Антонина Сергеевна поставила чайник и присела на табурет. Утро выдалось серым, как и большинство дней в последнее время. Она посмотрела на часы — без четверти девять. За окном моросил дождь, оставляя на стекле извилистые дорожки. Капли стекали вниз, сливаясь друг с другом, образуя причудливый узор.
Трёхкомнатная квартира, доставшаяся от матери, казалась одновременно просторной и тесной. Просторной — потому что жила она одна, тесной — когда наведывались сыновья. Особенно все трое сразу. Старшему, Виктору, уже за сорок, среднему, Павлу — тридцать семь, младшему, Денису — тридцать два. У каждого своя семья, дети, работа. И все они будто забывали о её существовании до тех пор, пока им что-то не требовалось.
Антонина Сергеевна вздохнула. Вчера звонил Денис, сказал, что заедет сегодня на обед. «Мам, я по делам буду в твоём районе, заскочу перекусить». Она с утра испекла его любимый пирог с капустой. Хотя знала, что «перекусить» — это лишь предлог.
Чайник свистнул, и она поднялась, чтобы заварить чай. На кухонном столе лежало письмо из пенсионного фонда, календарь с отмеченными красным датами — дни рождения внуков, и пухлый конверт. Уже почти десять лет она откладывала небольшую часть пенсии — «детям на чёрный день».
Сама она привыкла экономить: выключала свет, уходя из комнаты, стирала только по субботам, включая стиральную машину на минимальный режим, перешивала старые вещи. Когда-то она работала учительницей русского языка и литературы, а потом, выйдя на пенсию, ещё пять лет подрабатывала репетитором на дому.
Звонок в дверь прервал её размышления. Денис стоял на пороге, как обычно, с виноватой полуулыбкой и в дорогом пальто.
— Мам, привет! Как ты тут? — он чмокнул её в щёку, проходя в квартиру и снимая ботинки.
— Нормально, — кивнула она, подмечая, как сын втягивает носом запах свежего пирога. — Проходи на кухню, всё готово.
За столом, уплетая уже второй кусок пирога, Денис наконец перешёл к цели своего визита:
— Мам, я тут подумал… У тебя знаешь сколько денег накопилось? А зачем они тебе? Ты и так экономишь во всём.
Антонина Сергеевна молча смотрела на сына, ожидая, куда приведёт этот разговор.
— У нас с Ириной машина сломалась. Серьёзно так. Надо то ли новую покупать, то ли эту ремонтировать. А денег сейчас нет, кредит не дают, мы и так в ипотеке.
— Сколько нужно? — спросила она, уже зная, что отдаст всё, что попросит.
— Тысяч двести, — Денис не смотрел ей в глаза. — Я верну, конечно. Просто сейчас туго.
Она кивнула и отсчитала необходимую сумму.
— Спасибо, мам! — обрадовался Денис, когда она протянула ему деньги. — Ты нас очень выручила! Завтра мы с Иркой и детьми заедем к тебе, хорошо? Пообедаем все вместе.
Но никто на следующий день не приехал. Денис позвонил вечером, извинился — срочные дела на работе, Ирина с детьми у её родителей. В следующий раз обязательно.
В следующий раз Антонина Сергеевна увидела всех трёх сыновей через месяц — на майские праздники. Виктор позвонил за день до визита:
— Мам, мы к тебе завтра с ребятами. Ты ведь наготовишь всего? Мои твои пирожки с мясом обожают.
Она провела весь день на кухне, готовя любимые блюда детей и внуков. Три салата, пирожки, котлеты, запеканка, торт.
Вечером квартира наполнилась шумом. Внуки носились по коридору, невестки сидели в комнате, обсуждая последние покупки, а сыновья расположились на кухне с пивом.
— Мам, помнишь, ты говорила, что у тебя есть старый сервиз? — спросила Инна, жена Виктора. — Нам как раз такой нужен для дачи.
— У бабушки ещё и хрустальные вазы есть, красивые! — подхватила Света, жена Павла. — Нам бы они в гостиную подошли после ремонта.
К концу вечера сыновья и их жёны уехали, увозя пакеты с остатками еды, старый сервиз и две хрустальные вазы. Антонина Сергеевна осталась одна в пустой квартире среди грязной посуды.
Через неделю позвонил Павел.
— Мам, у нас небольшая проблема. Помнишь, мы говорили, что будем ремонт делать? Так вот, нам негде жить две недели, пока в квартире работают. Мы к тебе можем?
И снова она согласилась. Павел с женой и двумя детьми переехали к ней на две недели, заняв гостиную и спальню. Сама Антонина Сергеевна перебралась в маленькую комнату, которую обычно использовала как кладовку для хранения ненужной мебели.
Две недели растянулись на месяц. Света готовила на её кухне, используя продукты Антонины Сергеевны, дети шумели с утра до вечера, а Павел будто не замечал дискомфорта матери.
Когда они наконец уехали, Антонина Сергеевна обнаружила сломанную люстру в гостиной, трещину на любимой вазе и пустой холодильник. Павел обещал всё возместить, но, конечно, забыл.
— Тоня, ты совсем себя не бережёшь, — качала головой соседка Галина Петровна, когда они сидели на лавочке у подъезда. — Сама не живёшь, всё детям да внукам. А они что? Когда последний раз просто так приходили, без просьб? Когда интересовались, как ты тут?
Антонина Сергеевна молчала. Она и сама задавала себе этот вопрос, но боялась ответа.
— Знаешь что, — продолжила Галина Петровна, — у меня есть путёвка в санаторий. Я себе купила, а дети мне сюрприз сделали — везут в Турцию. Так что путёвка лишняя. Купи её у меня, недорого отдам. Отдохнёшь, подлечишься.
— Что ты, Галя, — покачала головой Антонина Сергеевна. — Куда мне? Деньги берегу, мало ли детям понадобится.
— А себя ты когда побережёшь? — вздохнула соседка. — Уж прости за прямоту, но дети твои давно выросли. Им бы о тебе заботиться, а не наоборот.
Вечером того же дня позвонил Виктор:
— Мам, ты как? Я завтра заеду к тебе, надо поговорить. Важное дело.
Она снова испекла пирог и приготовила обед. Виктор приехал к двум часам, сытно поел и только потом приступил к разговору:
— Мам, ты знаешь, у нас Оленька в этом году в первый класс идёт. Расходы большие, а у нас сейчас с деньгами туго. И я подумал — у тебя ведь три комнаты, а живёшь одна. Может, одну комнату будешь сдавать? Посуточно, например. Я помогу объявление составить, клиентов найти и заселить — выселить. Тебе доход, а нам половину — помощь на сборы в школу.
Антонина Сергеевна застыла с чашкой в руке.
— То есть, ты предлагаешь мне пускать чужих людей в мою квартиру, чтобы ты мог забрать половину денег? — медленно проговорила она.
— Ну не так грубо, мам. Просто это же выгодно всем. Тебе же не нужны три комнаты.
Что-то надломилось внутри Антонины Сергеевны. Годы накопившейся усталости, разочарования и невысказанной обиды вылились в неожиданную для неё самой твёрдость.
— Знаешь что, Витя, — сказала она, поднимаясь из-за стола,— это моя личная квартира, а не гостиница для здоровых лбов! — не выдержала Антонина Сергеевна. — И если уж тебе так нужны деньги, может, стоит самому подработать, или жену на работу устроить, а не использовать престарелую мать?
Виктор смотрел на неё с изумлением. Такой он мать не видел никогда.
— А теперь, — продолжила она, — я попрошу тебя уйти. У меня ещё дела сегодня.
Когда за сыном закрылась дверь, Антонина Сергеевна долго стояла в коридоре, прислушиваясь к своим чувствам. Странное облегчение разливалось по телу. Она подошла к телефону и набрала номер соседки.
— Галя, та путёвка ещё не пропала? Я беру.
Две недели в санатории пролетели как один день. Антонина Сергеевна гуляла по берегу озера, делала зарядку по утрам, посещала процедуры, обедала в компании таких же пожилых женщин, с которыми быстро нашла общий язык. Она почувствовала, что давно не была так спокойна и счастлива.
Телефон она включала только вечером. Первые дни сыновья не звонили, потом начали — сначала Денис, потом Павел, наконец, Виктор. Все спрашивали, где она, что случилось. Она кратко отвечала: «В санатории, отдыхаю. Вернусь через две недели». И отключала телефон.
Вернувшись домой к назначенному часу, она обнаружила у двери квартиры всех трёх сыновей с жёнами.
— Мама! — бросился к ней Денис. — Мы волновались! Ты никогда так не делала!
— Проходите, — спокойно сказала она, открывая дверь. — Раз уж вы все здесь, есть разговор.
Они сидели в гостиной, непривычно тихие и смирные, пока Антонина Сергеевна заваривала чай. Никто не включил телевизор, не полез в холодильник, не начал обсуждать свои проблемы.
— Я собрала вас, чтобы объявить новые правила, — начала она, садясь в кресло. — Во-первых, с сегодняшнего дня я принимаю гостей только по предварительной договорённости. Звоните заранее, предупреждайте о визите. Во-вторых, если вы приходите на праздник всей семьёй, то каждый приносит своё блюдо. Мне тяжело готовить на всю ораву.
В-третьих, свои сбережения я теперь буду тратить на себя — на отдых, на лечение, на новую одежду. Я имею на это право. Кстати, Галя, моя соседка, ездит по санаториям каждый год, а в этом году дети её в Турцию везут. Вот как бывает.
Наступила тишина. Дети переглядывались, не зная, что сказать.
— И последнее, — продолжила Антонина Сергеевна, — я очень люблю вас. Всех. И буду рада видеть просто так, без просьб о деньгах, жилье или еде. Просто как мать, которая скучает по своим детям и внукам. Если, конечно, у вас найдётся на это время.
Она замолчала и стала разливать чай по чашкам.
Первым заговорил Павел:
— Мам, прости нас. Мы… мы не замечали, что обижаем тебя.
— Да, мама, — подхватил Виктор. — Ты права. Мы только брали и ничего не давали взамен.
Денис молчал, но его глаза были полны стыда.
Через два месяца, на день рождения Антонины Сергеевны, все три сына с семьями пришли с цветами, тортом и подарками. Главным подарком стала путёвка в Сочи на две недели.
— Мам, мы хотим, чтобы ты отдохнула по-настоящему, — сказал Виктор, протягивая ей конверт. — И это только начало. Мы многое должны исправить.
Антонина Сергеевна смотрела на детей и внуков, сидящих за праздничным столом, и чувствовала, как в груди разливается тепло. Может быть, ещё не всё потеряно. Может быть, им просто нужно было увидеть в ней не только мать, готовую всё отдать, но и человека со своими желаниями и правами.
Теперь у неё действительно была своя комната — не только в квартире, но и в сердцах собственных детей.
