Я возвращался в Москву из Дербента после отпуска. Впереди была долгая дорога на поезде. Закрытые аэропорты лишили меня возможности добраться домой быстро, зато подарили шанс насладиться пейзажами южной и центральной России.
Мне нравилось это ощущение пути, чувство свободы и лёгкой усталости, когда отдых уже закончился, но ты не успел ещё вернуться к повседневным делам.
Я зашёл в своё купе. Два места были уже заняты: у окна сидели пожилой мужчина в аккуратном костюме и девушка лет восемнадцати-девятнадцати – вероятно, его дочь. У него были строгие черты лица и серьёзный взгляд, а она, наоборот, казалась лёгкой и беззаботной. Волосы её были убраны в высокий хвост, она была одета в удобные джинсы и лёгкую белую блузку.
Когда я зашёл, мужчина чуть приподнялся и вежливо кивнул, а девушка повернулась ко мне и улыбнулась, едва заметно. Я устроился напротив них, стараясь вести себя непринуждённо. Положил рюкзак на багажную полку, поставил стаканчик с кофе на столик и, почувствовав лёгкую неловкость, поздоровался.
– Здравствуйте.
– Добрый день, – ответила девушка, а её отец слегка нахмурился, снова кивнул и вернулся к чтению газеты.
Поезд тронулся. За окнами поплыли пейзажи. То и дело мы проезжали небольшие станции, где на перроне бабушки торговали пирожками и тёплой газировкой, а туристы в панамах и шортах лениво вышагивали с чемоданами. Мне нравилось наблюдать за людьми в дороге, будто выхватывать фрагменты чужих историй.
Девушка сидела, слушала музыку в наушниках и смотрела в окно. Иногда она бросала короткий взгляд на меня, точно пытаясь понять, чем я занят: то ли я читаю, то ли листаю ленту новостей в телефоне. Я замечал, как она смущённо отводит глаза, когда наши взгляды встречались. Мне было одновременно интересно и немного тревожно: ведь её отец, казалось, не одобрял даже краткий обмен фразами.
Первый разговор завязался, когда в купе пришёл проводник проверять билеты. Девушка не сразу нашла электронный билет на телефоне, начала нервно листать приложения. Проводник уже нетерпеливо ждал, а отец сидел как каменный. Я вежливо предложил девушке помощь.
Она смущённо улыбнулась и протянула мне смартфон. Через несколько секунд билет нашёлся в нужном приложении. Проводник ушёл, а мы наконец познакомились:
– Я Маша, – сказала она чуть тише, чем собиралась.
– Очень приятно, – я ответил и назвал своё имя.
Отец её молча слушал, как будто пытаясь оценить меня по первым же интонациям. Потом коротко бросил: «Спасибо, конечно», – и снова занялся газетой. Но я не чувствовал в его голосе реальной признательности, скорее желание прервать наш разговор на корню.
Поезд шёл дальше, и мы так и ехали молча. Иногда где-то на станции в коридоре купейного вагона я мимолётно пересекался взглядом с Машей. Мне хотелось узнать её поближе: она выглядела дружелюбной и одновременно немного печальной, будто искала в этой дороге что-то новое и смелое, но по каким-то причинам не могла проявить инициативу.
К вечеру я, решив проветриться, вышел в тамбур и случайно застал её там одну: она тоже вышла, видимо, чтобы постоять, подышать свежим воздухом. За окном уже темнело, горы казались огромными силуэтами, вокруг блестели огни маленьких посёлков.
– Куда вы едете? – спросил я, чтобы как-то начать разговор.
– В Москву, на учёбу. Поступила в университет, – сказала она и улыбнулась. – А вы?..
– А я – фрилансер, журналист, еду к себе домой, – ответил я. – Устроил себе небольшой отпуск на море.
Мы поговорили немного о факультете, куда она поступила, о том, что московская жизнь бывает и сложной, и интересной. Она призналась, что волновалась перед переездом, но отец пообещал ей помочь найти жильё и всё такое. Только, видно, самой ей хотелось больше самостоятельности, которую строгий родитель пока не считал нужным ей предоставлять.
В этот момент в тамбур зашёл отец – видимо, заметил наше отсутствие в купе. Он сурово посмотрел сначала на дочь, потом на меня, и сказал, что уже поздно и пора ложиться спать. Маша опустила глаза и пробормотала, что ей надо идти. Я только кивнул, пытаясь не показать неловкость.
Перед сном думал о том, как легко и быстро можно почувствовать симпатию к незнакомому человеку и как непросто преодолеть границы, которые воздвигают родители, общество и сама жизнь.
Утром я проснулся от грохота колёс: поезд подъезжал к какой-то станции. Я спустился с полки и увидел, что Маши в купе нет, а отец её сидит с тем же строгим видом, что и вчера. Я поздоровался и спросил, где Маша, но он ответил сухо:
– Пошла в ресторан позавтракать.
Я хотел было выйти и отыскать её, но заметил строгий взгляд мужчины и понял: он явно против, чтобы я продолжал знакомство с его дочерью. Мне стало не по себе – я не собирался вмешиваться в их семейные дела, но какая-то тёплая, едва зародившаяся привязанность всё же шевелилась в душе.
Я остался в купе. Экран телефона засветился — уведомление о сообщении. Писал старый приятель. «Увидел, что ты мчишь на поезде из Дербента. Выходи в Эльтоне, затусим на пару дней. Встречу тебя на станции.» Это было крайне неожиданно, а я всегда любил незапланированные приключения, так что решил не отказываться и в этот раз.
Когда Маша вернулась, мы уже подъезжали к Эльтону. Поезд остановился, я схватил рюкзак и, попрощавшись с мужчиной кивком головы, хотел сказать что-то и Маше, но в последний момент сдержался – отец её смотрел прямо на меня, чуть прищурившись.
Маша улыбнулась мне, но тут же потупилась, будто тоже боясь лишнего слова. Я лишь произнёс: «Всего хорошего», – и вышел.
На перроне я стоял, глядя, как поезд медленно уезжает дальше на север, к Москве. Маша смотрела на меня из окна. Между нами была какая-то невыразимая грусть – словно мы расстались, так и не успев познакомиться по-настоящему.
Я чувствовал, что эта встреча останется со мной надолго, станет коротким, но важным эпизодом моей жизни, каким бывает первый луч солнца после грозы или быстрая вспышка метеора в ночном небе.
Мне оставалось только мысленно пожелать ей удачи в новой жизни в Москве – и поблагодарить судьбу за эту короткую, но яркую встречу.
