В кинофильме «Любовь и голуби» (1984) есть одно «белое пятно», которое, в общем-то не мешает просмотру. Тем не менее, вопрос о Людкином супруге, с которым она (судя по репликам) не развелась, но не живёт вместе, повисает в воздухе. Людмила жила в городе, значилась замужней дамой, но почему-то вернулась к родителям.
Почему? На это никто не отвечает. Тема, скрытая не только от соседей, но и от зрителя. Так, на вопросы: «Что, Людк, в отпуск?» и «А чего одна, где твой-то?» следует торопливый ответ Василия: «Тише, дядь Мить. У неё чего-то там с Генкой не заладилось. Мы не спрашиваем». В другой сцене мы наблюдаем скандал и взаимные обвинения.
Надежда припоминает, как Людка сбежала обратно: «А как хвост тебе в городе прижало, куда ж ты, милая моя, прибежала? К маме!» Так. Прижало хвост. И опять – неясно, каким образом. Чтобы понять, обращаемся к одноимённой пьесе Владимира Гуркина, по которой была снята комедия Владимира Меньшова.
К слову, пьеса так себе — тот случай, когда экранизация прославила средненькую вещь. В фильме эти -чо? -ничё! и ёшкины коты гармоничны, а в качестве драматургических реплик — нарочиты и смотрятся грубо. Зато в тексте всё более подробно, и мы узнаём даже название города. Действие-то происходит в Сибири.
«А как в Иркутске прижало хвост – куда прилетела? А-а. Ничё не надо стало: и муж не нужен, и город не нужен…». Людка обращается к бабе Шуре, ища поддержки: «Я ж молилась на них… Думала, у меня дом есть, мой дом… Приехала, на жизнь свою дырявую поплакалась. А вот… Это, оказывается, мне просто хвост прижало. Вот ведь как».
То есть с Людмилой там произошло нечто, что никак не укладывается в легкомысленную формулировку насчёт хвоста. Дырявая жизнь – это как надо страдать, чтобы так выразиться! Всё – страшнее. Но предоставим слово Людмиле – она сейчас нам всё расскажет:
«Как жить, баба Шура, ничего не знаю. Я от мужа убежала… Да, да. Полгода пожила, в синяках находилась… Ну его, думаю, к черту, поеду домой». Опа! Молодая женщина была нещадно бита своим благоверным. Нынче это называется домашнее насилие и прочий абьюз. Людка ходила полгода в синяках.
Эти чудовищные подробности весьма тактично опущены в киноверсии, потому что при этаком раскладе весёлая «комедия положений» превращается в социальную драму. Одна деталь и …надо менять жанр. Сразу — слёзы и недоумение: как?! Посему оставили про «не заладилось» и насчёт хвоста. Хотя… там есть и трагические моменты — например, рассказ Васи об убийстве деревенского юродивого. Но с Людкой был бы уже перебор.
