Вчера я начала разговор о фильме «Дети Дон Кихота» (1965), но …так и не закончила, ибо очень уж интересны акценты и детали в этой киноистории. Здесь прямолинейность и «типичность» сочетается с нетривиальными нюансами. Начну c образа мамаши, оставившей своего ребёнка. Мы не видим её лица, однако, угадывается изящно-броский силуэт того времени – стройная фигурка и светлые, длинные волосы.
Нечто, похожее на Анну Сергеевну – Шанель номер 5. Таких девушек часто изображали в сатирических журналах. Поэтому это считывалось зрителем, как определённый маркер. Перед нами, дескать, не жертва обстоятельств, а гулящая красотка, не желающая нести ответственность за свои случайные и бесконтрольные связи. Когда она сбегает, мы видим яркий костюм, белые туфельки и сумочку – тоже белую.
Продуманная до мелочей! Была бы на этом месте жалкая тётенька или какая-нибудь полупрозрачная худышка со стрижечкой или косичкой, это смотрелось бы иначе. Там сразу рисовалось бы нечто надрывно-грустное: или муж-алкаш-бьёт или кто-то пообещал жениться и бросил. Вместе с тем, в этом фильме есть много моментов, которые не вписываются в стилистику агитпропа. Так сказать, рвут все шаблоны.
Допустим, положительная мать семейства – Вера Петровна Бондаренко (Вера Орлова) – пластический хирург. В СССР к этой теме относились …прохладно, считая, что исправление внешности – это нечто легкомысленное. Помните, к ней приходят пациенты, которых не устраивают оттопыренные уши, «не античный» нос или ещё какая малосущественная проблема, не связанная с функционированием организма?
Тогда считалось, что к таким операциям надо прибегать, когда есть явное уродство, а не уши — торчком или нос вздёрнутый. Потом нам показывают смешную и симпатичную Мотю (Наталья Седых), которая желает свести веснушки. И это тоже не особо приветствовалось. Ну, веснушки. И? Это же не родимые пятна. И в одной из сцен Мотя говорит, что всё-таки свела их.
Такая зацикленность на внешнем, причём надуманная — веснушки это не ужас — оно казалось чрезмерным. Тем не менее, и Мотя, и спец по косметологии здесь – люди «правильные». Далее – старший сын четы Бондаренко, художник Виктор (Владимир Коренев). Даёт волю чувственным фантазиям, изображая понравившуюся ему женщину – директора кинотеатра, …oбнaжённой.
Несмотря на то, что в СССР было полно «академической oбнaжёнки», в данном случае мы видим нечто большее. Недаром так смутился пожилой бухгалтер (Николай Парфёнов). Вспоминается «Лезвие бритвы» Ивана Ефремова с его гимном телу, как источнику высшей эстетики, но и не только… И средний сын – будущий педагог Дима (Лев Прыгунов) сам не такой уж и отличник.
Отвлекается на лекциях, да и вообще больше думает о любви в тот момент. Влюбляется столь же молниеносно, как и принимает другие решения. И – довольно жёстко шутит над миленькой Мотей, о чём было сказано выше. Зато он чётко знает, каким должен быть первый учитель, а ещё рвётся в Арктику, затем смиряясь и с не героическими Озерками.
Младший Юрка (Андрей Бельянинов) и вовсе шкодливый пацан, да и учится плохо, особенно по арифметике. Но с детства борется за справедливость. Пытается, во всяком случае. Выходит снова коряво, и это всем доставляет хлопоты. Короче, почти все «правильные» люди тут не идеальны с точки зрения плаката. Почти? Да. Единственным положительным вектором тут явлен сам доктор Бондаренко, однако, он …воспитал тех шалопаев.
И вот это сочетание дидактики, словно бы взятой из передовиц или, наоборот, из остреньких фельетонов – с жизненностью и пониманием, что мы все – не люди-лозунги и не Аполлоны с Венерами (на что намекает тема пластической хирургии) делает «Детей Дон Кихота» невероятно живым и динамичным фильмом.
