Книга Сергея Антонова (1956) – просто хорошая, крепкая вещь, тогда как фильм Станислава Ростоцкого (1957) – проверенный временем шедевр, и его будут смотреть ещё долго, пока не уйдут советские поколения.
Хотя, может, и те, кому сейчас 30+ к нам присоединятся. Повесть же, если и будут читать, то лишь затем, чтобы сравнивать с киноверсией. Хотя, повторюсь, она великолепна и написана отменным русским языком.
Это вообще интересный факт – советское кино (в целом) оказалось гораздо более жизнеспособным, чем литература (я не беру гениальные творения Михаила Булгакова или, например, Алексея Толстого, я именно в целом — массово).
Конечно, можно спорить, однако, на всех видеохостингах советское кино – в лидерах по числу просмотров, и Пеньковская love-stroy, перетекшая в crime-story (почти нуар, столь популярный в 1950-х) входит в горячую двадцатку.
Но обратимся к отличиям повести от кинофильма! Первое, что бросается в глаза – это по-настоящему «оттепельное» повествование с характерной для той эпохи лексикой.
Как вам такое название главы: «О том, как трудно увязать квантовую теорию и хулиганство»? Подобные штуки часто встречаются у Василия Аксёнова, Анатолия Гладилина, братьев Стругацких и так далее. Беззлобное остроумие.
Или вот эта фразочка: «Работа не Алитет, в горы не уйдёт». Сейчас это вообще непонятно, а в 1950-х считывали все. «Алитет уходит в горы» — популярный героико-приключенческий роман Тихона Сёмушкина и одноимённый фильм Марка Донского.
В экранизации я этого не помню — если было, напишите. Присказка про Алитет потом прозвучит и у Василия Шукшина, так как была в ходу у всех слоёв населения. В повествовании, кстати, есть такие перлы да «вишенки на торте», каких в ленте и быть не могло!
Но обо всём – по порядку! В книге явлено гораздо больше каверз и подколок Матвея Морозова, в частности, над стариком-Глечиковым, дедушкой Тони. В фильме этот персонаж — проходной, а в повести — заметный.
Так, шебутной Морозов соврал, что деда выбрали на руководящую работу, а тот обрадовался и побежал справляться о своей должности. И когда всё выяснилось, был на Матвея долгое время в обиде. Больше того, в книге повествуется, каков орёл был тот Глечиков по молодости.
«А было время — гремел Глечиков на всю деревню. Организовал в Пенькове коммуну под названием «Красная волна» и за один год собирался наладить райскую жизнь».
В общем, «…перевернул вверх дном все хозяйство и чуть не угодил под суд. Коммуна рассыпалась, а Глечиков обиделся на весь белый свет и, когда организовали колхоз, злорадствовал над неудачами и ничего не одобрял».
Лектор, что выдавал скучные соло-программы, типа «Снов и сновидений» — в фильме это эпизодический и малозаметный персонаж, на которого не особенно обращаешь внимание.
А в повести – это молодой, но вялый интеллектуал из города по имени Дима Крутиков, да ещё и слегка влюблённый в Ларису. Блестит очками, на девку заглядывается.
Да, внешность Ларисы вообще иная. По книге она — курносая и кареглазая — в противовес актрисе Дружининой, у которой и нос идеальный, и глаза – серые. Киношная Лариса — просто античная богиня. В книге — попроще.
Ещё момент. «Какие у неё некрасивые руки», — почему-то подумала Тоня, глядя на сильные пальцы Ларисы, с коротко, до самого мяса, плоско остриженными ногтями». Да, Тонечка в повести с ещё большими претензиями к миру, чем в фильме.
Как-то даже напрягла эта цитата о руках. Характеризует мадемуазель Тоню, ибо одно дело — презирать за отсутствие знаний, а другое — вот этак оценить крестьянскую девушку, занятую ручным трудом.
Да, насчёт наружности — она сероглазая, смугловатая, с ямочками на щеках, белозубая, но у неё имеется пикантный недостаток — «…остренький зубок, выбившийся из строя и растущий сбоку чуть впереди других».
Наружность самого Матвея, в принципе, совпадает с тихоновской: «Это был долговязый, ломкий в движениях парень лет двадцати пяти с печальными глазами». Там ещё описывались его тонкие губы, подёрнутые иронической усмешкой.
По книге Лариса яро завидует городской девушке и подражает ей в стиле одежды: «Среди девчат появилась Лариса в новой шляпке из фетра с перышками, похожей на шляпку Тони».
Да, вот и главная вишенка-на-торте! «И, метнувшись к Тоне, схватила ее за волосы. — Я тебе покажу, змея, кто виноват! Я тебе покажу! — приговаривала она, мотая голову Тони из стороны в сторону», — эффектно не правда ли? И травить хотела в присутствии Алевтины, всё норовившей смыться.
Да, в сцене с чайничком-и-травками Тоня (по книге) опять читает Ларисе высокую мораль. Причём, стыдит, что женщина из передовой колхозницы стала почти отстающей. Вот честно — неприятная девушка сия Глечикова! И в киноленте она ещё более-менее обаятельная — благодаря Майе Менглет.
В книге есть описание сцен суда над Морозовым: «Вёл Матвей себя на суде нахально. Заступаться за Матвея не стала даже Лариса. Она отмалчивалась или отвечала коротко, с ожесточением и обидой.
— Какая я ему жена? Полгода прожили, а только и узнала, что он лук любит». Не давала показания, так как муж велел молчать – в фильме то же самое. Собственно, текст повести несколько злее, чем сценарий, жёстче, остроумнее.
Зато в духе соцреализма Лариса ближе к финалу прочувствованно вещает: «Почему моего мужа к Тоньке потянуло? Потому, что ему интересно с ней. Она учёная, образованная. А я против нее тёмная, хотя и кончила семилетку».
Тогда была мода на женщин, с которыми интересно, и это активно отражалось в искусстве. Красивых много – а начитанных …меньше. Вот рабочий Савченко с Заречной улицы – он тоже за интересом пошёл. Но это уже совсем другая история…
