Вечеринка на Тверском бульваре собрала отпрысков древнейших русских фамилий, на нее съехались юные московские франты и модницы, богатые и обеспеченные. Гостей принимали отчим и мать двадцатилетней княжны Верочки Гагариной. Шел 1811 год.
Верочка не была красавицей в общепринятом смысле, но сколько красавиц в Москве, говоря о ней поджимали губы… Верочка своей озорной улыбкой, беззаботным смехом, готовностью к шуткам и проказам, сводила их шансы к нулю. Ее взгляд прозвали «огненным».
Вера Федоровна Гагарина
Сердце одного из гостей, 19-летнего юноши воспламенилось от этого взгляда. Это был наследник огромного состояния, щеголь, остроумец и азартный игрок Петр Андреевич Вяземский.
Верочка рассмеялась звонким смехом: «Петр Андреевич, вы игрок? По-моему в игроках скоро не останется ничего мужского. Страсть к столам, обитым зеленым сукном, заменит в душе иные необходимости. Понимаю стариков, которым уже ничего не нужно. Вы же так молоды!»
Вяземский обидчиво поправил золоченую оправу очков: «В игре я открываю для себя не испытанные никогда чувства. Правда, эти чувства стоили мне полмиллиона рублей, которые я проиграл».
Бойкая княжна Гагарина растревожила чувства молодого поэта, уже печатавшегося в «Вестнике Европы».
Петр Андреевич Вяземский
Князь Вяземский и Верочка стояли на берегу пруда в имении ее родителей. Княжна смотрела на него нежно и поддразнивая. Вдруг Верочка проворно сняла башмачок со своей ножки и кинула его в пруд: «Современный рыцарь, как вы ответите на это?»
Это была одна из ее взбалмошных выходок. Вяземский, не говоря ни слова, кинулся в воду, не подозревая какими последствиями обернется для него шутка юной княжны. Выйдя на берег с башмачком в руках, Вяземский заслужил массу комплиментов и обещание танцевать все кадрили только с ним.
Через несколько часов его охватила лихорадка. Купание в осенней холодной воде не прошло даром. Мать Веры Федоровны распорядилась уложить юношу в постель в своем доме и пригласила врача. Верочка меняла компрессы на лбу Петра Андреевича, стонавшего и метавшегося в бреду.
В октябре 1811 года выздоравливающий князь предложил Верочке руку и сердце. «Вы — моя первая истинная любовь» — сказал он еле слышно. Глядя в его полные любви близорукие глаза, она ответила на его предложение: «Да!»
Жених был так слаб после болезни, что венчался сидя в кресле. Их брак был счастливым, а гостеприимный, щедрый дом был известен всей Москве. Не менее популярным у гостей, в число которых входили Пушкин, Денис Давыдов, Баратынский, Карамзин, Жуковский, было их подмосковное имение Остафьево, прославившееся роскошью балов и обедов.
Подмосковная усадьба Остафьево
С двадцати пяти лет Петр Андреевич был одним из популярнейших стихотворцев. Его веселые дружеские послания, хлесткие эпиграммы переписывались из альбома в альбом, его печатали лучшие журналы.
Стихи князя Вяземского стали народной песней: «Тройка мчится, тройка скачет, вьется пыль из-под копыт…» А Верочке он посвятил шутливое четверостишие:
«Вольтера все бранят, что Бога он не знал,
Но осуждать за это я не смею.
Пускай его бранят, а я о нем жалею:
Он Веры не видал».
Муж и жена были похожи: оба из старинных русских знатных фамилий (и Гагарины, и Вяземские — прямые потомки Рюрика), оба обожали успехи в свете, у обоих было блестящее чувство юмора и страстное, неутолимое желание быть всегда вместе. Чете Вяземских лучше не попадаться на язычок: у Петра Андреевича была репутация остроумнейшего русского поэта, а от Веры Федоровны, от ее характеристики, во многом зависела репутация в свете.
Август 1812 года. Беременная первенцем Верочка в тряской карете едет в Ярославль и читает письмо мужа, отправившегося на войну с французами: «Я сейчас еду, моя милая. Ты, Бог и честь будут спутниками моими. Обязанности военного человека не заглушат во мне обязанностей твоего мужа и отца ребенка нашего. Ты небом избрана для счастия моего… Мы увидимся, я уверен. Молись обо мне Богу. Я пишу тебе из спальни, в которой столько раз прижимал тебя в свои объятия, а теперь покидаю ее один. Нет! После мы никогда уже не расстанемся. Мы созданы друг для друга, мы должны жить вместе, вместе умереть… Ты в душе моей. Ты в жизни моей. Я без тебя не смог бы жить…»
Вера заливается слезами. Муж в ополчении, на Бородинском поле. Она тихонько молится: «Господи, спаси его и сохрани…» Верочкина молитва доходит до Всевышнего: в страшном бою Вяземский не получил ни царапины, он вынес из огня тяжелораненого русского генерала. За храбрость Петр Андреевич награжден орденом Святого Владимира 4-ой степени.
Муж возвращается с войны к своей любимой, но начинает потихоньку шалить. Вера Федоровна всегда вела себя мудро: она знала о многочисленных увлечениях мужа: о жене австрийского посланника Долли Фикельмон, о фрейлине императрицы Смирновой-Россет, о «медной Венере» графине Аграфене Закревской, даже о мучительной страсти князя к Натали Пушкиной… Но семья оставалась семьей и ее тайны не выходили за пределы дома Вяземских.
Семейную жизнь четы Вяземских омрачало ещё одно обстоятельство: из рожденных восьмерых детей в младенчестве не стало Андрея, Дмитрия, Петра и Николая. На пороге взрослой жизни чахоткой унесены восемнадцатилетняя Прасковья и шестнадцатилетняя Надежда.
В 1849 году скончалась тридцатишестилетняя Мария от холеры. Супруги Вяземские отправились в паломничество к Гробу Господню в надежде вымолить жизнь единственному оставшемуся в живых сыну Павлу.
Павел Петрович Вяземский
В июне 1849 года они прибыли в Константинополь, где Павел служил в русском посольстве. Павел заверил родителей, что умирать не собирается: он недавно женился по большой любви на необыкновенной красавице.
Старики Вяземские познакомились с невесткой, которую знали лишь заочно — Марией Аркадьевной, урожденной Столыпиной, в первом браке Бек. Мария Аркадьевна была вдовой.
Мария Аркадьевна Столыпина-Бек.
Женившись на ней, Павел удочерил ее детей от первого брака — Веру и Мэри. Старшей, Мэри было десять лет: худенькая, голубоглазая, порывистая и очаровательная девочка. Вяземские были довольны выбором сына — и невестка и ее дочери пришлись им по нраву.
Петр Андреевич писал в письме В.А. Жуковскому про невестку: «Она красавица, лицом и душою благонравная, благочестивая…»
Павел Петрович Вяземский не делал различия между падчерицами и появившимися на свет в этом браке родными детьми. И супруги Вяземские отнеслись к Мэри и Вере как к родным внучкам.
Мэри и Вера Бек
Маленькая Мэри отправила Петру Андреевичу Вяземскому письмо из Константинополя: «Благодарю Вас, милый Дедушка за ваше письмо, которое сделало мне большое удовольствие, тем более что я никогда не осмелилась бы думать, что такой великий человек как вы, удостоил бы меня письмом», — такой смешной фразой началась переписка между внучкой и дедушкой.
Ни он, ни она не подозревали, во что выльются их отношения десять лет спустя.
Мария Аркадьевна и Павел Петрович с Мэри и Верой
В 1857 году восемнадцатилетняя Мэри Бек вышла замуж за двадцатидвухлетнего графа Александра Ламсдорфа. Он — писаный красавец, в недавнем прошлом кавалергард, а ныне — дипломат.
Но семейная жизнь не ладится. Обвенчавшись по любви, она быстро разочаровалась в муже. Слишком они были разными. Мэри любила поэзию, была творческой личностью. Александр Николаевич считался деспотичным человеком и хотел перевоспитать жену. Все чаще Мэри прибегает к любимой бабушке Вере Федоровне с жалобами на мужа. Та, как может утешает внучку. Мэри напоминает ее в молодости — такая же горячая, порывистая, сумасбродная.
Зиму 1864 года Вяземские и Ламсдорфы проводят в Ницце. Рауты, театр, катание на яхтах, прогулки, поездки в горы. Во время встречи нового, 1865 года на борту русского фрегата»Александр Невский» Вера Федоровна, повернувшись к мужу с бокалом шампанского, внезапно перехватила его взгляд, устремленный на прелестную смеющуюся Мэри.
20-летняя Мария Ивановна Ламсдорф (Мэри Бек). Художник Франсуа Ксавье Винтерхальтер
Это был взгляд влюбленного мужчины. Взгляд 72-летнего поэта, влюбленного в свою 25-летнюю внучку. Так он когда-то смотрел на свою Верочку.
Вяземский писал: «Но вечно что-то закорючкой
Глядит в моей лихой судьбе:
В вас рад я любоваться внучкой,
Но деду я не рад в себе…»
Конечно, кровного родства между ними нет. Но как объяснить это посторонним людям? Вера Федоровна так никогда и не узнала, была ли страсть Вяземского к Мэри взаимной…
Мария Ивановна Ламсдорф
Судя по его стихам — взаимной. Мэри удалось завладеть его душой. Так, как это когда-то удалось Верочке. Вспоминая блестящих дам, которые, претендовали на роль музы в жизни Вяземского- Александру Россет, Аграфену Закревскую, Надежу Сологуб, Елену Завадовскую, Долли Фикельмон, Вера Федоровна констатировала: может, они и любили его, но ни одна из них не могла сказать,что была его музой. И Вера Федоровна была спокойна, пока не появилась она… Внучка. Как удивительно может звучать это слово.
Ни одной женщине Петр Андреевич не посвятил столько стихов. Лично ей адресованы семнадцать стихотворений. В апреле 1865 года Вяземские вернулись в Россию, Мэри осталась за границей. Больше им с Вяземским не суждено было увидеться. 9 мая 1866 года графиня Ламсдорф внезапно скончалась в Женеве. Ее смерть стала потрясением для старого князя. Он плакал и кричал: «Она была совершенно здорова! Этого не может быть!»
Обстоятельства смерти графини Ламсдорф были очень странными. Муж Мэри знал, что она при смерти, но не приехал к ней. Более того, у постели занемогшей Мэри не было врача. 27-летнюю графиню похоронили в Петербурге на кладбище Новодевичьего монастыря.
Вяземский пережил Мэри на на двенадцать лет. Он честно пытался забыть ее… Но и в 1868 и в 1875 году он писал стихи, посвященные Мэри.
Вера Федоровна и Петр Андреевич прожили вместе 67 лет. Перед смертью князь Вяземский звал Мэри и не узнавал жену. Потрясенная княгиня Вера Федоровна вспомнила строки из письма мужа, написанного в далеком 1812 году: «Мы созданы друг для друга. Мы должны вместе жить, вместе умереть…»
