К «Женитьбе Бальзаминова» я относился как к балаганисто-красочной сказке для взрослых и смотрел её вполглаза. Мне она казалось настолько сахарно-лубочной, что какие-то намеки на проявление «беспокойного естества» и прочее баловство там напрочь отсутствуют.
Намедни хлюпал спитым индийским и давил пятиточием кресло.
Заметили, лимоны нонче пошли не те? Отдают каким-то лекарством от натоптышей, а вкуса нет. Нашинкуешь пол цитрона в чашку, а кайфа с гулькин нос. Растят, поди, на какой-нибудь гидропонике без земли и корений, вот и выходит одна вода да шкура, как у мамонта.)
Да, леший понеси эти цитроны, сказ то не о них вовсе!
Ну так вот.
Сижу я в кресло, попёрдываю, а на экране Бальзаминов женитьбу удумал.
Говорит: Маменька, созрел я для жизни оседлой. Мне бы юницу зажиточную, чтобы на полный пансион к ней прописаться, а уж какой у нее облик дело десятое. Я, говорит, вообще у богатых лиц не различаю, для меня они все повадные, что цыпы незрелые, что милфы.
Ну и завертелось.
Сваха тут нарисовалась до откатов охочая.
Я, говорит, тебе кралю сыщу на деньги кучерявую, но уж и ты, милок, будь добр, отслюнявь мне червонцев на сушки да баранки.
Мотнул гривой Бальзаминов, и пошла у них сделка.
Первую кралю сваха им «подсуропила» видную. Ни дать ни взять Жанна Прохоренко, да уж больно дядька у неё лютый оказался. Он вмиг сообразил, что Миша Бальзаминов на деньги племяшкины зарится, и решительно его «рассчитал» да за порог с насмешкой спровадил.
Но здесь всё было чинно-благородно. Тётки, няньки и прочая челядь окружали юницу, не дав ей растерять моральный авторитет в глазах «тюховатого» кавалера.
А вот вторая попытка его свадебных мытарств вызвала у меня немалое удивление.
Науськанный хитрованом Чебаковым, он взялся передать сёстрам Пежёновым письмо с планом побега из под надзора лютых братьёв.
За этих кумушек кухарка Матрёна сразу говорила, что «сестры очень на мужчин бесстыжи, просто срам», да я не придал значения её словам.
Да и сами сестрицы вспоминали, что после смерти тятеньки они «очень себе много воли дали», да видимо так развернулись, что братцам пришлось их под замок определять, от греха подальше.
И вот прочитав письмо, старшая Пежёнова бросилась строчить ответ, а младшенькая пару минут поговорив с Бальзаминовым, спросила, вы меня любите и получив ответ, что уже почти неделю у Мишеньки к ней чувства, потеряла над собой всякую власть.
«Обежав» взглядом конюшню (или псарню), она заприметила у стены дощатый топчан, споро взбила подушку, скинула с себя платок и завалилась на спину. Поддернув платье, она напористо привлекла к себе Михаила и ожгла его долгим поцелуем.
И тут до меня как дошло!
Так вот почему их считают «на мужчин бесстыжими» и вот о чём с истомой вспоминали сестрицы пару минут назад!
Честно?! Я ошалел.
Для меня это фильм вдруг открылся с другой стороны.
Но тут на беду в конюшню вернулась старшая сестра, а так бы сорвали Мишкин «цвет» прямо на мешке с овсом. )
До этого я думал, что в этом фильме самый откровенный момент, в котором Домна Белотелова так засосала опешившего Мишу, что у того исподнее втянуло внутрь.
Но ей можно, она вдовая.
А эти то две совсем видать бесстыдные. Одну «воруют» без конца, вторая и совсем «свойская». Не зря их братья за забором держат, уж больно они до мужской ласки охочие оказались.
Вот так неожиданно я узнал, что и в стародавние времена было всякое и нравы многих были весьма далеки от целомудрия.
А вы замечали этот момент в фильме? Придавали ему значение?
