Валера собирал чемодан так, словно готовился к экспедиции на Марс, а не к переезду в съемную «однушку» в Бирюлево. Он демонстративно швырял носки, театрально вздыхал и косился на Ольгу, ожидая реакции. Реакции не было. Ольга, женщина сорока двух лет, бухгалтер по призванию и «скучная тетка» по определению мужа, спокойно гладила белье.
— Ты даже не спросишь, куда я ухожу? — не выдержал Валера, застегивая молнию на старом пуховике. — Тебе совсем плевать? Вот в этом вся ты, Оля! Сухарь. Калькулятор ходячий. Никакой романтики, никакого огня!
Ольга аккуратно сложила пододеяльник. В голове у неё крутились цифры. Не те, о которых думал Валера (страдания, годы, разбитое сердце), а вполне конкретные:
«Так, он уходит. Значит, минус пятнадцать тысяч на его сигареты и пиво. Минус пять тысяч на бензин, который он вечно клянчит «до получки». Минус бесконечная еда — Валера жрал (другого слова не подобрать) как полковая лошадь перед атакой. Итого: бюджет выходит в плюс тридцать тысяч в месяц. Неплохо».
— Почему же плевать, Валер? — спокойно ответила она, разглаживая складку на наволочке. — Я знаю, куда ты уходишь. К Ленке из отдела логистики. У неё наращенные ресницы, ипотека на двадцать лет и вера в то, что ты — непризнанный гений. Счастливого пути.
Валера покраснел. Его лысина, которую он тщательно маскировал зачесом, предательски заблестела.
— При чем тут Лена?! Я ухожу, потому что я перерос эти отношения! Я задыхаюсь здесь, Оля! Ты же простушка! Твой потолок — это акции в «Пятерочке» и дача с кабачками. А я… я хочу жить! Путешествовать! Развиваться!
Ольга хмыкнула.
— Развиваться? Валера, ты за десять лет развил только гастрит и умение лежать на диване в позе морской звезды. Путешественник… Твой максимум — это Турция «олл инклюзив», где ты неделю не вылезаешь из бара.
— Не язви! — рявкнул Валера. — Короче. Я подаю на развод. Квартиру делим пополам. Машину я забираю, она на меня записана, да и тебе зачем? Ты на метро прекрасно катаешься. Накопления… ну, там копейки, сама подавись.
Ольга опустила утюг.
Квартира. Их общая «двушка», купленная в ипотеку, которую они закрыли год назад. В основном, силами Ольги и её премий. Валера в это время «искал себя» и менял работы, потому что начальники везде были «самодурами».
— Машину, значит, забираешь? — уточнила она. — «Рено Дастер», который мы брали в кредит, и который я выплачивала со своих подработок?
— Я на нем езжу! — парировал Валера. — Я его обслуживаю! Ты вообще в технике ноль. Всё, Оля. Разговор окончен. Встретимся в суде. Или у нотариуса, если по-хорошему захочешь. И не надейся, я не вернусь. Поезд ушел.
Он схватил чемодан и, гордо подняв подбородок, вышел из квартиры. Хлопнула дверь. В прихожей закачалась лампочка.
Ольга выдохнула. Подошла к окну. Внизу Валера грузил чемодан в «Дастер». К нему подбежала какая-то девица в короткой куртке (на улице ноябрь, минус пять, цистит передает привет). Ленка.
Ольга не заплакала. Она пошла на кухню, налила себе чаю и достала из тайника за крупами папку с документами.
— Простушка, говоришь? — сказала она в тишину. — Акции в «Пятерочке»? Ну-ну.
Месяц до развода прошел в суете. Валера бомбардировал Ольгу сообщениями. Тон менялся от агрессивного («Готовь документы на продажу хаты!») до снисходительного («Если согласишься отдать мне машину без споров, я, так уж и быть, оставлю тебе телевизор»).
Ольга отвечала односложно: «Встретимся у юриста».
В день «Х» они сидели в кабинете нотариуса. Валера пришел с Ленкой (группа поддержки), которая жевала жвачку и смотрела на Ольгу как на пустое место. Валера сиял. Он уже мысленно потратил свою долю от продажи квартиры на новый бизнес-проект (кажется, выращивание вешенок в гараже) и свадебное путешествие.
— Итак, — начал нотариус, поправляя очки. — Супруги желают заключить соглашение о разделе имущества. Квартира по адресу улица Ленина, дом 5… Автомобиль Рено…
— Да-да, — перебил Валера. — Квартиру продаем, деньги пополам. Машину мне. Бытовую технику ей, она старая все равно. У меня новая жизнь, мне хлам не нужен.
Ольга молча достала из сумки файл.
— Валера, — сказала она своим «бухгалтерским» голосом, от которого у него всегда сводило скулы. — Я согласна. Машину забирай. Квартиру продаем и делим. Но есть нюанс.
— Какой еще нюанс? — напрягся он. — Опять ты свои копейки считаешь?
— Не копейки, Валера. А недвижимость. Дело в том, что ты так спешил начать «новую жизнь», что забыл поинтересоваться моей. Помнишь моего дядю Мишу? Из Новосибирска?
— Того старого хрыча, который тебе открытки слал на Новый год? И что? Помер? Оставил тебе коллекцию марок?
— Помер, — кивнула Ольга. — Три месяца назад. Еще до того, как ты решил, что «перерос» меня. И да, он оставил наследство. Я вступила в права на прошлой неделе.
Валера закатил глаза. Ленка хихикнула.
— Ой, ну и что там? — ухмыльнулся он. — Домик в деревне с удобствами на улице? Продай и купи себе кошачьего корма, ты же теперь сильная независимая женщина.
— Не совсем, — Ольга положила на стол выписку из ЕГРН. — Дядя Миша был человеком скрытным, но состоятельным. Он владел сетью аптек в области. И недвижимостью.
Она сделала паузу. Валера перестал ухмыляться.
— Пять квартир, Валера. Три в Новосибирске, в центре. Две — здесь, в Москве, в новостройках бизнес-класса. Он их сдавал. Теперь они мои. Плюс счета.
В кабинете повисла тишина. Такая плотная, что было слышно, как Ленка перестала жевать жвачку.
— Что? — просипел Валера. — Пять… квартир? В Москве?
— Да. И счета. Сумму называть не буду, чтобы тебя удар не хватил. Но на безбедную жизнь хватит и мне, и моим будущим кошкам.
Валера побледнел. Его мозг, заточенный под мелкую выгоду, начал лихорадочно работать. Пять квартир! Бизнес-класс! Это же… это же миллионы! Это не вешенки в гараже. Это рантье! Это «Ленд Крузер» вместо «Дастера»!
И все это — у Ольги. У его «простушки» Ольги.
— Подожди… — он облизнул пересохшие губы. — Так это же… в браке получено? Значит, совместно нажитое? Делим! Пополам!
Нотариус деликатно кашлянул.
— Вынужден вас огорчить, молодой человек. Согласно Семейному кодексу РФ, имущество, полученное одним из супругов в порядке наследования, является его личной собственностью и разделу не подлежит. Даже если получено в браке.
Валера застыл с открытым ртом. Казалось, он слышал, как рушатся замки из вешенок в его голове.
Ольга спокойно собрала бумаги.
— Так что, Валера, ты абсолютно прав. Я — простушка. Я не умею «жить красиво». Я буду просто сдавать эти квартиры, получать свои триста-четыреста тысяч пассивного дохода в месяц и сажать кабачки на даче. А ты… ты развивайся. Лети к мечте. На старом «Дастере».
Она встала, поправила шарфик.
— Подписывай соглашение по нашей «двушке», Валера. И удачи с ипотекой Лены. Я слышала, сейчас ставки подняли до 20%. Тяжело вам будет. Но зато — любовь.
Валера смотрел на жену так, словно видел её впервые. Он видел не «серую мышь», а женщину, которая стоит на куче золота. И эта женщина уходила.
— Оль… — жалко пискнул он. — Оль, подожди. Может, не надо так резко? Мы же двадцать лет вместе… Ну бес попутал, кризис среднего возраста… Я же люблю тебя, дуру старую…
Ленка толкнула его в бок локтем, но он даже не заметил.
— Пять квартир… — прошептал он, начиная в буквальном смысле покусывать ноготь на большом пальце (локти кусать анатомия не позволяла, но душа уже грызла сама себя).
Ольга улыбнулась. Улыбкой Снежной Королевы.
— Дуру? Нет, Валера. Дурак здесь только один. И он только что подписал себе приговор на вечную бедность.
Она вышла из кабинета.
Валера остался сидеть. Он понимал: он только что профукал джекпот лотереи, билет от которой держал в руках двадцать лет, но использовал его как подставку под пиво…
Валера не просто кусал локти. Он их грыз.
Понимание масштаба потери накрыло его через пару часов после визита к нотариусу, когда он сидел на кухне у Лены и пил теплое пиво.
Лена (его «муза» и «новая жизнь») пилила его:
— Ты чего такой смурной? Радоваться надо! Свобода! Продашь свою хату, купим мне машину нормальную, а то я на маршрутке как лохушка…
— Заткнись, Лен, — буркнул Валера. — Ты не понимаешь. Там пять квартир. Пять! В Москве! И бизнес дяди Миши. Это миллионы долларов, дура! А я… я взял «Дастер»!
В глазах Лены, до этого момента светившихся любовью к Валере (и его потенциальным деньгам), что-то погасло.
— Так ты что, все ей оставил? — уточнила она ледяным тоном. — Ты не смог отсудить?
— Это наследство! Его не делят!
— Ну ты и лузер, Валера, — резюмировала муза. — Знаешь что? Иди-ка ты к своей богатой жене. Мне неудачники не нужны. У меня ипотека, мне платить надо, а не твои сопли слушать.
И выгнала. В прямом смысле. С чемоданом.
Валера оказался на улице. Один. С чемоданом, «Дастером» (в котором нужно было менять масло) и четким планом: вернуть Ольгу. Любой ценой.
На следующий день Валера начал осаду.
Он приехал к их (теперь уже бывшей) квартире. Купил цветы. Розы. Красные. Пять штук (на большее денег пожалел, да и символично — по розе за каждую квартиру наследства).
Позвонил в дверь.
Ольга открыла. Она была в домашнем костюме, но выглядела… иначе. Спокойнее. Увереннее. Дороже, что ли.
— Оля! Любимая! — Валера рухнул на колени прямо на коврике «Welcome». — Прости дурака! Я всё осознал! Никакая Ленка мне не нужна! Это было наваждение! Я люблю только тебя! Давай всё вернем! Я готов простить тебе всё… то есть, я прошу прощения!
Ольга посмотрела на него сверху вниз. В её взгляде не было ни злости, ни жалости. Только брезгливость, как будто она обнаружила в супе таракана.
— Валера, встань. Ты пачкаешь колени. Коврик грязный.
— Оля, пусти меня домой! Я же муж твой! Венчанный (они не венчались, но Валера решил усилить эффект)! Мы же родные люди! Ну ошибся, с кем не бывает? Дай мне шанс! Я буду носить тебя на руках!
— На руках? — Ольга усмехнулась. — До твоей новой машины? Или до одной из моих новых квартир? Валера, не унижайся. Ты не меня любишь. Ты любишь дядю Мишу и его недвижимость.
— Нет! Клянусь! Мне плевать на квартиры! Я хочу семью! Борщ твой хочу!
— Борщ в ресторане поешь. У тебя теперь денег от продажи половины квартиры хватит на годовой абонемент в столовую. Уходи, Валера.
Она захлопнула дверь. Валера остался на коврике с вянущими розами. Но он не сдался. Он был настроен решительно.
Неделю Валера жил в машине и караулил Ольгу. Он писал ей стихи (скачанные из интернета). Он пел серенады (соседи грозились вызвать полицию). Он даже пытался подкупить консьержку, чтобы та передала Ольге письмо, но консьержка баба Люба была неподкупна, как скала, и сказала, что «таких кобелей гнать надо ссаными тряпками».
Ольга наблюдала за этим цирком и понимала: просто так он не отвяжется. Валера почуял запах больших денег и вцепился в него как бультерьер. Нужна шоковая терапия.
В пятницу вечером Валера снова стоял под окнами.
Вдруг из подъезда вышла Ольга. Шикарная. В новом пальто, на каблуках.
Валера кинулся к ней.
— Оленька! Ты вышла ко мне?
— Нет, Валера. Я вышла встретить гостя. Знакомься.
Из припарковавшегося рядом черного «Гелендвагена» вышел мужчина. Огромный. Лысый. С бородой. В кожаной куртке. На вид — типичный представитель «лихих девяностых», который забыл, что они закончились.
— Это Артур, — представила Ольга. — Мой арендатор. Снимает одну из квартир дяди Миши. И по совместительству — мой консультант по безопасности.
Артур подошел к Валере. Валера попятился, уперся спиной в свой «Дастер». Артур был выше его на две головы и шире в три раза.
— Этот, что ли? — прогудел Артур басом, от которого завибрировали стекла в «Дастере». — Который тебе проход не дает?
— Он самый, — кивнула Ольга. — Бывший муж. Очень настойчивый.
Артур положил тяжелую руку на плечо Валеры. Валера присел.
— Слышь, мужик. Ольга Сергеевна — женщина занятая. У неё бизнес, активы. Ей нервничать нельзя. А ты её нервируешь. Нехорошо.
— Я… я люблю её… — пропищал Валера.
— Любить надо тихо, — философски заметил Артур. — И издалека. Километров за сто отсюда. Ты меня понял?
Валера кивнул. Часто-часто.
— А если я тебя еще раз здесь увижу, — продолжил Артур, ласково сжимая плечо (Валера услышал хруст), — то мы с пацанами расстроимся. А когда мы расстраиваемся, мы можем случайно перепутать твой «Дастер» с мусорным баком. Понял?
— П-понял! — взвизгнул Валера.
— Ну вот и славно. Вали отсюда.
Артур отпустил плечо. Валера пулей залетел в машину, дрожащими руками завел двигатель и рванул с места так, что из-под колес полетел гравий.
Ольга улыбнулась.
— Спасибо, Артур. Ты очень убедителен.
— Да не за что, Сергеевна, — Артур расплылся в добродушной улыбке, мгновенно превратившись из бандита в милого дядюшку. — Я ж за тебя горой. Ты мне скидку на аренду сделала, я добро помню. И вообще, мужик он гнилой. Глаза бегают. Не пара он тебе. Тебе нормальный нужен. Серьезный.
Валера исчез.
Растворился в тумане Бирюлево.
Квартиру они продали быстро. Валера забрал свою долю и вложил её в «супервыгодный криптопроект», который ему посоветовал новый друг по несчастью в баре. Через месяц проект лопнул.
«Дастер» сломался окончательно — полетела коробка передач. Ремонт стоил как половина машины.
Валера остался у разбитого корыта. Без жены, без любовницы, без денег и без квартиры. Он снимал комнату в коммуналке и работал таксистом на арендованной машине.
Иногда, стоя в пробках, он вспоминал Ольгу. Вспоминал её борщ, её уютную квартиру, её спокойный голос. И думал: «Какой же я дурак. Пять квартир… Пять!»
И снова начинал грызть ногти.
А Ольга?
Ольга расцвела. Деньги дяди Миши она вложила с умом (бухгалтер все-таки). Квартиры сдавались, принося стабильный доход.
Она уволилась с нелюбимой работы. Занялась собой. Похудела, сменила прическу. Съездила в Италию (не «олл инклюзив», а настоящий гастротур по Тоскане).
На даче она посадила не только кабачки, но и розы. Много роз.
И замуж она больше не торопилась.
Хотя Артур (тот самый «бандит», который на деле оказался владельцем охранного агентства и добрейшей души человеком) начал заезжать к ней на дачу. Помогал копать грядки, жарил шашлыки и смотрел на неё с нескрываемым обожанием.
И Ольге это нравилось.
Потому что с Артуром она чувствовала себя не «простушкой» и не «мешком с деньгами». А просто женщиной. Женщиной, которую любят не за наследство, а за то, что она есть.
А Валера… Валера стал городской легендой. В таксопарке он каждому пассажиру рассказывал грустную историю о том, как «коварная жена обманом лишила его миллионов». Пассажиры кивали, ставили ему одну звезду и выходили, забывая его через минуту.
Потому что неудачников никто не запоминает. А сильных женщин — помнят долго…
