к нотариусу. — Вы знаете, что у неё есть сын от первого брака? И она хочет, чтобы наша квартира пошла на обеспечение этого…
— Галина Васильевна! — Ирина резко поднялась. — Прекратите немедленно! Кирилл — мой сын. И если мы с Евгением решили…
— Вы! — перебила её свекровь. — Всё вы решили! А Женька мой как телёнок за тобой идёт. Потому что ты его окрутила, затуманила…
— Так, стоп, — Евгений встал между женщинами. — Мама, либо ты успокаиваешься и ждёшь в приёмной, либо мы перенесём встречу на другой день. Но без тебя.
Галина Васильевна уставилась на сына так, словно он вдруг заговорил на чужом языке.
— Это ты мне? Родной матери?
— Да, мама, тебе, — твёрдо сказал Евгений. — Я понимаю твои чувства. Но это наше с Ириной решение.
— Предатель, — процедила Галина Васильевна, поднимаясь. — Запомни мои слова: ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Эта женщина тебя использует, чтобы обеспечить своего выродка. А ты и рад стараться!
Она тяжело прошагала к двери, но на пороге обернулась.
— Кто решил, что её сыну что-то положено от нашей семьи? Делите квартиру пополам — твоя половина и моя. А не ей и её приблуде!
Дверь с грохотом захлопнулась. В кабинете повисла тяжёлая тишина.
— Прошу прощения, — пробормотал нотариус, протирая очки.
— Ничего, — Ирина медленно опустилась на стул. — Мы привыкли.
— Мам, ты где была? — тринадцатилетний Кирилл оторвался от ноутбука, когда Ирина вошла в квартиру. — Я есть хочу.
— Извини, задержалась, — Ирина сбросила туфли, устало потёрла лоб. — Сейчас что-нибудь приготовлю.
— А дядя Женя где?
— Поехал свою маму успокаивать, — Ирина прошла на кухню, включила чайник. — Она… расстроилась из-за нашего решения.
Кирилл закрыл ноутбук, прошёл следом за матерью. Он был высоким для своего возраста, с угловатыми плечами и ломающимся голосом.
— Из-за квартиры, да? — спросил он, присаживаясь за стол. — Она не хочет переезжать?
— Не только, — Ирина достала из холодильника овощи, начала резать салат. — Галина Васильевна считает, что мы не должны тратить деньги от продажи квартиры на новое жильё, где будешь жить и ты.
— Почему? — Кирилл нахмурился. — Я же часть семьи.
Ирина отложила нож, посмотрела на сына.
— Не для неё, — тихо сказала она. — Для Галины Васильевны существует только её сын. Всё остальное — помехи.
— Включая тебя?
— Особенно меня, — Ирина невесело усмехнулась. — Я же отнимаю её драгоценного Женечку.
— Но вы уже семь лет женаты, — Кирилл покачал головой. — Она до сих пор не смирилась?
— Нет, — Ирина вернулась к нарезке овощей. — И, боюсь, не смирится никогда.
Входная дверь хлопнула — вернулся Евгений. Судя по тяжёлым шагам и звону ключей, брошенных на тумбочку, разговор с матерью не задался.
— Как всё прошло? — спросила Ирина, когда муж вошёл на кухню.
Евгений тяжело опустился на стул, провёл рукой по редеющим волосам.
— Она не хочет слушать, — устало сказал он. — Говорит, что это всё твои интриги. Что ты меня окрутила и настраиваешь против родной матери.
— Ничего нового, — Ирина пожала плечами, выкладывая салат в миску.
— На этот раз всё серьёзнее, — Евгений понизил голос, косясь на Кирилла. — Она угрожает подать в суд. Говорит, что будет оспаривать моё право на квартиру, поскольку она там прожила большую часть жизни.
— У неё ничего не выйдет, — Ирина поставила перед сыном тарелку с салатом. — Кирилл, поешь пока это, я сейчас что-нибудь ещё приготовлю.
Мальчик нехотя подтянул к себе тарелку, но есть не стал, прислушиваясь к разговору взрослых.
— Дело не в том, выйдет у неё или нет, — Евгений говорил всё тише. — А в том, что она настроена очень решительно. И может создать нам проблемы.
— Каким образом? — Ирина начала разогревать на плите вчерашний суп.
— Не знаю, — Евгений беспомощно развёл руками. — Может заявить, что мы её притесняем. Или что квартира фактически принадлежит ей, просто оформлена на меня. Или…
— Или что я коварная разлучница, которая охотится за вашим имуществом, — закончила за него Ирина. — Евгений, твоей матери семьдесят два года. Она не может бесконечно контролировать твою жизнь.
— Она и не контролирует, — возразил Евгений. — Просто она боится остаться одна. В чужом месте.
— Мы обещали купить ей квартиру в том же районе, — напомнила Ирина. — Где все её знакомые, поликлиника, парк. Чего ей ещё нужно?
— Чтобы всё оставалось по-прежнему, — вздохнул Евгений. — Ты же знаешь, она консерватор. Перемены её пугают.
— Меня тоже пугают перемены, — Ирина резко развернулась от плиты. — Но мы не можем вечно жить втроём в одной квартире. Это невыносимо.
Кирилл отодвинул нетронутую тарелку.
— Из-за меня, да? — тихо спросил он. — Она не хочет жить со мной.
Евгений и Ирина переглянулись.
— Нет, Кирюш, — мягко сказал Евгений. — Дело не в тебе. Просто моя мама… ей трудно принять, что у меня теперь есть своя семья.
— Но я всё равно ей не нравлюсь, — упрямо сказал Кирилл. — Она на меня смотрит, как будто я таракан какой-то.
— Кирилл! — одёрнула его Ирина.
— А что, неправда? — мальчик поднялся из-за стола. — Я всё слышу, что она говорит. Про то, что я не её внук. Что вы тратите на меня её деньги. Что я…
— Достаточно, — Ирина подошла к сыну, положила руки ему на плечи. — То, что говорит Галина Васильевна, не имеет значения. Важно только то, что думаем мы с Евгением. А мы любим тебя. И ты — часть нашей семьи. Точка.
Кирилл хмуро посмотрел на отчима.
— Правда?
— Конечно, — Евгений улыбнулся. — Иначе зачем бы я с вами возился столько лет? Только учти: твоя очередь выносить мусор никуда не делась.
Кирилл слабо улыбнулся в ответ.
— Так что будет с квартирой? — спросил он. — Вы правда её продадите?
Евгений вздохнул.
— Если сумеем договориться с моей мамой, то да. Продадим и купим две новых — ей и нам.
— А если не сумеете?
Евгений и Ирина снова переглянулись.
— Сумеем, — твёрдо сказала Ирина. — Должны суметь. Иначе нам придётся жить так и дальше.
Галина Васильевна восседала в кресле, как на троне. Её грузная фигура, облачённая в тёмно-синее платье с брошью, казалась высеченной из камня. Только пальцы с крупными перстнями постукивали по подлокотнику.
— Так значит, ты всё-таки решил предать родную мать, — произнесла она, когда Евгений вошёл в комнату.
— Мама, хватит драматизировать, — Евгений устало опустился на диван напротив. — Никто тебя не предаёт. Мы просто хотим жить отдельно.
— В моей квартире, — отчеканила Галина Васильевна.
— В нашей с Ириной квартире, — поправил Евгений. — Которую я приватизировал четырнадцать лет назад.
— Потому что я разрешила! — Галина Васильевна стукнула кулаком по подлокотнику. — Я могла сама приватизировать, но подумала: зачем? Пусть сын оформляет, всё равно ему достанется. А ты что сделал? Привёл эту… с ребёнком!
— Её зовут Ирина, мама, — Евгений сжал руки в кулаки. — И она моя жена. Уже семь лет. Пора бы привыкнуть.
— Никогда не привыкну, — отрезала Галина Васильевна. — Она тебя женила на себе, чтобы решить свои проблемы. Где бы она была со своим выродком, если бы не ты?
— Мама! — Евгений вскочил. — Ещё одно такое слово, и я уйду.
Галина Васильевна поджала губы, смерив сына тяжёлым взглядом.
— Видишь? Уже готов бросить родную мать. Она тебя против меня настраивает. И теперь вот — квартиру делить. Я сорок лет здесь прожила, Женя. Сорок лет! Каждый уголок моими руками обустроен.
— Я знаю, мама, — Евгений смягчил тон. — И я обещаю: мы найдём тебе хорошую квартиру. В этом же районе. Рядом с парком, как ты любишь. С новым ремонтом.
— А эту продадите, — Галина Васильевна качнула головой. — И деньги пойдут на обеспечение чужого ребёнка.
— Кирилл не чужой, мама, — терпеливо сказал Евгений. — Он живёт с нами уже семь лет. Я его воспитываю как собственного сына.
— Но он не твой! — отрезала Галина Васильевна. — И никогда им не будет. А ты тратишь на него деньги нашей семьи.
Евгений глубоко вдохнул, пытаясь сдержаться.
— Мама, послушай меня внимательно. Я женат на Ирине. Мы — семья. И Кирилл — часть этой семьи. Нравится тебе это или нет.
— Семья! — фыркнула Галина Васильевна. — Настоящая семья — это родная кровь. А не эти твои… альянсы по расчёту.
— По расчёту? — Евгений горько усмехнулся. — Ирина — успешный юрист. Она зарабатывает больше меня. Если кто тут и в выигрыше от брака, так это я.
— Юрист! — Галина Васильевна скривилась. — Потому и охомутала тебя, чтобы отобрать нашу квартиру.
— Господи, мама, — Евгений покачал головой. — Ты себя слышишь? Какая квартира? Что в ней такого ценного? Обычная трёшка в спальном районе.
— Это мой дом! — повысила голос Галина Васильевна. — Я здесь прожила всю жизнь. После смерти твоего отца только эти стены меня и держали.
Она вдруг всхлипнула, достала из рукава платок.
— А теперь родной сын хочет меня выгнать на улицу. В мои-то годы.
— Никто тебя не выгоняет, мама, — Евгений сел рядом с ней, попытался взять за руку, но она отдёрнула ладонь. — Мы просто хотим жить отдельно. Это нормально.
— Почему вы не можете жить здесь? — Галина Васильевна промокнула глаза платком. — Квартира большая. Всем места хватит.
— Мама, — Евгений устало потёр лицо. — Мы пробовали. Семь лет пробовали. Но ты постоянно вмешиваешься в нашу жизнь. Контролируешь каждый шаг. Критикуешь Ирину. Игнорируешь Кирилла.
— Я просто хочу как лучше, — возразила Галина Васильевна. — Я вижу, что она тебя не так кормит, не так стирает, не так…
— Стоп, — Евгений поднял руку. — Это именно то, о чём я говорю. Ты не можешь перестать контролировать. И поэтому нам нужно жить отдельно.
Галина Васильевна выпрямилась, вновь становясь похожей на каменное изваяние.
— Хорошо, — сказала она ледяным тоном. — Хочешь жить отдельно — живи. Но квартиру мы делить не будем. Я имею право здесь жить до конца своих дней. И я никуда не перееду.
— Мама…
— И если ты подашь на меня в суд, — продолжала Галина Васильевна, не слушая, — я расскажу всем, что ты выгоняешь родную мать на улицу. Посмотрим, что скажут твои коллеги. Твои друзья. Соседи.
Евгений медленно поднялся, глядя на мать сверху вниз.
— Ты это серьёзно? Шантажируешь меня?
— Я защищаюсь, — парировала Галина Васильевна. — Раз уж родной сын предал, приходится самой себя защищать.
Евгений молча развернулся и вышел из комнаты. Уже в прихожей он услышал, как мать крикнула ему вслед:
— Всё из-за неё! Она тебя настраивает против меня!
— Евгений, она шантажистка, — Ирина расхаживала по кухне, сжимая в руке чашку с остывшим чаем. — Ты не должен поддаваться.
— Я знаю, — Евгений сидел за столом, ссутулившись. — Но она моя мать, Ира. И ей действительно некуда идти.
— У неё будет новая квартира, — напомнила Ирина. — Которую мы ей купим.
— Но она не хочет переезжать, — Евгений развёл руками. — Она там прожила сорок лет. Каждый уголок знает.
— А мы должны всю жизнь терпеть её присутствие? Её контроль? Её оскорбления? — Ирина поставила чашку на стол с такой силой, что чай выплеснулся. — Прости, — она схватила салфетку, начала вытирать.
— Я не знаю, что делать, — честно признался Евгений. — С одной стороны, она не права. С другой… это моя мать. И в чём-то я её понимаю.
— В чём же? — Ирина скомкала мокрую салфетку.
— Она боится перемен, — Евгений смотрел в стол. — Боится одиночества. Боится, что я о ней забуду, когда она будет жить отдельно.
— Ты же не забудешь, — мягче сказала Ирина. — Будешь навещать её, помогать.
— Я знаю, — кивнул Евгений. — Но она не верит. Она думает, что ты… встала между нами.
— Я так и поняла, — Ирина села напротив мужа. — Слушай, может быть, нам просто съехать? Снять квартиру где-нибудь. Или взять ипотеку.
— Ипотеку? — Евгений грустно усмехнулся. — В моём возрасте? С моей зарплатой?
— Ну, с моей зарплатой и твоей, — поправилась Ирина. — Справимся как-нибудь.
— А что с этой квартирой? — спросил Евгений. — Оставим маме?
— Ну и пусть живёт, — Ирина пожала плечами. — Раз ей так важно.
Евгений покачал головой.
— Тогда мы никогда не выплатим ипотеку. Нам нужны деньги от продажи этой квартиры, чтобы купить новую.
— Значит, придётся действовать жёстче, — Ирина сжала губы. — Евгений, я понимаю, что она твоя мать. Но она не имеет права разрушать нашу жизнь.
— И что ты предлагаешь? — Евгений исподлобья взглянул на жену. — Выгнать её?
— Нет, — Ирина покачала головой. — Но объяснить, что квартира будет продана в любом случае. И если она не согласится на компромисс, то останется ни с чем.
— Она скорее умрёт, чем согласится, — тихо сказал Евгений. — Ты же знаешь, какая она упрямая.
— Знаю, — Ирина встала, подошла к окну. За стеклом моросил мелкий осенний дождь. — Но у неё нет выбора, Женя. Либо она принимает наши условия, либо…
Она не договорила, но Евгений понял.
— Либо мы продаём квартиру и оставляем её без жилья? — он покачал головой. — Я не могу так с ней поступить.
— Тогда мы обречены жить втроём до конца её дней, — Ирина обернулась. — А Кирилл — терпеть её презрение. Ты этого хочешь?
Евгений промолчал, глядя в пустую чашку.
Кирилл сидел на подоконнике в своей комнате, наблюдая, как капли дождя стекают по стеклу. За стеной негромко спорили Ирина и Евгений. Вечный спор о квартире, о бабке Гале, о том, что делать дальше. Каждый вечер одно и то же.
Дверь тихонько скрипнула. Кирилл обернулся — в проёме стояла Галина Васильевна, массивная фигура в тёмном халате.
— Не спишь ещё? — спросила она, проходя в комнату без приглашения.
— Нет, — Кирилл напрягся. Бабка редко заходила к нему, и никогда — просто поговорить.
Галина Васильевна оглядела комнату, поджав губы.
— Неприбрано у тебя, — заметила она. — Носки разбросаны, бумажки какие-то. Мать не приучила к порядку?
— Приучила, — Кирилл соскользнул с подоконника. — Я просто забыл убрать.
— Забыл, — повторила Галина Васильевна, присаживаясь на край кровати. — Всё-то ты забываешь. И поздороваться, когда я прихожу. И «спасибо» сказать, когда обедаешь.
Кирилл промолчал, глядя исподлобья. Спорить с бабкой было бесполезно.
— Ты ведь знаешь, что происходит? — вдруг спросила она.
— В смысле?
— Твоя мать хочет отобрать у меня квартиру, — Галина Васильевна произнесла это таким тоном, словно говорила о погоде. — Выгнать меня на улицу.
— Неправда, — нахмурился Кирилл. — Они хотят купить вам новую квартиру. Хорошую.
— Новую, — фыркнула Галина Васильевна. — А я, значит, как собака старая — с привычного места на новое. В моём-то возрасте.
Она помолчала, разглаживая складки на халате.
— Я ведь знаю, почему они так спешат разъехаться, — вдруг сказала она, пристально глядя на мальчика. — Из-за тебя.
— Из-за меня? — Кирилл растерялся.
— Конечно, — Галина Васильевна кивнула с таким видом, словно объясняла очевидное. — Им нужны деньги, чтобы тебя обеспечивать. Школа, одежда, развлечения — всё стоит денег. А у Женьки зарплата небольшая.
— Мама тоже работает, — возразил Кирилл. — И хорошо зарабатывает.
— Да-да, — Галина Васильевна скривилась. — Но всё равно им не хватает. Поэтому и придумали эту историю с продажей квартиры. Чтобы мои деньги на тебя потратить.
— Это не ваши деньги, — тихо сказал Кирилл. — Квартира принадлежит дяде Жене и маме.
Галина Васильевна подалась вперёд, её глаза сузились.
— Запомни, мальчик: всё, что принадлежит моему сыну, принадлежит мне. Я его родила, вырастила, всю жизнь на него положила. А ты кто такой? Чужой человек, которого он из жалости приютил.
Кирилл почувствовал, как к горлу подкатывает комок, а глаза начинает щипать. Но он сдержался.
— Дядя Женя меня любит, — твёрдо сказал он. — Он сам так говорит.
— Говорит, — фыркнула Галина Васильевна. — Он многое говорит, чтобы вашу мать не расстраивать. Но знаешь, что я тебе скажу? — она понизила голос до шёпота. — Если бы не ты, они бы давно разошлись. Женька мой мается в этом браке только из-за тебя. Жалеет.
— Неправда! — Кирилл повысил голос.
— Тише ты, — Галина Васильевна покосилась на дверь. — Думаешь, я не вижу, как он на тебя смотрит? С тоской. Потому что каждый раз вспоминает, что у него своих детей нет. Не будет уже. А всё потому, что твоя мать решила, что одного ребёнка ей достаточно.
Кирилл отступил к стене, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
— Уходите, — выдавил он. — Я маме всё расскажу.
— Расскажешь, — кивнула Галина Васильевна, поднимаясь. — А я скажу, что ты всё выдумал. И кому Женька поверит — родной матери или чужому мальчишке?
Она тяжело прошагала к двери, но на пороге обернулась.
— Подумай об этом, Кирилл. Может, тебе стоит переехать к отцу? Тогда Женька будет свободен. И сможет начать свою настоящую семью. С родными детьми.
Дверь за ней закрылась. Кирилл сполз по стене на пол, обхватив колени руками.
— Кирилл опять не в себе, — Ирина сидела на краю кровати, расчёсывая волосы перед сном. — Почти не разговаривает, в комнате запирается. Ты не знаешь, что с ним?
Евгений, уже лёжа под одеялом, пожал плечами.
— Подростковый возраст. Гормоны.
— Нет, тут что-то другое, — Ирина отложила расчёску. — Он какой-то подавленный. И всё время смотрит на тебя странно, будто… боится чего-то.
— Может, двойку получил? — предположил Евгений. — Или с девочкой какой-нибудь проблемы?
— Может быть, — неуверенно протянула Ирина. — Но у меня такое чувство…
Она не договорила. В коридоре послышались шаги, потом тихий скрип двери — Кирилл вышел из своей комнаты. Ирина прислушалась: он прошёл на кухню, загремел чайником.
— Пойду узнаю, что случилось, — она накинула халат.
— Не дави на него, — посоветовал Евгений. — Сам расскажет, когда будет готов.
Ирина вышла из спальни, прикрыв за собой дверь. На кухне горел только слабый свет над плитой. Кирилл сидел за столом, обхватив руками кружку с чаем.
— Не спится? — тихо спросила Ирина, присаживаясь напротив.
Кирилл пожал плечами, не поднимая глаз.
— Что-то случилось в школе? — попробовала Ирина ещё раз. — Или с друзьями?
— Нет, — Кирилл покачал головой.
— Тогда что? — Ирина протянула руку, коснулась его запястья. — Ты сам не свой в последние дни.
Кирилл молчал, глядя в кружку. Потом вдруг спросил:
— Мам, а папа… он хотел бы, чтобы я с ним жил?
Ирина вздрогнула.
— Твой отец? — переспросила она. — С чего такие мысли?
— Просто, — Кирилл пожал плечами. — Думаю, может, мне стоит к нему переехать.
— Но почему? — Ирина растерялась. — Ты же видишься с ним раз в полгода, когда он в Москву приезжает. Он живёт в другом городе, у него новая семья…
— Знаю, — Кирилл всё ещё не поднимал глаз. — Но может, так будет лучше. Для всех.
— Для кого — всех? — Ирина нахмурилась. — Кирилл, посмотри на меня.
Мальчик нехотя поднял голову. Его глаза блестели в полумраке.
— Это бабушка Галя тебе что-то сказала? — тихо спросила Ирина.
Кирилл молчал, но по его лицу Ирина всё поняла.
— Что именно она тебе наговорила? — настойчиво спросила она.
— Неважно, — Кирилл отвернулся. — Но, может, она права. Может, без меня вам с дядей Женей будет проще.
— Проще? — Ирина сжала его руку. — Кирилл, ты наш сын. Как нам может быть проще без тебя?
— Не наш, а твой, — тихо поправил Кирилл. — Дядя Женя мне не отец. И он… он хочет своих детей. Настоящих.
— Кто тебе такое сказал? — Ирина похолодела. — Галина Васильевна?
Кирилл кивнул.
— Она сказала, что он смотрит на меня с тоской. Потому что у него никогда не будет своих детей. Из-за меня.
— Господи, — Ирина прикрыла глаза ладонью. — Кирилл, это неправда. Абсолютная ложь.
— Но почему у вас нет других детей? — упрямо спросил Кирилл. — За семь лет могли бы уже…
— Потому что мы решили, что нам достаточно тебя, — Ирина смотрела ему прямо в глаза. — Это было наше общее решение. Евгений никогда не говорил, что хочет ещё детей.
— Может, он просто не говорит, — Кирилл отвёл взгляд. — Чтобы тебя не расстраивать.
— Так, — Ирина встала. — Идём.
— Куда?
— К Евгению, — Ирина решительно направилась к двери. — Сейчас же всё выясним.
— Мама, не надо! — Кирилл вскочил. — Пожалуйста!
Но Ирина уже шла по коридору. Кирилл, помедлив, побрёл за ней.
Евгений привстал на кровати, когда они вошли в спальню.
— Что случилось? — сонно спросил он.
— Твоя мать, — отчеканила Ирина. — Она наговорила Кириллу, что ты несчастен в браке. Что жалеешь его. Что хочешь своих, родных детей, но из-за нас не можешь их завести.
— Что? — Евгений окончательно проснулся. — Когда она успела?
— Неважно, — Ирина присела на край кровати, потянула Кирилла за руку, усаживая рядом. — Важно, что Кирилл теперь думает, будто мы все будем счастливее, если он уедет к своему отцу.
— Куда? — Евгений ошарашенно посмотрел на мальчика. — В Нижний Новгород? К человеку, который видит тебя раз в полгода? Ты серьёзно, Кирюш?
Кирилл молчал, опустив голову.
— Кирилл, — Евгений сел ровнее, придвинулся ближе. — Посмотри на меня.
Мальчик нехотя поднял глаза.
— Я никогда, слышишь, никогда не жалел о том, что женился на твоей маме. И о том, что ты стал моим сыном. Я люблю вас обоих. Вы — моя семья.
— Но ты мне не родной, — тихо сказал Кирилл. — Я тебе чужой.
— Родство не определяется кровью, — твёрдо сказал Евгений. — Я выбрал тебя своим сыном. И ты для меня — родной человек.
— А как же твои настоящие дети? — Кирилл всё ещё не верил. — Ты же их никогда не увидишь. Из-за меня.
— Кирилл, — Евгений положил руки ему на плечи. — Слушай внимательно. Мы с твоей мамой решили, что нам хватит одного ребёнка. Тебя. Я никогда не мечтал о других детях. И никогда не смотрел на тебя «с тоской», что бы там ни говорила моя мать.
— Правда? — Кирилл с надеждой взглянул на отчима.
— Правда, — кивнул Евгений. — А теперь слушай самое главное: моя мать не права. Она никогда не примет тебя и твою маму, потому что для неё существует только одна правильная семья — с кровным родством. Но это её проблема, не наша.
Он перевёл взгляд на Ирину.
— И я больше не позволю ей вмешиваться в нашу жизнь. Квартиру мы продадим, как и планировали. Маме купим однушку, а сами переедем.
— А если она не согласится? — тихо спросила Ирина.
— Тогда мы продадим нашу долю, — твёрдо сказал Евгений. — И переедем, а она пусть живёт, как хочет. Но Кирилл больше не будет слушать её ядовитые речи.
Галина Васильевна сидела за кухонным столом, сложив руки на груди. Напротив расположились Евгений и Ирина. Кирилла попросили побыть в своей комнате.
— Значит, мальчишка всё-таки наябедничал, — презрительно бросила Галина Васильевна. — Никакого воспитания.
— Мама, — Евгений говорил спокойно, но твёрдо. — Я не позволю тебе оскорблять моего сына. Никогда. Больше.
— Он тебе не сын, — отрезала Галина Васильевна. — Как бы ты себя ни обманывал.
— Для меня — сын, — Евгений не отвёл взгляд. — И так будет всегда. Но сейчас не об этом. Мы пришли сказать, что продаём квартиру. Нашу долю — точно.
— Что? — Галина Васильевна подалась вперёд. — Как это — вашу долю?
— Юридически квартира принадлежит нам с Ириной, — пояснил Евгений. — В равных долях. Мы можем продать свою долю. И мы это сделаем.
— Кому она нужна, эта доля? — фыркнула Галина Васильевна. — Кто купит полквартиры с пожилой женщиной в придачу?
— Поверьте, найдутся желающие, — холодно сказала Ирина. — Риелторы называют это «доля с перспективой». Когда второй собственник — пожилой человек.
Галина Васильевна побледнела.
— Вы… вы на мою смерть рассчитываете? — её голос дрогнул.
— Нет, мама, — устало сказал Евгений. — Мы просто хотим жить отдельно. И я в последний раз предлагаю тебе компромисс: мы продаём эту квартиру и покупаем тебе новую. Однокомнатную, в этом же районе.
— А себе берёте остальные деньги, — Галина Васильевна поджала губы.
— Да, — кивнул Евгений. — Чтобы купить себе жильё. Подальше отсюда.
— Предатель, — процедила Галина Васильевна. — Собственную мать на старости лет выгоняешь из дома.
— Не выгоняю, а предлагаю новое жильё, — терпеливо повторил Евгений. — Но если ты откажешься, мы всё равно продадим свою долю. И тогда тебе придётся жить с чужими людьми. Или переезжать. Но уже без нашей помощи.
Галина Васильевна молчала, сверля сына взглядом.
— И еще, — добавил Евгений. — Если ты ещё хоть раз скажешь Кириллу что-то подобное… если попытаешься вбить клин между нами… я прекращу с тобой всякое общение. Навсегда.
— Ты не посмеешь, — выдохнула Галина Васильевна. — Я твоя мать!
— Посмею, — твёрдо сказал Евгений. — Потому что моя семья — это Ирина и Кирилл. И их я буду защищать. Даже от тебя.
Повисла тяжёлая тишина. Галина Васильевна переводила взгляд с сына на невестку и обратно. Потом вдруг обмякла, ссутулилась, став меньше и старше.
— Я просто не хочу остаться одна, — тихо сказала она. — На новом месте. Без вас.
— Мы будем тебя навещать, — мягче сказал Евгений. — Помогать. Но жить вместе больше не будем. Это моё окончательное решение.
Галина Васильевна долго молчала, глядя в стол. Потом медленно кивнула.
— Хорошо, — сказала она едва слышно. — Я согласна. Но только если квартира будет в этом же доме. Или хотя бы в соседнем.
— Договорились, — кивнул Евгений. — Спасибо, мама.
Прошло полгода. Кирилл сидел на подоконнике в новой квартире, наблюдая, как за окном падает снег. Трёхкомнатная квартира в новостройке казалась огромной после тесного жилья, где они ютились втроём с Галиной Васильевной.
— О чём задумался? — Евгений присел рядом, протягивая кружку с какао.
— Да так, — Кирилл пожал плечами, принимая горячий напиток. — Вспоминал, как мы жили раньше.
— Не скучаешь? — с улыбкой спросил Евгений.
— Нет, — Кирилл покачал головой. — Там было… тяжело.
Евгений понимающе кивнул.
— Кстати, — вспомнил Кирилл. — Как там бабушка Галя? Ты был у неё вчера, да?
— Да, заходил, — Евгений отпил какао. — Она… привыкает. Жалуется, конечно, что всё не так, как было. Но соседка к ней заходит, помогает. И мы навещаем.
— Она всё ещё злится? — тихо спросил Кирилл.
— Конечно, — Евгений усмехнулся. — Моя мать не умеет проигрывать. Но главное, что она больше не может вмешиваться в нашу жизнь. А злится или нет — её право.
В комнату заглянула Ирина.
— Мальчики, ужин готов, — улыбнулась она. — Идёмте, пока не остыло.
Они прошли на кухню — просторную, светлую, с новой мебелью. Сели за стол. Ирина разложила по тарелкам тушёное мясо с овощами.
— Мам, — вдруг сказал Кирилл. — А можно, я на выходных к бабушке Гале схожу? Один.
Ирина замерла с половником в руке. Переглянулась с мужем.
— Зачем? — осторожно спросила она.
— Просто, — Кирилл пожал плечами. — Она всё-таки старая. И одна теперь. Может, ей помощь нужна. Или просто поговорить.
— Кирилл, — Ирина отложила половник. — После всего, что она тебе наговорила…
— Я знаю, — Кирилл серьёзно кивнул. — Но она ведь тоже человек. И ей, наверное, очень одиноко сейчас.
Евгений смотрел на пасынка с удивлением и гордостью.
— Если хочешь, — наконец сказал он. — Только помни: что бы она ни говорила, ты — часть нашей семьи. И ничто этого не изменит.
— Я знаю, — Кирилл улыбнулся. — Теперь знаю точно.
Они принялись за ужин. За окном падал снег, укрывая город белым покрывалом. Впереди была долгая зима, но в этой квартире было тепло — во всех смыслах. Здесь жила настоящая семья. Не по крови, а по выбору. И этот выбор они делали каждый день, снова и снова. Вопреки всему.
