Словно следопыты прошлого, шумные стайки детей рыскали по подворотням и стройкам в поисках металла. Не брезговали свалками и помойками. Оттуда тащили всё, что хоть отдаленно напоминало металл или блестело на солнце.
Макулатуру добывали дома или у сердобольных соседей готовых поделиться старыми газетами, которые в то время в огромном количестве выписывала каждая советская семья. Когда маленькие «кладоискатели» входили в раж, они волокли на сборный пункт всё, что попадало им под руку.
Дефицитные книги, исправные утюги и папкины гантели — всё годилось в «классовой» борьбе. )
Дети верили, что если соберут 20 килограмм макулатуры, то спасут от зубастой бензопилы целое дерево и старались не за за страх, а за совесть.
Отличившиеся классы могли «премировать» походом в краеведческий музей или освобождением от физкультуры.
Сейчас такие соцсоревнования кажутся чем-то диким и нынешнюю школоту не вытянешь из телефона даже сахарным пряником. На предложение пойти пособирать металлолом, они просто покрутят пальцем у виска и снова нырнут в свой виртуальный мир.
Школьная форма присутствует во всех советских фильмах посвященным школе. Аккуратно подстриженные мальчики в тёмно-синих брюках со стрелками. В строгих пиджачках, поверх которых повязан алый пионерский галстук.
Девочки в школьных платьях с фартуками и белыми кружевными воротниками. Никакой косметики и «лабутенов» на шпильках.
Для современной молодежи обязательная школьная форма кажется чем-то косным и старорежимным, а её ежедневное ношение-ущемлением свободы самовыражения и уравниловкой. Они протестуют против навязанных им стандартов, требуя уважать личность в независимости от того, как эта личность выглядит.)
А как вы думаете, ношение школьной формы ограничивает индивидуальность ребенка? Нужно ли возвращать форму в школу и делать ее обязательной?
А помните, как Тося Кислицына окончив Симферопольское кулинарное училище оказалась на Урале?
После окончания учебы она получила распределение в леспромхоз «Бодровский» и собрав сиротский туесок покатила туда, куда её направила указующая рука партии.
Тунеядство в Союзе считалось преступлением. Работать должны были все дееспособные граждане советской страны.
Кто-то в поисках «легкого хлеба» гужевался манекенщиком, как Геша Козодоев, кто-то, всеми правдами и неправдами, пытался остаться рядом с домом (как Таня Огнева из «Разных Судеб»), а другие собирали чемоданы и ехали на край света, чтобы строить заводы и фабрики или осваивать целинные земли.
В СССР выпускник был обязан отработать «по распределению» три года, а после был волен менять место работы по своему усмотрению.
Такая система гарантировала трудоустройство и работу по специальности. Молодой специалист «втягивался» в рабочий ритм и в дальнейшем крайней редко менял профессию.
Многие оставались там, куда были распределены, создавали семьи, обрастали бытом. В попытке удержать молодых специалистов руководство предприятий охотно давало им квартиры, чтобы надежней привязать «варягов» к новому месту работы.
Сейчас распределение считается принудиловкой, придуманной в «совке» для пущего закабаления собственных граждан и специалисты с высшим инженерным образованием годами работают продавцами и курьерами, потому как не могут найти работу. Зато свободны.)
