Фильм Эльдара Рязанова «Забытая мелодия для флейты» называют перестроечным кино. Поздние ленты Рязанова принято ругать, а мне они нравятся. Их его работ наконец-то ушла слащавость, и он позволил себе снимать то кино, которое хотел — едкое, сатирическое, но при этом о любви, об отношениях. Об отношениях в едкой среде. Вот и «Мелодия» получилась такой. её герои не рядовой хирург из поликлиники и простая училка, а сотрудники вполне серьезной (по меркам фильма) организации — Управления по управлению свободным временем граждан. Героиня (медсестра Лида), конечно, невысокого полета птица — медсестра в поликлинике при этом Управлении, а вот герой (Леонид Филимонов) орёл-мужчина. Он — высокопоставленный чиновник в этом управлении. Настолько высокий, что выше него только руководитель всего этого хозяйства.
У Филимонова в жизни всё спланировано и организовано. Даже жена организована и спланирована: когда-то Леонид женился на дочери высокопоставленного чиновника из соображений карьеры. Ради этого он оставил дело, которое любил, но в котором вряд ли бы добился большого успеха: в молодости он подавал надежды как флейтист. Собственно, благодаря женитьбе он и продвинулся. Живёт Леонид Семёнович благодаря заботам тестя очень хорошо, даже кучеряво: ездит на 41-м «Москвиче», носит галстуки, купленные в Париже, у него на столе и осетринка, и икорка, и крабы, и бутылочки импортные — должность такая, он же вращается рядом с… ого-го. В общем, тепло, светло, и мухи не кусают. Еще и сытно.
И вот воле случая и служебного долга Филимонов знакомится с медсестрой Лидой — на служебном просмотре любительского спектакля. И завертелось. Казалось бы — чего человеку не хватает? Всё есть. А вот на тебе. Польстился на простую медсестру с окладом в 110 рублей и в дешевом китайском пуховике из ближайшего кооперативного магазина. И мои читатели тоже недоумевают:
Но это вызывает удивление только на первый взгляд. На самом деле этот роман в какой-то мере даже предсказуем. Дело в том, что Филимонов — несостоявшийся музыкант. Творческая личность. А для творческой личности оказаться втиснутой в рамки регламента смерти подобно. Филимонов не живёт, а существует: говорит не то, что думает, боится сделать шаг вправо, а особенно влево, его постоянно контролируют и проверяют, каждый вздох по регламенту. Придя домой он тоже не может расслабиться, потому что и с женой всё по регламенту: упаси Боже обидеть супругу — вмешается высокопоставленный тесть и тогда накроется вся карьера, а с ней и красивая жизнь медным тазом. И жена у него такая же регламентированная, замороженная: со строгой прической, в строгом костюме, в очках со строгой оправой, со строгим взглядом. Не забалуешь.
Но суть творческой натуры именно в том, чтобы «баловаться», шалить, делать сумасбродные вещи. Филимонов задыхается в этом купленном на симпозиуме в Париже галстуке, он его душит. Ему холодно и одиноко со скупой на эмоции и, скорее всего, и на секс женой. Помните его слова? «Я чувствую себя так, как будто я дерево, и меня спилили». А тут она — Лида. Яркая, как искорка. При ней не надо следить за каждым словом, можно не бояться взять не тот бокал, не ту вилку или поставить локти на стол. Она смешливая, подвижная. Она — живая. Вполне естественно, что Филимонов, смертельно уставший от оков регламента, потянулся к ней. С Лидой он почувствовал себя живым, живущим. Вспомните, какими глазами он смотрел на неё во время спектакля. Он захотел быть рядом, напитаться этой живительной силой, которая у Лиды просто через край хлещет. С Лидой и поозоровать можно, и похулиганить, и сумасбродство какое-нибудь учинить, и в историю вляпаться — вот она, настоящая жизнь!
Но к сожалению, Лёнечка трус, и ему никогда не хватит смелости развестись с женой — ведь на кону та самая сытая жизнь, к которой он привык. Так что удел Лиды всю жизнь работать форточкой. Пока жене Филимонова не надоест.
