Роман глубоко вдохнул морозный февральский воздух и улыбнулся, глядя на свой небольшой, но уютный дом на окраине поселка в Подмосковье. После трёх недель на стройке в Сургуте, где температура опускалась до минус тридцати, даже подмосковные минус десять казались почти курортом. Он прикрыл на мгновение глаза, представляя, как сейчас переступит порог и почувствует запах домашнего борща — Инна обещала приготовить его любимое блюдо к возвращению.
Входную дверь Роман открыл своим ключом, стараясь не шуметь. Хотел сделать сюрприз. Но его самого ждал сюрприз — Инна с задорной улыбкой выбежала из кухни, словно почувствовала его приближение.
— Ромка! — она бросилась ему на шею. — Я так соскучилась!
От неё пахло ванилью и корицей. На кухне что-то булькало и шипело.
— Я борщ сварила, как ты любишь, с говядиной на косточке. И пирог с яблоками на десерт.
Роман обнял жену, зарывшись лицом в её тёплые каштановые волосы. Дом. Наконец-то дома.
— Пойдём, разденься, руки помой, и за стол, — щебетала Инна, помогая ему снять тяжёлую куртку.
Пока Роман мыл руки, он по привычке достал телефон и открыл банковское приложение. Хотел проверить, поступила ли уже зарплата за последний месяц вахты. Зарплата была на месте, а вот с карты исчезло шестьсот тысяч рублей — те самые, что он откладывал на ремонт крыши и утепление чердака.
Сердце застучало где-то в горле. Роман ещё раз перепроверил историю операций. Пять дней назад сумма была переведена на неизвестный счёт одним платежом.
Он вышел из ванной с телефоном в руке, чувствуя, как внутри всё сжимается.
— Инна, — его голос звучал непривычно хрипло, — ты знаешь, куда делись деньги с моей карты? Шестьсот тысяч?
Инна, расставлявшая тарелки на столе, замерла. На её лице промелькнуло что-то похожее на панику.
— Какие деньги, Ром? — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой и неестественной. — А, те, что на ремонт? Нет, конечно. Я к твоей карте не прикасалась. Может, это ошибка какая-то? Или взломали?
Роман почувствовал, как уютная домашняя атмосфера трескается по швам, словно тонкий лёд под ногами.
Тишину, повисшую после его вопроса, разрезал резкий звонок в дверь. Инна, словно обрадовавшись возможности прервать неловкий разговор, поспешила открывать.
— Сыночек! — раздался громкий голос Алевтины Григорьевны ещё с порога. — Приехал наконец-то! А я пирожков напекла, знала, что сегодня будешь.
Мать Романа, невысокая, но крепкая женщина с волевым подбородком и цепким взглядом, энергично вошла в дом, неся объёмный контейнер с выпечкой. За ней, сутулясь, плёлся младший сын Марк, студент-второкурсник, живущий с матерью в соседнем посёлке.
— Здравствуй, Инночка, — кивнула Алевтина Григорьевна невестке, сразу уловив напряжение в воздухе. — Что случилось? Поругались уже?
— Мама, у меня с карты пропали деньги, — сказал Роман, целуя мать в щёку. — Шестьсот тысяч. Пять дней назад.
Алевтина Григорьевна медленно поставила контейнер на стол и повернулась к Инне. Её взгляд стал острым, как лезвие.
— Вот оно что, — протянула она. — А я-то думала, зачем невестушка к отцу своему зачастила. Он же у тебя, Инночка, болеет тяжело? Не иначе как на лечение понадобилось?
Инна побледнела.
— Что вы такое говорите, Алевтина Григорьевна? Я не брала никаких денег!
— А что тут говорить? — мать Романа поджала губы. — Я ещё когда вы только поженились, сразу Ромке сказала: береги кошелёк. Девочка-то из бедной семьи, к хорошему быстро привыкнет. А тут ещё и папаша с цир роз ом печени. Лечение-то нынче дорогое…
— Мама! — одёрнул её Роман. — Перестань.
— Да, папа болен, — голос Инны дрожал от возмущения. — И да, ему нужна была операция. Но я взяла кредит на своё имя! Вот, пожалуйста, — она достала из сумки смартфон и открыла банковское приложение. — Вот кредитный договор от прошлого месяца. Я и Роману об этом говорила, просто он был на вахте и, наверное, забыл.
Роман нахмурился. Он действительно припоминал какой-то разговор о здоровье тестя, но был ли разговор о кредите?
— Сколько? — спросил он.
— Пятьсот восемьдесят тысяч, — тихо ответила Инна. — Почти всё, что нужно было на операцию.
Алевтина Григорьевна хмыкнула.
— Удобное совпадение, правда? Почти та же сумма. И как раз тогда, когда мой сын на вахте.
— Это не я! — в голосе Инны зазвенели слёзы. — Роман, неужели ты веришь, что я могла украсть у тебя?
Роман смотрел то на жену, то на мать, и внутри у него всё разрывалось. Он любил Инну, но сомнение уже пустило корни.
Марк, молчавший всё это время, вдруг поднялся.
— Пойду покурю, — буркнул он и быстро вышел из дома.
Вечер прошёл в тягостной атмосфере. Инна почти не ела, Алевтина Григорьевна то и дело бросала на невестку многозначительные взгляды, а Роман чувствовал себя раздавленным между двумя самыми важными женщинами в его жизни.
Когда мать с братом уехали, пообещав завтра вернуться «помочь разобраться», Роман остался с Инной наедине.
— Ты правда считаешь, что я могла это сделать? — тихо спросила она, собирая посуду со стола.
Роман вздохнул.
— Я не знаю, что думать, Инн. Сумма почти совпадает. И твой отец действительно болен…
— Но я же показала тебе кредитный договор! — Инна всплеснула руками. — Что мне ещё сделать, чтобы ты поверил?
— Я хочу верить, — устало сказал Роман. — Но нужно проверить все варианты. Я позвоню в банк завтра, может, это какая-то ошибка.
Они легли спать отвернувшись друг от друга — впервые за всю их пятилетнюю совместную жизнь.
Утром Роман позвонил в службу безопасности банка, но там лишь подтвердили: операция была проведена с его карты с использованием всех необходимых кодов подтверждения. Никакого взлома, никаких технических сбоев.
Сомнения грызли его изнутри. После обеда он решился позвонить матери Инны.
— Здравствуйте, Тамара Петровна, — начал он после приветствий. — Скажите, как здоровье Ивана Сергеевича? Операция помогла?
— Слава богу, лучше ему, — ответила тёща. — Если бы не Инночка, не знаю, что бы мы делали. Такие деньги собрала на лечение, даже кредит взяла. Пятьсот восемьдесят тысяч — это ж сколько лет отдавать придётся!
Роман почувствовал, как внутри всё холодеет. Совпадение было слишком точным.
Вечером, когда Инна вернулась с работы, он снова поднял эту тему.
— Почему ты не сказала мне про точную сумму на лечение отца? Почему пошла брать кредит, когда у нас были деньги?
— Потому что это были деньги на ремонт! — воскликнула Инна. — Ты так долго их копил, так мечтал крышу переделать. Я не хотела их трогать.
— Но шестьсот тысяч всё равно пропали, — горько усмехнулся Роман.
— Значит, ты мне не веришь, — Инна покачала головой. — После пяти лет брака ты готов поверить своей матери, которая никогда меня не любила, но не мне.
Она ушла в спальню, тихо прикрыв за собой дверь. А Роман остался сидеть на кухне, чувствуя, как любовь и доверие, на которых строилась их семья, трещат по швам.
На следующий день, в субботу, Алевтина Григорьевна снова приехала с Марком — «поддержать сына в трудную минуту». Роман вышел встретить их, пока Инна была в душе.
— Я почти уверен, что это Инна взяла деньги, — признался он матери. — Всё сходится. Но зачем она это скрывает? Я бы понял, если бы она сказала прямо.
— Эх, сынок, — вздохнула Алевтина Григорьевна. — Женщины, они такие. Сначала берут твои деньги, потом твоё сердце, а потом и душу вынут.
Марк, стоявший рядом, неожиданно побледнел.
— Мам, я в магазин схожу, сигареты кончились, — пробормотал он и быстро вышел из дома.
Роман пошёл на кухню ставить чайник. Через открытое окно до него донёсся голос брата, говорившего по телефону у забора.
— Слушай, мне нужна ещё неделя, ясно? — голос Марка звучал напряжённо. — Осталось всего пятьдесят тыся ч Я всё верну, клянусь. Просто дай мне время… Шестьсот штук же я отдал. Нет, больше я на ставки не играю, хватит… Просто немного времени — и рассчитаюсь до копейки, дай шанс.
Роман замер, не веря своим ушам. Он быстро вышел во двор.
— Марк, — позвал он брата. — Поговорим?
Марк вздрогнул и резко развернулся, спрятав телефон в карман.
— А, Ромка, ты чего подкрадываешься?
— Не подкрадываюсь, — Роман подошёл ближе. — Я всё слышал. Про шестьсот тысяч. Про ставки.
Лицо Марка исказилось, он попятился.
— Я не… это не то, что ты думаешь…
— А что я должен думать? — в голосе Романа звенела сталь. — Моя жена уже второй день ходит с зарёванными глазами, потому что её обвиняют в воровстве. А настоящий вор, оказывается, мой родной брат?
Марк рухнул на скамейку у забора и закрыл лицо руками. Его плечи затряслись.
— Я не хотел, Ром, клянусь! Я просто влез в долги, играл на ставках, думал отыграюсь… А потом меня начали прессовать, угрожать… Я в панике был! Думал, верну быстро, ты даже не заметишь…
— Как ты вообще получил доступ к моей карте? — Роман с трудом сдерживал ярость.
— На дне рождения мамы, помнишь? Ты показывал мне фотки на телефоне… Я тогда установил приложение… оно пароли запоминает…
Роман сжал кулаки так, что побелели костяшки.
— Сидеть здесь, — процедил он сквозь зубы. — Никуда не уходить. Сейчас мы всё расскажем маме и Инне. Всю правду.
В гостиной повисла гро бовая тишина после признания Марка. Алевтина Григорьевна смотрела на младшего сына так, словно видела его впервые в жизни. Инна стояла у окна, обхватив себя руками.
— Господи, мальчик мой, что же ты наделал? — наконец прошептала Алевтина Григорьевна. — Ты же брата родного обокрал! И меня опозорил!
Марк сидел, опустив голову.
— Мне нужно извиниться, — тихо сказал Роман, глядя на жену. — Инна, прости меня. Я должен был верить тебе.
Инна медленно повернулась к нему. В её глазах стояли слёзы.
— Знаешь, что самое больное, Рома? Не то, что твоя мать меня обвинила — я к этому привыкла за пять лет. А то, что ты в это поверил. Так легко поверил, что я могу тебя обокрасть.
— Инночка, и ты меня прости, — Алевтина Григорьевна поднялась с дивана. — Я была неправа. Несправедлива к тебе.
— Вы всегда были несправедливы ко мне, — горько усмехнулась Инна. — С самой нашей свадьбы. Я для вас всегда была не парой вашему сыну. Слишком простая, слишком бедная…
— Я была ду рой, — неожиданно твёрдо сказала Алевтина Григорьевна. — Старой, глупой, предвзятой женщиной. Мне было больно, что сын теперь больше любит другую женщину. Я ревновала, вот и всё.
Роман подошёл к жене и осторожно взял её за руки.
— Я так виноват перед тобой. Я не знаю, почему усомнился. Может, я устал на вахте, может, деньги помутили разум… Но это непростительно.
Инна всхлипнула и вдруг прильнула к его груди. Он обнял её, чувствуя, как она дрожит в его руках.
— Я всё верну, — подал голос Марк. — Я найду работу, буду подрабатывать, каждую копейку отдам.
— Да уж постарайся, — сказал Роман брату. —И дело даже не в деньгах. А в том, что ты должен стать мужчиной, а не вечным маменькиным сынком.
Марк, к удивлению всех, не спорил. Казалось, он и сам был рад наконец-то что всё разрешилось.
Прошло два месяца. Весна полноправно вступила в свои права, и в саду у дома Романа и Инны зацвели первые тюльпаны.
Марк устроился на подработку в автосервис по выходным — сначала мыл машины и подавал инструменты, но быстро втянулся и стал разбираться в устройстве двигателей. Работал допоздна, не жалуясь, и каждую неделю честно отдавал брату часть долга, откладывая даже на мелочах. Роман видел, как Марк меняется, и впервые за долгое время начал снова ему доверять.
За ужином семья собралась в полном составе.
— Я вчера узнала, что Маркуша наш девушку нашёл, — вдруг сказала Алевтина Григорьевна. — Сокурсницу свою. На свидание её пригласил.
— Мам! — возмутился Марк. — Это личное!
— В нашей семье, сынок, секретов больше нет, — строго ответила Алевтина Григорьевна. — Наигрались уже в тайны.
Роман посмотрел на брата и подмигнул ему:
— Приводи свою девушку к нам на ужин. Посмотрим, что за выбор ты сделал.
— Только не начинай её оценивать и критиковать, — неожиданно твёрдо сказал Марк. — Она хорошая, и я не позволю никому её обижать.
Алевтина Григорьевна и Инна переглянулись и улыбнулись друг другу. Что-то в младшем брате определённо менялось к лучшему.
Позже вечером, когда они с Инной остались одни, Роман обнял жену сзади, пока она мыла посуду.
— Знаешь, я думаю, что эти шестьсот тысяч были самыми правильными потраченными деньгами в моей жизни, — сказал он ей на ухо.
— Это как же? — удивилась Инна.
— Они вернули мне настоящую семью, — Роман поцеловал её в шею. — Мой брат наконец-то взрослеет, моя мать научилась просить прощения, а мы с тобой… мы стали сильнее, правда?
Инна повернулась к нему, обнимая мокрыми руками.
— Правда, — прошептала она. — Только давай больше никогда не будем проверять нашу прочность такими дорогими способами?
— Договорились, — рассмеялся Роман и поцеловал жену.
За окном шумел весенний дождь, смывая последние следы зимы и принося новую надежду.
