— Олег, ты серьёзно? — Маша оторвалась от телефона и уставилась на мужа.
Тот стоял у окна, листая какие-то бумаги. Не обернулся даже.
— Абсолютно серьёзно. При разводе всё имущество делится пополам. Так что готовься.
— Какое пополам? — голос у Маши сорвался на крик. — Разделить эту квартиру не получится, она куплена на мои деньги. До брака, ты понимаешь?
Олег наконец повернулся. На лице его играла усмешка, которую Маша последнее время видела всё чаще.
— Ну и что? Мы делали тут ремонт. Я лично окна менял, батареи новые ставил. Или забыла уже?
— Это было два года назад! И оплачивали мы вместе, между прочим!
— Вот именно, вместе. Значит, я вложился.
Из коридора показалась Александра Николаевна, свекровь Маши. Женщина вытирала руки кухонным полотенцем, хотя в квартире она ничего не готовила.
— Машенька, ну зачем так кричать? Соседи услышат. Олег просто справедливости хочет. Он столько сил в эту квартиру вложил!
Маша сглотнула. Вот оно. Теперь понятно, откуда у Олега такая уверенность.
— Александра Николаевна, с уважением к вам, но это не ваше дело.
Свекровь скривила губы.
— Как же не моё? Это мой сын! И я не позволю тебе его обворовывать.
— Обворовывать? — Маша почувствовала, как внутри всё закипает. — Я купила эту квартиру семь лет назад на свои деньги! Мы с Олегом тогда даже не были женаты, просто встречались!
— Да ладно тебе, — отмахнулся Олег. — Всё равно мы вместе жили. И кстати, я тебе тогда денег давал, помнишь?
Маша растерянно замолчала.
— Какие деньги?
— Пятьсот тысяч. Перевёл на твою карту. Не помнишь, что ли?
Воспоминание вспыхнуло резко. Да, действительно, семь лет назад Олег переводил ей крупную сумму. Тогда Маша ещё снимала квартиру, копила на свою. А Олег сказал, что это так, на всякий случай, пусть лежат у неё. Потом, когда она собирала последние деньги на покупку, эти пятьсот тысяч действительно пригодились.
— Это ты мне просто отдал тогда. Сказал, чтобы хранила.
— Отдал? — Олег усмехнулся. — Я вложил их в покупку твоей квартиры. Значит, имею право на долю.
— Ты с ума сошёл!
— Машенька, не надо так нервничать, — встряла свекровь. — Мы же всё мирно решим. Продадим эту квартиру, поделим деньги, Олег купит что-то побольше. Юле ведь нужна отдельная комната, правда?
При упоминании дочери Маша вздрогнула.
— Юля останется со мной. И мы будем жить здесь.
— Это ещё бабушка надвое сказала, — Александра Николаевна выпрямилась. — Суд решит, с кем ребёнку лучше.
— Мама, не надо пока об этом, — Олег положил руку на плечо матери. — Давай сначала с квартирой разберёмся.
Маша смотрела на них обоих и чувствовала, как земля уходит из-под ног. Они же всё уже обсудили. Всё спланировали.
— Я не отдам квартиру. Ни за что.
— Тогда увидимся в суде, — Олег пожал плечами и направился к выходу. — Мама, пойдём.
Александра Николаевна задержалась в дверях.
— Зря ты так, Машенька. Олег всё равно своё получит. А ты останешься ни с чем.
Дверь хлопнула.
Маша опустилась на диван. Руки дрожали. Это не могло происходить по-настоящему. Не могло.
Из детской выглянула Юля. Восемь лет, светлые волосы заплетены в косички. Глаза испуганные.
— Мам, вы опять ругались?
Маша быстро вытерла глаза и натянуто улыбнулась.
— Всё нормально, солнышко. Просто разговаривали.
— Папа сказал, что мы будем жить в другой квартире. Это правда?
— Нет, Юленька. Мы будем жить здесь. Иди, делай уроки.
Девочка кивнула и исчезла в комнате. Маша достала телефон. Нужно было с кем-то поговорить. Быстро нашла контакт Светланы, коллеги с работы.
— Света, привет. Можешь сейчас поговорить?
— Маш, что случилось? Голос у тебя какой-то…
— Олег хочет отсудить квартиру. Говорит, что имеет право.
— Погоди, какую квартиру? Ту, что ты купила ещё до того, как вы поженились?
— Да.
— Он совсем с ума сошёл? Это же твоя личная собственность!
— Он говорит, что вкладывался. И ещё какие-то деньги вспомнил, которые мне семь лет назад давал.
Светлана на том конце провода выругалась.
— Слушай, у меня был похожий случай при разводе. Тебе срочно нужен хороший специалист. Документы все есть?
— Да, договор купли-продажи, всё на месте.
— Отлично. Значит, так. Завтра приходи на работу пораньше, поговорим спокойно. Я тебе расскажу, как это работает. Главное — не паникуй.
— Спасибо, Свет.
Маша положила телефон и огляделась. Эта квартира. Двушка в хорошем районе, третий этаж, окна во двор. Она столько копила на неё! Работала по две смены в торговой сети, отказывала себе во всём. А родители перед тем, как заболели, отдали ей последние накопления. Сказали — купи жильё, доченька, чтобы своё было.
И вот теперь Олег хочет забрать половину.
Маша встала и подошла к окну. Внизу играли дети. Обычный вечер, обычный двор. А у неё жизнь рушится.
В дверь негромко постучали. Маша вздрогнула.
— Да?
— Мария Сергеевна, это я, Виктор Петрович.
Сосед. Пожилой мужчина, бывший судебный пристав. Живёт напротив, всегда здоровается.
Маша открыла дверь.
— Добрый вечер.
Виктор Петрович смотрел участливо.
— Извините, что беспокою. Просто слышал крики. Всё в порядке?
Маша хотела сказать, что всё нормально, но вдруг не выдержала.
— Развожусь с мужем. Он хочет отсудить мою квартиру.
Сосед нахмурился.
— Вашу? Ту, что вы купили до брака?
— Да.
— А документы у вас есть? Договор купли-продажи?
— Конечно есть. Всё оформлено было ещё семь лет назад.
— Тогда на каком основании он претендует?
— Говорит, что делал ремонт. И ещё деньги какие-то давал мне перед покупкой.
Виктор Петрович задумался.
— Понятно. Слушайте, Мария Сергеевна, если квартира куплена до брака, это ваша личная собственность. Но если он докажет, что вкладывал существенные средства в ремонт или в покупку, может претендовать на компенсацию. Не на половину квартиры, а на компенсацию вложенного.
— То есть он всё-таки может что-то получить?
— Если докажет. А доказать надо. У вас есть чеки на ремонт, квитанции?
— Где-то должны быть.
— Вот их и ищите. И вообще, вам нужен хороший специалист по семейным спорам. У меня есть знакомая, она этим занимается. Дам вам телефон.
Маша благодарно кивнула.
— Спасибо вам большое.
— Не за что. Держитесь там. И главное — не соглашайтесь ни на что под давлением. Всё через суд, если уж так.
Когда Виктор Петрович ушёл, Маша вернулась в квартиру и начала искать документы. Старые папки с чеками, выписки из банка, всё, что могло пригодиться.
Юля вышла из детской.
— Мам, а правда, что папа больше не будет жить с нами?
Маша присела рядом с дочкой.
— Да, Юлечка. Мы с папой решили жить отдельно.
— А почему?
— Бывает так, что взрослые больше не могут жить вместе. Но папа останется твоим папой. Ты будешь его видеть.
— А баба Шура говорила, что мы все будем жить в новой большой квартире. И у меня будет своя комната с розовыми обоями.
Маша похолодела.
— Когда она тебе это говорила?
— Вчера, когда забирала меня из школы. Сказала, что мама жадная и не хочет делиться. А папа добрый и всё устроит.
Внутри у Маши всё сжалось. Они уже дошли до ребёнка. Уже манипулируют Юлей.
— Слушай меня внимательно, — Маша взяла дочку за руки. — Эта квартира куплена на деньги, которые мне дали твои бабушка и дедушка. Мои родители. Которых уже нет с нами. Это их подарок нам с тобой. И я не жадная, я просто защищаю то, что принадлежит нам. Понимаешь?
Юля кивнула, но в глазах всё ещё читалась растерянность.
— А папа говорит, что он тоже вкладывался.
— Папа делал тут ремонт, это правда. Но это не значит, что квартира стала его. Ты же понимаешь разницу?
— Наверное…
Маша обняла дочку.
— Всё будет хорошо, я обещаю.
Но сама она в это уже не верила.
Утром Маша пришла на работу раньше обычного. Светлана уже ждала её в служебной комнате.
— Ну, рассказывай подробнее, — коллега налила им обеим кофе из автомата.
Маша вкратце пересказала ситуацию. Про квартиру, про ремонт, про деньги, которые Олег переводил семь лет назад.
— Значит, так, — Светлана достала блокнот. — У тебя есть договор купли-продажи квартиры?
— Да.
— Датирован когда?
— Семь лет назад. За полтора года до нашей свадьбы.
— Отлично. Это уже половина дела. Квартира, купленная до брака, — твоя личная собственность. Даже если вы потом расписались, она не становится совместной.
— Но Олег говорит про ремонт и про те деньги.
— С ремонтом сложнее. Если он докажет, что вкладывал свои личные средства и квартира существенно выросла в цене, может претендовать на компенсацию. Не на саму квартиру, а на компенсацию. Но тут надо доказывать. У вас были общие счета?
— Да, после свадьбы завели общий.
— Значит, если ремонт оплачивался с общего счёта, то это не его личные вложения, а общие. Половина этих денег — твои.
— А те пятьсот тысяч?
Светлана задумалась.
— Вот тут действительно засада. Если он переводил деньги перед покупкой и ты их использовала на квартиру, он может сказать, что вкладывался в приобретение. Тогда это уже серьёзнее.
— Но он же просто дал мне их! Сказал, чтобы хранила!
— А у тебя есть доказательства? Переписка, свидетели?
Маша напряглась. Переписка… Тогда они общались по СМС и в электронной почте. Может, где-то осталось?
— Не знаю. Надо искать.
— Ищи. Это важно. Если найдёшь что-то, где он пишет, что даёт деньги в долг или просто так, это перевернёт дело.
В дверь заглянула начальница, Ирина Васильевна. Строгая женщина лет сорока пяти, всегда собранная.
— Дубова, вы почему не на месте? Смена уже началась.
Маша вскочила.
— Извините, Ирина Васильевна. Сейчас выхожу.
Весь день она работала как в тумане. Раскладывала товар, консультировала покупателей, но мысли были совсем о другом. Вечером, едва вернувшись домой, Маша включила старый ноутбук.
Электронная почта. Она не чистила её годами. Где-то там должна быть переписка с Олегом семилетней давности.
Юля делала уроки в детской. Маша углубилась в поиск.
Письмо за письмом. Спам, рассылки, рабочая переписка. И вот, наконец, папка со старыми письмами от Олега.
Маша открыла одно за другим. Обычная болтовня, планы на выходные, фотографии. А вот и нужное.
Письмо датировано за полгода до покупки квартиры. Олег писал: «Переведу тебе 500 тысяч завтра. Держи у себя, мне всё равно некуда девать. Считай, что это на чёрный день».
Маша перечитала несколько раз. «На чёрный день». Не «вклад в квартиру», не «на покупку жилья». Просто так.
Она продолжила поиск. Ещё одно письмо, через месяц: «Не переживай, я не тороплюсь с возвратом денег. Когда сможешь — тогда и вернёшь. Считай, что это долг на год-два».
Сердце забилось сильнее. Долг! Он сам назвал это долгом!
Маша сохранила оба письма, сделала скриншоты. Это было важно. Очень важно.
В дверь позвонили. Маша открыла — на пороге стоял Олег с пакетом вещей.
— Пришёл за оставшимся, — бросил он, проходя в прихожую.
— Олег, нам нужно поговорить.
— О чём?
— О тех деньгах. Пятистах тысячах.
Он усмехнулся.
— А, вспомнила? Поздно, Маша. Я уже консультировался с юристом. Эти деньги — мой вклад в покупку квартиры.
— Ты сам писал мне, что это долг.
Олег на секунду замер.
— Что?
— Долг. У меня сохранилась переписка. Ты написал: «Считай, что это долг на год-два».
Лицо мужа потемнело.
— Это была фигура речи.
— Фигура речи? Серьёзно?
— Маша, не умничай. Всё равно я своё получу. Ты использовала мои деньги на покупку, значит, имею право на долю.
— Это был долг. И если ты настаиваешь, я верну его. С процентами. Но квартира остаётся моей.
Олег схватил пакет с вещами.
— Увидимся в суде.
Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.
Маша прислонилась к стене. Руки тряслись, но внутри поднималась решимость. Она не отдаст квартиру. Ни за что.
На следующий день Маша позвонила по номеру, который дал Виктор Петрович. Специалист по семейным спорам, женщина по имени Елена Викторовна, согласилась на консультацию.
Встретились в небольшом офисе на окраине. Елена Викторовна, аккуратная дама лет пятидесяти, внимательно изучила все документы, которые принесла Маша.
— Так, договор купли-продажи есть. Дата — за полтора года до брака. Это хорошо.
— А что с ремонтом?
— Ремонт — это спорный момент. Но если он оплачивался с общего счёта, то это общие вложения обоих супругов. Вам нужно поднять выписки из банка, показать, что на этом счёте были и ваши деньги тоже.
— А те пятьсот тысяч?
Елена Викторовна улыбнулась, глядя на скриншоты писем.
— Вот это уже интересно. Он сам называет это долгом. Если так, то это не вклад в покупку, а именно долг. Который вы должны вернуть, но который не даёт права на долю в квартире.
— То есть я выиграю?
— Если сможете доказать, что деньги были долгом, а ремонт оплачивался из общих средств — да. Но готовьтесь к тому, что его сторона будет давить. Скорее всего, он приведёт свидетелей, которые скажут, что он лично вкладывался.
Маша кивнула.
— Я готова бороться.
Елена Викторовна протянула ей визитку.
— Тогда начинаем готовиться. Собирайте все документы: выписки, чеки, квитанции. И ещё нужны свидетели, которые могут подтвердить, что квартира была куплена именно вами, на ваши деньги.
Маша вспомнила про тётю Людмилу, сестру покойной матери. Она помогала с оформлением покупки, была рядом в тот момент.
— У меня есть такой человек. Моя тётя.
— Отлично. Свяжитесь с ней, попросите дать показания.
Вечером Маша позвонила тёте Людмиле. Та жила в другом городе, но связь поддерживали.
— Маша, доченька! Как ты? Как Юленька?
— Тётя Люда, у меня проблемы. Мы с Олегом разводимся.
— Ох, господи… А я всё думала, что у вас как-то не так складывается. Что случилось?
Маша рассказала. Про развод, про квартиру, про требования Олега.
— Он с ума сошёл! — возмутилась тётя. — Эту квартиру ты купила на деньги своих родителей! Они последнее отдали, чтобы у тебя своё жильё было!
— Я помню, тётя Люда. Но Олег говорит, что вкладывался.
— Какой вкладывался? Ты тогда ещё даже не была с ним замужем! Я же помню, как мы с тобой документы оформляли. Ты одна всё делала, своими силами.
— Тётя, вы сможете это подтвердить? В суде, если понадобится?
— Конечно, доченька. Я всё расскажу, как было. Не дам тебя в обиду.
Маша поблагодарила и положила трубку. Становилось легче. Появлялась надежда.
Но Олег не сдавался. Через несколько дней Маша получила повестку в суд. Он официально подал заявление на раздел имущества. В списке значилась квартира.
Елена Викторовна сказала, что это нормально.
— Они заявляют о разделе всего, а потом в суде выясняется, что к чему. Готовьте встречное заявление.
Маша собирала документы, выписки, искала все чеки на ремонт. Оказалось, что большая часть оплачивалась действительно с общего счёта. А значит, половина денег была её.
Но самое интересное обнаружилось совершенно случайно.
Как-то вечером, когда Юля уже спала, в дверь постучали. Виктор Петрович.
— Мария Сергеевна, извините, что поздно. Я тут вспомнил кое-что важное.
— Что?
— Семь лет назад, когда вы только въехали сюда, ваш Олег как-то разговаривал со мной на лестничной площадке. Я тогда курил ещё, стоял внизу. Он спустился, разговорились. И он сказал, что дал вам денег в долг на покупку квартиры. Именно так и сказал — в долг. Говорил, что вы обещали вернуть, когда сможете.
Маша схватилась за дверной косяк.
— Вы это точно помните?
— Абсолютно точно. Потому что я тогда ещё подумал — странно, молодые люди, вместе живут, а он ей в долг даёт. Обычно в таких случаях просто помогают.
— Виктор Петрович, вы сможете это подтвердить? Если потребуется?
Сосед кивнул.
— Конечно. Я же не вру. Так и было.
Маша чуть не расплакалась от облегчения.
— Спасибо вам огромное!
Когда Виктор Петрович ушёл, она тут же позвонила Елене Викторовне, несмотря на поздний час.
— У меня есть свидетель! Сосед слышал, как Олег сам говорил, что давал деньги в долг!
— Отлично, — голос юриста звучал довольно. — Это очень сильный аргумент. Готовьте соседа к даче показаний.
Но впереди было ещё испытание.
Через неделю, когда Маша забирала Юлю из школы, к ним подошла Александра Николаевна.
— Юленька, пойдём, я тебе мороженое куплю.
Девочка неуверенно посмотрела на маму.
— Мама?
— Юля останется со мной, — твёрдо сказала Маша.
Свекровь скривилась.
— Машенька, ну что ты, как чужая? Я же бабушка. Имею право видеться с внучкой.
— Александра Николаевна, мы уже обсуждали. Если Олег хочет видеться с Юлей, пусть предупреждает заранее.
— А что, теперь мне с тобой согласовывать, когда я могу внучку увидеть?
Маша взяла дочку за руку.
— Пока да. Извините.
Они пошли прочь. Свекровь крикнула им вслед:
— Всё равно ничего у тебя не выйдет! Олег всё заберёт!
Юля шла молча, опустив голову.
— Мам, а почему баба Шура злая?
— Она не злая, просто расстроена. У неё сын разводится.
— Она говорила, что ты плохая. Что забрала у папы квартиру.
Маша остановилась, присела перед дочкой.
— Юля, послушай меня. Я не забирала ничего. Эта квартира моя, потому что я купила её ещё до того, как вышла замуж за папу. На деньги, которые дали мне мои родители — твои бабушка и дедушка. Ты их не помнишь, ты была совсем маленькая. Но они очень любили тебя. И хотели, чтобы у нас с тобой был свой дом.
Юля задумчиво кивнула.
— А папа разве не жил с нами в этом доме?
— Жил. Но это не значит, что дом стал его. Понимаешь?
— Кажется, да.
Дома Маша снова погрузилась в подготовку к суду. Елена Викторовна прислала список документов, которые нужно предоставить. Договор купли-продажи, выписки из банка, чеки на ремонт, показания тёти Людмилы и Виктора Петровича.
Светлана на работе всячески поддерживала.
— Ты молодец, что держишься. У меня тогда вообще нервы сдали, я реветь начала прямо в суде.
— А чем закончилось?
— Разделили только то, что действительно было совместным. Машину и дачу. А квартиру я отстояла, потому что она тоже была куплена до брака.
— Значит, есть шанс?
— Конечно есть. Главное — не поддавайся на провокации.
Но провокации продолжались.
Олег начал приходить к дому, встречать Юлю после школы. Покупал ей подарки, водил в кино. Маша не возражала — пусть видится с дочкой. Но однажды Юля пришла домой с новым телефоном.
— Это папа подарил. Сказал, что теперь я смогу ему звонить, когда захочу.
Маша взяла телефон в руки. Дорогая модель, которую они с Олегом никогда не могли себе позволить.
— Откуда у папы такие деньги?
Юля пожала плечами.
— Не знаю. Он сказал, что скоро у него будет ещё больше.
Маша поняла. Олег уже считает, что выиграет суд. Уже тратит деньги, которые собирается получить за квартиру.
Она позвонила ему.
— Олег, зачем ты купил Юле такой дорогой телефон?
— А что, нельзя? Я отец, имею право делать подарки дочери.
— На какие деньги?
— На свои. Или ты теперь и это контролировать будешь?
— Олег, мы разводимся. Не надо втягивать ребёнка в наши проблемы.
— Это ты втягиваешь. Жадничаешь из-за квартиры.
— Я не жадничаю! Это моя квартира!
— Скоро узнаем, чья она.
Он бросил трубку.
Маша опустилась на диван. Всё это было похоже на кошмар. Человек, с которым она прожила столько лет, превратился в чужого. В врага.
Юля вышла из детской.
— Мам, а ты правда жадная?
— Нет, солнышко. Я просто защищаю наш дом.
— Папа сказал, что если бы ты была нормальной, ты бы разделила квартиру. И всем было бы хорошо.
Маша потянула дочку к себе.
— Юля, я не могу разделить то, что мне не принадлежит вместе с кем-то. Эта квартира куплена на деньги моих родителей. Твоих бабушки и дедушки. Это их последний подарок нам. Я не имею права просто так отдать половину.
— А папа говорит, что он тоже старался. Ремонт делал.
— Да, делал. И я не отрицаю этого. Но ремонт — это не покупка квартиры. Это разные вещи.
Юля задумалась, потом кивнула и ушла в свою комнату.
Маша осталась сидеть в тишине. До суда оставалась неделя.
Утром перед судом Маша проснулась рано. Спала плохо, всю ночь прокручивала в голове возможные варианты развития событий.
Юлю она отвела к Светлане — та согласилась посидеть с девочкой.
— Держись, — сказала подруга на прощание. — У тебя всё получится.
В здании суда было холодно и как-то официально тихо. Маша встретилась с Еленой Викторовной в коридоре.
— Готовы?
— Наверное.
— Все документы с собой?
— Да.
— Свидетели предупреждены?
— Тётя Людмила приехала вчера, остановилась у меня. Виктор Петрович тоже будет.
— Отлично. Главное — спокойствие. Отвечайте чётко, по делу. Не поддавайтесь на эмоции.
Олег сидел в зале заседаний с матерью и своим юристом, Андреем Сергеевичем Карповым. Мужчина лет сорока, в дорогом костюме, с папкой документов.
Александра Николаевна бросила на Машу злобный взгляд.
Судья, женщина средних лет в мантии, вошла в зал. Все встали.
Началось заседание.
Карпов первым изложил позицию Олега. Говорил уверенно, размашисто жестикулируя.
— Мой подзащитный, Олег Дубов, состоял в браке с Марией Дубовой шесть лет. За это время супруги проживали в квартире, формально принадлежащей ответчице. Однако…
Он сделал паузу.
— Однако, согласно представленным документам, Олег Дубов вложил существенные средства как в покупку данной квартиры, так и в её улучшение. А именно — пятьсот тысяч рублей были переведены на счёт Марии Дубовой незадолго до покупки квартиры.
Он положил на стол выписку из банка.
— Вот подтверждение перевода. Кроме того, два года назад был произведён капитальный ремонт квартиры, стоимостью двести тысяч рублей. Квитанции прилагаются.
Судья изучила документы.
— Мария Дубова, вы подтверждаете факт получения пятисот тысяч рублей от Олега Дубова?
Маша встала.
— Да, подтверждаю. Но эти деньги были переданы мне как долг, а не как вклад в покупку.
Карпов усмехнулся.
— Долг? У вас есть долговая расписка?
— Нет, но у меня есть переписка.
Елена Викторовна передала судье распечатки писем.
— Как видите, Олег Дубов сам называет переданные деньги долгом. Цитирую: «Считай, что это долг на год-два».
Карпов нахмурился, пробежал глазами по тексту.
— Это всего лишь бытовая переписка. Фигура речи. Фактически деньги были вложены в покупку.
— Если бы это была фигура речи, Олег Дубов не написал бы так конкретно, — парировала Елена Викторовна. — Кроме того, у нас есть свидетель, который слышал от самого Олега Дубова подтверждение того, что деньги давались именно в долг.
Судья посмотрела на Олега.
— Олег Дубов, вы подтверждаете, что передали деньги как долг?
Олег замялся.
— Я… я тогда так сказал, чтобы Маше было спокойнее. Но на самом деле я хотел помочь с покупкой.
— То есть вы не собирались требовать возврата этих денег?
— Ну… в общем, да.
Елена Викторовна поднялась.
— Ваша честь, если Олег Дубов не собирался требовать возврата, это означает, что деньги были подарком. Однако, согласно представленной переписке, он чётко указывает срок возврата — год-два. Это признак именно долга, а не подарка и не вклада.
Карпов попытался возразить.
— Даже если это был долг, Мария Дубова не вернула его. Следовательно, присвоила. А деньги были использованы на покупку квартиры, что даёт Олегу Дубову право претендовать на долю.
— Невозвращение долга — это основание для отдельного иска о взыскании долга, — спокойно ответила Елена Викторовна. — Но не для признания права собственности на имущество, приобретённое до брака.
Судья кивнула.
— Это верно. Продолжим. Вызывается свидетель Виктор Петрович Громов.
Сосед вошёл в зал, степенный и уверенный. Принял присягу.
— Виктор Петрович, расскажите, что вам известно об обстоятельствах покупки квартиры Марией Дубовой.
— Я живу в том же доме, на одной площадке с Марией Сергеевной. Семь лет назад, когда она только въехала, я разговаривал с её тогда ещё сожителем, Олегом. Мы стояли внизу, у подъезда. Олег рассказывал, что дал Марии деньги в долг на покупку квартиры. Так и сказал — в долг. Говорил, что она обещала вернуть, когда сможет.
Карпов вскочил.
— Это всего лишь слова! Никаких доказательств!
— Я даю показания под присягой, — спокойно ответил Виктор Петрович. — И я бывший судебный пристав. Знаю, что такое ложь в суде.
Судья сделала пометку в протоколе.
— Принимается во внимание. Следующий свидетель — Людмила Павловна Соколова.
Тётя Людмила, волнуясь, вошла в зал. Села напротив судьи.
— Людмила Павловна, что вы можете рассказать о покупке квартиры Марией Дубовой?
— Я помогала Маше с оформлением. Моя сестра, её мама, перед болезнью отдала Маше все свои накопления. Сказала — купи себе жильё, доченька. Маша копила сама, работала, а потом, когда денег хватило, купила эту квартиру. Я была с ней, всё помню. Олега тогда даже рядом не было. Они встречались, но жили отдельно.
— То есть квартира покупалась исключительно на средства Марии Дубовой и её родителей?
— Да, именно так.
Карпов попытался задать вопрос.
— А как же те пятьсот тысяч, которые Олег перевёл?
— Я не знаю про эти деньги, — честно ответила тётя Людмила. — Маша мне про них не говорила.
Судья снова сделала пометку.
— Что касается ремонта. Олег Дубов, вы утверждаете, что лично оплатили ремонт на сумму двести тысяч рублей?
— Да, — Олег кивнул. — Я менял окна, батареи, делал всё сам.
Елена Викторовна встала.
— Ваша честь, согласно представленным квитанциям, ремонт оплачивался с общего банковского счёта супругов. То есть деньги на этом счёте принадлежали обоим в равной степени. Следовательно, половина расходов на ремонт — это вложения самой Марии Дубовой.
Карпов попытался возразить, но судья подняла руку.
— Достаточно. Объявляю перерыв на полчаса для изучения документов.
В коридоре Александра Николаевна подошла к Маше.
— Всё равно ничего у тебя не выйдет. Олег не отступится.
Маша молча отвернулась.
Елена Викторовна тихо сказала:
— Не обращайте внимания. Всё идёт хорошо.
Через полчаса суд возобновился.
Судья зачитала решение:
— Рассмотрев материалы дела, суд приходит к следующему выводу. Квартира, расположенная по адресу… была приобретена Марией Дубовой до вступления в брак с Олегом Дубовым. Следовательно, является её личной собственностью.
Олег побледнел.
— Денежные средства в размере пятисот тысяч рублей, переданные Олегом Дубовым, на основании представленной переписки и показаний свидетеля, признаются долгом. Мария Дубова обязуется вернуть указанную сумму с учётом индексации. Размер к возврату — шестьсот восемьдесят тысяч рублей.
Маша выдохнула.
— Расходы на ремонт, произведённые за счёт общих средств супругов, не могут служить основанием для признания права собственности на квартиру. Компенсация не назначается.
Судья подняла глаза.
— Требования Олега Дубова о разделе квартиры отклоняются. Квартира остаётся в собственности Марии Дубовой.
Карпов что-то зашептал Олегу. Александра Николаевна вскочила с места.
— Это несправедливо! Мой сын столько вложил!
Судья строго посмотрела на неё.
— Прошу соблюдать порядок в зале. Заседание окончено.
Маша почувствовала, как ноги подкашиваются от облегчения. Елена Викторовна обняла её за плечи.
— Поздравляю. Вы выиграли.
В коридоре Олег догнал Машу.
— Ты довольна? — зло бросил он.
— Олег, я просто защитила своё. Ты бы на моём месте сделал то же самое.
— Я бы не жадничал.
— Это не жадность. Это справедливость.
Он развернулся и ушёл, уводя за собой мать. Та всё ещё что-то кричала, но Маша уже не слушала.
Тётя Людмила подошла и крепко обняла.
— Молодец, доченька. Твои родители гордились бы тобой.
Маша наконец позволила себе расплакаться. От напряжения, от усталости, от облегчения.
Квартира осталась её. Дом, который построили её родители своими последними силами для неё и Юли, был спасён.
Вечером Маша забрала Юлю от Светланы.
— Ну что, как? — спросила подруга.
— Выиграла.
Светлана обняла её.
— Я знала! Молодец!
Юля молчала всю дорогу домой. Уже в квартире спросила:
— Мам, значит, мы остаёмся здесь?
— Да, солнышко. Остаёмся.
— А папа?
Маша присела рядом с дочкой.
— Папа будет жить отдельно. Но он останется твоим папой. Ты сможешь его видеть, когда захочешь.
Юля задумчиво кивнула.
— А баба Шура говорила, что ты нас обокрала.
— Юля, я никого не обкрадывала. Эта квартира куплена на деньги твоих бабушки и дедушки, которых уже нет. Они хотели, чтобы у нас с тобой был свой дом. И я просто защитила его.
— Понятно, — девочка обняла маму. — Я рада, что мы здесь остаёмся. Мне тут нравится.
Маша крепко прижала дочку к себе.
На следующее утро она пришла на работу. Ирина Васильевна встретила её в коридоре.
— Дубова, вы как-то посвежели. Проблемы решились?
— Да, Ирина Васильевна. Решились.
— Отлично. Тогда жду от вас прежней работы.
Маша улыбнулась.
— Обязательно.
Светлана обняла её на перерыве.
— Я так за тебя рада! Теперь можно спокойно дышать.
— Да, теперь можно.
Вечером, когда Юля легла спать, Маша села на кухне. Открыла ноутбук и начала составлять план выплаты долга Олегу. Шестьсот восемьдесят тысяч — сумма большая, но реальная. Можно договориться о рассрочке, выплачивать понемногу.
Она посмотрела на фотографию родителей, которая стояла на полке. Мама и папа улыбались с неё, молодые и счастливые.
— Спасибо вам, — тихо прошептала Маша. — Я сохранила ваш подарок.
Впереди было много трудностей. Растить дочь одной, работать, выплачивать долг. Но квартира — их крепость, их дом — оставалась с ними.
Маша закрыла ноутбук и подошла к окну. Во дворе горели фонари, где-то вдалеке ехали машины. Обычный вечер в обычном городе.
Но для Маши это был вечер победы. Маленькой, личной, но такой важной.
Она защитила свой дом. И это было главное.
Жизнь продолжалась. Со всеми её сложностями, радостями и проблемами. Но теперь у Маши была уверенность — она справится. Потому что у неё есть дом, есть дочка, и есть силы бороться за своё.
А это уже немало.
