Все, кто смотрел советский фильм «Афоня» 1975 года, наверняка помнят сцену в самом начале картины: Афоня в пивной знакомится с неким Колей (роль играет Евгений Леонов), они там хорошенько принимают на грудь, после чего Афоня ведет нового знакомого к себе в квартиру «посидеть, «козла» забить».
Приходят они туда, а там их весьма недружелюбно встречает подруга Афанасия — эффектная, модно одетая, но измученная блондинка. В фильме её имя не называется, но в описании фильма оно все же указывается — Тамара.
Ну так вот, что удивляет. Тамара — молодая, красивая, денежная и следящая за собой (это видно и по причёске, и по модному наряду в популярном тогда этностиле, и по макияжу) женщина. Но только посмотрите, в каком ужасе она находится. Ободранные обои и некрашенные батареи:
Следы от грязных рук на стене и жирные пятна вокруг выключателей:
Календарь на стене и тот порван:
А мебель? Диван с ободранным углом, грязный матрас и облезлая табуретка. Из приличного только стол, и у того ножки косят, если присмотреться:
Это не квартира, это бомжатник какой-то. В приютах для бездомных и то чище. И вот спрашивается: что такая женщина делает в этом клоповнике? И ещё больше вопросов вызывает история её отношений с Афоней: она потратила на него два года в надежде, что у них «все будет как у людей»: свадьба, дети… Как могло получиться так, что она, во-первых, связалась с Борщовым, а во-вторых, целых два года пыталась сделать из него человека?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вспомнить социальные установки тех лет. Во-первых, быть одинокой женщиной считалось неприличным. Мужик должен был быть. Не важно, какой. Любой. Пьющий, бьющий, гулящий — главное, чтобы он был. Поэтому женщины стремились выходить замуж как можно раньше, оптимально сразу, как только исполнилось 18.
Многие заканчивали институт семейными и с ребенком, а то и с двумя. 25 лет и не замужем — старая дева, никто не возьмет. Выходили за первого, кто позвал — будешь переборчивой — в девках останешься. Во-вторых, общество предписывало женщине все выходки мужа терпеть и при необходимости его спасать, перевоспитывать, менять к лучшему. Чаще всего спасали от алкоголизма. Развод считался ужас-ужас каким позором.
Когда-то очень давно, примерно в год выхода этой картины, мы жили в коммуналке. Соседями были бездетные супруги возрастом 40+. Он надирался регулярно до зелёных человечков с периодичностью раз в неделю. До дома не доходил, сила земного притяжения одолевала его на полпути между винным магазином и домом. Соседки, шедшие с работы, стучали Маше в дверь:
— Маш, там твой валяется…
Маша одевалась и шла спасать своего. Вытаскивала его из луж, грязного, обделавшегося, облeвaвшeгося, жутко вонявшего всякими ароматами, и на своём горбу тащила домой. Мыла, переодевала, укладывала на кровать. И вот так они прожили всю жизнь. Ничего хорошего, светлого в жизни Маши не было. Она никогда не улыбалась, уголки её губ всегда были скорбно опущены. Она терпела. Не разводилась. Почему? «Он без меня пропадёт».
Знала я ещё одну семью. Муж квасил как одержимый. Почти каждый день. Деньги у него водились, вот он и «вкладывал» их в возлияния. Но он хоть, в отличие от первого героя, до дома доползал, дома добирал и впадал в бессознательное состояние. Жена его раздевала, укладывала спать, а на утро еще и наливала ему «дозу» опохмелиться.
Вся её жизнь была сплошным марафоном: впустила, раздела, спать уложила, дала опохмелиться. Почему не разводилась? «Он без меня пропадёт». В конечном итоге она начала пить вместе с ним — «чтобы ему меньше досталось».
А потом он помер — сердце не выдержало — в 51 или 52, а она осталась одна — никому ненужная спившаяся тётка с разваленным здоровьем. И таких примеров я могу привести массу. Думаю, что у многих из вас они перед глазами есть — соседи, друзья, родственники.
Вот как Тамара, которая производит впечатление здравомыслящей адекватной женщины, могла связаться с Афоней? Раз она зашла к нему в квартиру, значит, у неё были ключи, и она здесь не первый раз. Она что, не видела, в каком бомжатнике живёт её избранник? Видела. Не могла не видеть. Она что, не знала, что он любитель заложить за воротник? Знала.
Она об этом Афоне говорит. И при всём этом Тамара строила планы на совместную жизнь с Афанасием. А всё потому, что она была воспитана в духе советского смиренномудрия: терпи, унижайся, забей на себя, он же мужжжжж.
Потому, что она верила, что «при хорошей женщине и мужчина может стать человеком». Приговаривать даже любили о каком-нибудь бездельнике и забулдыге: «Ему б женщину хорошую». Ведь это пропагандировалось из каждого утюга — возьми на поруки, помоги, перевоспитай, перекуй. Только всё равно получишь… в рифму. Но не говорил никто об этом.
И тысячи женщин гробили свои жизни на таких вот красавчиков. Вступали с ними в брак, рожали от них детей, надеясь, что хоть наличие детей заставит их свернуть с кривой дорожки, разыскивали их по всему городу, тащили на себе домой, и хорошо, если удавалось спасти хотя бы часть получки. По ночам рыдали в подушку, но развестись — не-е-е.
Был у меня в детстве приятель Лёша. Хороший парнишка. А отец у него был ходок по зонам. Из категории «украл-сел-вышел». При этом в те несколько месяцев, когда он между отсидками находился на свободе, он ухитрялся заводить любовниц и проматывать и без того скромную зарплату жены. И тогда мама Лёши, сам Лёша и его сестра сидели на одной вермишели и молились, чтобы он побыстрее опять сел.
И при этом мать не разводилась — «нехорошо». И вообще — «должен же он когда-нибудь исправиться». Ну вот серьезно? Мужик 40 с лишним лет вдруг исправится? Правильно, не исправился. И однажды из очередной отсидки так и не вернулся — нашел себе там бабу помоложе и остался жить с ней. Впрочем, и это не остановило его от воровства — вот это «украл-сел-вышел» продолжилось и там.
А мама Лёши так и доживала одна, как говорила моя бабушка — соломенная вдова. Она так и не подала на развод, надеясь, что муж когда-нибудь исправится и вернётся к ней, и заживут они долго и счастливо.
Все эти женщины жили в иллюзии, что когда-нибудь настанет день, в который их мужья всё поймут, осознают и изменятся. Вот и Тамара. Наверняка она тоже надеялась, что Афоня что-то поймёт и исправится. Возьмётся за ум, перестанет пить. Ну как же — все же кругом об этом говорят. Но тратить на таких время дело совершенно бесполезное и бессмысленное.
Чем больше с ними возятся, тем сильнее они опускаются. Хорошо хоть, что Тамара поняла это. Пусть через два года, но поняла и не стала гробить жизнь на спасение Афони. И я уверена в том, что нашлись бы те, кто её осудил — как — человека бросить? Нехорошо!
