— Знаешь что? Ты мне после этого не сестра! — негодуя от собственной беспомощности, кричала Люда. — Отпусти меня! Зачем ты меня закрыла здесь? Выпусти меня сейчас же! Немедленно! Я всё равно уйду, и это бесполезно, можешь даже не стараться! Из окна выпрыгну, отпусти! Га.дюка ты, а не сестра!
Вопли нетрезвой девушки были слышны на всю округу. Уже пару раз в дверь Семёновых звонили соседи сверху и снизу. А сосед из квартиры напротив вообще предложил свою помощь, думая, что в квартире драка.
— Помочь? Как не надо? У вас же там чёрт-те что творится. Ну, может, хоть полицию вызвать? — спросил он по телефону у Евгении, которая жила в этой квартире с мужем уже не первый год. И все соседи знали их как спокойных и неконфликтных супругов.
— Нет, Иван Палыч, не нужно. Это наши семейные разборки. Скоро всё закончится, уверяю вас. Простите, что так громко. Но по-другому никак.
Людмила пошумела ещё минут десять и затихла. Скорее всего, уснула. Ведь количество спиртного, которое она сегодня приняла на грудь, судя по её внешнему виду и запаху, было немалым.
Выйдя на балкон, Евгения увидела, что нетрезвый спутник её младшей сестры, этот ненормальный Макс, из-за которого сестра опустилась и стала вести подобный образ жизни, ждал у подъезда. С надеждой поглядывал наверх, на окна их квартиры.
Сегодня Люда в очередной раз пришла просить у старшей сестры денег. Институт, в который с такой лёгкостью поступила год назад, девушка забросила. С родителями теперь общалась редко, где-то постоянно зависая со своей новой компанией. Родным было непонятно, как такое могло произойти с тихоней и отличницей, какой была Людмила в школе. Но в тихом омуте, как известно, черти водятся.
Стоило младшей сестре закончить школу и поступить в институт, как её понесло по наклонной. За несколько месяцев она изменилась до неузнаваемости. То ли действительно скрывала свою настоящую сущность, а тут развернулась и показала себя во всей красе. То ли просто банально попала под влияние плохой компании, влюбившись в Макса.
Родители, да и старшая сестра много раз пытались говорить с ней, ругали, грозили, наказывали, закрывали дома. Всё было бесполезно. Людмила как будто поставила цель — во что бы то ни стало испортить себе жизнь, прекрасно осознавая, к чему приведёт такое поведение и подобные компании.
— Ты хоть понимаешь, что так сопьёшься к чертям собачьим? А там и до гадости разной запрещённой недалеко! Ты что, в тюрьму захотела, Люда? Ведь одному Богу известно, чем занимаются эти странные дружки Максима и где они берут деньги на весёлую жизнь, — возмущалась мать Вероника Анатольевна, всегда до этого гордившаяся своими дочерьми, отличницами и примерными девушками.
— Отстаньте от меня! Это моя жизнь! Что вы все меня учите, как жить? Как хочу, так и живу! — кричала младшая дочь и опять уходила туда, где была весёлая компания и спиртное.
— А мы тебя под замок посадим, узнаешь тогда! Ишь, взрослая какая стала! Я мигом тебе мозги вправлю! — грозился отец, держа ремень в руках, но никоим образом не пугая этим строптивую дочь.
— Только попробуй! Вообще тогда меня больше не увидите. Домой не вернусь! — цинично отвечала родителям потерявшая всякий страх Людмила.
И неизменно каждый вечер уходила вместе с Максом, который уже дожидался её возле подъезда.
Слушая советы своего ушлого дружка, Людмила уже несколько раз пыталась взять деньги в долг у старшей сестры Евгении. Но всякий раз получала отказ и совет прекратить так себя вести.
Евгения с мужем жили в квартире, которую купили на общие деньги вскоре после свадьбы. Недостающую сумму дали родители мужа, а молодые пообещали, что постепенно этот долг вернут, хотя свекры не настаивали. В семье подрастал сын Гордей, которому недавно исполнилось три года. Евгения искренне считала, что ей повезло с замужеством. Сергей был любящим и ответственным мужем, заботился о них с сынишкой. И всё было бы хорошо, да только отвязная младшая сестрица в последнее время стала досаждать не только родителям, но и семье Евгении. А у старшей сестры болела за неё душа.
Женя переживала. Она очень хотела помочь родителям образумить Людмилу, но пока не знала, как это сделать.
И вот сегодня нетрезвая сестра в очередной раз заявилась к Евгении с мужем, чтобы попросить у них денег для себя и своего непутёвого дружка. Женя с Сергеем попытались с ней спокойно поговорить, объяснить ей, что нельзя брать деньги в долг, если нет постоянного дохода и отдавать его будет нечем.
— Чем отдавать собралась? В долг она просит! Ты нигде не работаешь, как и твой Макс. Да и зачем вам, скажи мне, сейчас деньги? Вы и так уже прилично набрались. На сегодня хватит. Тебе вон проспаться нужно для начала. А потом домой ехать, а не слоняться по городу в непотребном виде в поисках приключений, — пыталась достучаться до сознания сестрёнки расстроенная Евгения. Но всё было тщетно.
— А я не буду отдавать! Так просто дай, ты мне сестра или кто?! Родна-а-а-я моя сестра-а-а! — тянула хмельным голосом Люда. — Пожалей сестрёнку, а? Ну дай денег.
— Прекрати, бессовестная! Смотреть и слушать противно! Ведёшь себя как ребёнок. Нельзя так, пора уже отвечать за свои поступки. Родители с ума сходят, мне стыдно из-за тебя в глаза людям смотреть. А тебе хоть бы что! — распалялась Женя, у которой сердце было не на месте.
«Как в таком виде её отпускать куда-то? Нужно оставить сестру здесь и спать положить. Проспится, потом домой отправим», — решила Евгения и поделилась с мужем своими мыслями.
Но стоило супругам попытаться реализовать свой план, как Людмила начала сопротивляться. Девушка неистово кричала и поливала страшной бранью и сестру, и её мужа. Хорошо, хоть их трёхлетний сынишка был сейчас у бабушки с дедушкой, иначе он испугался бы неадекватного поведения своей тёти.
В этот раз им всё-таки удалось оставить Люду дома. Но сестра и не думала прекращать вести разгульный образ жизни. Всё продолжилось в том же духе. Никакие уговоры и угрозы родственников на неё не действовали.
А потом произошло то, что и должно было произойти. И чего так боялись родные.
Людмилу арестовали вместе с группой молодых людей, которых обвинили в разбойном нападении.
— Боже праведный, какой кошмар! Что же теперь будет-то? — плакала мать в трубку. — Ведь её ждёт заключение, а оттуда никто ещё нормальным не выходил. Всё, пропала наша девочка, пропала.
— Мам, брось раньше времени убиваться. Разберутся во всём. И я уверена, что наша Людмила ни в чём не виновата. Так, по глупости попалась, рядом была с этими хулиганами, — Евгения пыталась успокоить мать, хотя сама понимала, что всё очень серьёзно.
— Какой позор на нашу голову! Теперь хоть из дома не выходи. Отец вообще лежит, не встаёт, сердце прижало. У меня давление зашкаливает, скорую не успеваю вызывать. Вот удружила доченька родная, — сокрушалась мать.
— Мам, ну в конце концов признай уже, что она сама к этому очень упорно стремилась. Сколько мы её предупреждали, сколько просили бросить этого Макса. Всё без толку. Так что теперь ахать и возмущаться. Произошло то, что и должно было. Всё логично, — недовольно произнесла старшая дочь.
— Жень, а у тебя нет хорошего адвоката? Он нам сейчас очень понадобится, — в надежде спросила мать.
— Нет! Откуда? Я поспрашиваю на работе, конечно.
— Да, поспрашивай. А я по своим знакомым пробегусь. Может, кого-то посоветуют.
На этом неприятный разговор был закончен. На душе у родных Людмилы было тяжело и сумрачно.
Через два дня, забрав вечером из детского сада Гордея, Евгения с удивлением обнаружила у себя в квартире мать. Муж Сергей в эти дни прибаливал, поэтому на работу не ходил. Тёща и зять пили чай на кухне.
— О, мама, привет. Ты что это в такой поздний час приехала? Тебе же домой добираться потом долго, а на улице темно, — удивилась старшая дочь. — Опять что-то случилось?
— Ну то, что в нашей семье уже случилось, тебе, я думаю, рассказывать не надо. Беда, Женя. Людмилу ждёт срок, и немалый. Я консультировалась со знающими людьми. Адвоката нашла хорошего. Так вот он пообещал нам помочь. Конечно, запросил цену немалую. И раз сумма такая большая, значит, он всё сделает для освобождения моей дочери. Я в этом уверена!
При этих словах Вероника Анатольевна начала плакать, вытирая слёзы бумажной салфеткой с кухонного стола.
— Ну и что? Где ты возьмёшь такие деньги? — удивилась Евгения словам матери. — Да и потом, какие могут быть гарантии, что этот адвокат действительно поможет? Пообещать-то можно всё, что угодно, да только где уверенность? Да и деньги тоже.
— Деньги будут! Я всё придумала, Женя. Завтра вы все вместе переезжаете к нам. А квартиру эту вашу мы продадим. Я уже и риэлтору позвонила, объяснила ситуацию. Она мне сказала, что если вашу однушку чуть подешевле продать, то можно быстро всё сделать. Вот, и деньги у нас появятся, чтобы вызволить Людочку из неволи.
— Что!? Мам, ты совсем, что ли? И как ты до такого додумалась? — искренне удивилась Евгения.
Сергей вообще встал и молча вышел из кухни, скептически усмехнувшись на дерзкое предложение тёщи.
— Я хоть до чего-то додумалась! А вот вы сидите сиднем, ручки сложили и в ус не дуете, как будто ничего не случилось! — громко закричала Вероника Анатольевна. — Вам плевать, что моя бедная девочка сейчас в одной камере с преступниками!
— То, до чего ты додумалась, просто абсурд! — спорила Женя с матерью. — Как можно предлагать нам с мужем такое? Это наша квартира, и мы здесь жили и будем жить дальше вместе с нашим сыном.
— Ты эгоистка, дочь! Как можно думать в такой момент о личном? Да, квартира ваша, кто же с этим спорит? И хорошо, что она не в залоге у банка, значит, мы очень быстро сможем её продать, — продолжала настаивать мать.
— Нет, мама! Что за глупости!
— Вы же не на улице останетесь. Вам с мужем и сыном есть где жить. У нас поселитесь, квартира позволяет. У нас двушка, в одной комнате мы с отцом, а в другой — вы. Тесновато, соглашусь. Но ведь не зря говорят — в тесноте, да не в обиде. А когда, даст Бог, мы решим проблему с Людой, можно будет подумать о том, чтобы купить вам отдельное жильё. Пусть не сразу, постепенно. Но мы и эту проблему решим. Сейчас же для нас всех главное — это Людмила. Вот наша первостепенная задача — освободить мою дочь и твою младшую сестру.
— Людмила и её судьба — это, безусловно, важно, мама. Но почему проблему одной дочери ты решаешь за счёт создания огромной проблемы для другой? — с обидой спросила Евгения.
— Да потому что у нас сейчас нет другого выхода! Ты что, хочешь, чтобы твоя сестра села в тюрьму? На много лет! И чтобы вышла оттуда отъявленной и прожжённой бабёхой?
— Нет, не хочу. Но и квартиру свою ради неё я продавать не буду. Это слишком большая жертва для человека, который давно уже наплевал и на нас с тобой, и на наши переживания и чувства.
— Да Людочка ещё глупая, как ты не понимаешь! Вот по глупости и дел наворочала. Поумнеет, и всё наладится, — уговаривала мать старшую дочь.
— Вот пусть в заключении и поумнеет. Там ей быстро мозги на место поставят и научат, кого уважать надо. А если уж тебе, мамочка, так не терпится вляпаться в ещё одну историю — продавай свою квартиру!
— Да ты что? Как это — свою? Сравнила — у нас двухкомнатная, а у вас однушка! Где мы тут все поместимся потом? Думать головой надо, прежде чем матери такое предлагать!
— Ну на нет и суда нет. Мне и моя однушка дорога, — устало ответила дочь, которой надоело обсуждать глупую затею матери.
— Так ты нам отказываешь все-таки? — не поверила Вероника Анатольевна — Неужели ты такая бессердечная? Не хочешь выручить сестру?
— Да, отказываю, потому что это бред, мама. Я не собираюсь свою семью оставлять без угла ради этой эгоистки. А она выйдет и завтра ещё что-нибудь натворит. И что тогда будешь продавать? Свою квартиру? Нет, даже и не начинай больше об этом, иначе мы поссоримся.
— Да я сама с тобой не буду общаться после такого! Как так можно — до такой степени наплевать на судьбу родной сестры, когда она в беде! Это не она, а ты эгоистка! Самая настоящая! — кричала в бешенстве мать, окончательно признав своё поражение.
Вероника Анатольевна ушла, громко хлопнув дверью. Но в течение последующих дней ещё несколько раз пыталась уговорить дочь на продажу квартиры. Теперь уже по телефону. Но Евгения, как и прежде, оставалась непреклонной.
Младшую сестру осудили, и она получила срок. А мать с Евгенией теперь не общается. Считает, что только старшая дочь виновата в том, что случилось с младшей.
