— Все слышал, что я тебе сказала? Чтобы потом не говорил, что такого не было! Чтобы больше никого из твоей родни на моей даче не было, так им и передай, — заявила мужу Яна, швыряя на кухонный стол ключи от джипа.
Андрей даже не поднял глаз от ноутбука. Сидел за обеденным столом в их московской квартире, уткнувшись в экран, словно там решалась судьба человечества. А может, и решалась — кто его знает, что там у него в этих таблицах творится.
— Что случилось? — буркнул он, не отрываясь от клавиатуры.
Яна стянула с себя легкую куртку и бросила на спинку стула. Даже движения ее выдавали степень раздражения — резкие, отрывистые, как у рассерженной кошки.
— Что случилось? — передразнила она мужа. — А то случилось, что твоя золовка Лариса решила устроить на моей даче семейное торжество. Без предупреждения. Приехала с детьми, с мужем, с какими-то друзьями. Жарят шашлыки, музыку врубили на всю катушку, соседи уже жалуются.
— Ну и что тут такого? — Андрей наконец оторвался от экрана и посмотрел на жену. — Дача же не только твоя.
Яна замерла. Вот именно этих слов она и ждала. Именно этой фразы, которая, как красная тряпка для быка, мгновенно выводила ее из себя.
— Как это не только моя? — голос ее стал опасно тихим. — Андрей, мы покупали эту дачу на мои деньги. На деньги от продажи моей квартиры, которую я получила в наследство от бабушки. Ты тогда работал за копейки в той конторе, помнишь?
— Ну да, но мы же семья…
— Семья, — перебила его Яна. — Семья — это когда спрашивают разрешения, прежде чем привозить толпу народу в чужой дом. Семья — это когда убирают за собой, а не оставляют горы мусора и грязной посуды. Семья — это когда твоя сестра не заявляет мне: «А что ты раскомандовалась? Андрей мой брат, значит, и дача наша общая».
Андрей поморщился. Лариса действительно могла такое сказать. У нее язык был острый, а понятие о границах — весьма размытое.
— Лар, наверное, не так это имела в виду…
— Не так? — Яна рассмеялась, но смех этот был совсем не веселый. — А как она имела в виду то, что вытащила из моего холодильника все продукты и накормила своих гостей? Как она имела в виду то, что разрешила своим детям кататься на моем квадроцикле? Без шлемов, между прочим. А когда я сделала замечание, знаешь, что она мне ответила?
Андрей молчал, понимая, что лучше не встревать.
— Она сказала: «Не строй из себя злую мачеху. У тебя своих детей нет, так хоть чужих пожалей».
Повисла тишина. Тяжелая, напряженная. Яна отвернулась к окну, сжав кулаки. Тема детей была для нее болезненной. Они с Андреем пытались уже несколько лет, но пока безуспешно.
— Яна, она не хотела тебя обидеть…
— Не хотела? — Яна резко обернулась. — А что она хотела? Просто констатировала факт? Андрей, твоя сестра — корова. Жирная, наглая корова, которая считает, что весь мир ей должен.
— Не говори так про Лариску.
— А как мне говорить? — Яна шагнула к мужу. — Она каждый раз, когда приезжает к нам, ведет себя как у себя дома. Лезет в холодильник, переставляет мебель, критикует мой ремонт. А ты молчишь.
— Она же семья…
— Твоя семья, — отрезала Яна. — И пусть остается твоей. А к моей даче больше не приближается.
Андрей вздохнул и закрыл ноутбук. Понял, что разговор предстоит серьезный.
— Ладно, поговорю с ней.
— Не поговоришь, а скажешь четко и ясно, — Яна села напротив мужа, глядя ему прямо в глаза. — Что дача моя, и без моего разрешения туда никто не приезжает. Особенно с компанией.
— Но это же глупо…
— Глупо? — Яна прищурилась. — Знаешь, что глупо? Глупо то, что я позволила всем вам сесть себе на шею. Твоей маме, которая каждые выходные «заскакивает на минутку» и остается до вечера. Твоему брату Вите, который считает, что я должна одалживать ему деньги просто потому, что у меня они есть. И твоей Лариске, которая превратила мою дачу в свою личную базу отдыха.
Андрей помолчал, переваривая услышанное. Жена была права, и он это понимал. Но как объяснить это родственникам? Как сказать им, что нужно соблюдать границы?
— Хорошо, — наконец произнес он. — Поговорю с ними.
— Не поговоришь, а поставишь точку, — уточнила Яна. — И еще. Твоя мама больше не приходит сюда каждые выходные. Пусть звонит и договаривается заранее.
— Мам что, совсем запрещать приходить?
— Не запрещать, а приучать к правилам приличия. Она же не к чужим людям приходит, а к сыну и невестке. Значит, должна понимать, что у нас тоже есть свои планы, свои дела.
Андрей кивнул, хотя внутри все сжалось. Ему предстояла нелегкая беседа с родственниками. Особенно с мамой. Анна Петровна привыкла считать себя хозяйкой в доме сына. И известие о том, что теперь ей нужно предупреждать о визитах, воспримет в штыки.
На следующий день Андрей поехал к сестре. Лариса жила в панельной девятиэтажке на окраине, в трехкомнатной квартире, которая всегда выглядела так, словно в ней недавно прошел ураган. Двое детей — одиннадцатилетний Максим и восьмилетняя Кира — носились по коридору, орали, хлопали дверями.
— О, братишка! — Лариса встретила его в домашнем халате, с бигуди на голове. — Заходи, чай будешь?
— Буду, — Андрей прошел на кухню, стараясь не наступить на разбросанные игрушки.
— Дети, тише! — крикнула Лариса, но без особой надежды на то, что ее услышат. — Как дела? Как твоя принцесса?
Вот она, первая колкость. Яну в семье мужа называли принцессой, и не в самом лестном смысле. Мол, заносчивая, высокомерная, считает себя лучше других.
— Лар, мне нужно с тобой серьезно поговорить.
— О, как торжественно звучит, — Лариса поставила перед братом чашку с чаем. — Что случилось?
— Вчера ты была на даче…
— Была. И что? — в голосе сестры послышались вызывающие нотки.
— Нужно было предупредить. Согласовать.
— С кем согласовать? — Лариса села напротив, уперев руки в боки. — С твоей женой? Андрей, я твоя сестра. Мы одной матерью рождены. А она кто? Чужая тетка, которая вышла за тебя замуж.
— Она моя жена.
— И что? Это дает ей право запрещать мне приезжать к брату?
— Лар, дача куплена на ее деньги…
— На ее деньги, на твои деньги — какая разница? — Лариса махнула рукой. — Вы муж и жена, все у вас общее. А значит, и моя тоже.
Андрей покачал головой. Вот оно, то самое непонимание, о котором говорила Яна.
— Лариса, это не так работает. Дача принадлежит Яне. И если она не хочет…
— Не хочет? — Лариса вскочила с места. — А что она не хочет? Чтобы я к брату приезжала? Чтобы мои дети отдыхали на природе? У нас денег нет на дачу, мы снимаем эту дыру… — она обвела взглядом кухню. — А твоя принцесса жадничает.
— Она не жадничает. Она просто хочет, чтобы ее спрашивали.
— Спрашивали! — Лариса фыркнула. — Ты слышишь себя? Я должна кланяться твоей жене и просить разрешения навестить родного брата?
— Не кланяться, а предупреждать. Это элементарная вежливость.
— Вежливость? — голос Ларисы стал визгливым. — А где была ее вежливость, когда она орала на моих детей? Когда запрещала им кататься на этом дурацком мотоцикле?
— На квадроцикле. И запрещала потому, что это опасно без шлемов.
— А-а-а, еще и воспитывать их собралась! — Лариса всплеснула руками. — Своих нарожать не может, так чужих воспитывает!
Андрей побледнел. Вот она, та самая черта, которую переступать нельзя.
— Лариса, прекрати.
— Что прекрати? Правду говорить? — сестра была уже на взводе. — Андрей, открой глаза! Твоя жена нас ненавидит. Всех. И меня, и Витю, и маму. Она хочет тебя от семьи отрезать!
— Она хочет элементарного уважения к себе.
— Уважения? — Лариса рассмеялась. — За что ее уважать? За то, что богатая? За то, что на иномарке ездит? Мы что, хуже ее?
— Лар…
— Нет, ты мне ответь! — сестра подошла ближе. — Мы хуже ее? Я, которая тебя растила, когда мама на трех работах вкалывала? Витя, который за тебя в школе дрался? Мама, которая всю жизнь на нас положила?
Андрей молчал. Конечно, они не хуже. Но и лучше тоже не были. Просто другие. И понять друг друга, видимо, не могли.
— Лариса, я не говорю, что вы хуже. Я говорю о том, что есть правила…
— Какие правила? — сестра перебила его. — Твоя жена их придумала? Ну так пусть сама им и следует. А мы твоя семья. Родная семья. И никто нас от тебя не отлучит.
Разговор зашел в тупик. Андрей понимал, что переубедить сестру не получится. Лариса была уверена в своей правоте и не собиралась отступать.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Тогда просто не приезжай больше на дачу.
— Что? — Лариса уставилась на брата.
— Если ты не можешь понять простых вещей, то не приезжай. На дачу больше не приезжай.
— Ты меня выгоняешь?
— Я тебя прошу соблюдать границы. А если не можешь — то да, не приезжай.
Лариса села на стул, словно подкошенная.
— Это все она, — прошептала она. — Твоя жена. Она тебе мозги промыла.
— Нет, Лар. Это я наконец понял, что такое семья. Семья — это не только кровные узы. Это еще и уважение, и понимание.
— Уважение, — с горечью повторила Лариса. — Значит, чужая тетка важнее родной сестры.
— Не чужая тетка, а моя жена. И да, ее мнение для меня важно.
Андрей встал и направился к двери. Разговор явно не клеился.
— Андрей! — окликнула его сестра. — Ты пожалеешь об этом.
— О чем?
— О том, что выбрал ее, а не нас.
Андрей остановился на пороге.
— Лар, я никого не выбираю. Я просто хочу, чтобы все уважали друг друга.
— Ага, уважали, — Лариса усмехнулась. — Только уважать, видимо, должны только мы. А ваше высочество может позволить себе любые выходки.
— Какие выходки?
— А то, что она нас терпеть не может. То, что при нас кривится, как будто мы заразные. То, что в разговоре участвовать не хочет.
Андрей задумался. Доля истины в словах сестры была. Яна действительно холодно относилась к его родственникам. Но была ли она в этом виновата?
— Может, потому что вы сами не очень-то старались найти с ней общий язык?
— А зачем стараться? — Лариса пожала плечами. — Мы не в театре, спектакль не играем. Мы такие, какие есть.
— Ну вот, — Андрей развел руками. — И она такая, какая есть. Разница в том, что это ее дом, и она имеет право устанавливать в нем правила.
— Ее дом? — голос Ларисы стал ядовитым. — Андрей, а ты помнишь, как мы с мамой тебе на свадьбу собирали деньги? Как я свои сережки золотые продала, чтобы вы в ресторане погуляли?
— Помню.
— И как мама свое кольцо заложила, чтобы тебе костюм купить?
— Помню, Лар.
— А твоя принцесса помнит? Или для нее мы просто назойливые родственники, от которых нужно избавиться?
Андрей вздохнул. История была действительно болезненная. Яна к тому моменту уже хорошо зарабатывала, могла позволить себе дорогую свадьбу. Но его семья тоже хотела внести свой вклад, показать, что они не нищие, что могут поддержать сына и брата.
— Яна благодарна вам за это.
— Благодарна? — Лариса фыркнула. — Да она тогда же сказала, что не нужно было тратиться. Мол, у них и без нас все есть.
— Она не хотела, чтобы вы влезали в долги.
— А мы не хотели быть нахлебниками на свадьбе брата. Но видимо, зря старались.
Андрей понял, что разговор опять заходит в тупик. Каждая сторона была уверена в своей правоте, и переубедить кого-то было невозможно.
— Лар, я пошел. Но то, что я сказал, остается в силе. На дачу без согласования не приезжаешь.
— Иди, — махнула рукой сестра. — Только помни: когда твоя принцесса тебя бросит, мы все равно будем твоей семьей.
— Она меня не бросит.
— Посмотрим, — Лариса усмехнулась. — Посмотрим, что будет, когда ты ей надоешь. Или когда деньги кончатся.
Андрей хлопнул дверью и ушел. Разговор с сестрой расстроил его больше, чем он ожидал. С одной стороны, он понимал Яну. Его родственники действительно вели себя бесцеремонно, не считались с ее мнением. С другой стороны, это была его семья. Люди, которые его растили, поддерживали, любили.
Следующая остановка — мама. Анна Петровна жила в той же девятиэтажке, что и Лариса, только этажом выше. Андрей поднялся по знакомой лестнице, пахнущей кошачьим туалетом и хлоркой.
— Сынок! — мать встретила его с объятиями. — Как хорошо, что пришел! Я как раз борщ сварила, твой любимый.
Анна Петровна была женщиной плотного телосложения, с короткой седой стрижкой и добрыми глазами. В свои шестьдесят она все еще работала в школе, преподавала начальные классы.
— Мам, мне нужно с тобой поговорить.
— Конечно, сынок. Садись за стол, я тебе борща налью.
— Не нужно, мам. Я не голодный.
Анна Петровна посмотрела на сына с беспокойством.
— Что случилось? Ты какой-то бледный.
— Мам, нам нужно изменить кое-что в наших отношениях.
— Что изменить? — мать села напротив, сложив руки на столе.
— Ты не можешь больше приходить к нам каждые выходные без предупреждения.
Анна Петровна моргнула, словно не поняла.
— Как это — не могу? Андрей, я к сыну прихожу. Что в этом такого?
— Мам, у нас тоже есть планы. Свои дела. Иногда мы хотим побыть одни.
— Побыть одни, — повторила мать. — А я что, мешаю?
— Не мешаешь, но… — Андрей запнулся. Как объяснить матери то, что сам толком не понимал? — Мам, просто звони заранее. Договаривайся.
— Договариваюсь, — Анна Петровна покачала головой. — С собственным сыном должна договариваться. А что скажет твоя жена? Разрешит или не разрешит?
— Мам, не утрируй.
— Не утрирую, а говорю как есть. — Голос матери стал жестче. — Твоя Яна нас терпеть не может. И тебя настраивает против нас.
— Никто меня не настраивает.
— Настраивает, — Анна Петровна встала и подошла к окну. — Ты же не всегда был таким. Раньше радовался, когда я приходила. А теперь что? Согласования требуешь.
— Мам, я взрослый человек. У меня семья.
— Семья, — горько усмехнулась мать. — А мы что? Чужие люди?
— Не чужие. Но есть границы, которые нужно соблюдать.
— Границы между матерью и сыном? — Анна Петровна обернулась. — Андрей, что с тобой стало?
— Со мной ничего не стало. Я просто понял, что у каждого должно быть личное пространство.
— Личное пространство, — мать с горечью покачала головой. — Красивые слова. А что за ними стоит? То, что ты от нас отворачиваешься?
— Я не отворачиваюсь. Я прошу соблюдать элементарные правила.
— Какие правила, Андрей? Твоя жена их придумала?
— Не придумала, а озвучила то, что думают все нормальные люди.
— Нормальные люди, — Анна Петровна усмехнулась. — А мы, значит, ненормальные?
— Мам, не передергивай.
— Не передергиваю, а называю вещи своими именами. Твоя жена решила нас от тебя отваживать. И у нее получается.
Андрей устало потер лицо руками. Разговор шел по тому же сценарию, что и с Ларисой.
— Мам, никто никого не отваживает. Просто нужно научиться уважать чужие границы.
— Чужие? — голос матери дрогнул. — Я для тебя чужая?
— Не чужая. Но я женат. И мнение жены для меня важно.
— Важнее мнения матери?
— Не важнее. По-другому важно.
Анна Петровна села обратно за стол, опустив голову.
— Я тебя родила, — тихо сказала она. — Растила одна, когда отец твой сбежал. Работала на трех работах, чтобы ты ни в чем не нуждался. А теперь получается, что чужая женщина решает, когда мне к сыну можно прийти, а когда нельзя.
— Мам…
— Нет, дай мне досказать, — мать подняла голову. — Я понимаю, что у вас своя жизнь. Понимаю, что жена — это святое. Но почему я должна стать чужой? Почему я должна просить разрешения увидеться с сыном?
— Ты не должна просить разрешения. Ты должна предупреждать. Это разные вещи.
— Для меня одинаковые, — Анна Петровна вздохнула. — Хорошо, Андрей. Будет по-твоему. Буду звонить заранее.
— Мам, не обижайся.
— Не обижаюсь, — мать попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кривая. — Просто грустно. Сын вырос, семья у него появилась. А я осталась в стороне.
— Ты не в стороне.
— В стороне, Андрей. И мы оба это понимаем.
Андрей хотел что-то сказать, но понял, что слова только усугубят ситуацию. Поцеловал мать в щеку и ушел.
Дома его ждала жена. Яна сидела на диване с книгой, но, судя по выражению лица, читала невнимательно.
— Ну как? — спросила она, отложив книгу.
— Плохо, — честно ответил Андрей. — Они не понимают.
— А чего тут понимать? — Яна пожала плечами. — Элементарные правила приличия.
— Для них это не правила приличия, а попытка оторвать меня от семьи.
— И что ты им ответил?
— То же, что и тебе обещал. Что на дачу без согласования никто не приезжает. И что маме нужно предупреждать о визитах.
Яна кивнула.
— Правильно.
— Яна, — Андрей сел рядом с женой. — Может, стоит найти компромисс?
— Какой компромисс? — она посмотрела на него с удивлением.
— Ну, не знаю. Разрешить им приезжать на дачу, но реже. Или в определенные дни.
— Андрей, ты понимаешь, о чем говоришь? — Яна нахмурилась. — Вчера твоя сестра привезла на мою дачу восемь человек. Восемь! Они сожрали все мои продукты, поломали садовую мебель, оставили гору мусора. А ты предлагаешь компромисс?
— Может, если поговорить с ними по-хорошему…
— По-хорошему я уже говорила. Много раз. Результат ты видел вчера.
Андрей вздохнул. Жена была права. Его родственники действительно не слышали никаких аргументов.
— А что с мамой? — спросил он.
— Что с мамой?
— Она обиделась. Говорит, что становится чужой.
— Андрей, — Яна повернулась к мужу лицом. — Твоя мама — хороший человек. Но она не понимает границ. Она приходит сюда, как к себе домой. Лезет в холодильник, переставляет вещи, дает советы, как мне жить.
— Она просто заботится.
— Она просто не может принять то, что ты взрослый. Что у тебя своя семья.
— Мы же можем найти золотую середину?
— Можем, — согласилась Яна. — Если она будет соблюдать простые правила. Предупреждать о визитах, не лезть в наши дела, не перестраивать наш быт под себя.
— А если не будет?
— Тогда пусть не приходит, — жестко сказала Яна. — Андрей, я не монстр. Я не хочу тебя от семьи отрывать. Но я хочу жить в своем доме спокойно.
Несколько дней прошли относительно мирно. Родственники не звонили, не приезжали. Андрей даже начал думать, что все обошлось, что удалось найти решение.
Но в субботу утром раздался звонок в дверь. Настойчивый, долгий.
— Открывай! — донесся из-за двери голос Ларисы. — Знаю, что дома!
Яна, которая готовила завтрак, замерла с половником в руке.
— Не открывай, — тихо сказала она мужу.
— Андрей! — голос сестры стал громче. — Открой дверь! Мне с тобой поговорить нужно!
Андрей колебался. С одной стороны, он не хотел ссориться с сестрой. С другой — понимал, что если откроет сейчас, то все разговоры о границах пойдут прахом.
— Лариса, иди домой, — сказал он, подойдя к двери, но не открывая ее.
— Как это — иди домой? — голос сестры стал истерическим. — Андрей, у меня дети с собой! Мы к тебе в гости пришли!
— Без предупреждения.
— Какого еще предупреждения? Я твоя сестра!
Яна подошла к мужу и положила руку ему на плечо.
— Не открывай, — прошептала она.
— Я слышу, что она там шепчет! — закричала Лариса. — Твоя змея опять тебе мозги пудрит!
— Лариса, не хами, — жестко сказал Андрей.
— Не хами? — сестра заколотила в дверь кулаками. — Брат родной меня на пороге держит, а я не должна хамить?
— Ты должна соблюдать договоренности.
— Какие договоренности? — Лариса явно была на грани срыва. — Мы договаривались, что я не буду к брату приходить?
Соседи начали выглядывать из квартир. Андрей это услышал по скрипу дверных глазков и тихому шуршанию.
— Лар, ты устраиваешь цирк на всю лестничную клетку.
— Устраиваю? — голос сестры стал совсем истерическим. — А что мне остается? Ты меня слушать не хочешь!
— Мамочка, а почему дядя Андрей нас не впускает? — послышался детский голос. Кира.
— Потому что дядя Андрей про нас забыл, — ответила Лариса, и в голосе ее прозвучала такая горечь, что Андрею стало не по себе.
— Лариса, — он прислонился к двери. — Иди домой. Мы поговорим потом.
— Потом? — сестра рассмеялась, но смех этот был больше похож на рыдание. — Когда потом? Когда твоя жена разрешит?
— Лар…
— Нет, Андрей! — она снова заколотила в дверь. — Я все поняла! Ты нас больше не хочешь знать! Хорошо! Прекрасно! Живи со своей принцессой! А мы как-нибудь без тебя обойдемся!
Шаги удалялись по лестнице. Слышно было, как Лариса что-то объясняла детям, голос ее срывался.
Андрей остался стоять у двери, чувствуя себя полным ублюдком.
— Правильно сделал, — тихо сказала Яна.
— Да? — он обернулся к жене. — А почему мне так хреново?
— Потому что это тяжело. Но необходимо.
Через полчаса позвонила мать.
— Андрей, что ты наделал? — голос Анны Петровны дрожал от возмущения.
— Что я наделал?
— Лариса пришла вся в слезах. Говорит, ты ее с детьми от дверей прогнал.
— Я никого не прогонял. Я просил соблюдать договоренности.
— Какие договоренности? Это твоя сестра! Твои племянники!
— Мам, мы об этом уже говорили.
— Говорили, — мать с горечью усмехнулась. — А теперь и до детей дошло. Андрей, ты понимаешь, что творишь?
— Понимаю. Учу всех нас жить цивилизованно.
— Цивилизованно? — Анна Петровна повысила голос. — Это цивилизованно — не пустить сестру с детьми?
— Цивилизованно — предупреждать о визитах.
— Хорошо, — мать помолчала. — Тогда я тебя предупреждаю. Завтра приду.
— Мам…
— Что мам? Я предупредила. По всем твоим правилам.
— А если у нас планы?
— А если у тебя планы, то скажешь. И я послушаюсь, — в голосе матери прозвучала такая обида, что у Андрея сжалось сердце. — Раз теперь так принято.
Она повесила трубку.
— Завтра придет мама, — сказал Андрей жене.
— Я слышала. Ну и пусть приходит. Главное, что предупредила.
— Яна, а может, мы слишком жестко?
— Андрей, — жена села на диван и посмотрела на мужа серьезно. — Ты хочешь, чтобы мы жили как раньше? Чтобы твоя сестра приводила на дачу кого попало? Чтобы мама приходила каждые выходные и переставляла мебель?
— Нет, не хочу.
— Тогда держись. Сейчас самое сложное время. Они проверяют, насколько ты серьезен.
Воскресенье прошло спокойно. Мать не пришла. Андрей несколько раз порывался позвонить ей, но Яна отговаривала.
— Не звони. Пусть сама решает.
Во вторник позвонил брат Витя.
— Андрей, что за история с Ларкой? — голос у него был хмурый.
— Какая история?
— Говорит, ты ее от дверей прогнал.
— Витя, ты же не маленький. Сам пойми — нельзя приходить без предупреждения.
— А с каких пор нельзя? — брат явно не понимал. — Мы же семья.
— Семья не означает вседозволенность.
— Блин, Андрей, ты какой-то странный стал. Раньше был проще.
— Раньше я был глупее.
— Это твоя жена тебе такие мысли в голову вбила?
— Витя, не начинай.
— А что не начинать? — брат повысил голос. — Мы все видим, что происходит. Она тебя от нас отрывает.
— Никто никого не отрывает.
— Отрывает. И у нее получается.
— Витя, если вы не можете соблюдать элементарные правила…
— Какие правила? — брат перебил его. — Андрей, мы с тобой вместе росли. Вместе дрались, вместе двойки получали. А теперь ты мне про какие-то правила рассказываешь?
— Мы выросли, Витя. У нас теперь разные жизни.
— Разные жизни, — брат усмехнулся. — Понятно. Ты теперь богатый, а мы так, шелупонь.
— При чем тут деньги?
— А при том, что твоя жена на нас как на грязь смотрит. Думает, мы к деньгам подкатываемся.
— Это не так.
— Так, Андрей. И ты это знаешь.
Брат повесил трубку. Андрей сидел с телефоном в руках, чувствуя, как рушится все, что строилось годами.
— Опять кто-то звонил? — спросила Яна, выходя из ванной.
— Витя.
— И что?
— То же самое. Считает, что ты меня от них отрываешь.
— А ты как считаешь?
Андрей задумался. Честно задумался.
— Не знаю, — наконец сказал он. — С одной стороны, они правы. Раньше у нас были другие отношения.
— Какие?
— Более… близкие. Семейные.
— А с другой стороны?
— С другой стороны, эти близкие отношения превратились в бесцеремонность.
Яна села рядом с мужем.
— Андрей, я понимаю, что тебе тяжело. Но посмотри на ситуацию честно. Твоя семья никогда не считалась со мной. Никогда. Они воспринимали меня как временное препятствие, которое нужно переждать или обойти.
— Это не так…
— Это так. И ты это знаешь. Твоя сестра открыто говорила, что я тебе не пара. Твоя мама постоянно давала понять, что лучше знает, как мне жить. Витя вообще считал, что я должна быть благодарна за то, что меня в семью приняли.
Андрей молчал, потому что спорить было нечего.
— А теперь, — продолжила Яна, — когда я попросила элементарного уважения, они возмутились. Потому что привыкли не считаться со мной.
— Может, ты тоже не очень старалась найти с ними общий язык?
— Старалась, — Яна вздохнула. — Первые два года очень старалась. Улыбалась, когда твоя сестра критиковала мою внешность. Молчала, когда мама переставляла в нашем доме мебель. Не возражала, когда Витя просил денег в долг, зная, что не вернет.
— И что случилось?
— А случилось то, что они решили: раз я молчу, значит, согласна. Раз не возражаю, значит, можно еще больше.
— А потом?
— А потом я устала. Устала от того, что в собственном доме чувствую себя чужой. Устала от того, что мое мнение никого не интересует. Устала быть удобной.
Андрей обнял жену.
— Прости.
— За что?
— За то, что так долго не понимал.
— Ты понимал. Просто боялся что-то менять.
— А теперь не боюсь?
— А теперь у тебя нет выбора, — Яна усмехнулась. — Потому что если ничего не изменится, я уйду.
Андрей посмотрел на нее с удивлением.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Я не собираюсь всю жизнь терпеть хамство от твоих родственников.
— Но мы же любим друг друга…
— Любовь — это не только чувства. Это еще и поступки. И если ты не можешь защитить меня от своей семьи, то какая это любовь?
Андрей понял, что жена не блефует. В ее голосе была та самая интонация, которая появлялась, когда она принимала окончательные решения.
— Хорошо, — сказал он. — Будет по-твоему.
— Не по-моему. По-справедливому.
Месяц спустя отношения с родственниками не восстановились. Мать звонила редко, и разговоры были натянутыми. Лариса не звонила вообще. Витя несколько раз пытался восстановить общение, но когда понял, что старых порядков не будет, тоже отстранился.
— Не жалеешь? — спросила как-то вечером Яна.
— О чем?
— О том, что остался без семьи.
— Я не остался без семьи, — Андрей посмотрел на жену. — Семья у меня есть. Это ты.
— А родственники?
— А родственники… — он задумался. — Может, со временем поймут. А может, и нет. Но я больше не собираюсь выбирать между женой и ими.
— Потому что выбрал меня?
— Потому что понял: настоящая семья — это не те, кто связан с тобой кровью. Это те, кто готов тебя уважать.
Яна улыбнулась и поцеловала мужа.
— А знаешь, что самое смешное?
— Что?
— Они думали, что я тебя от них отрываю. А на самом деле я просто дала тебе возможность увидеть, кто они на самом деле.
— И кто же?
— Обычные люди. Не плохие, не хорошие. Просто обычные. Которые привыкли брать, но не привыкли отдавать. Которые требуют уважения к себе, но не готовы уважать других.
— А я?
— А ты научился выбирать. И это хорошо.
Через окно была видна их дача. Маленький домик в Подмосковье, где теперь царили тишина и порядок. Где никто не врывался без предупреждения, не устраивал шашлыки без разрешения, не оставлял горы мусора.
— Красиво, — сказал Андрей, глядя в окно.
— Что красиво?
— Когда в доме покой.
Яна посмотрела туда же.
— А знаешь, что еще красиво?
— Что?
— Когда не нужно воевать за собственный дом.
Андрей кивнул. Война закончилась. И хотя потери были болезненными, победа стоила того. Теперь у них была настоящая семья. Маленькая, но крепкая. Где каждый знал свое место и уважал чужие границы.
А родственники… Что ж, возможно, когда-нибудь они поймут, что уважение — это не унижение, а основа любых отношений. А возможно, и не поймут.
Но это уже была не их проблема…
