Татьяна Ивановна проснулась от детских рыданий. Не успела она испугаться, как сообразила: это соседка смотрит кино на полной громкости, хотя на часах уже три ночи.
Татьяна Ивановна накрыла голову подушкой и тоскливо подумала: «Надо было сразу бежать из этого дома».
***
В день переезда Татьяна Ивановна обнаружила, что из соседней квартиры вышла женщина и неодобрительно наблюдает за грузчиками.
– Здравствуйте, я ваша новая соседка, – приветливо поздоровалась Татьяна Ивановна.
Женщина вперила в нее тяжелый взгляд и вдруг проворчала:
– Не курите, весь подъезд провонял!
Татьяна Ивановна даже растерялась от такого напора, но потом пришла в себя и обаятельно улыбнулась:
– Я вообще не курю, а грузчикам не до того, видите, они работают.
– От кого же тогда сигаретами пахнет?! – продолжала упорствовать женщина.
Татьяна Ивановна начала терять терпение и потому ответила суховато:
– Понятия не имею, спрашивайте других.
– Хамка, – тихо, но отчетливо произнесла ей в спину женщина.
Татьяна Ивановна решила не связываться, потому проигнорировала замечание. «Надо же, какая неприятная дама», – подумала она. – «И выглядит как старушка, в платке и халате, хотя явно моя ровесница».
Вечером, разобрав вещи, она устроилась отдохнуть с чашечкой чая и книгой, но посидеть не удалось. Дверной звонок разразился трелями и звонил, не переставая, пока Татьяна Ивановна спешила к двери.
На площадке обнаружилась давешняя женщина, теперь еще более недовольная.
– Я не курю, – сразу произнесла Татьяна Ивановна, причем как можно жестче, чтобы погасить ссору в зародыше.
Та нахмурилась:
– А музыка грохочет! Люди отдыхают, между прочим, а эта шумит тут!
Татьяна Ивановна не сразу поняла, что пренебрежительное «эта» относится к ней, а сообразив, рассердилась. Она действительно услышала музыку, та играла у кого-то в подъезде, но источник звука находился далеко.
– Это не я, у меня тихо. – отчеканила она. – Идите ругаться к тем, кто шумит, или вам страшно? Там, наверное, мужчины или наглые подростки, их боитесь, на мне решили сорвать злость?
Ее попытка смутить соседку провалилась, та напустилась на Татьяну Ивановну, словно только и ждала возражений:
– Ты еще поспорь со мной! Я тут живу, как дом сдали, а ты понаехала и выделываешься! Думаешь, если моложе, то все можно?! Мне шестьдесят, я ветеран труда!
– Я тоже ветеран труда, и мне шестьдесят два, – спокойно ответила Татьяна Ивановна. – А вам бы поработать над собой, выглядите и ведете себя, как старуха из анекдотов, самой не стыдно?
Высказавшись, она захлопнула дверь и не открыла, хотя соседка еще долго звонила, а потом стучала. На душе будто кошки скребли, Татьяна Ивановна ненавидела ссориться с людьми, от этого у нее колотилось сердце, ей становилось тоскливо.
«Постараюсь избегать эту женщину, вот и все», – решила она.
***
Через пару недель Татьяна Ивановна знала, что соседку зовут Людмила Петровна и что скрыться от этой блюстительницы порядка невозможно. Та будто караулила у глазка и выходила в то же время, причем у нее всегда находились претензии. Людмила Петровна по-прежнему подозревала Татьяну Ивановну в курении, обвиняла в шуме, который больше не слышал никто в подъезде, а однажды даже предъявила новенькой претензии из-за брошенного у входа самоката.
– Какой самокат, вы сами себя слышите? – не выдержала Татьяна Ивановна, чьи запасы дружелюбия стремительно иссякали. – По-вашему, я катаюсь на нем вот так, в юбке и на каблуках?
– Не ты, так твоя внучка, – проворчала Людмила Петровна.
– Ей пять лет!
Редкие визиты внучки стали еще одним камнем преткновения между соседками. Татьяна Ивановна иногда забирала ее к себе, чтобы сын с женой могли побыть одни и отдохнуть. Вместе с девочкой они читали книги, рисовали и смотрели мультики, в общем, предавались невинным занятиям, которые очень мешали Людмиле Петровне.
– Пусть твоя девчонка громко телевизор не включает, я до полуночи не могла уснуть, – высказала она однажды.
– Девочка спала уже в девять вечера, – возразила Татьяна Ивановна.
– Мне-то не ври! Вот пожалуюсь на тебя в опеку, что ты спать ребенку не даешь, они за тебя живо примутся!
В другой раз Людмила Петровна привязалась к Татьяне Ивановне с внучкой, когда те возвращались с прогулкой. Девочка весело скакала рядом с бабушкой и что-то оживленно рассказывала, когда над ней нависла мрачная соседка.
– Чего орешь? – грубо спросила она у примолкшего ребенка. – На улице орут только ненормальные дети, ты такая?
До этого момента Татьяна Ивановна держалась, но сейчас словно красная пелена упала на глаза. Она оттеснила Людмилу Петровну от внучки, которая уже собралась плакать, и тихо, грозно предупредила:
– Еще раз сунешься к ребенку, я за себя не ручаюсь.
Людмила Петровна заметно струхнула, но стоило Татьяне Ивановне отойти подальше, закричала в спину:
– Какая бабушка, такая и внучка! Обе вы ненормальные, жить мешаете честным людям!
***
– Людмила Петровна? – переспросила старшая по подъезду, которой Татьяна Ивановна пожаловалась на соседку. – Да, она трудная дама. Раньше еще ничего было, пока она работала, а как вышла на пенсию и осталась дома, начала к соседям приставать. Видимо, скучно ей, вот и придумывает себе развлечения.
– Делать-то что? – воскликнула Татьяна Ивановна.
Старшая по подъезду пожала плечами:
– Ваши предшественники от нее просто сбежали.
«Так вот почему они поставили цену ниже рынка и торопились выехать», – осенило Татьяну Ивановну. – «Я-то, глупая, еще радовалась такой удаче, квартира в хорошем месте и дешево. Что же мне теперь делать? Я не хочу съезжать, квартира мне всем нравится».
Решив, что худой мир лучше доброй ссоры, Татьяна Ивановна первая пошла на примирение. Она испекла свой фирменный пирог с клубникой и отправилась мириться.
– Мы не с того начали, – улыбнулась она соседке, которая высунулась на площадку и недоверчиво ее оглядела. – Я вижу, вы женщина порядочная, я тоже, давайте жить мирно? Вот, это вам.
Людмила Петровна приняла пирог и даже соизволила улыбнуться, проворчав:
– Ладно уж.
«Вот все и решилось, причем так легко», – с облегчением подумала Татьяна Ивановна.
На следующее утро, выходя из квартиры, она споткнулась о мусорный пакет, да еще наступила в вытекшую из него неприятно пахнущую лужицу.
Людмила Петровна не стала отпираться:
– Да, это я поставила, чтобы ты на мусорку отнесла. Идти далеко, мне тяжело, а ты вон какая ногастая, не переломишься, если сгоняешь.
– Людмила Петровна, я думала, мы с вами решили жить мирно, – ответила Татьяна Ивановна.
– Думаешь, пирог притащила и подкупила меня? Я не продаюсь, а пирог твой даже собакам давать жалко!
Прокричав это, Людмила Петровна скрылась за дверью, так и не забрав мусор. Поборов брезгливость, Татьяна Ивановна перетащила пакет под дверь Людмилы Петровны, но вернувшись из магазина, снова обнаружила его на своем коврике, теперь безнадежно испорченном.
***
– Мама, давай я поговорю с этой принципиальной? – предложил сын, которому Татьяна Ивановна пожаловалась на соседку.
– Запугивать женщину нехорошо, даже если она такая вредная, – вздохнула мать.
– Я не стану запугивать, просто вежливо попрошу от тебя отстать. Я заметил, что если просьба исходит от крепкого мужчины, а не от хрупкой женщины, к ней прислушиваются быстрее.
Татьяна Ивановна слушала разговор сына и соседки из-за двери. Сын был сама обходительность:
– Мама не хочет конфликта… Не будете ли вы так любезны… Благодарю вас…
Вернувшись, сын улыбнулся:
– Все, конфликт исчерпан, теперь Людмила Петровна будет вести себя хорошо.
Татьяна Ивановна легла спать, успокоенная. Утром она в хорошем настроении отправилась в любимую кондитерскую за булочками к завтраку и нос к носу столкнулась с Людмилой Петровной, которая мыла прихожую, распахнув дверь в подъезд. Татьяна Ивановна не успела поздороваться, как соседка заявила:
– Решила сына на меня натравить? Не выйдет, я всем расскажу, что ты за штучка!
В тот же миг Людмила Петровна подхватила ведро с грязной водой, щедро выплеснула его на ноги Татьяне Ивановне и юркнула к себе.
С того дня жизнь стала невыносимой. Соседка придвинула телевизор к смежной стене и ночами включала его на полную громкость. На балконных окнах стала регулярно появляться грязь, а под дверью – мусор. Когда дверная ручка оказалась измазана чем-то липким, отчаявшаяся Татьяна Ивановна вызвала полицию, но Людмила Петровна никому не открыла.
«Неужели придется продавать квартиру?» – терзалась Татьяна Ивановна. – «Если продавать, говорить ли новым жильцам, какой сюрприз их ждет, ведь тогда это жилье никто не купит. Обманывать тоже не хочу, ни один человек не заслужил жить рядом с такой особой».
А конфликт меж тем набирал обороты, Татьяна Ивановна узнала, что соседка распускает про нее слух: якобы у нее есть еще один сын, которого она выгнала из дома, а еще она сделала что-то такое, от чего у Людмилы Петровны постоянно болит голова.
«Последнее уж совсем бред», – подумала Татьяна Ивановна.
Однако именно эта бредовая сплетня натолкнула ее на интересную мысль. Когда Людмила Петровна заявилась в очередной раз (Татьяна Ивановна уже узнавала соседку по манере настойчиво звонить), взгляд хозяйки дома случайно упал на картонную корону, которую забыла внучка. План созрел мгновенно.
Людмила Петровна поперхнулась, увидев соседку с короной на голове, и даже забыла, что хотела сказать.
– Что-то хотели? – спросила как ни в чем не бывало Татьяна Ивановна.
– Да, ты меня топишь! У тебя из батареи вода, у меня вся стена мокрая.
Пока Людмила Петровна говорила, она все время косилась на картонную корону и наконец не выдержала:
– Ты чего это напялила?
– О чем это вы? – натурально удивилась Татьяна Ивановна.
– Да вот, корона!
– Не понимаю, о чем вы, на мне нет никакой короны.
Людмила Петровна замялась, не понимая, издеваются над ней или нет, ведь взгляд Татьяны Ивановны был предельно честным.
– Батарею проверь, – буркнула она наконец и ушла.
Утром Татьяна Ивановна рассказала старшей по подъезду, что соседке померещилась корона, так что, когда Людмила Петровна отправилась сплетничать, ее слова встретили со скептицизмом.
Через пару дней Людмила Петровна застала Татьяну Ивановну, когда та несла домой большую коробку, и пробурчала:
– Все покупаешь и покупаешь, видать, денег полно!
– На такое никаких денег не жалко, это устройство отражает отрицательную энергию и возвращает недоброжелателю, многократно усиливая, – объяснила Татьяна Ивановна. – Если кто-то пожелает мне зла, ему будет очень и очень плохо.
На следующий день весь подъезд знал, что она причиняет Людмиле Петровне невероятные страдания при помощи необычного прибора. Татьяна Ивановна, когда ее спросили об этом, недоуменно пожала плечами:
– Это обычный увлажнитель воздуха, я так и сказала соседке, не знаю, зачем она придумывает ересь.
После этого соседи стали сторониться Людмилу Петровну, а когда она к ним обращалась, стремились поскорее уйти.
– Ты всех настраиваешь против меня, а еще мучаешь своим прибором! – напустилась та при встрече.
Сын, который при этом присутствовал, поспешно отвел Татьяну Ивановну домой и спросил:
– О чем это она?
– В последнее время с ней творится что-то неладное, я даже беспокоюсь, – ответила мать.
«Странно, что меня не мучает совесть, раньше я бы извелась, если бы так подставляла человека и лгала», – подумала Татьяна Ивановна. – «Наверное, у меня есть свой порог терпения, и соседка его переступила. Что ж, поделом ей будет».
Она решила закрепить успех и окончательно подорвать доверие к словам Людмилы Петровны.
Однажды ночью ту поднял настойчивый звонок в дверь. Людмила Петровна, собираясь наказать разбудившего ее нахала, выскочила в подъезд и онемела. Ее поджидала Татьяна Ивановна, державшая в руках поднос, на котором громоздились случайные на первый взгляд вещи: куриное яйцо, блокнот, банка с краской и многое другое.
– Петрушка есть? Тут петрушки не хватает, – спокойно произнесла Татьяна Ивановна.
Людмила Петровна хотела что-то сказать, потом засомневалась, затем заскочила обратно, рявкнув:
– Ничего нету!
На следующий день Татьяна Ивановна возмущенно говорила старшей по подъезду:
– Какой поднос, я спала давно! Людмиле Петровне наверняка приснился кошмар, она в последнее время часто путает сон с явью.
– Я так и подумала, – вздохнула собеседница. – Я, пожалуй, позвоню ее дочери, пусть приедет и сама решит, что делать с мамой, ведь со временем Людмила Петровна может стать опасной.
***
Спустя несколько недель Татьяна Ивановна смотрела, как из квартиры рядом выносят вещи Людмилы Петровны. Сама соседка, надувшись, уже сидела в машине. Приехавшая за ней дочь оценила ситуацию как серьезную и твердо решила увезти мать с собой. Татьяна Ивановна послушала из-за стены грандиозный скандал, где одна сторона не уступала другой, и решила: «Свою дочку Людмила Петровна точно не обидит, яблоко от яблоньки недалеко укатилось».
Все же ей стало совестно, что она заставила всех сомневаться в поведении соседки. Она даже почти извинилась, но тут подошла старшая по подъезду и успокоила:
– Вы все сделали правильно, не корите себя. Я вам благодарна и жалею, что мне самой на подобное смелости не хватило.
– Не понимаю, о чем вы.
– Я как-то поздно вернулась с работы и видела ваш ночной променад. Не волнуйтесь, никому не скажу.
Людмила Петровна зыркнула из окна машины, словно догадалась, о чем говорят ее враги. Но на Татьяну Ивановну ее взгляд больше не подействовал.
«Может, я и поступила плохо, но обернулось все как нельзя лучше, теперь нам всем будет проще», – подумала она. – «А это чего-то да стоит».
